Нити судьбы

      Мы были с ним за гранью этого мира. Там, где не существовало понятия времени. Столько раз я стремился оказаться здесь, но сейчас чувствую тяжесть на сердце от того, что покидаю лучшего друга. Я смотрю в глаза Какаши. Мангекьё шаринган… мои глаза, что я смог передать ему. Большую часть моей жизни они приносили лишь боль, страдания и смерть многим людям… И вот теперь они сделали то, для чего изначально предназначались: спасать и защищать. Столько слов скопилось внутри, столько сожаления хочет вырваться наружу, но с губ слетает лишь «Скоро я уйду…»       — Вот как… — ответил он тихо.       — Я и правда сделал этому миру только хуже… — начал я, прикрывая глаза от осознания всех ошибок, что натворил, а затем продолжил: — Настолько, что даже не знаю, что сказать тебе перед уходом…        Воцарилась тишина. Какаши грустно посмотрел вниз, затем — мне прямо в глаза. Сквозь маску было видно, как уголки его губ приподнялись в улыбке.       — Зато я могу попрощаться с тобой как с другом, а не врагом. С прежним тобой, который всегда опаздывал, потому что помогал другим… Мне и этого достаточно.       Где-то внутри от его слов сильно кольнуло. Я знаю: он бы ни за что не отпустил меня, если бы мог… Столько лет Какаши жил в неведенье, что я жив. Потом пережил предательство с моей стороны. И всё же… он верил в доброту внутри меня. От этого я невольно улыбнулся и проговорил:       — Спасибо, Какаши!       Передо мной стоял его детский образ… тот, что больше всего бесил меня. Он и Рин, они были для меня семьёй… Я чувствовал, что что-то тянет меня вверх, далеко от этого мира.       — Прощай… мне пора, — сказал я, расплываясь в немного глупой детской улыбке, — а то Рин уже заждалась.       Синее пламя покрывало моё тело, оно не обжигало, вовсе нет. Напротив — дарило тепло и спокойствие. В этот момент Какаши прищурился и произнёс:       — Ты уже придумал отмазку?       Вот же, гадёныш, даже перед моей кончиной не упустит возможность бросить шуточку. Но сейчас я вовсе не зол: мне этого даже не хватало.       — Хах, а я её предупредил, что пойду помогать тебе.       — Вот как… — уже тише ответил он.       Голова Какаши склонилась вниз, пламя стремительно уносило меня ввысь. Прозвучали последние слова, которые я слышал в вихре пламени:       — Спасибо… и прощай, Обито.

***

      Я открыл глаза. Рин вглядывалась с привычной улыбкой, пара карих глаз смотрела на меня с теплотой. Она всегда присматривала за мной, ждала столько лет. И вот, наконец, мы только вдвоём.       — Опять опаздываешь? — спросила она, надув щёки.       — Э-э? Вы с Какаши сговорились? Я-я же предупредил! — воскликнул я, ошарашенный её словами.       Рин тихо захихикала, прикрывая рот руками.       — Прости-прости, хи-хи-хи! Я не удержалась и подслушала. Ты был таким самоуверенным, когда отвечал ему.       — Ух… Ри-и-ин, вот вечно ты так, — сказал я, чувствуя, что сейчас расплачусь.       Вместо ответа она взяла меня за руку. Такая мягкая и небольшая, я чувствую, как её гладкая кожа соприкасается с моей. Я был уверен, что после смерти мы ничего не чувствуем, но сейчас моё сердце, кажется, стучит с бешеной силой. Ох, надеюсь, мои ладони не вспотеют: вот позор-то будет!       — Ты готов? — повторила она вопрос, который уже задавала ранее.       — Да! — ответил я и шмыгнул носом.       Она потянула меня вперёд. Я боялся идти с ней на одном уровне. Даже спустя столько лет я остался таким нерешительным?       — А… а почему мы тут одни? Ведь… ведь это же место, куда должны попадать все души? — спросил я, пытаясь подавить смущение.       — Не совсем так, Обито, — спокойно отвечала Рин. — Это, хм… что-то вроде места ожидания. Понимаешь, те, кто привязан к кому-то в мире живых, остаётся здесь, пока его душа не успокоится. Только исполнив свою цель, душа может отбросить физическую оболочку и слиться с другим миром.       — Д-другим миром? Н-ничего себе! — удивлённо воскликнул я. — Прости… ведь ты всё это время пробыла тут одна… из-за меня… из-за того, что я сбился с пути.       Рин остановилась, затем повернулась ко мне. На её лице была довольно серьёзная мина, как в тот раз, когда я поранил руку, а она меня отчитала за то, что я скрыл от неё этот факт.       — Обито… что бы ты не говорил о себе, я всегда знала: ты добрый. Пробыв здесь столько времени, я осознала, как неоднозначна жизнь, которую мы проживаем. Кто-то подобен праздничному огоньку: загорается, ослепительно блистая, а затем угасает, оставляя яркие воспоминания… Иные же тлеют подобно углям: им нужен толчок, дуновение, чтобы воспылать.       — Эм-м… так я был огоньком или углями, хе-хе-хе… — спросил я, неловко потирая затылок.       — Хих, если так подумать, то ты самый трудный уголь! — ответила она, глядя куда-то ввысь.       — Оу, я… — начал я разочаровано мямлить.       Рин поцеловала меня в щёку, затем отвернулась и проговорила с нежностью и заботой:       — Но в конце… именно ты помог разжечь пламя надежды, спасти людей от холода и мрака. Ты… замечательный.       Если бы можно было умереть в загробном мире, то я прямо сейчас бы это и сделал. Её тёплые губы прикоснулись к моей щеке. К моей! Я не сплю? Точно же не сплю? Ущипните меня!       — Пойдём! — сказала она весело, вновь утягивая меня вперёд. — Мы уже почти пришли!       Вот оно, счастье, после всего этого… И, хоть я всегда буду винить себя во многом, Рин вселила в моё сердце надежду. Мне захотелось в последний раз взглянуть вниз, чтобы увидеть ребят и Какаши.       — Прошу тебя, только не смотри назад, — сказала Рин строго.       Но было поздно: я повернул голову и увидел ужасное. Передо мной проносилось множество картин, будто кто-то ускорил время. Прошло много лет, поколения шиноби сменились, одна за другой деревни начали забывать дни той войны. Скрытые операции, смерть… Мир оказался на пороге новой войны. Мой взгляд остановился на Конохе. Полностью в руинах деревня была разрушена, как в момент нападения Пейна! Лица Хокаге были практически уничтожены, монумент Конохи — то, что позволяло нам не забывать об ужасе войн, — фактически был стёрт с лица земли. На скале стояли двое шиноби, один из них был очень похож на… Наруто? Нет… если это — будущее, то Наруто должен быть взрослее. Сын? Его глаза засверкали синим, белок был абсолютно чёрным. Он что-то говорил юноше напротив, а затем они схлестнулись. Ослепительная вспышка отбросила меня назад. Я оторопел. Рин повернулась ко мне и обеспокоенно спросила:       — О-обито… Что с тобой? Т-ты ведь… ты ведь не смотрел?       — Я… что это такое, Рин? П-почему?! — воскликнул я.       — Обито… зачем?..       — Объясни, прошу тебя!        Рин отвела взгляд, склонила голову и тихо начала:       — После смерти человек некоторое время своей чакрой ещё связан с тем миром… его душа, существующая вне времени, способна с помощью связи с тем миром видеть будущее.       — И… ты видела его?       — Да…       — Все эти… ужасы, что я натворил, промелькнули перед твоими глазами? — с испугом спросил я, подходя к Рин.       — Да… я во многое не могла поверить, видеть всё это было ужасно страшно. Я боялась за твою жизнь, за жизни всех в деревне. Я была совсем одна, не зная, что мне делать, но… Минато-сенсей был здесь недолго. Он заключил контракт с Богом Смерти, и его душа не могла упокоиться с миром.       