Когда закончится война...

      Тишина Джаспера настолько звенящая, что кажется почти ненормальной. Девушка не может привыкнуть к тому, что ничего не нарушает спокойствие: ни гудки машин, ни шаги спешащих прохожих, ни звуки вечных ремонтов, которые стали фоном ее жизни в Нью-Йорке. Здесь же, посреди пустыни, царит гнетущая, непривычная тишина, которую только усугубляет палящая жара Невады.       Комната, которую ей отвела тетя, такая же молчаливая и неподвижная, хранящая на себе следы недавнего ремонта. Застывший воздух словно впитывает в себя весь зной пустыни. Кажется, что даже стены плавятся под нещадными лучами солнца. Девушка бросает тоскливый взгляд на приоткрытое окно — проку от него никакого. Нет даже слабого ветерка. Лишь пыльный, обжигающий воздух и дальний пейзаж, который только усиливает чувство безысходности.       Она глубоко вздыхает и переводит взгляд на небрежно сброшенные у шкафа чемоданы — единственное яркое пятно среди всего этого уныния. Потертая наклейка со смайликом на одном из них встречает ее с улыбкой. Начинать распаковывать вещи нет желания — это означает признать, что это место теперь её дом, но делать этого она не собирается. По крайней мере, не сегодня. Она угрюмо смотрит на них, как будто именно они виноваты в том, что она оказалась здесь, вдали от всего, что было ей привычно и дорого.       Глупый Джаспер.       Глупый переезд.       Глупое все.       Отчаяние переполняет ее, что она почти поддается желанию уткнуться в телефон и листать новостную ленту до конца дня под доносящуюся из кухни возню. Звуки, казалось, борются с тишиной дома, пока вскоре не раздается звонкий голос тети, прерывающий ее мысли:       — Юри, ты ведь не забыла, что мы сегодня едем в торговый центр?       Тон тети звучит доброжелательно. Юри вздыхает, ощущая, как легкая волна раздражения накатывает на нее. Внешний мир снова стучит в ее двери, требуя внимания, но она к этому не готова. Идея похода в торговый центр кажется ей нежелательной. Точно не сейчас.       — Нет, тетя Рита, не забыла, — отвечает она, стараясь, чтобы в голосе не послышалась усталость.       В ответ слышится радостное «отлично», и Юри представляет, как тетя уже готовит список вещей, которые им необходимо купить. А еще понимает, что ей придется все это тащить, и едва ли чувствует энтузиазм по этому поводу.       — Тогда поедем где-то через десять минут! Я бы на твоем месте переоделась!       Трудно поспорить.       Юри смотрит в окно, где палящее солнце заливает улицы светом. Ей не хочется никуда идти. Хотя бы из-за пекла на улице, к которому отнюдь не питает симпатии. Однако внутренний голос подсказывает, что, возможно, это и есть шанс выбраться из своей скорлупы. Хоть и против воли, если так подумать.       Нехотя она отрывается от старого дивана, жалостливо скрипящего в протест, и направляется к чемоданам, доставая первые попавшиеся шорты и футболку. Мятые, с неудовольствием замечает Юри, слегка хмуря лицо. Если б она знала наперед, что ее потащат куда-то на второй день приезда, то хотя бы попыталась аккуратно упаковать вещи. Но что есть, то есть, и здесь некого винить, кроме самой себя.       Хорошо, что мама не видит это безобразие.       Как раз в тот момент, когда Юри заканчивает сборы, Рита появляется в дверном проеме, улыбаясь так, будто этот поход в торговый центр — главное событие недели. Цветочная летняя блузка подчеркивает изгибы ее стройной талии, настрой тети резко контрастирует с апатией племянницы.       — Ну как, готова? — спрашивает она, поправляя сумку на плече.       Юри натягивает на лицо слабую улыбку.       — Да, почти.       Рита кивает, ее глаза светятся оптимизмом. И Юри искренне хочется разделить с ней радость.       — Я уверена, тебе понравится. Здесь, конечно, не Нью-Йорк, но зато у нас есть свое очарование. Плюс, я слышала, в магазине новое поступление. Может, что-то выберешь для школы?       Эти слова неожиданно заставляют Юри задуматься. Она не хочет выбирать вещи для школы, не только потому что ей достаточно будет и ее собственной, а потому что не хочет даже думать о новом учебном годе. Мысль о том, что ей придется заново привыкать к новым людям, новым правилам и бесконечным вопросам о том, откуда она, вызывает холодок внутри.       — Посмотрим, — отвечает она уклончиво, не желая выказывать явного сопротивления.       