Год дракона

Камин все еще горел. Тусклый дрожащий свет очерчивал ближайшие два кресла да столик меж ними, тянулся вдаль средь длинных кривых теней, но едва доходил до изножья кровати. Постель же освещало голубоватое свечение целительной магии, придавая мраморной коже принцессы еще более нездоровый вид. Азула потеряла сознание как только ее голова легла на подушку — неудивительно после такой-то раны. Темно-багровые пятна выделялись на светлой ночной рубахе и простынях, серая волчья шкура в полумраке казалась черной, будто на нее вылили без остатка пузырек чернил. Кровавый след шел почти до двери... Принцесса так отчаянно пыталась добраться до нее, но не за спасением — за возмездием. Как могла она думать о преследовании преступника больше, чем о собственной жизни? Катара представила себе нападение — смутные но жуткие картины сражения, случившегося за минуты до ее появления. Или секунды? Ощутив неприятное чувство близости, на миг представив себя на месте принцессы, Катара поежилась. Или то было из-за нарастающей непогоды? Ветер дул порывами: то затихал, то завывал, заставляя оконные рамы дрожать, словно в них неистово стучал невидимый незваный гость. А вид угасающего огня в очаге еще больше подпитывал это чувство холода, страха и одиночества. Ведь они с принцессой были одни, не так ли? Напавший на Азулу точно сбежал? Катара задержала взгляд на кованной задвижке, представляя кто мог незамеченным проскользнуть мимо Ноккана, и вздрогнула всем телом, когда дверь неожиданно распахнулась. В покои ворвался Сокка: дыхание его сбилось, грудь часто вздымалась — было видно, что спешил как мог, но, ступив за порог, там и замер. — Ее жизни ничего не угрожает, — мягким полушепотом поспешила успокоить брата Катара. И на что рассчитывала? Перед его глазами предстала перепуганная сестра и жена: мертвецки бледная и неподвижная лежала она на некогда белых простынях — теперь перепачканных кровью. Он уже видел подобное прежде: раз наяву, а после в кошмарах. — Сокка, — позвала Катара, уверенно и настойчиво, чтобы снять с брата оцепенение и прогнать жуткое видение прошлого. Сокка молчал, боясь приблизиться. Совсем не тот, каким был в ту злосчастную ночь: Катара помнила, как он бросился к постели, как хватал жену за руки и обещал что все будет хорошо, как клялся сделать что угодно... Вот только уже ничего поделать не мог. Ни одна магия не способна была задержать Юи в мире живых. Даже самая страшная, запретная магия. — Сейчас все иначе, — прервав лечение, Катара встала, хотела подойти, но Сокка жестом остановил ее. А когда заговорил, голос был таким глухим и отстраненным, что показался ей чужим. — Не отвлекайся. Сделай что в твоих силах. — Уже сделала. Сейчас принцессе нужен только долгий крепкий сон. Она намного сильнее чем... кажется. «Чем Юи», — чуть было не сказала она. И устыдилась. Но Сокка не заметил заминки. Или же сделал вид, что не заметил. — Знаю, — глухо отозвался он. А после спросил: — На нее напали? Сразу перешел к делу? Что ж, если ему так будет проще, то Катара подыграет. — Я никого не видела, но... Думаю, да. — Расскажи мне все, что знаешь. Катара заговорила издалека, сбивчиво: начала с того, что не могла заснуть, а потому отчетливо услышала за стеной приглушенный звук удара и тихий звон. Последующая тишина показалась подозрительной, а потому она решила проверить, но так, чтобы не беспокоить стражу и не пугать саму принцессу. — Ты прошла в проход за гобеленом, — понял Сокка. Не встретив в его голосе осуждения, которого опасалась, Катара продолжила: — Я нашла ее там, — кивнула она на волчью шкуру между кроватью и дверью. Приметив кровь на меху, Сокка перевел взгляд на осколки вазы, что остались лежать рядом у сброшенной на пол подушки — вот что за звон услышала Катара. Будь ваза из глины, а не тонкого фарфора из Страны Огня, и упади она на голый камень — проснулся бы весь дворец. — Азула была в сознании? — Была. И пыталась что-то сказать. Указывала на дверь, но за дверью был только Ноккан. Никто не входил и не выходил. Сокка поморщился, повел