Я прикусил губу, прекрасно помня, что сенсей погиб по моей вине…       — Он сказал, что, как бы прочно не была натянута нить судьбы, какой бы узел она не завязала, найдётся тот, кто его развяжет и даст новое движение, новую жизнь. Только тогда я смогла осознать, что есть жизнь и смерть, что значит путь, который мы проходим, и то… что не всё, что мы видим, должно исполниться — это лишь одни из многих путей.       Слова Рин очень тяжело укладывались в голове. Я же своими глазами видел падение мира… Разве это не предсказание? Разве мир не упадёт? Люди просто не готовы к такой угрозе! Даже Кагуя… та, что чуть не уничтожила весь мир, боялась и готовилась к нападению более страшных существ, чем она сама!       — Я повлёк эту цепочку… Рин, понимаешь? Я верил, что теперь с ними всё будет хорошо! Почему мы ничего не можем сделать?!       — Потому что наше время здесь прошло и пора стать чем-то выше за гранью людского понимания, — ответила Рин, взяв меня за обе руки.       В этот момент в ушах зазвенел голос. Я не мог понять, мужской он или женский: казалось, они говорят одновременно.       — Обито Учиха, твоя душа полна сомнений и противоречий. От чего ты не можешь освободиться и стать чем-то большим?       Я огляделся, но никого, кроме меня и Рин, не было. Она сильнее сжала мою руку.       — Я не могу согласиться с тем, что происходит! Особенно, когда понимаю, что эта цепь событий была из-за моей ошибки.       — Ты полагаешь, что мир несправедлив? Что-то, за чем ты наблюдал, неправильно? Иначе говоря, ты считаешь, что всё должно быть по-другому?       — Я просто не желал подобного исхода! Я правда хотел, чтобы всё было иначе… если бы я мог… мог что-то сделать, то исправил бы многое.       — Значит, ты полагаешь, что твоё знание может помочь этому миру? Неужели ты полагаешь, что всё это произошло просто так, лишь от твоих выборов?       — Н-нет! Вовсе нет! Я не Бог… хоть и мнил себя кем-то вроде него. Но разве мои знания не исправили бы этот мир?! Не сделали бы его чуточку лучше? Не помогли бы избежать многого?       — Обито… мир существует и без нас, в нём всегда будет надежда, — сказала Рин, смотря с мольбой мне в глаза.       — Рин Нохара, — проговорил голос, — вижу, ты познала нечто похожее. Однако твоя душа готова слиться с мирозданием, пусть твои слова и пропитаны отголоском тяжкого пути. В этом ты схожа с Обито Учиха.       Я посмотрел на Рин. Она была много времени… совсем одна. Видела, каким монстром я стану… Любой бы другой разочаровался во мне и проклял бы, но не она. Что же скрывается за твоей улыбкой, Рин? Сколько испытаний ты прошла ради меня?       — Так или иначе, — голос продолжил, — Обито Учиха видит всё по-другому. Его крепко держит привязанность к тому миру. Чувство невыполненного долга сковывает душу, а боль утраты оставляет раны, которые мучительно затягиваются. Исходя из этого, принято решение: тебе даётся шанс, Обито Учиха. Ты вернёшься на много лет назад. Собственная жизнь и судьба мира в твоих руках, память, которую ты имел, останется.        Рин вздрогнула, прижалась к моей груди и прошептала быстро, почти навзрыд:       — О-обито, прошу тебя… оставь, обрети покой! Ты достаточно сделал!       — Если… если я справлюсь, Рин останется жива? — спросил я, прижимая её к груди.       — Всё зависит от тебя.       — А Какаши? Остальные?!       — Всё зависит от тебя. Ты взглянешь на мир иным взором. Но будь осторожен: переписывая судьбу, готовься к последствиям.       — Если я изменю мир, то изменю и будущее. Зачем тебе давать мне такую возможность?! Ты что-то вроде доброты и всепрощения?! — воскликнул я.       — Нет, я существую независимо. Множество миров. Множество путей. Мне всё это подвластно. Я хочу познать и понять всё также, как и вы. Ваши души многому меня учат, а затем обретают покой. До тебя были и другие, Обито Учиха… Я лишь даю возможности, которые приведут души ко мне, к вечному покою. Однако пути к этому покою выбираю я.        