Выходя из дома, Юри сразу же чувствует, как жаркая волна накатывает на неё с улицы. Пыльная дорога перед домом кажется бесконечной под палящим солнцем. Тётя уже направляется к красному пикапу, её шаги легки и уверены, пока Юри понуро плетется за ней, чувствуя, как с каждым шагом духота становится всё невыносимее.       Невада станет ее погибелью.       Рита открывает дверь машины, глядя на племяшку. Девушка надеется, что раздражение не отражается на ее лице субтитрами. Ей не хочется выглядеть неуважительно, ведь нет причин винить тетю Риту в своих бедах. Не она же силком увезла ее на другой конец материка.       — Ты, главное, держи выше нос. Я знаю, что тебе сложно привыкнуть, но Джаспер может удивить. Поверь мне.       «С трудом верится», — крутится в голове, но вслух Юри этого не говорит. Она садится на пассажирское сиденье, пристёгивается и закрывает глаза на мгновение. Пока ей кажется, что этот город просто смотрит на неё с равнодушием.       Славно. Это взаимное чувство.       Радио оживает с ревом мотора, наполняя салон непринужденной музыкой, пока тётя выруливает машину с подъездной дорожки на проезжую часть. Соседские дома мелькают за окном, смешиваясь в цветную мешанину, и Юри сложно отследить момент, когда они выезжают из спального района в более оживленную часть города.       В торговом центре прохладно. И Юри, и Рита почти плачут от облегчения, когда прохлада кондиционеров обнимает их, как давних друзей, неся в себе лёгкие нотки свежего попкорна, доносящимися из кинотеатра на втором этаже.       Торговый центр совсем не такой, к каким Юри привыкла в Нью-Йорке. Он уютен по-своему, словно создан для того, чтобы служить жителям городка убежищем от невыносимой жары. В прохладных залах нет привычного шума больших городов —здесь всё размерено, будто время замедлило свой ход. Здесь всё кажется более скромным и упрощённым. Никаких сверкающих витрин с брендами высокой моды, никакой толпы людей, мчащихся в спешке. Вместо этого — широкие, почти пустые коридоры, залитые мягким, приглушённым светом. На витринах манекены в простых, удобных одеждах, а в отделах бытовой техники и мебели царит размеренная атмосфера.       Фонтан в центре зала шуршит тихой водой. Лавочки вокруг него почти пустые, за исключением нескольких людей, которые, кажется, никуда не торопятся. И хотя здесь нет ни величественных витрин, ни огромных толп, это место предлагает своё спокойствие и комфорт, словно тихий оазис в пустыне.       Ах... Ну да.       Завидев нужный отдел, тётя Рита спешит туда, утаскивая Юри за собой. Мебельный отдел наполнен множеством образцов — от современных до винтажных. Рассеянно потирая широкий браслет на руке, Юри медленно оглядывается, не приглядываясь к чему-то конкретному. Всё выглядит вполне уютно, но едва ли создаёт то ощущение «дома», который остался там, в Нью-Йорке.       Возможно, она просто смотрит на всё слишком пессимистично. Стоит попробовать поискать здесь плюсы.       — Приглянулось ли что-нибудь?       Юри слегка вздрагивает от внезапного вопроса, прозвучавшего почти над ухом.       — Э, да? То есть, нет… Наверное? — Это звучит больше, как вопрос, нежели уверенный ответ, и Юри хочется хлопнуть себя по лбу. Ей бы стоило уделять больше внимания окружению, а не летать в облаках.       Рита с лёгкой усмешкой слушает нервное бормотание племянницы, когда неспеша переходит к следующей модели.       Юри немного неловко. Это нормально — думать о комфорте, но ей трудно избавиться от мысли, что своим внезапным переездом обременяет тётю. Особенно тяжело избавиться от этого чувства, когда Рита разглядывает предметы декора, которые на данный момент подростку кажутся лишними пунктами в их списке.       — Что думаешь насчёт этой? — Тётя с энергией возбуждённого ребёнка указывает на простую, но удобную кровать. — Вроде ничего так выглядит. Ой, глянь, тут ещё ящики есть!       — Это все, конечно, прекрасно, — осторожно начинает Юри, оглядывая кровать, — но… ты уверена, что это не слишком дорого? Мы можем обойтись только рабочим столом, и я могу спать на том диване, который стоит в комнате.       — Глупости всё это, милая! — отмахивается тётя, — Даже не забивай этим голову. Я давно хотела сделать ремонт в этой комнате, да всё никак руки не доходили. А теперь, когда ты здесь, появился отличный повод.       