Как отпеваются умершие.

ААРОН

Он заканчивает вытирать последнюю тарелку и вешает полотенце себе на плечо, присаживаясь на стул в углу. Со всей смены дежурства по кухне он единственный, кто еще не ушел. А вот Ники был одним из первых, кто поспешил убраться отсюда, как только представилась такая возможность. Аарон подозревал, что брат уходит на свидание, если брать в расчет то, как он каждый день провожает взглядом одного из работников этого крыла. Эрик, кажется? Не так уж важно. Аарон снимает фартук и выходит из корпуса, кивая охраннику. — Я был последним. — сообщает Аарон. Охранник кивает, осматривая его тяжелым взглядом, а затем разворачивается и уходит закрывать все двери. Аарона коробит каждый раз, когда этот массивный мужчина осматривает его. Смотрит так, будто Аарон мог стащить с кухни что-то ценное, что дало бы мужчине повод раздавить Аарона как муху. Да на этой кухне, наверняка, никогда не водилось ничего ценнее пары шоколадок. Он идет в комнату. Коридоры пусты и эхо собственных шагов давит на мозги, так что он ускоряет шаг и напевает себе под нос. Большой минус этого бункера в том, что комнаты не закрываются на ключ. Конечно, с обратной стороны двери есть щеколда, но она настолько хлипкая, что хватит пары ударов ногой и все сломается. Принимает душ, быстро, только чтобы смыть запах жира, который прилипает к нему, ведь он работает на кухне, пота и хлорки. Действия доведены до автоматизма, так что голову даже не заполняют непрошенные мысли. Как только с душем покончено, Аарон наскоро хватает очки и толстовку потеплее, а затем спешит в медицинское крыло. Последние три дня он работал по шестнадцать часов и совсем не приходил туда, но завтра у него выходной, так что сейчас он может не беспокоиться о том, что проспит смену. У входа в палату он сталкивается с улыбающейся Эбби и вежливо обменявшись приветствиями, они расходятся. Аарон открывает дверь в палату, не стуча, и тихо закрывает её за собой. Кевин на кровати сидит красный как рак и подняв на него взгляд, будто краснеет еще больше и отворачивается в сторону. — Ты как? — спрашивает Аарон, осторожно присаживаясь в кресло рядом с кроватью. — Слышал, тебя скоро переведут в комнату? Кевин, уже не красный, обычный, поворачивается и кивает. — Да, — он потирает левую руку, смотря куда-то в стену, а затем встряхивает головой. — давно пора. — Они говорили, что у них нет свободных комнат, — пожимает плечами и снимает очки, сейчас они ему не нужны. — а сейчас кто-то решил съехаться, вот и освободилась. Кевин согласно мычит и дальше разговор переходит в привычное русло. Они обсуждают всё, от прочитанных книг, до случайно подслушанных сплетен в коридорах. Аарон полностью расслабляется, в присутствии Кевина ощущая себя так, будто все нормально и ничего не происходит. Они в полном порядке. Или были в порядке, до тех пор, пока Кевин не заводит разговор о Эндрю. Аарон понимает, что Эндрю — лучший друг Кевина, но почему ни один разговор не может пройти без его упоминания? — Не знаю. — отвечает Аарон, на заданный Кевином вопрос о том, почему Эндрю давно не видно. — Я тоже его давно не видел. — Насколько давно? — Кевин ведет плечом, разминая его. Эта привычка появилась у него после перелома, когда рука стала неметь от малоподвижности. — Чуть больше месяца? — Ты меня спрашиваешь? — Не знаю я, ясно? Не знаю и всё тут. — Раздражение начинает накатывать и Аарон сжимает кулаки, чтобы не начать кричать. На крики сбежится весь медицинский персонал. — Мы поссорились. Ты же знаешь, как это бывает. Иногда Аарону кажется, что мир слишком тесен для него одного. Вот в такие моменты особенно. Аарон прекрасно понимает, что они с Эндрю оба были неправы, но если Эндрю не пойдет навстречу первым, то Аарон уж тем более не станет. Плевать на ситуацию, в которой они находятся, плевать на обстановку и всё остальное, ему надоело быть первым, кто вечно протягивает оливковую ветвь. Аарон уже и не помнит даже, кто из них затеял ссору и почему, но то, во что она в итоге перетекла он помнит отлично. Эндрю не хотел работать здесь, порывался выкрасть оружие и выйти наружу или оккупировать одну из небольших пустых комнат для своих тренировок. Аарон же в этом споре старался оставаться голосом разума и доказать, что им нужно остаться здесь, в безопасности и делать то, что говорят, а не бунтовать. К сожалению, Эндрю подобный расклад не устроил и каким-то образом небольшая ссора перетекла в перечисление того, кто и где проебался за последние пару лет и переходы на личности, что примирению ну никак не способствовало. Жалел ли Аарон о том, что наговорил брату? Немного. Чувствовал ли он себя после этого отвратительно? Безусловно. Хотел бы он все исправить? Однозначно. Но что ему теперь, об стену разбиться? С каждым днем, когда он не видел Эндрю, на душе становилось всё гаже, однако у него даже элементарно не было времени, чтобы найти Эндрю, чем бы тот и где не занимался. Он работал, работал и работал, а в выходные отсыпался, пока была такая возможность. Если получалось выкроить время между работой и тем временем, когда его организм решит отключиться от переутомления, он тратил его на навещение Кевина, по веским причинам. Эндрю сильный и независимый, ему поддержка не нужна, сам справится, а вот Кевин сейчас находится в подвешенном состоянии. Ему поддержка не просто нужна — она ему необходима. Перед лицом пролетела раскрытая ладонь с длинными пальцами в мозолях, а затем щелкнули где-то около уха. Кевин всматривался в лицо Аарона, с небольшим раздражением. — Эй, не засыпай, пока я тебе на мозги капаю, окей? Аарон моргнул пару раз. Кажется, Кевин распинался тут, а он все прослушал. Очень жаль. — Прости, — Ладони слегка похолодели, а значит пора спать, иначе его организм так совсем откажет. — задумался. Я пойду, иначе усну прямо тут. — Аарон встал, надел очки и двинулся к выходу. — Договорим завтра, ладно? Кевин кивнул, но Аарон, конечно же этого не заметил, уже выходя из палаты и направляясь к себе, думая лишь о скором сне и немного о том, стоит ли ему все же найти Эндрю.