шеей, ругнулся, резко повернулся к двери, будто собирался броситься в погоню, но вместо этого приложился лбом к деревянному полотну. — Почему ты не отправила Ноккана за ним? — За ним? Куда это «за ним?» Я отправила Ноккана за тобой. Подумала, что так будет лучше. Я должна была помочь... — И ты помогла, — обернувшись, Сокка снова посмотрел на принцессу, а уже после на Катару. — Вероятно, ты спасла Азуле жизнь, а в данной ситуации это важнее прочего. Катара не нашлась что на это ответить, только немо дернула плечом. Сокка тоже притих, не отводя глаз от жены. Какое-то время оба молчали, но Катара не выдержала неловкой затяжной тишины. — Думаешь, это был кто-то из мятежников? Сокка развел руками. — Мы ждали нападения в ночь свадебной церемонии, — все так же шепотом продолжила Катара. — Почему они ничего не предприняли тогда? — Знали, что мы готовы встретить их? — Если так, значит кто-то подслушал нас? С ужасом, проникающим под кожу, словно ледяной ветер под одежду, Катара вспомнила их с Соккой разговор накануне: вспомнила, как брат тщательно проверял не следит ли кто, как перед его приходом сама удостоверилась, что никто не мог их подслушать. Или все же мог? — Советник Товак говорит, что его осведомители всегда остаются невидимыми. — Товаку нет никакой пользы от смерти принцессы и тем более от последующей войны со Страной Огня. — Тогда... Думаешь, это один из наших людей? Сокка не ответил. Не хотел признавать, что его предал кто-то из сторонников. Охрану дворца он доверил самым близким — южанам, которых знал всю свою жизнь. А у двери покоев стоял, и до сих пор стоит, близкий друг их отца. Катара тоже не верила, а потому искала другое объяснение. Представляла, что этот некто прячется в стенах, просачивается сквозь камень словно бесплотный дух. Но разве есть Духам дело до мирских союзов и раздоров? Принцесса Азула тихо протяжно застонала. — Напала женщина, — тотчас раздался ее слабый голос. Сокка двинулся было вперед, но в последний момент передумал и остался стоять у двери. Азула приподнялась на локтях, Катара посоветовала ей не шевелиться, но, встретив уже знакомое несогласие во взгляде (какое однажды проявил принц Зуко), поправила подушки, помогая сесть, и переспросила: — Женщина? — Какой воин станет душить даму в ее же постели? — Душить? — с заминкой, с комом в горле, переспросил Сокка. — Ох, верно, вы же ничего не знаете, — Азула скривила рот в привычной надменной манере. — Да, эта гадина пыталась убить меня подушкой. В тихом чуть сиплом голосе принцессы звенела злость, обида, но более всего возмущение. Катара не удивилась ее поведению, даже особенно странному в данной ситуации — ведь чего еще ожидать от женщины, которая рвется преследовать напавшего на нее, игнорируя болезненное ранение? Но была так же сбита с толку, как и Сокка: — Некто решился вот так просто задушить мага огня? — Идея глупа насколько это возможно, не так ли? Но представь себе, у этого кого-то почти получилось, — Азула раздраженно поморщила нос, отворачиваясь к камину. Вернее, как после поняла Катара, к столику, на котором стоял графин. — Вино. Я выпила один бокал — не больше, — с нажимом добавила принцесса. — Затем почувствовала слабость, решила прилечь, и через мгновенье поняла, что не могу вдохнуть. Говорила Азула так, будто описывала не покушение на собственную жизнь, а скучную повесть или, в ее случае, неудавшуюся попытку взять крепость. То было вовсе не равнодушие и не бесстрашие перед смертью, а несокрушимая пугающая уверенность в том, что ее жизнь не может прерваться подобным образом. «Она точно не Юи», напомнила себе Катара, и задумалась: задавался ли Сокка подобным сравнением? Наверняка, причем уже давно заметил разницу между ними. Может статься, только поэтому сейчас оставался спокоен. — И ты не ударила в нее огнем? — спросил он. — Спалила бы мерзавку, если бы могла, но временно потеряла все свои силы, — Азула разожгла на ладони огонек, словно хотела проверить не утратила ли магию. — Впрочем, способность двигаться быстро ко мне вернулась, тогда я схватила эту