Зависим

Вокс вяло оглянулся на тусклый свет аварийного освещения. За ним кто-то наблюдал. Он резко поднялся на ноги и выпутался из простыней, а Аластор, нахмурившись, вышел из тени. — Полегче, Вокс. Паника охватила грудь Вокса, и он попытался заговорить, но с губ сорвались помехи. Он вздрогнул, когда Аластор шагнул ближе к кровати, и Радио-Демон поколебался, нахмурившись еще сильнее. Он жестом указал на неработающие лампы. — Не хочешь объяснить, что тебя так расстроило, что ты отключил электричество в отеле? Чем дольше Вокс смотрел на Аластора, тем больше у него плыло перед глазами и тяжелела грудь. Воспоминания проносились в его голове со стремительной скоростью — все, что он забыл за эти годы, начиная с прибытия в Ад и заканчивая Башней Ви, — и в затылке раздался звон, похожий на шум в ушах, а сердце колотилось все быстрее и быстрее. Вокруг него вспыхивала и шипела статика, а воздух становился все более удушливым от создаваемого им разряда — настолько, что Аластор от приторного давления поджал уши. Замигали аварийные лампы, и Аластор удивленно поднял на них глаза, а затем снова перевел взгляд на Вокса. — Вокс, успокойся, — Попытался он, но Вокс бешено замотал головой, прижался к изголовью кровати, открыл рот, и из него вырвался белый шум. Аластор сощурился. Он обогнул кровать, а Вокс не мог дышать. Его желудок скрутило, экран глючил, а звон становился все громче. Его сознание мелькало между прошлым и настоящим, меняя Аластора, идущего на него сейчас, на Аластора прошлых лет — поверженное подобие человека, который полз к нему по кровати со слезами на глазах, умоляя осквернить его, умоляя просто остаться. Как Аластор мог смотреть на него после всего того, что Вокс сделал с ним? После того, как он издевался над ним морально и физически? Как тот мог терпеть его, находясь с ним в одной комнате? Аластор должен был уничтожить его, должен был мучить его и наслаждаться его криками. Он должен был захлопнуть перед его носом двери отеля и велеть ему гнить в постели Валентино, где ему самое место. Аластор должен был ненавидеть его. Он должен… Нежные руки обхватили его лицо, и успокаивающие импульсы статики заплясали по его цепям, отключая подпрограммы и фоновые процессы, пока звон не стал стихать, а голова не перестала плыть. Он отпрянул от нежных рук Аластора, и Аластор отшатнулся, словно обожженный, на его лице промелькнула боль, которая исчезла менее, чем за секунду. Он снова попытался скрыть собственные чувства за невидимыми стенами, но затем опомнился. Вокс завороженно наблюдал, как Аластор с усилием снимает маску, и обеспокоенно хмурится. — Поговори со мной, Подкаст, — Тихо попросил Аластор. Звон вернулся. Паника заполнила грудь Вокса и захлестнула его, когда он вспомнил, сколько раз Аластор умолял его открыться, поговорить с ним о том, что происходит между ним и Валентино. Он не мог набрать в легкие достаточно воздуха, а статика в воздухе вокруг них стала настолько сильной, что превратилась в постоянный шум. Аластор слегка поморщился, когда она заискрилась на его коже. Вокс с ужасом наблюдал, как он снова ранил Аластора, а аварийные лампы начали мигать и вспыхивать, чередуясь между слишком большой и слишком малой мощностью. Аластор снова посмотрел на лампы, потом стиснул зубы и схватил Вокса за запястья с рычанием. — Вокс, хватит. Сильные помехи от голосовых фильтров Аластора в сочетании с тем, как тот дернул Вокса вперед, на мгновение вывели последнего из закрутившихся мыслей. Он по-совиному моргнул, глядя на Радио-Демона, и увидел, как беспокойство пляшет в глазах Аластора, пока тот ослабляет хватку на запястьях Вокса — не настолько, чтобы позволить ему сбежать, если он решит это сделать. Вокс не думал, что ему удастся заставить свои ноги