Завтра мы умрем

      Летели всю ночь яркой заметной вспышкой в небе. Огонь Феникса и его силуэт, нечеткий и размытый, причудливо отражались в морской глади. Плескалось море, и было темно.       То выше, то ниже. Высоко и почти над самой водой.       К утру молчаливый Марко поменял курс, беря правее, делая крюк, обходя линию шторма. Низкие темные тучи стремительно расползались по небу неотвратимой угрозой, и пока что нам удавалось их обогнать, но погода Гранд Лайна — то еще удовольствие, и, судя по всему, Феникс не испытывал по поводу туч и порывистого ветра никаких хороших чувств. Я уж тем более.       Готовность заложить душу дьяволу за окончание этого приключения уже почти победила, вне сомнений.       Утро встретило нас серостью, порывами ветра и поиском места, где можно переждать шторм. И это не считая других проблем. Мысли были забиты простыми и такими обыденными вещами, как вырисовывающийся в голове план коридоров, по которым можно было дойти до медблока.       Или скорее доползти?       До санузла, в первую очередь.       Тело с такой «прогулки» посылало сигналы SOS, намекая на то, что ему хочется удовлетворить свои природные потребности. Голод, жажда, сходить по нужде и закутаться в одеяло, чтобы отогреться. Про простую смену положения тела вообще молчу — затекло все. Были отлежаны и отдавлены, казалось, даже кости, и я искренне жалела, что у меня не было мало-мальского жирка, чтобы смягчить себе эти страдания.       Не верьте в сказки о пегасах и о том, как круто на них летать. Может, и круто, но недолго. С Марко Фениксом я бы не согласилась на перелет больше никогда.       К слову, предложение сменить положение тела мне поступало где-то среди ночи, когда я выплыла из своей тревожной кратковременной дремы, но рядом не было ни корабля, ни суши, о чем меня любезно предупредили.       На повторный свободный полет я не согласилась. Да и вообще, высказала свой категоричный отказ от трюкачества в небе. Спасибо, не понравилось.       Кажется, надо мной потешались.       Было откровенно плевать.       Ни суши, ни тем более Моби Дика в доступе тем не менее даже не намечалось. Полет превращался в пытку.       Когда под нами замаячил незнакомый корабль, решение принято было более чем ясное.       Феникс пошел на снижение.       — Это пираты.       — Да хоть сам Дьявол, — простонала.       На фоне дневного неба мы были слабо заметны. Точнее, Феникс, но, увы, не я.       Тревога поднялась на корабле моментально. Незнакомый пиратский флаг раздул ветер.       Зазвенел колокол оповещая о нашем приближении, и спустя время на мостике показался сам капитан корабля.       — Не стрелять! — пронеслось эхо сильного и командного голоса, и, зависнув над кораблем, Марко спикировал вниз.       — Феникс Белоуса! — долетел до меня чей-то крик, очевидно впередсмотрящего, тут же вызывая движение на палубе.       Слава всем богам, Марко был не из тех, кто любит швыряться людьми, и просто опустил меня на палубу, тут же меняя свой облик на человеческий, пафосно шагая уже нормальными ногами, стуча подошвами сандалий недалеко от моей головы.       — Добрый день, — поздоровался пират, ленно махнув рукой в приветствии. — Прошу прощения, но, если вы не против, мы воспользуемся вашим гостеприимством, йой.       Да он сама вежливость.       — Если только гостеприимством, — отозвался пиратский капитан. Уже немолодой мужчина. — Хотя не сказать, что я и мои ребята в восторге от этого, Марко Феникс.       — Понимаю. Рад, что не стоит представляться.       Порыв ветра вызвал чье-то ругательство с рей, где пираты оперативно собирали паруса, готовясь болтаться в море.       — Кто твой попутчик, Феникс? — пират вопросительно посмотрел в мою сторону. — Ты бы не делал остановку просто из-за шторма. Накама?       Тем временем я выражала полное презрение к этому миру, лежа на палубе едва ли не в позе морской звезды.        — Можно и так… сказать, йой, — ответил Марко, в то время пока я перекатывалась за его спиной со спины на живот по палубе, пытаясь собрать себя во что-то цельное и не скрипяще-щелкающее суставами и мышцами. — Попутчица.       — Что ж, — пожилой мужчина кивнул. — Добро пожаловать на «Резвый», но надеюсь, вы у нас не задержитесь.       — Благодарю. Приятно встретить благоразумных людей, — спокойно улыбнулся Марко. — Эй, ты еще долго собралась лежать?       — Отъебись, — выдала я без всяких раздумий искренне и от всей души. И когда запоздалое осознание того, что я сейчас послала правую руку Сильнейшего человека в мире, дошло до уставшего мозга, сокрушенно прикрыла глаза. Молодец, продолжай в том же духе при всего-то какой-то чужой команде и даже капитане посылать страшилищ этого мира. Выдохнула, обернулась в сторону спокойного пирата, обреченно и устало спросив. — Хотя бы пару часов?       Присутствующие на палубе пираты явно пребывали… в небольшом ступоре.       Подцепив несчастный, покоцанный когтями птичьей формы Марко плащ, окинула взглядом корабль.       Небо стремительно темнело.       — Рикман к вашим услугам, мисс, — внезапно вежливо кивнул пират и протянул руку.       Окинув его взглядом, поджала губы.       — Юля, — руку так и не пожала. Пусть думает, что у меня это какой-нибудь бзик. Хотя так оно и есть. — Простите мне мою невежливость…       — Понимаю, — невозмутимо убрал свою руку капитан. — Так что вам нужно?       — Гальюн , — с предельной честностью призналась в своей потребности.       Пират раздумывал недолго.       — Вас проводит Амира.       Выступившая из толпы красивая женщина вполне дружелюбно улыбнулась.       Марко мои действия никак не прокомментировал.

***

      Пираты Рикмана оказались очень осторожными и благоразумными людьми, которые прекрасно знали, кто такой Марко Феникс, и вместо бессмысленной бойни предпочли поскорее помочь, чем могут, нашей парочке, после чего выдохнуть с облегчением.       Настороженная вежливость всего экипажа и здоровое опасение были только на руку нам, поэтому особых неудобств я не чувствовала.       Амира любопытно сверкала в мою сторону глазами, выступая и проводником, и в некотором роде моим защитником среди пиратов. Сама она призналась, что была племянницей капитана Рикмана.       — Мы по большей части торговцы, — улыбнулась мне женщина. — Просто бизнес.       — Контрабанда — она такая, — буркнула я, умывая уставшее, «обласканное» солнцем и морем лицо водой, и только потом поняла, что зря это ляпнула. Но на мою догадку Амира только улыбнулась.       — А вы тоже из пиратов Белоуса, мисс Юля?       — Жертва, — устало выдохнула.       — Что? — женщина удивленно покосилась в мою сторону, пока я сидя вытирала полотенцем лицо и мокрую шею.       — Я скорее жертва обстоятельств, что носят имя «Пираты Белоуса», — фыркнула с невеселым смешком.       — О, — контрабандистка понимающе улыбнулась. — Сочувствую?..       — Спасибо, — кисло кивнула. Отчего-то стало легче после этого разговора.       В словах и действиях брюнетки со смуглой кожей сквозило понимание. Она явно прекрасно могла представить, каково это — быть «жертвой обстоятельств и случая», когда бы и рад свалить, да только в этом мире действует правило: «кто сильнее, тот и правит балом», поэтому особо вопросов не задавала.       Судно мотало туда-сюда, и в какой-то момент мы бы дружно покатились по коридорам корабля с гордым названием «Резвый», если бы я, уже наученная опытом Моби Дика, не ухватила Амиру за руку и не впечатала в стену.       Мимо пронесся кувыркающийся пират, которому так, как нам не повезло.       Место, где можно переждать шторм, мы нашли точно вовремя.       От женщины пахло специями, а от волос почему-то апельсином. Темные пряди лезли в лицо, пока я прижимала ее к стене, вцепившись в нее руками изо всех сил.       — Спасибо, — кивнула она, провожая своего товарища по команде взглядом.       — На счет три бежим в ту сторону, — мотнула я головой, указывая направление. — Лучше пересидеть на камбузе — самое безопасное место.       В конце концов, именно камбуз в первую очередь делали менее «укачиваемым».       — А еще — еда, — кивнула мне Амира. — Сегодня должно быть вкусно.       — Тем более. Раз?       — Два?       Мы переглянулись.       — Три.       Твою ж мать!..

