Шепот твой стал моим спасеньем

День, когда Шэнь Цинцю должен был покинуть пещеры Линси, Юань ждал с надеждой и страхом. С одной стороны, он невероятно скучал по своему эргэ, но с другой — стоило только представить, что случится, когда Цзю-гэ узнает о его выходке на Собрании Союза Бессмертных... Брат за это самолично отправит его в Диюй, а потом вытащит оттуда и отчитает по новой. И Юэ Цинъюань вряд ли сможет ему помочь. Не будет ложью сказать, что возвращения брата он ждал и боялся одновременно. — Даочжан, выпейте успокаивающий чай, — Хун Люфэн привычно хлопотал рядом, не отходя дольше, чем на несколько минут. — Всё в порядке, я чувствую себя вполне хорошо. — У вас в лице ни кровинки, — небожитель возмущённо цыкнул, — вам нельзя волноваться. Лорд Му сказал, что это может ухудшить ваше состояние, даочжан. — Братец Му преувеличивает. — А вы преуменьшаете. Юань устало помассировал виски, понимая, что спорить с Люфэном бесполезно. Хотя внешне он и старался сохранять спокойствие, чтобы лишний раз никого не беспокоить, внутри него бурлили эмоции. Мысли о скорой встрече с эргэ не оставляли его ни на мгновение. Но как объяснить всё, что произошло? Как оправдать свои поступки перед тем, кого он искренне любил и кем так дорожил? — Люфэн, — тихо сказал Юань, пытаясь унять дрожь в голосе, — как, по-вашему, отреагирует Цзю-гэ на произошедшее? Люфэн на мгновение замер, словно обдумывая ответ. Его обычно непробиваемое выражение лица смягчилось, и он ласково погладил Юаня по плечу. — Даочжан, вам лучше подготовиться к тому, что его реакция может быть... резкой. В конце концов, это ведь лорд Шэнь, но не забывайте, что, несмотря на это, он любит вас. Может, Шэнь Цинцю и будет сердит, но вы же знаете, что это ненадолго. Он поймёт и примет, почему вы так поступили. — Думаете? — Юань горько усмехнулся. — Как эргэ может понять то, что я сделал? Я подвёл не только себя, но и его, и всех остальных. Это был не просто неоправданный риск, а настоящее сумасшествие. — Вы поступили так, как считали нужным в тот момент, — решительно сказал Люфэн. — И хотя сейчас вам кажется, что это была ошибка, мы не можем знать, как всё обернётся в конечном итоге. Судьба — странная штука, даочжан. Юань замолчал, погрузившись в раздумья. Время неумолимо приближало его к встрече, которую он одновременно жаждал и боялся. Ему предстояло объясниться с братом, и он не был уверен, что у него хватит смелости встретить взгляд Цзю-гэ, когда тот узнает всю правду. — Хорошо, — наконец сказал он, решив отбросить страхи хотя бы на время. — Я выпью этот чай. Люфэн облегчённо вздохнул и быстро наполнил чашку, передавая её Юаню. — Вы сделали правильный выбор, даочжан, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Вам больше не нужно волноваться. Что бы ни случилось, я всегда буду с вами до самого конца. Даже если все отвернутся. Даже если вы сами отвернётесь и разуверитесь в себе. Юань принял чашку, чувствуя тепло, исходящее от напитка, и попытался сосредоточиться на предстоящем разговоре. В конце концов, отступать было некуда. Всё, что он мог сделать, — это идти вперёд и надеяться на лучшее. Сделав первый глоток, он откинулся на спинку кресла. В голове всплыл обрывок воспоминаний: — У меня есть небольшая слабость, господин Шэнь, — голос доносился отовсюду и ниоткуда одновременно. — Видите ли, я люблю коллекционировать, ммм, таланты. Перед Юанем мгновенно предстала ужасная картина. Словно из ниоткуда он оказался в просторном зале дворца, освещённом слабым пламенем свечей и наполненном запахом гниения. Зал был заполнен множеством полок, на которых