НИЛ

5 ноября 2009г.

Иногда я не понимаю, что происходит вокруг, со мной или с Сэтом.

Мир будто крутится на невероятной скорости и я не поспеваю за ним.

От того, что крутится он будто водоворот, начинает тошнить от фантомного головокружения.

Ощущение, будто мне закрыли глаза и связали руки, а все происходящие ситуации никак от меня не зависят.

Вот как сейчас. Что делать с этой группой? Оставить в живых? Убить?

Убивать всех нельзя, двое из них точно полезны.

Они странные, но у них есть медик и тот парень, вроде, разбирается в физике. Это полезно.

Если бы вчерашний день не случился, было бы лучше. Или нет.

Я уже ни в чем не уверен.

Мои мысли в таком беспорядке…

* * *

— Беги, беги, беги! — Истошный крик, казалось бы, только больше привлекает этих тварей, но сейчас их привлекает свежее мясо и крики уж явно погоды не делают, так что Нил не станет упрекать Сета в этом. Легкие горят от нехватки воздуха, а икры жжет нещадно. Мор в основном не особо быстрые, но когда валят такой толпой, тут только бежать и молиться, даже если не веришь ни в какие божества. Они бегут уже минут двадцать, заворачивая куда только можно, но толпа не отстает от них и Нил не уверен, за что переживает больше: За свою жизнь или за жизнь Сета, который, как Нил не старался, отказывается бежать впереди, остается прикрывать спину, на «всякий случай». Идиот, не иначе. Он заворачивает еще за один поворот и натыкается на тупик. Черт, а ведь они собирались сделать крюк, чтобы добраться до машины, а тут такая подстава. Тухлятиной разит — невозможно, глаза слезятся, гомон сотни ног, не меньше, хрипы и чавкающий звук болтающихся разбухших органов заставлять подкатывать тошноту даже к горлу Нила. Сет догоняет его минутой позже и так и застывает, с раскрытым ртом, тяжелым дыханием и широко распахнутыми глазами, в которых с каждым мгновением все больше тает надежда. Затем в нем будто что-то щелкает, Нил даже поражается такой перемене, взгляд наполняется ранее неизвестной решимостью и он направляется к кирпичной стене, напрягая спину и плечи, поворачивает голову к Нилу: — Залезай. — командует он. Нил опешил. — Прости? Сет раздраженно дергает рукой в сторону стены и чуть ли не рычит. — Я сказал: залезай. — Нервно оглянулся в сторону переулка. Звуки стада все ближе. Поворачивается назад к Нилу и смотрит почти умоляюще. Такого Сэта Нил видит впервые. — Я не собираюсь терять второго брата, достаточно с меня. Нил поджимает губы. Думать времени нет, он хочет отказаться, как бы он не старался убедить себя, но он привязался к Сэту, так что бросать его здесь не собирается, но и Сэт, очевидно, отступать не намерен. Нил кивает и с разбегу, на что позволяют жалкие три метра, разделяющие их, запрыгивает тому на плечи и перепрыгивает на стену. Он видит улыбку Сэта. Такую искреннюю и будто прощающуюся. Нил тоже многое потерял, как и Сэт. Он потерял Мать, потерял человека, которому доверял, потерял дядю, который пусть и не был идеалом, но из всей семьи был тем самым оазисом в пустыне. Он вспоминает все те задания, на которые его отправляли. Как он убивал людей, которые, пусть и были редкостными кусками дерьма, но всеми силами защищали то или тех, кто был им дорог. Кого они любили. Семью, друзей, детей. Был даже парень, до того защищавший свою кошку, что предсмертным его желанием было, чтобы Нил оставил её в приюте после его смерти. Нет, не Нил — Натаниэль. Но это ведь один человек, не так ли? Какие бы имена он не использовал раньше, в жизни или на заданиях, какие бы личности на себя не примерял — это все он. Неотделимо. Он никогда не смог бы похоронить Натаниэля вместе с