работать, учитывая то, как он себя чувствовал. Он даже не мог заставить свой чертов рот издавать какие-либо звуки кроме помех. — Расскажи мне, что случилось. — Приказал Аластор. Скажи мне, почему ты расстроен. Вокс вырвался из хватки Аластора и, прижав колени к груди, изо всех сил закрыл экран ладонями. Он просто хотел, чтобы воспоминания прекратились. Он хотел, чтобы боль в груди прекратилась. Он хотел, чтобы прекратились звон и тошнота. Он хотел, чтобы прекратились головные боли и глюки. Он хотел, чтобы это все прекратилось. Он снова заплакал. Он чувствовал, что его ладони мокрые. Его голос трещал, свистел и стонал, как сломанные динамики. Вокс почувствовал, что кровать продавилась рядом с ним, и руки обхватили его, согревая и успокаивая, прижимая к знакомой груди. Он не заслуживал утешения. Особенно от Аластора. Он бился, сопротивляясь хватке Аластора, но Радио-Демон лишь крепче сжимал его. — Пожалуйста, — Прошептал Аластор, и это слово прозвучало сдавленно, отягощенное годами сдерживаемых эмоций. Вокс прекратил борьбу и на пять секунд припал к Аластору, а затем зарылся лицом в его грудь и зарыдал, цепляясь за лацканы костюма Радио-Демона. Тот обхватил его, словно защищая, и Вокс зарыдал еще сильнее, плечи затряслись, дыхание стало прерывистым. Аластор медленно провел пальцами по портам на затылке Вокса, успокаивая, а другой рукой стал поглаживать его по спине. С губ Аластора сорвался тихий, дрожащий вздох, и сердце Вокса снова сжалось от облегчения, прозвучавшего в этом простом звуке. От облегчения, что на этот раз Вокс не отступил, не оттолкнул Аластора. Он обхватил Аластора руками и прижался к нему, прижался так отчаянно, что Аластор подставил голову Вокса под свой подбородок и стал нежно покачивать его взад-вперед, напевая старую песню, под которую они когда-то танцевали. Его воспоминания вернулись. Все до единого — в виде взрыва. Песня, которую напевал Аластор, была первой, под которую они танцевали медленный танец. Вокс чувствовал себя так, будто его разрывают на части изнутри. Он потерял все. — Ал, — Попытался выдавить он, но вместо этого издались лишь невнятные помехи. Он попытался еще раз, его голос трещал и визжал, но слова не слетали с губ. Пальцы Аластора провели по провели по портам и знакомая энергия — слабее, чем он ее помнил, — разлилась по проводам и компонентам, как мед. Ал тихо цокнул языком. — У тебя сгорел конденсатор. — По позвоночнику Вокса пробежала искра и дрожь, Аластор удовлетворенно хмыкнул, и энергия отступила, по пути лаская раскаленные платы Вокса. — Ал, — Снова прохрипел Вокс, и на этот раз слово прозвучало четко и ясно, а мысль о том, что Аластор использовал свою ослабленную силу, чтобы исцелить его после всего того, что Вокс сделал, чтобы сломить самого Радио-Демона, заставила его желудок скрутиться, а тело затрястись. — Я рядом, — Выдохнул Аластор, все еще вырисовывая пальцами узоры по его портам и успокаивающе поглаживая по спине. — Дыши, Подкаст. Прижавшись к груди Аластора, Вокс вдыхал успокаивающий аромат бренди и старой кожи, заставляя свой беспокойный разум сосредоточиться на узорах, которые Аластор вырисовывал на его затылке. Его мысли замедлились, тошнота ослабла, и статика вокруг них начала рассеиваться. Он ни в коем случае не расслабился, но звон, по крайней мере, прекратился, а внутренние предупреждения о перегреве утихли. Он закрыл глаза и прислушался к сердцебиению Аластора, чувствуя как вздымается и опадает его грудь с каждым вздохом. Он крепче прижал Аластора к себе, сжав в кулаке его плащ, и с губ Аластора сорвался еще один вздох, мягкий и, возможно, немного нуждающийся. Чувство вины закралось в глубину сознания Вокса, но он не стал долго размышлять над этим, после чего Аластор заговорил. — Я был