дрянь. За руку, — принцесса потерла собственное запястье, — тонкую для мужской. Чтобы освободиться ей пришлось меня порезать. — Проткнуть, — поправила Катара. — Рана колотая. Ты потеряла много крови и... — И шанс поймать ее, — огрызнулась Азула, всем своим видом обвиняя ту, что нашла ее, уложила в постель и вылечила. Но Катара не стала выказывать недовольство: пусть по-своему, но принцесса переживала из-за случившегося. — «Она» никуда не денется, — заверил Сокка. — Во дворце не так много слуг, всех мы знаем в лицо и поименно — заметим, если вдруг кто по глупости своей решит исчезнуть. Я прикажу Товаку выяснить кто был в замке этой ночью, он непременно найдет и выдаст нам виновного. — Без шума и лишних движений, — прищурилась Азула, прожигая Сокку недоверчивым взглядом. — Так у вас ведутся дела? — У нас, Азула. Тебе хорошо известна ситуация в племени. — Именно поэтому я не могу взять в толк, — принцесса подалась вперед, игнорируя предостережения Катары. — Ты хочешь подавить мятеж, но неделями не предпринимаешь никаких действий, а когда враг сам заявляется к тебе — спокойно отпускаешь его? — Я приказал расставить охрану. Азула звонко цокнула языком: — Этот валун у моей двери? Хороша охрана — пропустил в покои Вождя мятежника. Погоди, — она приоткрыла рот, будто собиралась что-то сказать, но прервалась, задумалась на миг, недобро прищурилась. — Ты знал. Знал, что на меня собираются напасть. Азула не спрашивала — утверждала. Сокка молчал — не спорил и не думал оправдываться. Катара же пыталась сложить все услышанное в единое: принцесса знала о мятежниках? Сокка рассказал ей сам? В любом случае, из разговора понятно, что эта тема обсуждалась ими ранее. Но почему? Пусть она его жена, а до недавнего невеста — она была и оставалась чужачкой. — Ты спешишь с выводами, — вступилась Катара, но и Азула, и Сокка оставили ее без внимания. Оба словно вели немое сражение, в котором проиграет тот, кто первым отведет взгляд. Но бой был недолгим, Сокка решил сдаться: — Я ждал нападения раньше. — Перед церемонией? — Во время церемонии. — И не сказал? — Не сказал. Принцесса возмущенно ахнула и отвернулась. Катара почувствовала себя неловко, словно вторглась на приватную встречу двух влюбленных. Да, они были мужем и женой, но никогда прежде, до этого самого момента, Катара и не думала, что между ними есть некая связь — более значительная, чем долг перед друг другом, отцами и народами. — Я понимаю твою злость, Азула, — заговорил Сокка, отходя к камину — с каждым словом, с каждым шагом все дальше от постели. — И разделяю ее. — Оно и видно. Это ведь я держала тебя в неведение, я махнула рукой на твою безопасность, я допустила побег возможного убийцы... — Прекрати! — вклинилась Катара, не в силах больше сдерживаться. — Мой брат сделал все возможное, чтобы избежать конфликта и защитить тебя, а ты... — А я, — сердито зыркнула на нее Азула, опустив руку на перепачканный кровью живот, — всем своим нутром оценила чего стоила его забота и защита. — Ты во всем винишь Сокку? — Он Вождь Племени Воды. Разумеется он в ответе за все, что творится во дворце и за его пределами. И, вот в чем дело, дорогая сестрица, он прекрасно знает, что я права, а тебе бы лучше не вмешиваться. Катара перевела взгляд на Сокку, надеясь что он опровергнет слова Азулы, но тот смиренно поклонился ей, тем самым подтверждая каждое сказанное слово. Неужто правдивы легенды о коварных бестиях, которые своей красотой отравляют разум? Сокка свой точно потерял. Да, она его жена, да, она подверглась нападению, но он ведь того не хотел? Он всеми средствами старался избежать насилия? И уж тем более не думал, да и никто в здравом уме не думал, что найдется глупец, что посмеет в одиночку напасть на принцессу Страны Огня, которая одним взмахом руки может испепелить целый отряд. Почему же он соглашается? Почему позволяет ей снова и снова истязать себя? — О нападении мы не знали, — упрямо продолжила оправдывать брата Катара. — Не нужно... — Нет, нужно, Сокка, — настояла она. Внутри закипала давно сдерживаемая