отцом, потому что Натаниэль и есть Нил. Нил, Абрам, Натаниэль и десятки других имен, все они его и в каждом неизменным оставалось одно — упрямство и принципы. Он не мог вытравить эти черты их себя как бы ни старался, сколько бы его не просили, сколько бы ему не приказывали. Он не собирался делать этого и сейчас. Так что Сэт не будет улыбаться ему так, будто они видятся в последний раз. К черту этого придурка за то, что ставит его жизнь выше своей. Нил сам придушит его позже за это. Казалось бы, он так надолго ушел в себя, а в реальности прошло не больше секунды, так что в следующую, когда Мор появляются в переулке и уже тянут свои гнилые руки к Гордону, Нил действует так, как чувствует. Улыбка с лица Сэта пропадает и сменяется на шокированное выражение, громкий крик, звук рвущейся ткани и резкая боль в ребрах, а затем громкий смех. Такой громкий и счастливый. Нил прикрывает глаза рукой, лежа на спине, тело сотрясается от смеха, истерического, если быть честным, а глаза жжет. Отдышавшись, открывает глаза. Сет смотрит на него так странно, неверяще, будто увидел одновременно и восьмое чудо света и психически больного. Возможно он не сильно далек от второго, но кто знает? Точно не Нил, он в жизни у психолога не был. — Значит, тебе нельзя, а мне можно потерять брата? — Нил усмехается и с трудом садится, придерживая ушибленные ребра. — Погнали отсюда, придурок, скоро они через эту стену волной нахлынут. И возможно им нужно поговорить об этом, обсудить все и разобраться в себе по отдельности и вместе, но не сейчас. Не тогда, когда Сэту приходится придерживать и подталкивать Нила вперед в нужном направлении, быстрее бы только добежать до машины и съебаться с этого города. Как-нибудь потом. Позже.

СЭТ

Перемены, пожалуй, казались неизбежными после его слов и слов Нила в ответ, однако того, что эти самые перемены пойдут от самого Сэта, он от себя не ожидал. Очевидно, встретить человека, который говорит на твоем языке, чтобы не тратить драгоценные дни жизни на перевод своей души, было ошеломляюще, но я эту все равно казалось невероятным, что он так привязался. Сэт мог сколько угодно стараться провести параллели между Нилом и Миллианом, убеждать себя, что Нил просто слишком сильно напоминает ему Миллиана или он мог, наконец, перестать лгать себе и признать, что его родной брат и Джостен совсем не похожи, и он просто стал считать Нила кем-то родным, опасно близким к сердцу. Сэт не мог сказать, что прощает себя за свои прошлые ошибки, но Нил мог. Нил говорил. Не прямым текстом, нет, иначе, но всё ещё говорил и показывал. И свою привязанность к Сэту тоже. Нил выражал это редкими и короткими, но оттого не менее важными словами: «Ты способный», «Твое мнение и чувства важны»(для меня, оставалось не высказанным, но висевшим в воздухе), «Ты все правильно делаешь», «Не перегружай себя, отдохни», «Твой прогресс стал намного заметнее». Рядом с правильным человеком ты не будешь чувствовать, что с тобой что-то не так. И кажется Сэт нашел такого, и теперь искренне считает братом, а это для него многое значит. Сэт все еще скучает по Миллиану, безусловно, он не забывает его и ему все еще трудно. Присутствие Нила не делает это легче, но определенно по своему помогает. Делает жизнь терпимее, приятнее. Нил — тот человек, который пришел в его жизнь и заставил видеть пробивающиеся лучи солнца там, где после смерти Миллиана ясно видел лишь темные тучи. Отец всегда говорил: «Чтобы не ошибаться с выбором, всегда выбирай себя.». Но Сет выбрал Миллиана, а затем и Нила, и он не считает, что ошибся. Возможно, это был самый правильный выбор, за всю его жизнь.