в Радиостанции, — Негромко сказал он, словно ведя приятную беседу. — Проигрывал несколько мелодий, чтобы развлечь ночных сов, когда вся моя установка отключилась от эфира. А когда я посмотрел вниз, весь Пентаграмм-Сити был темным. Ни одного огонька. Вокс моргнул, и Аластор потрепал его по затылку. — Должно быть, это был один из самых ярких ночных кошмаров. Воксу потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. Он не решался оторвать лицо от груди Аластора. — Воспоминания, — Поправил он, голос слегка потрескивал. Полные предложения сейчас ему были немного не по зубам, но отдельные слова — вполне. — Какие? — Пробормотал Аластор. — Все. На несколько мгновений Аластор замолчал и от явного удивления перестал гладить Вокса по спине. Но вскоре продолжил. — …Ты все помнишь? Без пробелов? Никаких… неясностей? Вокс помотал головой. — Никаких неясностей. Аластор хмыкнул. — Понятно. Неудивительно, что Пентаграмм-Сити погрузился во тьму. То, что ты вспомнил все сразу, должно быть, вызвало довольно сильный скачок энергии. Но ведь это было это было не все, не так ли? Не только по этой причине он потерял сознание и в слепой панике оставил город без света. Должен ли он рассказать Аластору о том, что привело его в ужас? Должен ли он рассказать ему, какие именно воспоминания заставляют его желудок сжиматься, голову звенеть, а сердце скакать быстрее, чем антилопа, за которой гонится лев? Неужели он мог заставить Аластора снова испытать эту боль? Стыд защемил его грудь, и он попытался отстраниться от Аластора, но Радио-Демон крепко держал его. — Я устал от того, что ты меня отталкиваешь, — Сказал Аластор. — Я устал от того, что меня оставляют в неведении. Ирония судьбы заключалась в том, что из-за отключения электричества они сидели в темной комнате. — Поговори со мной, — Попросил Аластор тоном, граничащим с мольбой. Тревога охватила грудь Вокса. Он не мог. Не мог заставить Аластора пережить эти воспоминания. Он едва мог думать о них, не заставляя мерцать аварийные лампы, а уж тем более говорить о них. Он помотал головой. — Я не могу. — Ты не хочешь, — Тихо прорычал Аластор, и Вокс зашипел, а затем отпрянул назад, чтобы показать свое залитое слезами лицо. — Я не могу! — Огрызнулся он, экран мерцал, а голосовые фильтры глючили. — Я не могу говорить о них, не спалив еще один конденсатор! Выражение лица Аластора слегка смягчилось, брови склонились вниз. Он провел пальцами по краю монитора Вокса, и у Вокса перехватило дыхание, когда он вспомнил сотню других случаев, когда Аластор делал это — смотрел на него с обожанием и ласкал его лицо, после чего они обменивались интимными словами или нежными поцелуями. Воздух снова сгустился от статики, и Аластор замер, прежде чем коснуться головы Вокса. — Тогда покажи мне. У тебя экран вместо лица. Вокс заколебался и медленно покачал головой. — Я не думаю, что ты… — Он замолчал, увидев боль в глазах Аластора. — Не принимай решения за меня, Вокс. Принятие решений за Аластора стало одной из причин, по которым между ними все рухнуло. Если бы Вокс только рассказал Аластору тогда о том, что происходит, показал ему… Возможно, Валентино был прав в том, что Аластор больше никогда бы не смотрел на него так же, как раньше, возможно, он был прав в том, что доверие было бы нарушено, а их отношения испорчены, но, по крайней мере, ситуация не ухудшилась бы настолько, чтобы он забыл об Аласторе и полез прямо в объятия насильника. По крайней мере, ему не пришлось бы наблюдать, как Аластор унижается в последней попытке заставить его остаться. По крайней мере, он не потерял бы все, чем был, — работу, которая ему нравилась, свою репутацию, собственную личность… Плечи Вокса слегка опустились, но он кивнул и взял себя в руки. Аластор позволил