В мои руки попала возможность дать жизнь Рин. Спасти множество других жизней, предотвратить войну. Но я уже попытался сделать это… и был жестоко обманут собственным же иллюзорным виденьем мира. Я думал, что вершу высшее благо, но лишь породил беды. Я посмотрел в глаза Рин, она молила меня. И я приму решение…       — Я остаюсь. Я оставлю этот мир на тех, кто жив, уверен, они справятся!        Рин улыбнулась, на глазах выступили слёзы, которые она тут же вытёрла рукавом.       — Так или иначе, — ответил холодный голос, — но, как я сказал, решение было принято. Данный выбор стоит не за тобой, он был сделан мной. Узнать каково это, перекроить судьбу. Изменить мир. Перечеркнуть правила. Такого ещё не случалось, но меня это заинтересовало, поэтому ты вернёшься, Обито Учиха. Постарайся воплотить свои замыслы в жизнь.        Меня перекосило. Я не хочу уходить от Рин. Даже имея благие намерения, не факт, что ты сможешь изменить мир! Это не было моим желанием, скорее уж стыдом и раскаянием за совершённое!       — Т-ты не можешь просто сослать меня назад! Так… так нельзя! Если ты божество, то не должно так поступать!       — Божество? Да… ваши понятия немного примитивны, но я понимаю, что ты имеешь в виду…       — Понимаешь?! Кто же ты тогда, объясни!       — Даже если я попытаюсь, ты не сможешь этого осознать.       — Эй, это ты меня так тупым назвал?! — вспыхнул я, словно мальчишка.        В этот момент Рин рухнула на колени и, столкнувшись лбом, громко попросила:       — Прошу вас… Обито через столько прошёл. Да, его путь не всегда был правильный. В один момент он сбился с него, но… он вернулся на дорогу истины! Дайте ему покой, позвольте остаться… со мной!       — Рин… — тихо прошептал я, садясь на колено рядом с ней.       — Столь чисты помыслы твои, Нохара Рин. Ты столько отказывалась от возвышения, чтобы дождаться Обито Учиху. У вас это называется «восхищение». Так вот, нечто схожее я испытываю, если вообще могу так выразиться. И всё же, решение принято. Но твоя просьба услышана.        Рин подняла голову. Её глаза покраснели от слёз, а щёчки пылали огнём.       — Я позволяю тебе остаться тут и ожидать его. Если Обито Учиха исправит этот мир, то вы будете вместе, если же нет, ваши души навек разойдутся.       — Нет, не смей! Это ты называешь милосердием?! Она и так ждала чёрт знает сколько! — воскликнул я, скрепя от злости зубами.       — Милосердие? Нет, это — справедливость. Так бы это стоило назвать. Довольно разговоров. Твоё время пришло, Обито Учиха, всё уже готово.        Я бросился к Рин, взяв её за руки, начал говорить как можно быстрее:       — Откажись от меня! Откажись, пока не поздно! Будь свободна! Я всегда корил себя, что не смог уберечь тебя от смерти, что не успел в тот день. Рин, прошу, уходи без меня! От меня лишь беды и разочарования, только я один должен нести эту ношу, я искуплю свою вину за то, что даже здесь подвёл тебя!        Рин быстро подняла голову, зло посмотрев на меня. Затем приблизилась и легонько поцеловала в губы. Мои глаза округлились, я тут же замолк не в силах что-либо выговорить.       — Не смей о себе так говорить, — сказала она шёпотом. — Даже думать не смей!       После, схватив меня за руку, прижала к своей щеке и продолжила, грустно улыбаясь:       — Неважно, какой путь будет у тебя. Это… это и мой путь тоже. Я останусь тут и дождусь тебя, обещаю! Я никогда, никогда не перестану верить в твои силы и доброе сердце, Обито!        На мои глаза навернулись слёзы. Её улыбка была всё такой же нежной, она верила в мою победу каждым лучиком своей души. Я затрясся и выкрикнул:       — Рин, я люблю тебя!        В этот момент всё вокруг начало темнеть, а тело куда-то падать. И лишь голос Рин прозвучал во тьме:       — Я тоже тебя люблю…