злость. — У нас были догадки, всего-навсего предположения, которые не оправдались. Церемония прошла тихо-смирно, а о том, что было после тем более нельзя судить. Охрана была усилена в самом дворце, на стенах, вышках и даже постах Ледяной Тундры — и мышь не проскочит. — Значит мышь оказалась хитрее воинов Племени Воды. И чего стоит это перечисление потраченных усилий, если результат оказался плачевным? Думаешь, достаточно сказать «мы старались» и все будут благодарны лишь за это? — Азула вдруг наигранно рассмеялась: — Вы с Зуко и впрямь подходите друг другу. То была явная насмешка, но Катара ничуть не чувствовала себя оскорбленной. — Не вижу ничего смешного. Я говорю как есть: честно и от сердца. И, как мой брат, делаю все по мере моих сил. Ты же только ухмыляешься, увиливаешь, разбрасываешься обвинениями и сыплешь угрозами. Понятно почему Сокка умолчал о возможном нападении: предупреди он тебя, и все гости на свадьбе сгорели бы заживо, только потому, что кто-то в дальнем ряду не вовремя поднял руку чтобы почесать нос. Азула и на это только посмеялась. — Думаешь, я бы стала палить во все стороны? Помилуй, сестрица, надо быть полным безумцем, чтобы пугаться каждого шороха. А ты... — она обернулась на Сокку, сидевшего поодаль в кресле у камина. — Ты что делаешь? Последние ее слова, произнесенные без привычного ехидства, заставили Катару насторожиться. — Проверяю теорию, — услышала она спокойный голос брата, а когда обернулась, Сокка уже пил из чаши. Пил то самое вино. Вино, которое ослабило Азулу настолько, что та не могла двигаться. Один глоток, второй, третий: Катара в ужасе следила как поднимается и опускается его кадык. Она хотела закричать: предостеречь брата, обругать, попросить остановиться, но застыла в немом крике. А Сокка все пил и пил, глоток за глотком. И затем... — Средство посильнее отвара Умы, — заключил он, отставляя в сторону пустую чашу. Колени у Катары задрожали, подогнулись, и она осела на пол, аккурат между постелью принцессы и креслом. — Очередная сумасбродная идея? — прошипела Азула. — Должен же я был убедиться, что в графине отрава. — И как, убедился? Сокка медленно поднялся, придерживаясь за подлокотники, сделал шаг, второй на встречу Катаре, помог ей подняться, после чего отступил назад и снова сел в кресло. — Ну, одна чаша точно не смертельна. Может, если выпить две или три..? — Даже не вздумай проверять, — обрела голос Катара. — И не собирался, — Сокка накренил графин, поднес горлышко к носу, принюхиваясь. Будто надеясь определить яд, чего он, разумеется, никогда не умел. Даже распознай он компоненты по запаху, откуда ему знать какие у них свойства? — На что рассчитывал отравитель? Его вопрос остался без ответа. И Катара, и Азула, не сразу поняли к чему он клонит. — Если то смертельный яд, — продолжил рассуждать вслух Сокка, — то почему он не убил нас сразу? Может, такова была задумка — только ослабить? Или отравитель ошибся по незнанию? То наша удача или «мышь» в самом деле оказалась хитрее? — И кто же в Племени Воды может сойти за эту хитрую мышь? — нетерпеливо спросила Азула. — Кто способен приготовить яд, будь он смертельный или нет? — Даже не знаю. Знаешь, подумала Катара. Целители, конечно, делают примочки, отвары и мази из водорослей, древесных грибов и коры, но не так хорошо разбираются в подобном ремесле. В отличие от тех, кто много лет жил в теплых странах, где лекарственные травы растут в изобилии. Например, в Стране Огня. Хама. Подобное снадобье для ведьмы — сущий пустяк. И у нее нет причин оставлять Азулу в живых. Прав Сокка: тот, кому Хама вручила яд, добавил недостаточную дозу или допустил какую-то иную ошибку. — Ты упомянул некую Уму, — напомнила Азула. — Ума — кухарка во дворце, родом из Южного Племени. Сонный отвар толком сварить не может. Уж поверь, травить нас бы не стала, даже при желании. — Нас? — В ночь после церемонии я выпил две чаши, — Сокка приподнял и покрутил графин, будто надеясь найти подсказку на донышке или вычитать разгадку меж посеребренных завитков узора. — Логично было бы