Юри прикусывает губу, не выглядя убежденной. Разъедающее чувство вины и не думает уходить. Рука снова невольно тянется к широкому браслету.       — Верь мне, когда я говорю, что эта комната скорее бы превратилась в кладовую, если бы ты не приехала. Ну, или, в лучшем случае, в рабочий кабинет. И раз уж ты заговорила об этом древнем диване, то, между нами, от него по-хорошему надо бы избавиться…       Дяде Бену это не понравится — Юри в этом уверена. Она не знает, почему он так категорично отказывается выкидывать это старье, да и особо-то не лезет во всю эту странную историю с дряхлым диваном, которая ее не касается. Пока есть на чем спать, она не будет жаловаться.       Юри больше не высказывает беспокойства, хотя чувство неловкости не исчезает полностью. Она лишь молча следует за тётей к консультанту, чтобы наконец-то оформить заказ, мысленно надеясь, что ей это действительно не в тягость раскошеливаться ради неё, племянницы, которую практически и не знает. Племянницы, которую видела только несколько раз на своих именинах и в Рождество. Рита готова сделать так много, будто между ними нет всех этих лет почти незнакомства, что только подпитывает растущее чувство вины, уже пустившее свои корни.       Рука снова оказывается на браслете, тревожно его потирая. Голова, перегруженная мыслями, кажется тяжелой.       «Хватит, хватит, перестань, Юри! Ты ведь должна искать плюсы, помнишь?» —напоминает она себе, но едва ли прислушивается к внутреннему голосу. Её пальцы нервно скользят по холодному металлу браслета, и на миг она находит в этом движении что-то успокаивающее, заземляющее. Беспокойно очерчивает выгравированные рунные линии, значение которых ей не понять. Как-то не приходило в голову спросить о них, и теперь немного жалеет об этом. Неизвестно когда ей вновь предоставится такая возможность…       Волосы на загривке начинают шевелиться, разгоняя тревожный рой мыслей и возвращая Юри к реальному миру. Атмосфера кажется другой: воздух вокруг как будто наэлектризован в ожидании бури. Мягкий, но настораживающий свет, испускаемый рунами на поверхности браслета, мгновенно привлекает внимание. Юри цепенеет, ощутив, как паника накрывает волной, и отдёргивает руку, словно браслет ее обжег, однако странное свечение не исчезает — наоборот, казалось, начинает светиться ярче.       Ох.       Ох, нет, нет, нет!       Паника растет, что на ее фоне она не замечает, как волосы на затылке встают дыбом. Разъедающее чувство вины тотчас отброшено на второй план, сменившись невыразимым ужасом, которое только усиливается, когда Юри начинает казаться, что она слышит слабый гул. Это не может быть хорошим знаком.       Это плохо. Это очень, очень плохо.       «У этой штуки вообще есть кнопка отключения?» — Пальцы нервно скользят по поверхности, нащупывая что угодно, что может остановить это сияние. Она чувствует, как страх ее душит.       Давай же! Выключайся, выключайся, выключайся!       Наконец она находит крошечный выступ и, едва коснувшись его, нажимает. Свечение медленно гаснет, словно и не создавало переполоха, и Юри, затаив дыхание, облегчённо выдыхает, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.       Она едва сдерживает дрожь в руках. Кажется, что ее сейчас стошнит от пережитых нервов. Пожалуй, ей стоит быть аккуратнее. Кто знает, на что способна эта штука.       Теперь, когда она об этом думает, Юри ловит себя на мысли, что ей не сказали, что будет, если эту штуку все-таки включить. Было бы полезно убедиться хотя бы в том, что это не убьет ее в конечном счете, даже если это окажется глупой случайностью…       — Всё, готово! — Бодрый голос тети Риты, которая аккуратно складывает квитанцию, застает Юри врасплох, заставляя последнюю вздрогнуть, как зашуганный котенок. — Теперь можно идти за продуктами. Есть идеи, что приготовить на ужин? Или просто закажем на дом?       Юри нервно ковыряет ногти, стараясь выглядеть так, словно не была только что на грани нервного срыва, потому что случайно активировала какой-то секретный механизм на браслете. Голос слегка дрожит, когда она отвечает:       — Может… Может, приготовим спагетти? — Она произносит это чуть громче, чем нужно, надеясь, что звучит беззаботно. Спагетти достаточно просты в приготовлении, да и времени много не занимают, если особо не заморачиваться с гарниром. И судя по улыбке тети, окрашивающей ее черты лица, она думает о том же.       — Думаю, это отличный выбор, дорогая.