ему немного пошевелиться на кровати, пока он перенаправлял пути, которые позволяли его собственным воспоминаниям отображаться на экране. Он перебирал в памяти воспоминания, разбудившие его в приступе паники, и прижимал колени к груди, чем дольше они бежали. Он внимательно следил за лицом Аластора, за тем, как опускаются его уши, как хмурится его лицо, как искривляется его рот от ярости и отчаяния по мере того, как проходит время между каждым воспоминанием. Он наблюдал, как Аластор сжимает простыни так крепко, что рвет их, как его рога поднимаются все выше и выше, а глаза мелькают между обычными зрачками и циферблатами радиоприемников. Его дыхание стало тяжелее, а с губ сорвалось рычание, когда экран Вокса стал черным после того, как Валентино ослепил его. Звук продолжался, и нельзя было ошибиться в том, что происходило во время телефонного разговора с самим Аластором. Он оскалил зубы в злобной ухмылке, когда Вокс разбил лицо Валентино о зеркало в гримерной, а затем вздрогнул, когда демон-мотылек перевернул столы. Его уши прижались во время воспоминания о письме, затем его взгляд стал диким, а рот растянулся в дикой усмешке после манипулятивных слов Валентино в переулке, и воздух затрещал теперь уже от статики самого Аластора, когда он наблюдал, как Валентино раздвигает бедра Вокса. Он вздрогнул при воспоминании о том, как оказался в постели с Воксом, прижимаясь к нему сзади, а потом Вокс отстранился от него, задрожав. Он наблюдал за тем, как проходили следующие шесть месяцев: каждый раз, когда Вокс подвергался насилию и манипуляциям со стороны Валентино, каждый раз, когда он отстранялся от прикосновений Аластора или его слов. Он наблюдал, как тревога Вокса топит его, пока он не превратился в тень того человека, которым был раньше, и видел свою собственную боль и усталость с точки зрения Вокса. К тому времени, когда его отчаянная попытка уговорить Вокса остаться закончилась, Аластор выглядел таким же разбитым, как и Вокс. Разница заключалась лишь в том, что под этим разбитым сердцем кипела ярость, готовая взорваться в любой момент. Вокс остановил воспроизведение после того, как Аластор отверг его предложение присоединиться к Ви, и минуту они не разговаривали — Вокс — потому что чувствовал себя опустошенным и истощенным, а Аластор — потому что выглядел готовым уничтожить Пентаграм-Сити, лишь бы посмотреть, как кто-то истекает кровью, умирает, как ему отрывают крылья и лишают четырех рук, пока тот кричит. В конце концов, тишина стала слишком подавляющей для истерзанных нервов Вокса. — Скажи что-нибудь, — Прохрипел он. Взгляд Аластора метнулся к его лицу. Его грудь вздымалась, а улыбка была болезненно натянутой, как у волка, готового к нападению. Циферблаты в его глазах дико мерцали, а по телу плясало жуткое зеленое свечение; по коже то и дело пробегало электричество. — Скажи что-нибудь такое, от чего у тебя не лопнут швы. — Тихо уточнил Вокс. Аластор закрыл глаза и загнал свою ярость в клетку. Когда он снова посмотрел на Вокса, ярость все еще кипела в нем, но атмосфера разрядилась, и он уже не выглядел таким смертоносным. — Я знал, что все плохо. Но не знал, что настолько. — Проворчал Аластор, и его голосовые фильтры стали необычайно громкими. Вокс обхватил руками колени, внезапно почувствовав головокружение. Наконец-то он показал Аластору все. Все, что он скрывал от него годами. Ему казалось, что он задыхается. — Все те недели я думал, что ты предпочитаешь его, — Пробормотал Аластор, похоже, сам себе. — И я не задумывался о том, что он может заставить тебя, пока не стало слишком поздно… — Это не твоя вина, — Пробормотал Вокс. — Я должен был сказать тебе. — Да, — Яростно согласился Аластор. — Ты должен был. Но я должен был ожидать, что ты этого