стояли бесчисленные сосуды, запечатанные печатями и украшенные странными символами. Внутри этих сосудов мерцали нечто, похожее на тусклые светлячки — души или фрагменты душ тех, кто когда-то обладал удивительными способностями. — Сначала глаза, что зрили в саму суть вещей, — шептал голос, но Юань отчётливо слышал и понимал каждое слово. — Потом руки, что так искусно держали и кисть, и меч, — ледяные ладони, сотканные словно из дыма, оплели его, не давая даже шевельнуться, — а потом сердце, познавшее любовь и огранённое отчаянием. В зале внезапно наступила тишина, и Юань остался один, загнанно дыша. Мысли в голове путались. Всё смешалось — он не мог понять, кто он, как попал сюда, и всё внутри сжималось от отчаяния, страха и неуверенности. Тёплые, полные нежности касания перемешивались с вечной, непроглядной темнотой и болью, а за радостью неизменно следовала печаль. Юань уже и сам не был уверен, что он чувствует. Любовь? Тоску по прошлому? Болезненную привязанность? Чувствует ли он вообще хоть что-то? Или внутри всё давно выжжено холодом и одиночеством? — Подумайте хорошо, господин Шэнь, — напомнил голос, — вы сами не уверены в том, что чувствуете. Вы слепы, но слепы душой, а не телом. Ваш разум затмевают чувства, но принадлежат ли они вам? — О чём это вы? — Юань нервно обернулся, чувствуя на себе чужой взгляд. — Как любопытно, — продолжил неизвестный. — Неужели действительно не понимаете? Рядом с вами столько людей, а скольких из них вы действительно знаете? Чьи истинные мотивы вам известны, а чьи сокрыты? Ох, дайте угадаю, я смутил вас? Заставил усомниться? Так, может, тот, кто был рядом с вами, не чист на руку? — О ком вы? — Юань почувствовал, как в голове нарастает гул, а руки дрожат. — Может, о Ло Бинхэ, может, о Хун Люфэне, а может, о ком-то ещё, — говорящий ехидно хмыкнул. — Вам лучше знать, кто был рядом с вами всё это время, так ведь? Но позвольте дать вам совет: узнайте, кто такой Тао Лу на самом деле, если вам действительно хочется рискнуть и узнать правду. — С чего бы вам мне помогать? — О, это только из любопытства. Быть может, если вы распутаете тот клубок, что был сплетён более тысячи лет назад, то наконец поймёте, насколько сильно над вами подшутила судьба и сколько она у вас забрала. В жутком зале вновь воцарилась хрупкая тишина, а клубящиеся щупальца тумана кружились вокруг Юаня, словно оголодавшие звери. — Так как насчёт сделки? Мои условия более чем щедры. Юань сделал ещё глоток чая, чувствуя, как по телу расползается приятное тепло. Вот только кончики пальцев оставались ледяными, свидетельствуя о том, что яд всё глубже проникает в его тело, уничтожая меридианы. Как только он доберётся до золотого ядра, а затем и до сердца, — всё будет кончено. Интересно, сколько времени у него осталось? Несколько лет или чуть больше? Хун Люфэн тем временем занялся его волосами, осторожно прочёсывая пряди и смазывая их эфирными маслами. Из-за этого уютную гостиную наполнил приятный аромат лилий и гиацинтов. Юань невольно почувствовал острый приступ ностальгии. Когда-то в детстве, когда они с матушкой проводили лето в поместье рядом с Люлинь, они часто посещали старый, почти заброшенный храм на опушке ивовой рощи. По неизвестным причинам Юаню нравилось бывать там, наблюдая, как дым от благовоний окутывает статую богини Байлуань. Вокруг храма, поросшего цветными лианами, росли белоснежные лилии и алые гиацинты, над которыми беспечно порхали бабочки. Иногда он мог подолгу бегать среди них, пугая насекомых. Матушка в это время обычно наблюдала за ним, сидя в тени и обмахиваясь