***

      На камбузе меня перехватил Марко, чуть хлопнув по плечу и кивнув на дальний столик. Амира при его появлении настороженно вздрогнула, а когда он удалился в сторону того самого столика, где его уже ждал капитан Рикман, незаметно выдохнула.       Качало здесь меньше, но все равно.       — Он довольно жуткий.       — Да нет, — растерянно проговорила, получая порцию еды вместе с женщиной. Густая каша в таких условиях просто лучшее блюдо. И кусок хлеба. — Жуткий он, когда при допросе устраивает сеанс утопления в бочке. Или когда с высоты отпускает в свободный полет. Или…       — Мисс Юля…       — Что? — повернулась я к Амире.       — Ничего, — все же она что-то хотела у меня спросить. Догадываюсь, что именно, ну да ладно.       Пернатый фетишист с наклонностями садиста — это не то, что нужно знать о правой руке Эдварда Ньюгейта.       Лавка для меня оказалась великовата, и перешагивать ее было довольно трудно, особенно когда корабль начал крениться. А я, как стойкий оловянный солдатик, с тарелкой в одной руке и полупустой кружкой в другой, дабы не пролилось ничего, стоишь всем ветрам и качкам назло, игнорируя законы физики, сосредоточившись на гибкости и устойчивости собственных суставов и мышц, а также вестибулярном аппарате…       Феникс, до этого ведущий разговор с капитаном, перехватил тарелку почти не глядя, ловко придержал за локоть, не давая кувыркнуться, и дернул на лавку, оставляя меня несколько секунд пялиться на его светлую макушку.       Ладно. Спасибо за помощь.       Усевшись рядом с пиратом, принялась есть, но без особого аппетита. Последние события не оставили никаких моральных сил. Густая каша была вполне себе вкусной, только тарелка все норовила сбежать.       Кружку мою мне любезно придержал Феникс…       — Мы слышали, что в этом районе видели корабль пиратов Белоуса, — капитан Рикман, проследив наше с Фениксом короткое взаимодействие, вернулся к разговору. — Вы направляетесь к нему?       — Да, — отпивая из моей кружки, проговорил Марко. — К сожалению, из-за небольших сложностей мы потеряли наш ялик, в том числе и припасы. И были вынуждены преждевременно закончить свои дела.       «Небольшие сложности» — какое дивное определение для гребаной затонувшей «Атлантиды».       — А шторм нарушил ваши планы?       — Это тоже, — лениво прикрыв глаза, ответил Феникс и улыбнулся. — Да и моей попутчице требовался отдых.       В следующий момент абсолютно спокойно он положил свою ладонь мне на макушку, растрепав волосы.       На секунду я остолбенела, после чего выскользнула из-под его руки и косо посмотрела в сторону улыбающегося пирата.       Боюсь спросить, но это еще… что?       — Так вам нужно судно и припасы? — никак не отреагировав на наши переглядки, спросил Рикман.       — О, нет. Только отдых и…       — Кусок парусины, — влезла в разговор.       Мужчины тут же посмотрели на меня с непониманием.       — Зачем, йой?       Забрав у Марко кружку, глотнула остывший чай и абсолютно серьезно посмотрела на них.       — Лететь так, как мы летели до этого, — то еще удовольствие, Феникс, — пояснила я свою позицию.       На лицах отразилось понимание.       — И кусок парусины, йой, — усмехнулся Марко, принимая мою просьбу.       Верхом на Фениксе лететь тоже такое себе, как мне до этого объяснили уже.       — Вам покажут каюту, в которой вы переночуете.       Каюту действительно предоставили, вот только гамак был один. Откровенно говоря, вырубаясь на ходу, как только закрылась дверь, скатилась по стене на пол и расставила ноги, упираясь в привинченный к полу стол.       Корабль вновь накренился.       — Когда вылетаем?       Моральная и физическая усталость впивались в череп головной болью.       — Как только прекратится шторм.       — Замечательно. Ты выяснил, где Моби Дик?       Марко хмыкнул, вполне уверенно передвигаясь, улавливая качку с видом давно привычного к этому человека.       — Да. Позвонил.       Позвонил.       