не сделаешь. Что попытаешься защитить меня. — Его голос слегка надломился. — Ведь ты всегда заботился обо мне, несмотря на последствия для себя. Вокс удивленно поднял брови, когда Аластор сердито покачал головой. — Я начал думать, что я тебе надоел. Я думал, что ты отдаляешься, потому что он может предложить тебе страсть. Я думал ты злишься на меня за то, что я не даю тебе покоя. У Вокса пересохло во рту, когда взгляд Аластора ожесточился, а губы скривились в усмешке. — Но ведь это он был тем, кто стрелял в тебя, накачивал наркотиками, насиловал, чтобы удержать в своей власти. Вокс вздрогнул, и голос Аластора сразу же смягчился. — Прости, что не остановил его. — Тихо сказал он, и горе нахлынуло на Вокса, как цунами. Именно этого он и не хотел — чтобы Аластор винил себя. Чтобы Аластор взвалил на себя боль и вину, которые не должен был нести. Аластор был жертвой, а не Вокс. Именно Аластор страдал из-за решений Вокса, из-за его вспыльчивости и жесткоих слов. — Не смей. — Прошипел Вокс, и Аластор в шоке отшатнулся назад в его сторону. — Не смей вести себя так, будто все случившееся — твоя вина. Я сам принимал решения. Не смей притворяться, что я не выбирал его. Что я не бросил тебя, хотя знал, как сильно это тебя ранит. Не смей говорить мне, что это не моя вина. Аластор нахмурился. — Это была не… Вокс рванулся вперед и с рычанием схватил Аластора за лацканы, притягивая его ближе. Статика пронеслась между ними, обжигая их кожу, и глаза Аластора расширились. — Я сам разрушил свою жизнь. Аластор. Я позволил подстрелить себя, накачать наркотиками и изнасиловать. Я сознательно оттолкнул тебя, не дал тебе узнать об этом. Я разрушил собственную репутацию. Я предал тебя. Я издевался над тобой. Я обращался с тобой и со всеми остальными как с дерьмом. — Ты прекрасно знаешь, что ничего из этого… — Это правда! — Зашипел Вокс, сработали голосовые фильтры. — Потому что иначе получается, что вместо меня это сделал Валентино! Что это он заставил меня поступать так с тобой и со всеми остальными. Что он украл у меня всю мою жизнь. Что он управлял мной, как марионеткой, и все потому, что я отказался от его дерьмового порно, которое я теперь все равно транслирую! Аластор выглядел растерянным, а Вокс подавил всхлип, который и не подозревал, что сдерживал. Он крепче вцепился в лацканы Аластора. — После всего того, через что я прошел, чтобы не дать ему до тебя добраться, я бы предпочел, чтобы ты обвинил меня в предательстве, в издевательстве над тобой, а не в том, что он вынудил меня к этому. Будь я проклят, если доставлю ему удовольствие причинить тебе боль. Аластор сглотнул и в страхе уставился на него, а Вокс, дрожа, выдохнул. — Я потерял все, Ал. По крайней мере, отдай мне должное за то, что я сам выбрал свою судьбу. Не позволяй ему сделать еще и это. Уши Аластора прижались, он открыл рот и снова закрыл его. Наконец он поднял руку к лицу Вокса. — И что, по-твоему, я чувствую, когда слышу от тебя, что ты решил причинить мне боль и предать меня после всего того времени, что ты любил меня? После всего того времени, что я любил тебя? Думаешь, это разбивает мое сердце больше или меньше, чем бы ты признался, что Валентино был тем, кто разлучил нас? У Вокса перехватило дыхание. Любовь. Они уже говорили это друг другу, но это было несколько десятилетий назад. Он давно не слышал этого слова из уст Аластора и не был готов к тому, что кинжал вонзится в его сердце. Он был настолько погружен в свои мысли, пытаясь убедить себя в том, что Валентино не отнял у него все до последней капли контроля, что даже не подумал о том, как его отвратительные поступки искалечат Аластора. Ведь если Вокс хотел сказать и сделать все это с Аластором, с их совместной жизнью, то, по мнению Аластора, Вокс