веером. — Люфэн, — позвал Юань, вынырнув из плена воспоминаний. — Вы не знаете, что стряслось в Люлинь? — Даочжан хотел бы посетить город? — бывший небожитель осторожно собрал несколько прядей, закрепив их изящной шпилькой. — Боюсь, что это невозможно. Сейчас там поселился опасный призрак, способный погружать своих жертв в сон и одновременно питаться их жизненной энергией. Даже моя мэймэй не отваживается туда соваться. — Призрак настолько сильный? — Да, возможно, горожане даже какое-то время молились ему, как богу, обрекая тем самым себя на верную смерть. Сейчас любой, кто сунется в Люлинь, вмиг впадёт в сон и станет жертвой монстра. — Но откуда он взялся? Раньше в окрестностях Люлинь никогда не было проблем с демонами. — Мне кажется, дело в том, что раньше город находился под защитой кого-то из небожителей, но сейчас это, должно быть, изменилось. В любом случае, это не то, о чем вам стоит волноваться, даочжан. Юань согласно кивнул, отпив еще немного чая. Вот только в голову почему-то против воли лезли воспоминания, не позволяя отдохнуть. Черное лезвие Синьмо кровожадно сверкает в вечерних сумерках. Юань, тем не менее, с любопытством осматривает меч, так и не отваживаясь к нему прикоснуться. Синьмо, в свою очередь, кажется, следит за ним, готовый в любой момент хлестнуть неосторожного небожителя разрядом ци. Юань готов поклясться, что демонический клинок обладает толикой разума. По крайней мере, по каким-то причинам он счел нужным подпустить его к себе. — Осторожнее с этой железкой, — Бинхэ мгновенно отшвыривает клинок прочь, и Синьмо в ответ недовольно рычит. — Он пока не сделал ничего плохого, молодой господин, — примирительно говорит Юань, сочувственно косясь на меч, — нельзя так поступать со своим оружием. — Этот строптивый хлам давно пора выбросить ко всем демонам, — Император смешно поджимает губы, и Юань не удерживается от того, чтобы потрепать его по кудрявым волосам. — И вообще, мы не виделись с вами целый месяц, даочжан, а вы уделяете больше внимания какой-то железке. Неужели мой меч милее вам, чем я? Юань только улыбается, чувствуя, как от смущения горят щеки. Возможно, когда-нибудь они расскажут друг другу всю правду, но пока они продолжают самозабвенно играть свои роли. Он — простой заклинатель-отшельник, а Бинхэ — молодой разбалованный господин. Просто потому, что так легче. Просто потому, что так им не придется распутывать клубок противоречий, который обязательно появится, если они наконец-то сорвут маски. Всё же у каждого из них была своя жизнь. И, увы, они были малосовместимы. Возможно, это было немного глупо и наивно, но Юань не желал стать просто одним из множества супругов, наложников и наложниц Императора. Даже если многие сочли бы это более чем достойной участью, ему хотелось, чтобы внимание и любовь дорогого человека принадлежали только ему, а не были разделены между сотней других. Юаню хотелось, чтобы выбрали именно его, и поэтому он не мог согласиться просто стать одним из бесконечной череды. Именно поэтому стоило им лишь сблизиться хоть на цунь, как он предпочитал исчезнуть и забыться в делах. Так было легче убедить себя в том, что его чувства — это лишь лёгкая симпатия, а не что-то большее. В конце концов, если он не привяжется к Бинхэ, то и потерять его потом будет не так больно, верно? По крайней мере, он предпочитал так думать. — Ох, даочжан, вы выглядите расстроенным, — Хун Люфэн откладывает гребень в сторону и занимает место напротив Юаня. — Что за мысли теперь терзают ваш разум? — Ничего серьезного, просто вспомнилось кое-что. Хун Люфэн тяжело вздохнул, покачав