Широко зевнув, прикрывая рот рукой, подтянула к груди колени, складывая на них руки. Уперлась лбом в предплечья, вздыхая.       — Сколько времени будем лететь?       — Если мои прогнозы касаемо погоды верны, то ночью уже будем дома, йой.       — Хорошо, — пробурчала куда-то в колени.       Марко какое-то время молчал.       — Тебе нужно поспать, йой.       — Я подремала в полете.       — Недолго.       — Этого достаточно.       Феникс так не считал. Развернув гамак, он ловко закрепил его на специальных крюках под потолком и повернулся в мою сторону. Два шага, он поднял меня с пола, удерживая за локоть, не давая навернуться при очередном крене, а после, выгадав момент, почти что закинул в гамак.       — Спи, йой.       Уснуть так толком и не смогла, пролежав в уютном, качающемся под шум моря и завывания ветра коконе-гамаке с закрытыми глазами, не в состоянии скользнуть в сон. Казалось, «Резвый» даже скрипел не так, как Моби Дик, а потому мне было максимально некомфортно. Даже несмотря на наличие в прямой досягаемости пирата Белоуса, которому условно можно было доверять.       В голове воспаленными вспышками боли метались беспокойные мысли.       Феникс занял мое место у стены.       Через три часа на палубе расстелили парусину, и мы, поблагодарив пиратов за помощь, отправились дальше.       Марко напоследок долго разговаривал с Рикманом, и кажется, они обменялись номерами. Амира обняла меня со словами «удачи тебе». Наверное, я ей приглянулась.       После чего синяя птица подхватила парусину-гамак, покидая корабль.       Свернувшись калачиком, вырубилась спустя час полета.       Морская болезнь, которая меня часто мучила, к слову, больше не беспокоила.       Странно.

***

      — Эй, — меня потрясли за плечо. — Просыпайся, йой.       Веки подниматься не хотели. Голова была тяжелой.       — Феникс? — растирая лицо, пытаясь проморгаться, выдохнула.       — Мы дома.       — А…       Распахнув глаза, резко вскинула голову.       Было темно, только фонарь освещал знакомые мачты и ванты над головой. Не узнать палубу Моби Дика было невозможно.       Краем глаза я заметила дежурного и даже кивнула ему, отрывисто мотнув головой.       Было тихо.       Выпутавшись из парусины, все еще сонно заозиралась, пытаясь понять, что делать дальше-то?       — Иди к себе, йой, — перехватив мой потерянный и сонный взгляд, сказал Марко.       — А что дальше, Феникс? — и снова вопрос, который меня волновал все это время и на который пират так и не дал ответа.       Смело подняв на него взгляд, встретилась с ним глазами.       — Все завтра, — спокойно подтолкнув меня в спину, разворачивая в сторону моей каморки, ответил он. — Иди спать.       Недоверчиво обернувшись, взглянула на него со скепсисом.       Впрочем, к черту.       — Спокойной ночи.       Краем глаза заметила, как выступил из тени с другой стороны палубы Изо, прибавила скорости и нырнула в знакомые коридоры Моби Дика, стремясь к своей каморке, еще не до конца проснувшись.       Плевать на все.       Завтра так завтра.       Ни душа, ни еды — ничего было уже не надо. Усталость давила на мозги, и даже сон в полете мне не помог.       Исполнив первые требования организма по минимуму, прокралась мимо лазарета, вползла в свою каморку и упала досыпать.       Возвращение на Моби Дик прошло смазанно и как-то обыденно. Все последние события мне нужно было переспать, а после заесть.       Потом. Все потом.       Но доспать нормально не удалось.       Проснулась ранним утром от своего задушенного писка с колотящимся сердцем.       Ближе к пробуждению мне приснилась улыбающаяся Элис.       Такое себе сновидение.       Долго валялась без движения, изредка моргая в потолок, после чего, потягиваясь и слегка разминаясь, замечая, что отдохнувшее тело готово к свершениям, подцепила висящее на вбитом гвозде одинокое полотенце, оставленное мной в родной каморке, и, прихватив сменную одежду, направилась в душевую, где долго сидела под струями воды, тратя ее драгоценные запасы.       — А дальше что? — спросила я у стен, но ответа, естественно, не получила. После чего потопала на камбуз, забив на мокрые волосы, и, вывернув из-за угла, внезапно налетела на кого-то.       Белый.       Те двое любили носить белый цвет.       Как дурманящий туман в пещере, как расшитые узорами рубашки из беленой ткани, как…       — Так и знала, что ты в душе! — звонкий голос Лили вернул в реальность, а после она меня порывисто обняла, вызывая дрожь. — Как ты? Когда вы вернулись? Почему не разбудила? Уль! Ты сейчас со мной? Эй!       Перед лицом помахали ладонью.       Черт.       — Нормально, — универсальный ответ на все вопросы.       Лицо Лили было каким-то… знакомо-незнакомым одновременно. Будто лет десять назад виделись.       Слишком много событий произошло. Чудовищно много. И такая встреча выбила из колеи.       — Вы так внезапно пропали! — Лили нахмурилась. — Честно, Мими была в ярости и…       Лили после ранения Татча и вплоть до «пропажи» со мной почти и не общалась, отмалчивалась и скрывалась.       А сейчас…       — Отпусти, пожалуйста.       Ее узкая спина вздрогнула, и она выпустила мою руку, прекратив куда-то тащить. Мы замерли посреди коридора.       — Прости.       — Ничего, — потирая пальцы с непривычными кольцами, которые она замечает, но никак не комментирует, убираю ее в карман бридж.       Обнаруженная в моей каморке новая одежда вызывала вопросы, и я хотела при случае спросить о ней Татча, но ответ оказался более чем внезапен.       — Одежда тебе подошла?       Сердце пропустило удар.       — Да. Спасибо, Лили, — скомканно поблагодарила.       — Рада, что понравилось, — улыбнулась она неловко.       Паузы затягивались.       — Лили, все нормально. Не принимай все на свой счет, мне просто с людьми сейчас… сложно.       — Я понимаю. Прости.       За что?       За недоверие и молчание?       Да на это уже плевать давно. Было и прошло. В конце концов, звучит очень странно и непредсказуемо: ты, грудью вставшая на мою защиту перед всеми пиратами Эдварда Ньюгейта и отбивавшаяся от них стетоскопом.       Это было бы, конечно, очень лестно, но, к счастью, Лили просто дистанцировалась от меня, павшей в немилость. После всех событий, особенно с Татчем… самый адекватный вариант и благоразумный ход.       Даже обижаться не за что.       Сейчас вопрос ребром вставал уже из другой оперы.       В голове все еще было пугающе пусто от произошедших событий, но они явно повлияли на меня и довольно сильно.       Не хотелось, чтобы ко мне прикасались. Марко — какое-то странное исключение. А все остальные…       Не факт, что я даже от Татча не шарахнусь.       Паники не было, но дискомфорт ощутимый. А еще кайросеки явно были из разряда «лучше за руку не здороваться». Мало ли кто фруктовик, а кто — нет. Докажи потом, что не нападала, хотя всегда можно было прикинуться идиоткой и говорить, что это меня тут обладатели Дьявольского Фрукта атакуют.       Кайросеки я снимать не собиралась. Во всяком случае, без крайней необходимости. Даже Феникс, видя мои дерганные движения в сторону новых цацек, опустил вопрос, решив не давить.       Элис показала довольно много интересных… воспоминаний. Были бы с ней ее кайросеки, лежали бы Сшива с Резой трупами уже давным-давно.       Никому не доверяй. Все не то, чем кажется.       Голова болела.       Мими прервала наше с Лили неловкое молчание своим появлением и сразу же, не здороваясь, сурово взглянула на меня.       — Выспалась? В душ сходила? Отлично! А теперь ко мне в кабинет! — глянув на нашу пару, сказала женщина.       — А можно… — попыталась откосить, выплыв из своих мыслей.       — Нельзя! — строго, исключая хоть какое-то сопротивление и неповиновение, проговорила глава всех медиков Белоуса.       Вздрогнула от мурашек, побежавших по хребту.       