действительно бросил его просто потому, что ему было скучно, потому что Аластор был сломлен. Потому что у того не было желания сосать член Вокса. Не было никаких сложных причин, никаких выгодных сделок, которые можно было бы заключить от встречи с Валентино, потому что он обратился к ним с просьбой транслировать его порнографию. Вокс не получил от общения с Валентино ничего, кроме секса, и вычеркнул себя из жизни Аластора исключительно по этой причине. Вокс почувствовал тошноту. Это было гораздо хуже, чем отдать Валентино должное за то, что он разрушил его жизнь и причинил вред Аластору. Вокс накрыл руку Аластора своей и с почти незаметным хныканьем уткнулся в его теплую ладонь. Когда он открыл глаза, Аластор смотрел на него с болезненным выражением лица. Они оба были так разбиты. — Почему ты остался? — Прошептал Вокс. — После всего того, что я сделал, после того, как я оттолкнул тебя… зачем было оставаться? Плечи Аластора опустились. — Потому что я любил тебя. Вокс ничего на это не ответил. Он чуть крепче сжал руку Аластора, а потом понял, что у него, на самом деле, есть ответ. — Я тоже любил тебя. Прошедшее время. Они оба сказали это не просто так. Валентино все испортил. Аластор опустил взгляд, но Вокс увидел как он вздохнул с облегчением. По крайней мере, он мог оказать Аластору хоть какую-то любезность — он мог признать, что Радио-Демон ему не наскучил, что он не бросил его по такой грубой и незрелой причине. — Когда я узнал о яде, я надеялся, что смогу убедить тебя… — Аластор замялся, окончательно униженный, и Вокс помрачнел. — Ты был слишком далеко, — Прошептал Аластор. — А я… я принял ужасное решение скрыться в тени, чтобы залечить раны. — Он сердито покачал головой. — Ты приложил столько усилий, чтобы защитить меня, а когда я был тебе нужнее всего, я отгородился от тебя и защищался сам. — Ты сам сказал, что не понимал, насколько все плохо, — Пробормотал Вокс. — Но я знал, что это было не по твоей воле, — Прорычал Аластор. — Мне потребовалось всего два месяца, чтобы отпустить тебя после того, как я узнал об этом. Я должен был бороться сильнее. — В то время я ужасно с тобой обращался. — Вздохнул Вокс. — Я даже ударил тебя раз или два. — И разве не тошно это вспоминать? Поднятие руки на Аластора в дополнение ко всему остальному дерьму. — Я ударял тебя в ответ, — Запротестовал Аластор, как будто это делало его хотя бы наполовину таким же чудовищем, как Вокс. Рука Аластора все еще лежала на его лице, но Вокс так и не отпустил ее. Он не хотел отпускать руку Аластора. Не сейчас. В комнате внезапно стало светло: вспыхнули огни, и город под окном Вокса засиял огнями. Аластор провел большим пальцем по рамке экрана Вокса. — Это не сойдет ему с рук. Я ему не позволю, — Сказал Аластор, и грудь Вокса… Вздрогнула от этого обещания. — Тебе нужно отдохнуть. — Сказал Вокс, и Аластор поджал губы, а затем медленно убрал руку с лица Вокса. — Как и тебе, — Произнес он, поднимаясь с кровати. — …Спасибо, что наконец-то показал мне. — Сказал он подавленно. Воксу удалось выдавить из себя слабую улыбку, но потом она сменилась гримасой. Аластор, казалось, колебался, прежде чем наклониться и взять руку Вокса в свою, а затем мазнул губами по костяшкам его пальцев. — Спокойной ночи, Подкаст. — Мягко сказал Аластор, на мгновение поймав взгляд Вокса, после чего отпустил руку Теле-Демона и направился к двери. Вокс смотрел ему вслед, широко раскрыв глаза и пощипывая кожу в том месте, где ее касались губы Аластора. Он не знал, сколько времени смотрел на закрытую дверь, но если Аластор хотел, чтобы он уснул, то определенно совершил ошибку. Сердце Вокса громко забилось в груди, и он сжал руку, которую взял Аластор — надежда забрезжила в глубине его сознания. Вот дерьмо.