головой. Юань невольно смутился, понимая, что друг, конечно же, всё прекрасно догадался о его мыслях. Воцарившуюся меж ними тишину прервал стук в дверь. Юань невольно вздрогнул, поднимаясь на ноги и пытаясь нащупать трость. Люфэн быстро помог ему, опасаясь, что юноша случайно упадет. Именно он и открыл дверь, уже предчувствуя, какую взбучку им устроит только что Шэнь Цинцю. — Лорд Шэнь, лорд Юэ, рад видеть, — лорд Цинцзин скривился раньше, чем Хун Люфэн успел договорить. Несмотря на внешнее недовольство, Шэнь Цинцю тем не менее сразу же обратил внимание на Юаня, мрачнея с каждым мгновением. — Дагэ, эргэ, — Юань, поняв, что напряжение стало уже просто невыносимым, попытался приветливо улыбнуться, чтобы хоть немного смягчить настрой брата. Вот только он не мог видеть, как Пиковый Лорд бросил свирепый взгляд сначала на Юэ Цинъюаня, а потом на Хун Люфэна, поджав губы. Бывший небожитель, смекнув, что с ними сейчас случится что-то непоправимое, быстро помог Юаню отойти в сторону, чтобы гости могли войти в дом. За это он удостоился уже не просто злого, а убийственного взгляда, который предвещал ему все земные и небесные кары в случае первой же жалобы. — Юань-эр, — заслышав такое обращение, Юань мигом напрягся, поняв, что настало время взбучки, — ты ничего не хочешь мне рассказать? — О чем говорит Цзю-гэгэ? Веер в руках Пикового Лорда громко хрустнул, вынудив всех в комнате вздрогнуть. Пластины оказались переломанными напополам, но Шэнь Цинцю продолжил сжимать их, явно пытаясь взять себя в руки. — Действительно, о чем это я? Хун Люфэн осторожно приобнял Юаня, понимая, что выдержать бешенство одного Пикового Лорда, даже если он твой брат, совсем не просто. Вот только это привело к совсем неожиданному результату. Шэнь Цинцю наконец-то нашел, на кого выплеснуть всё накопленное по пути недовольство, подогретое деликатным рассказом Юэ Цинъюаня о произошедшем. — Господин Хун, — протянул он, ласково улыбаясь, — а какого демона ваши руки делают на талии моего брата? — Я... — А может, вы сначала их уберёте прочь, а потом продолжите? Люфэн послушно отошел на шаг в сторону, пока Шэнь Цинцю фурией подлетел к брату, ревниво сверкая глазами на бывшего небожителя. Юань же просто замер на месте, сильнее сжав трость и надеясь, что отделается легким испугом. — А ты чего так легко оделся? На улице зима, а ты ходишь по дому в одном верхнем ханьфу? Марш к жаровне! С этими словами он усадил брата в кресло рядом с жаровней и снял теплый плащ, укрывая им Юаня. Тот слегка вздрогнул, чувствуя, как тепло постепенно проникает в его замерзшее тело, но не мог избавиться от ощущения, что это вряд ли сравнится с тем огнем, который пылал в глазах его брата. Кажется, он всё-таки доигрался. Тем не менее, он решил попытаться хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию: — Эргэ, ты преувеличиваешь... — Юань робко улыбнулся, но на его слова тут же посыпался новый шквал упреков. — Преувеличиваю? — Шэнь Цинцю вскинул бровь и усмехнулся. — Ты совсем не берег себя, Юань-эр. Я оставляю тебя на несколько месяцев, а ты тут же лезешь в неприятности и подвергаешь себя опасности! Что бы случилось, если бы Ци-гэ не успел? А что если бы господин Хун не смог остановить распространение яда? — Но они были рядом, Цзю-гэгэ, — тихо заметил Юань, стараясь удержаться на плаву в этом водовороте эмоций. — Лорд Шэнь... — Молчать! До вас еще очередь дойдет, господин Хун! И это не оправдание, Юань! — отрезал Шэнь Цинцю, окончательно замыкая разговор. — Ты все еще должен заботиться о своей безопасности, а не полагаться на удачное стечение обстоятельств