***

      На полке рядом с дверью тихо работает старенький маленький телевизор, с приглушенным шипением и редкими скачками изображения, словно изо всех сил стараясь удержать последние всполохи сигнала. Посудомоечная машина ритмично жужжит в углу, её мерные звуки создают фоновую симфонию привычной рутины. В воздухе всё ещё витает аромат ужина — тёплый, немного приправленный специями, оставляющий тонкие ноты чеснока и трав. Запах напоминает о домашнем уюте, который, хоть и не казался Юри родным, приносил с собой нечто вроде спокойствия, чего она не ощущала с момента, когда узнала о вынужденном переезде.       Курсор лениво мерцает на полупустом вордовском документе, пока Рита сверлит его бездумным взглядом, словно писатель, ожидающий вдохновения. Это подходящее сравнение, если бы Юри попросили описать тетю, и она почти уверена, что со стороны выглядит почти точно также: с подтянутыми к груди коленями и пустым взглядом, уставившимся в экран ноутбука. Их можно сравнить с каменными гаргульями, и Юри отрицать это не станет.       — Думаю, надо еще указать электронную почту, — подсказывает Юри, подтягивая к себе кружку с остывшем чаем.       — Уверена?       — Нет. — На самом деле она без понятия, какие данные нужно указывать в сопроводительном письме для поступления в школу, и, похоже, тетя Рита тоже не имеет малейшего представления, что следует писать в документе. Мерцающий курсор не подает светлых идей, и один только его вид начинает раздражать.       С побежденным вздохом Рита открывает вкладку с браузером, с неудовольствием осознавая, что это надо было сделать еще с самого начала, а не сидеть и сочинять мемуары. Потому что сопроводительное письмо, которое они писали, написано совершенно неправильно, как гласит всемирная паутина. Уважаемые представители средней школы Джаспер-Хилл, Я, Рита Палмер, являюсь тетей Юри Беккет и подтверждаю, что Юри временно проживает со мной по адресу 1234 Улица Мэйн. Юри Беккет переехала ко мне 26.08.10 по причине       Рита на короткое мгновение останавливается, сверля взглядом строчку, которая, похоже, смутила не только ее одну. Её пальцы застывают над клавиатурой, и она, как Юри и ожидала, поворачивается к ней, прищурившись.       — Напомни, почему твои родители настояли на переезде?       Та лишь пожимает плечами, намеренно не поднимая взгляд. Брови слегка хмурятся, будто это единственный способ показать явное нежеланием отвечать на этот вопрос. Ни сейчас, ни позже, ни вообще когда-либо. Её взгляд скользит к окну, где слабый ветер колышет сухие ветви кустарников — простой способ уйти от разговора.       — Напиши, что в связи с семейными обстоятельствами. Думаю, этого будет достаточно.       Рита кивает, и Юри ловит короткий отблеск разочарования в её глазах. Казалось, она хочет задать ещё несколько вопросов, но, к счастью, оставляет их при себе. Юри облегчённо выдыхает, благодарная тёте за этот невысказанный такт. Мала вероятность того, что ей понравится истинная причина, по которой ее сослали на другой конец материка, если она вообще поверит в эту сказку. Юри сама-то с трудом верит во все это.       Тетя возвращается к экрану. Юри прикрывает глаза на секунду, пытаясь вытеснить уже знакомое чувство вины, что снова начало пускать свои цепкие лозы, как разрастающийся сорняк.       Пауза между ними растягивается, заполненная мерным звуком клавиш под пальцами тети. Для Юри клацанье клавиатуры кажется особенно громким, словно отталкивает мысли, которые лучше бы оставались невысказанными. Её взгляд блуждает по комнате от монитора к вазе с засохшими цветами, а потом снова к окну. Она понимает, что молчание слишком затянулось, чтобы быть комфортным. Оно становится тяжелым, как будто вынуждает сознаться в грязной лжи.       — Спасибо, — наконец выдавливает она, чувствуя, как голос чуть дрожит.       Рита бросает на неё короткий взгляд, слегка удивлённый.       — Да без проблем, — отвечает она с лёгкой улыбкой, возвращаясь к тексту.       Юри нервно сжимает ткань пижамных штанов, чувствуя, как в груди странно покалывает. Она сомневается, что тетя вообще понимает, за что племянница ее благодарит. Ведь дело далеко не в письме, над которым они страдали.       — Нет, я... — начинает девушка, но тут же замолкает. Слова почему-то застревают в горле, словно их слишком много, что они мешают друг другу выбраться наружу. — То есть... я имела в виду не только это.       Тетя Рита снова поднимает взгляд, на этот раз явно заинтригованная. Юри отворачивается, делая вид, что рассматривает узоры на занавеске.       — Просто... ну, за всё. Ты могла бы просто... ну, я не знаю, ничего не делать из того, что ты и дядя Бен сделали для меня. Я ведь… как бы сказать… ну, упала как снег на голову. Но ты... э-э... И я... вела себя не лучшим образом и… — Юри тяжело вздыхает. — Просто спасибо.       Тетя смотрит на неё ещё несколько секунд, пытаясь понять, что кроется за неуклюжими словами, прежде чем потом мягко улыбнуться, с той добротой, которая так раздражала подростка в самом начале, однако теперь начинала казаться... правильной.       — Пожалуйста, солнышко.       Этих слов оказывается достаточно, чтобы Юри почувствовала, как напряжение чуть ослабевает. Не уходит полностью, но, по крайней мере, больше не ощущается как затягивающаяся петля на шее. Она никогда не умела правильно в словах выражать свои эмоции, превращаясь в неуверенную мямлю, но каким-то образом тетя разглядела искреннюю благодарность, которую Юри очень хотела показать. Очень хотела, чтобы тетя услышала, потому что она и дядя Бен этого заслуживают. Юри переехала ко мне 26.08.10 в связи с семейными обстоятельствами. Я беру на себя ответственность за Юри и обеспечиваю ее всеми необходимыми условиями для учебы и проживания. Прилагаю счет за коммунальные услуги на мое имя для подтверждения факта проживания. Спасибо за ваше понимание. Если у вас возникнут дополнительные вопросы, не стесняйтесь обращаться ко мне по телефону + 1 (775) 555-0123 или по электронной почте rita.palmer.nv@gmail.com. С уважением, Рита Палмер       Из коридора раздается хлопок двери, а потом доносится бодрое «я дома». Удивительно, как дяде Бену удается приходить домой в прекрасном настроении без намека на усталость, проступающей на лице, словно не вкалывал весь день на работе как проклятый. Юри даже немного завидует ему, пока сама напоминает восставшего из мертвых покойника. Особенно, по утрам, когда смотрится в зеркало.       Дядя Бен появляется на кухне и, проходя мимо племянницы, слегка ерошит ей волосы. Она машинально отстраняется, но не может спрятать легкой улыбки. В этой непринуждённой привычке есть что-то успокаивающее, как будто они знают друг друга дольше, чем пару дней. Тут же переключается на Риту, приобнимая за плечи и оставляя мимолетный поцелуй на ее щеке, пока незаметно ворует ее кружку с еще недопитым чаем. Кухня по-новому снова оживает, наполняясь короткими фразами и легким смехом.       Юри встаёт, убирая за собой тарелку с кружкой, и спешит выйти из кухни, чтобы не стать третьим колесом на этом своеобразном маленьком семейном празднике. Запах чая и остатки ужина в воздухе провожают ее, как немое пожелание дома доброй ночи. Телевизор на полке продолжает свое монотонное бормотание, шипя больше, чем показывая картинку.       