предположить, что отравить задумали нас обоих. Тем более, что именно я причина прибытия на Север магов огня. — Но ты не был отравлен. — Значит эта дрянь попала в вино не раньше сегодняшнего утра. А если отравитель ждал определенного эффекта — смертельного исхода, то... — Не стал бы душить меня и тем более колоть ножом, — закончила за него Азула. — Наш мятежник слаб, труслив и не обучен. Иначе целил бы в шею или сердце. Катара, все еще не отошедшая от выходки брата, высказываться не стала, но мысленно согласилась. Будь то воин или целитель — знал бы как прервать жизнь одним движением. — Считай, нам повезло, — печально улыбнулся Сокка. — Благодаря его, вернее «ее» глупости, и помощи Катары, разумеется, ты осталась жива. А мы теперь представляем кого искать. — Но искать мы будем втайне? — по тону понятно: Азуле не нравилась перспектива действовать скрытно. Но, к удивлению Катары, она поддержала идею: — Хорошо. Обещаю, что от меня никто не узнает о покушении. Так Хозяин Огня не начнет бойню накануне отплытия, и оба племени, как северяне так и южане, будут жить в иллюзии братского мира и согласия. Свою благодарность Сокка выразил кивком, после чего поднялся, чтобы перемешать тлеющие угли в камине. Взял несколько поленьев, чтобы подбросить в очаг, но замешкал. — Как она прошла мимо Ноккана? — спросил он. Вопрос, вероятно, был обращен к Азуле, ведь только она могла дать ответ. — С милой улыбкой на устах? — и снова этот едкий сарказм. — Ноккан бы не пропустил ее. Он друг моего отца. — У всех есть свои слабости, — не унималась принцесса. — Стоять в карауле, должно быть, так одиноко. Отвратительно. Она отвратительна. И видит в людях только все самое гадкое и низкое. Беззастенчиво равняет людей по своим меркам, приписывая им качества, которыми, как она думает, эти люди обладают. И обвиняет их, не имея на то оснований. И это все только потому, что ей повезло родиться в семье Хозяина Огня? — Ноккан не пропустил бы никого без приказа, — не сдерживая неприязни, чеканя каждое слово произнесла Катара. — Но ты же как-то вошла? — Я вошла... — ...Не через дверь, — закончила она в один голос с Соккой. Брат выпустил из рук поленья, медленно поднялся и принялся мерить комнату шагами, осматривая все темные углы и проемы, а после ощупывать стены, которые показались ему слишком пустыми. Ничего не обнаружив, он вновь вернулся к камину, куда влез, выпрямившись в полный рост. — Кто-нибудь собирается пояснить мне происходящее? — не выдержала Азула. — «Она» могла покинуть комнату иным способом, — послышался гулкий голос Сокки, после он вышел, отряхивая перепачканные золой руки. — Дворец построен много столетий назад, изначально он был крепостью, и, как из любой крепости, из него ведут потайные ходы. — Как, например... — Как, например, проход, — перебил принцессу Сокка, — объединяющий нашу спальню с покоями Катары. Сокка отошел к стене и отодвинул гобелен, демонстрируя грубый каменный проем менее метра шириной. Катару было позабавил вид Азулы, выражающий недоумение и недоверие к такому тесному соседству, но она быстро спохватилась: — Никто, кроме нас с братом, не знает о нем. А если и знает, то точно не воспользовался. Не этой ночью точно: я бы не пропустила пробегающего мимо мятежника. — Этот выход не единственный, — Сокка перевел взгляд от стены на камин, а после на панорамное окно, которое так к стати задрожало под влиянием ветра. За толстым стеклом зияла бездна: ни луны, ни звезд, ни костров, только темнота, вой и стук дрожащей рамы. Вспомнив о холоде, Катара поежилась, осмотрелась в поисках чего-то, что можно надеть поверх ночной рубахи. Найдя на одном из сундуков шаль, она накинула ее на плечи, и неуверенно вышла вслед за братом на узкий заснеженный балкон с обледенелой балюстрадой. — Погляди, — подозвал Сокка, и ей не оставалось ничего другого, как последовать примеру и посмотреть за край. Медленно и с осторожностью, словно опасаясь увидеть внизу окоченевшее, переломанное после падения тело на снегу, Катара посмотрела вниз. Ничего. И никого. Дрожащий свет обдуваемого