или чужую помощь! Юань не нашел, что ответить. Ему хотелось защититься, объяснить свои мотивы, но он понимал, что его доводы сейчас только разозлят брата еще больше. Он знал, что поступил опрометчиво, но не мог игнорировать те чувства, которые терзали его внутри. Шэнь Цинцю же, видя, что Юань замолк, смягчился. Его диди выглядел таким хрупким и изможденным, что злость медленно уступила место тревоге. Все же попытки Юэ Цинъюаня пересказать все произошедшее изрядно разволновали его, а новость о каком-то гаде, который трется рядом с его любимым братом, и вовсе довела Шэнь Цинцю до бешенства. Так что Хун Люфэну еще невероятно повезло, что его просто оттолкнули прочь, не проткнув предварительно Сюя насквозь. Раз эдак пять, если не больше, и абсолютно случайно, да. — Юань-эр, — тихо произнес он, уже не так строго, как раньше, садясь рядом с братом и осторожно касаясь его руки, — я понимаю, что тебе было тяжело. Но неужели ты не можешь начать заботиться о себе? Хотя бы не влезать в передряги? — Прости, мне жаль, что я доставил тебе столько проблем... — Юань отвернулся, не желая встречаться с пристальным взглядом Цзю-гэ. — Проблем? — Шэнь Цинцю горько усмехнулся, уже жалея, что не прикусил вовремя язык. — Ты никогда не доставлял мне проблем. Мы же семья, разве ты не понимаешь? Ты мой младший брат, и я всегда буду на твоей стороне, независимо от того, насколько серьезные ошибки ты совершишь. Просто постарайся в процессе совершения этих ошибок не убиться или покалечиться. Юань закусил губу, стараясь удержать слезы. Он так долго боялся этой встречи, но теперь, когда она наконец произошла, весь страх медленно начал рассеиваться, уступая место чувству облегчения. — Прости, Цзю-гэгэ, — прошептал он, — я просто... я боялся, что ты разочаруешься во мне. Шэнь Цинцю крепче сжал его руку, прижимая к себе и одновременно с этим пытаясь показать Юэ Цинъюаню и Хун Люфэну, что им стоило бы убраться прочь. Сейчас вообще-то внимание брата должно принадлежать ему! — Юань-эр. Разочароваться в тебе? Да это невозможно. Ты не понимаешь, насколько ты важен для меня? А вы двое к полу прилипли или что? Юань, наконец, позволил себе расслабиться, чувствуя, как волнения последних месяцев медленно отпускают его. В объятиях брата было тепло, а запах бамбука, такой привычный и родной, смешивался с запахом камня и пряностей. Шэнь Цинцю же продолжал гладить диди по голове, баюкая его. Юэ Цинъюань, быстрее Хун Люфэна смекнувший, что буря миновала и стоило бы убраться прочь, прежде чем начнется новая, поманил его к выходу. Юань тем временем окончательно расслабился, позволяя брату ласково гладить себя по плечам и спине. Слезы все еще текли по щекам, пропитывая повязку, но он понемногу успокаивался. Шэнь Цинцю тем временем продолжал тихо бурчать, что он оторвет голову сначала Юэ Цинъюаню, а потом Хун Люфэну. — Чего этот сын черепа... господин Хун увивается за тобой? Еще и глазки строит, руки куда не надо тянет. Еще раз так сделает — вообще все конечности ему оторву. — Цзю-гэгэ, Люфэн не сделал мне ничего плохого, он наоборот заботился обо мне. — Это каким-таким образом он о тебе заботился? Шэнь Цинцю напрягся, подобно гадюке перед прыжком. Если бы он был змеей, то наверняка бы обвил брата хвостом, одновременно шипя и скалясь. — Люфэн делал мне массаж, заваривал чай, расчесывал волосы, он просто стал мне хорошим другом. Не знаю, что я делал бы без него. — Я оторву этому гаду голову, если он еще раз позволит себе что-то подобное. — Цзю-гэ, ты преувеличиваешь. — Цыц, не спорь со старшими, лучше расскажи мне, как он еще тебе помогал?