Уже выходя в коридор, краем уха она слышит новостной выпуск: «…в местных новостях. Сегодняшним вечером в торговом комплексе «Оазис» произошел неожиданный инцидент. Примерно в 21:30 в центральном холле комплекса обрушилась часть потолочной конструкции, — вещает новостной канал. Юри замедляет шаг, на мгновение тёплый уют кухни сменяется холодком, пробежавшим по позвоночнику. — В этот момент комплекс уже был закрыт для посетителей, что позволило избежать пострадавших. На месте происшествия оперативно работали сотрудники службы безопасности, а позже прибыла группа инженеров для оценки ущерба. Первоначальные выводы специалистов указывают на структурные проблемы, которые потребуют незамедлительного ремонта.»       Рука невольно тянется к браслету на руке, пальцы машинально очерчивают рунные линии, как будто Юри искала в этом утешение или заверение, что это простое совпадение.       Из кухни доносятся приглушённые голоса. Бен моет руки, шум воды из раковины перекрывает часть слов, но девушке всё равно удается уловить интонации.       — Тебе не кажется это странным?       — Что именно? — Бен говорит спокойно, чуть растягивая слова, как будто пытается понять, о чём речь.       Рита делает паузу, будто подбирая слова:       — «Оазис» всегда был на хорошем счету. У них отличная репутация, все проверки проходили без проблем. Помнишь, пару лет назад ходили слухи о проверке на сейсмоустойчивость? Всё было хорошо — и вдруг обвал. Причём не просто в одном зале, а в нескольких секциях. Это выглядит... странно.       — Странно? — Бен переключает воду и, вероятно, вытирает руки. Его голос становится чуть внимательнее. — В каком смысле?       — Ну... Почему сейчас? Вечером, когда всё уже закрыто, и никого нет? — Рита говорит быстрее, в голосе слышна лёгкая тревога. — Словно это было запланировано.       Бен хмыкает, но не насмешливо.       — Мне кажется, ты насмотрелась слишком много фильмов. Такие вещи иногда просто происходят. Здания стареют, где-то пропустили трещину, где-то несущие балки дали слабину. Это не обязательно чей-то заговор.       — Может быть, — соглашается та, но в её тоне сомнение. — Но я не могу отделаться от ощущения, что здесь что-то не так.       — Хм. — Бен раздумывает. — Если что-то действительно было не так, то это рано или поздно вскроется. Такие обвалы не оставляют вопросов без ответов. Ты просто слишком волнуешься.       Рита отвечает что-то тихое, но Юри уже не различает слов, которые практически смешиваются со словами телеведущего, бормочущего на заднем фоне: «…пообещали сделать все возможное, чтобы торговый комплекс вновь открылся для посетителей в кратчайшие сроки. Напомним, что «Оазис» является одной из ключевых торговых площадок в Джаспере, и его временное закрытие может доставить неудобства как посетителям, так и арендаторам магазинов. Однако администрация комплекса выражает уверенность, что ремонт пройдет оперативно, и «Оазис» вновь распахнет свои двери для всех желающих уже в ближайшие недели.»       Холод металлического браслета возвращает Юри к реальности, как осторожное напоминание о внимании. Она вздыхает, что кажется слишком громким звуком в тихом коридоре, и отводит взгляд от телевизора, где теперь идёт реклама. Слова тёти остаются у неё в голове. Юри качает головой, пытаясь успокоиться, но тревожный осадок остается, порождая все новые и новые навязчивые мысли.       «Это не странно, — напоминает себе Юри, готовясь ко сну, — такие вещи иногда просто происходят…»