ветром факела у двери, ведущей в кухни, да рябая тень от сгруженных рядом бочек с рыбой. Все окна темны — в такой поздний час обитатели замка спят крепким сном. — Уйти этим путем решится только отчаянный, — раздался прямо над ухом тихий голос Сокки. — Впрочем, равно как напасть на сильнейшего мага огня, пусть та и выглядит как хрупкая женщина. — И кого же нам искать? — зашептала Катара. — Кого подозревать? — Всех, — Сокка пожал плечами. — Хотя главного виновного мы знаем. Катара вновь глянула вниз, опасливо осмотрелась. Магу воды, даже будь то ветхая старуха, помнящая столетнюю войну в день ее начала, вполне под силу спуститься с любой высоты. И уйти незамеченной из спящего во мраке безлунной ночи дворца. Она боялась спрашивать, боялась услышать ответ, однако не могла не задать вопрос: — Ты же не думаешь, что «она» сама могла явиться во дворец? Она ведь... «Безумна, хитра и в отчаянии» — полностью попадает под все вышеописанное. — Нет. Вероятно она подослала очередную обманутую девицу. Очередную. А ведь Катара тоже входила бы в этот список, если бы таковой имелся. — Действительно, будь это Хама, не понадобилось бы ни отравленного вина, ни подушки, ни кинжала. Странно даже: принцессу словно пытались убить одновременно три человека, и все трое потерпели неудачу. Если то была всего одна девица, как в том уверена принцесса, то она оплошала трижды. Возьмись Хама за дело лично, не понадобилось бы ни вина, ни подушки, ни кинжала. Катара плотнее укуталась в свою шаль — сомнительную защиту от морозного ветра. Хотя, защититься хотела скорее от мыслей и воспоминаний. — Скажи, — обратился к ней Сокка, — как часто ты выходишь на балкон? — Если вообще выхожу? — Катара постаралась вспомнить. — Мои окна всегда закрыты. — Чего нельзя сказать об окнах, что ведут в соседние покои. — Покои отца? — Не только. Катара поняла. Узенький балкон, обрамленный обледенелой балюстрадой, окружал весь этаж дворца по эту сторону стены, и соединял меж собой все комнаты синего крыла. Мало кто из обитателей дворца выходил сюда насладиться погодой, да и большинство из эти комнат не использовались... — Она могла уйти через любую из пустых комнат! — Очевидно, самую дальнюю от моей — где Ноккан не увидит и не услышит, как открывается в пустом коридоре запертая дверь. — Так и знала, — раздался голос Азулы. Принцесса стояла в проходе с неизменным упрямым выражением собственной правоты на белом как снег лице. — На меня напала одна из дворцовых служанок. — Тебе нельзя вставать, — Катара, уже всерьез рассерженная поведением принцессы, чуть ли не насильно взяла ее под руку и вернула комнату. — Тебя отравили и ранили, так что... — Так что я, как никто другой, хочу найти и наказать... — Так что оставайся в постели! — Где твой брат? Катара обернулась, но не нашла Сокку ни в покоях, ни за приоткрытом окном. Как и ожидалось, он пошел проверить каждую дверь из которой беглянка могла найти отходной путь. — Он скоро вернется, а ты должна оставаться здесь, под моей защитой. — Твоей защитой? — Азула беззастенчиво фыркнула. — Уж прости, сестренка, но на что хватит твоих сил? Уже в который раз слыша из ее уст «сестренка» у Катары сжималось нутро — настолько неприятно ей было это родство. И каждый раз ее подмывало сказать, насколько жаль ей своего брата, выбравшего себе в невесту ядовитую змею. И не перечесть на пальцах всех тех случаев, когда Катаре хотелось показать этой высокомерной выскочке свою истинную силу, которая ничуть не уступала ее способностям. Но вместо этого, она настойчиво уложила принцессу в постель. — Не понимаю, — с все тем же насмешливым ехидством протянула Азула: — Я вижу как ты смотришь на меня: осуждающе, неприязненно. Но при всем этом продолжаешь поправлять подушки и ворковать со своей магией. — Сейчас я твой цеитель. — Нет. Так было и прежде. Ты была против союза огня и воды, против наших браков, и уж точно всегда была настроена против меня, но ты все терпишь. — Ради моего брата. Видишь ли, это и значит быть семьей: поддерживать дорогих тебе людей и терпеть гадюк, которые