За все то время мы с Фениксом так и не обсудили толком произошедшее. А в свете последних событий… мне стало лучше, но от одной мысли, что я могу узнать отчего и почему, накатывал ужас.       Выступал холодный пот и сбивалось дыхание.       Я не хочу знать.       Не сейчас.       Точно не сейчас.       — Нет, — ком подкатил к горлу. — Никакого медосмотра.       Мими замерла на месте, резко развернулась, прищурившись подозрительно на мое лицо, а после очень долгого, задумчивого, пристального взгляда коротко осмотрела Лили, мои спрятанные в карманах руки и напряженную фигуру.       — Почему? — спокойно спросила женщина без всякого давления.       Она что-то поняла. —       Извини, — я дернула головой. — Марко сказал, что я здорова. Он врач, так что его слова будет достаточно?       Марко имел нехилый авторитет среди медиков. Вот только времени на медблок у него не хватало — и так обязанностей полно. Но его слово имело значение.       Мими внезапно резко выбросила руку вперед.       Реакция последовала незамедлительно. Отпрыгнула назад и встала в показанную Марко позицию, которую он мне вбил на третий день моего выздоровления, чтобы я людей не смешила, закрывшись руками в защите.       — Значит, нет? — хмыкнула Мими.       — Нет, — качнула головой, опуская руки, отводя взгляд. — Точно нет.       Не спрашивай почему. Если я ничего не помню, то тело помнит. И ему… нехорошо.       Мими дурой не была никогда. Догадливая.       — Татч тебя искал, — перевела тему она. — Но уже ушел на камбуз и…       От имени Татча резко полегчало. Даже дышать проще стало и улыбка на губах сама появилась.       — Спасибо, — пробурчала и добавила. — Прости.       — Не извиняйся.       Замершая Лили проводила меня весьма обеспокоенным и даже напуганным взглядом.

***

      Первое желание, когда я слышу друга и названного брата, — это сбежать. Второе — обнять.       Татч.       Его голос раздается еще на подходе к камбузу, отчего губы сами разъезжаются в улыбке.       — Рик, а ну-ка!.. И не забудь! — звонкий и знакомый, он вызывает какое-то облегчение, сгоняет груз проблем на время прочь с плеч.       Плевать на все.       Татчи — солнышко. И пусть мир рухнет ради этого медведя с божественной готовкой, оптимизмом, добром и теплом для «своих людей». Пусть лучше рухнет, ведь если бы не он…       Утопили бы нахрен.       — Улик! — радостный голос Харуты заставляет резко развернуться и отступить в бок, избегая соприкосновения и объятий.       На лице двенадцатого комдива на мгновение появляется замешательство, а после он как ни в чем не бывало расплывается в усмешке.       — Харута, — напряженно улыбаюсь.       — Я рад, что с тобой все в порядке, — больше не пытаясь сократить дистанцию, кивает молодой пират.       Тоже киваю, не зная, что ответить.       Раньше все было проще как-то. А после всех событий тот же Харута ясно показал свое недоверие и даже враждебность.       Все не то, чем кажется, да?       Пиратам верить нельзя.       — Я правильно расслышал «Улик»? — голос Татча звучит внезапно и весело. Оборачиваюсь, замечая его широко улыбающимся, отчего разбегаются вокруг глаз «веселые» морщинки. — Эй, мелкая, а как же со мной поздор…       — Татч!       Это был порыв души. Высшее проявление привязанности.       С разбега в чужие руки, которые пахнут камбузом. Едой и чуть-чуть корицей и ванилью. Приятно. Ответные объятья крепкие, теплые и надежные. Татч шутливо кряхтит, подхватывает, придерживая, хохочет весело, покрутив вокруг своей оси.       — О, я вижу, ты соскучилась по этому «мудаку»? — поддразнивает он, опуская на палубу. Но, вопреки ожиданиям, не отцепляюсь, только сильнее прижимаюсь.       Меня переполняет какое-то невероятное тепло.       Радость.       «Татчи… — эхом проносится воспоминание немой мольбы, которую поглощает белый туман пещеры и жуткая боль. — Помоги!»       Запрокинув голову, смотрю на мужчину снизу вверх и жмурюсь, улыбаюсь широко. Внезапно вспоминаю о своем обещании.       — Прежде чем я сдохну, я хочу тебе признаться, — выдыхаю, готовя проказу. — Я тебя люблю, Татч!       — Э… — у пирата вздрагивают руки и на лице проскальзывает испуг.       Если он думал, что я не пойму всю глубину его интриги с «братанием», то глубоко ошибался. Татч — привязчивый и довольно сентиментальный. Но он еще и пират. А ему очень хотелось о ком-то заботиться. В том плане, что быть «могучим, старшим, сильным» среди своих братьев как-то не то… а сестрички из лазарета не из той оперы. Постоянные и долгие отношения — не для него. Он бесконечно влюблен в море. Свободу, красоток всего мира и ром. Он пьян приключениями и не готов привязывать себя к такому понятию, как семья и дети.       А тут я. Ни туда ни сюда. Потеряшка с большими проблемами, которую спасать можно. А если и не просит о спасении, так еще и нужно. «Зверек» да «щеночек», дитятко потерянное.       Ловко переведя меня в разряд младших сестер, этот хитрый жук решил все свои проблемы. Мелочь, о которой нужно заботиться и поучать, — одна штука. Полная свобода действий, так как ничем не обязан, — море-океан.       Хитрожопая скотина, вечно молодой, вечно пьяный и умудрившийся сесть на оба стула.       Убедился, что он меня ну никак не привлекает в роли мужчины, а скорее тот самый друг-брат-ебанат, и готово. Брудершафт — все остальное не суть.       Сволочь пиратская.       Пираты, наблюдающие за этой сценой «признания в любви», дружно охнули, кто-то засвистел.       — Эй, ты мне должен!       — Стой, я тоже ставил на…       — Уль, я… — скомканно выдает нервничающий мужчина. — Я…       — Как самого лучшего в мире повара, друга и старшего брата! Я люблю тебя! — заканчиваю я. В глазах Татча проскальзывает облегчение. Такое… яркое, еще немного испуганное.       Он выдыхает, радуясь своей свободе.       — Ну если как брата, — растягивает губы в улыбке.       — А ты о чем подумал? — ехидно бью его кулаком в грудь. — Инцест — дело семейное, конечно…       — О Морской Дьявол, Улик заткнись!       И кто из нас трухло?..       Татч все моментально понял.       В следующий момент он обхватывает меня за шею, беря в захват, не давая вырваться, растрепывает волосы на голове и хохочет.       — Ах ты ж мелкая! — ржет он громко, трепля за макушку. — Чего пугаешь?! Я уж думал, что зря с тобой на брудершафт пил!       Пиная его по лодыжке, пытаюсь вырваться со смехом и предлагаю.       — Так давай повторим?       — Конечно повторим! — отпускает он меня на мгновение, а после порывисто обнимает. — Сколько захочешь, мелкая! Сколько захочешь…       — Татч?       Он отрывает меня от себя, все еще держит руками за плечи и выдыхает.       — Я рад, что ты в порядке.       Щелбан по лбу от Татча выбивает слабую слезу счастья.       — Эй! То есть как так-то?! — Харута возмущенно вываливается из толпы пиратов. — То есть вы не… когда вы успели побрататься?! И почему мы не знали?!       — В смысле «не знали»? — улыбка на лице Татча внезапно гаснет, и он резко поворачивается ко мне.       — Что? — непонимающе моргаю. Догадка, внезапная, но запоздавшая, приходит позже, и я просто пожимаю плечами.       Ну, даже проори я всем на Моби Дике о том, что мы с Татчем пили на брудершафт и у меня на руках едва не умер названный брат, доказательств моих слов не было. А Татч был не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть.       Так что сотрясать лишний раз воздух посчитала нецелесообразным.       Хотя у суеверных пиратов «брудершафт» — это очень весомый аргумент. И кажется, нам придется пить еще раз, уже перед всей командой, чтобы точно и крепко подтвердить наши братские узы. Судя по намерению Татча, так и будет. Повторный обряд.       — Так когда?! — Харута явно не просек перемены.       — За несколько часов до предательства Тича, — Татч вновь треплет мне волосы на макушке, — мы с ней выпили на брудершафт.       Эта новость вызывает среди пиратов бурю. И звон монет, передающихся в обратную сторону.       Взгляд у Харуты какой-то потерянный.