дорогие твоим близким. Азула прищурилась, собиралась ответить очередной колкостью, но тут вошел Сокка, впустив за собой ветер. — Она сбежала. Тихо вышла, пройдя через пустующие покои. Но, — добавил он, прерывая вопросы и недовольства, — дворца не покидала. И не покинет: я велел Ноккану предупредить остальных. — Предупредить? — изогнула бровь Азула. — Мы не выпустим из дворца никого. Приказ Вождя: все будут заняты подготовкой прощального обеда с гостями из Страны Огня и нашей принцессой. Катара на миг оцепенела — вспомнила, что это будет и ее последний обед в Северном Племени Воды, а на закате она сядет на корабль, который увезет ее в новый дом. Сокка понял ее взгляд, кивнул, словно прощаясь, после направился к камину, где развел огонь, а позже вновь устроился в кресле. — Я хочу попросить тебя о последней услуге, — несколько виновато произнес он. — Никто не должен знать о том, что случилось в этой комнате. — Конечно. Катара понимала, подумала об этом еще до того, как Сокка переступил порог: у дворцовых служанок, что придут на утреннюю уборку, при виде крови появится много вопросов. А потому от пятен придется избавиться. Плавным взмахом руки Катара подняла из наполненной до краев мраморной ванны водяной хлыст, притянула ближе к себе, после направила на принцессу. — Будет немного холодно, — предупредила она Азулу, и прежде чем та ответила, прежде чем успела понять и охнуть от холода, пропитала влагой ее ночную сорочку. Секунда-две, и вот водяной хлыст, окрашенный синевато-алым цветом впитавшейся крови, скользнул по испачканным простыням, очищая и их. Затем волчью шкуру и закапанный кровью пол, после чего скользнул к камину, где, под действием магии, разделился надвое: чистую воду и темную багровую пыль, наверняка остро пахнущую железом. С тихим всплеском вода вернулась на свое место, а пыль Сокка смахнул сапогом, перемешав с золой. — Будто ничего и не было, — Катара уловила в голосе принцессы некое подобие горечи. — Ловко. И что теперь? — Теперь остается только ждать, — сказал Сокка, удобнее устраиваясь в кресле у камина. — Ждать чего? Думаешь, эта мерзавка вернется проверить жива ли я? — Разве что она настолько глупа. Нет, раз уж во дворце не бьют тревогу и не созывают семью Хозяина Огня на прощание с принцессой, наша мышка поймет, что ее план провалился. А завтра убедится, что ты жива и более того в полном здравии. Для этого тебе нужно отдохнуть. А я останусь и прослежу чтобы остаток ночи прошел в тишине и покое. — Останешься... в кресле? — спросила Катара. — Пережидал в местах и похуже. А здесь есть крыша над головой и тепло очага. Кроме того, отсюда отличный обзор, — Сокка повел рукой от двери до выхода на балкон. — Я прослежу, чтобы никто не вошел. — Но тебе тоже нужен отдых. Сокка тепло улыбнулся. Усталый, как и всегда. Даже не понять, действие то отравленного вина или... Или же отсутствие сна вошло в привычку — что все больше беспокоило Катару. — Тебе стоит больше думать о своем отдыхе, сестренка. Это ведь последняя твоя ночь в замке. Иди, выспись как следует. Завтра предстоит долгий день. Завтра. Уже завтра. Или, точнее сказать сегодня, ведь до рассвета оставалось всего несколько часов. Обескураженная этой мыслью, Катара вошла в проем за гобеленом, сбросила шаль и залезла в постель, накрывшись с головой одеялом. Она была уверена, что не сможет заснуть, что будет представлять себе церемонию отплытия, плавание на корабле в окружении магов огня, прибытие в столицу Страны, которую представляла себе не иначе как вулкан, извергающий дым и пепел. Или же думала, что будет считать секунды, вслушиваясь в каждый шорох, чтобы не пропустить очередное нападение на Азулу и своего брата. Или гадать кто совершил это нападение, представляя Хаму, смеющуюся под полной луной. Но, закрыв глаза всего на мгновенье, Катара погрузилась в сон без сновидений. А открыв их, обнаружила, что солнце уже высоко, завтрак подан, ее новый наряд ожидает примерки, а огромный железный корабль в гавани готов принять на борт всю свиту Хозяина Огня, включая невесту принца.