* * *

Стук тяжелых ботинок по бетонному полу разносился громким эхом. Ночной воздух приятно остужает кожу, а легкий ветерок приносит с собой запах поздней осени. Так всегда в конце октября пахнет. Приятно. — В какую сторону? — спрашивает Сэт, подходя ближе. Они остановились на развилке. — Направо, — Нил перекладывает нож в другую руку. — Там лестница наверх. На втором этаже стена полностью обвалилась и ветер здесь сильнее, завывает громче, от чего у Сэта закладывает уши. За спиной остаются безмолвные, пустые, бетонные комнаты без дверей, каждую из которых они быстро просматривают на наличие заблудившихся Мор. Впереди показывается ещё одна лестница. Снова наверх. На третьем, последнем этаже, все стены на месте и только отверстия для окон пропускают частые порывы ветра. В тусклом свете луны все кажется серым, но осыпающиеся бетон и кирпичи затемняют углы настолько, что понять, есть в них что-то или нет, можно лишь подойдя совсем близко. С того момента, как они наткнулись на стадо в Батавии, в затылок Сэту дышит холодный ужас от мысли, чтобы случайно пропустить хоть одного Мор здесь и подвергнуть их опасности. Сэт не замечает, что встал солдатиком посреди помещения, пока Нил не толкает его плечом, уже направляясь осматривать углы. Когда осмотр полностью закончен, они спускаются вниз, приносят оттуда несколько крепких досок и перекрывают ими проходы на этажи вниз. Небольшие кучи одежды служат подушками, а легкие джемперы — одеялами. Они укладываются настолько удобно, насколько это вообще возможно в их нынешней ситуации и через несколько минут Нил протекает тишину усталым, но серьезным голосом: — Завтра осмотрим местность. — говорит он. Зевок прерывает его предложение. — Если все будет в порядке, можно будет устроить здесь временный лагерь. Сэт мычит в подтверждение. Отвечать что-то на это нет смысла. Уже утром, когда они просыпаются, Сэт дает себе несколько секунд на то, чтобы вспомнить где они находятся, а затем они направляются осматривать местность. Здесь нет ничего примечательного. Город, в котором они остановились — Седейлия, Миссури, на хуй Иллинойс (общее решение, надо признать, вполне разумное, после случившегося). Здесь очень много кирпичных построек в стиле 18 века, многие из которых, наверняка, обвалились еще до всего этого апокалипсиса. Почти все магазины в округе обчищены и пополнить продовольствие не представляется возможным. Нил полагает, что где-то поблизости должны быть выжившие, раз не только в магазинах, но и в ранее жилых домах пусто. Сэт полагает, что выжившие здесь были. Когда-то. Уже далеко за полдень, когда они заканчивают обход улиц и решают вернуться. Недостаток продовольствия и всё же не самые безопасные условия пребывания заставили Сэта забраковать этот город в качестве хорошего места для привала, но Нил привел железные аргументы, почему им стоит остаться здесь на несколько дней. Во-первых, у них пока есть достаточно еды и воды, чтобы не беспокоиться об этом, во-вторых, им стоит подумать, куда они поедут дальше, и в-третьих, бензин в машине почти кончился и им стоит найти заправку (большинство из тех, что встречались им по пути, были полностью разрушены), нежели впустую тратить его на поездку в более опасное и необдуманное место.

ААРОН

Апогеем его беспокойства стало то, что Эндрю не видел даже Ваймак, к которому брат обычно приходит хотя бы за алкоголем или помощью в его приобретении. Услышав от Аарона, что Эндрю не появлялся в поле зрения уже с месяц так точно, Ники заволновался так, что его пришлось успокаивать после панической атаки. Решение, что делать, пришло быстро. Эбби предложила первым делом поспрашивать всех в бункере, Кевин даже покинул палату ради этого. Пока все будут спрашивать обычных работяг, Аарон решил быть более разумным и начать с охранников персонала спортзала. Если где Эндрю и мог бы вляпаться в неприятности, так это с ними. К сожалению его поиски результатов не дали. Некоторые просто отвечали, что не видели такого человека, другие же смотрели на него как на идиота, крутили пальцем у виска и отвечали, «Парня, выглядящего как ты? Ты еблан?» и уходили. Да, поиски продвигались просто прекрасно. На работе пришлось взять отгул, который ему позволили лишь после громких споров. Двое суток прошли в страхе за брата и нервном ожидании, что вот вот появится какой-нибудь охранник и скажет: «А, тот придурок? Да он наружу ушел и не вернулся». Красный квадратик на календаре гласил первым ноября, когда это произошло. Они, то есть Аарон, Кевин, Ники, Ваймак и Эбби сидели в небольшой гостинной медицинского крыла посреди ночи и обсуждали, что им удалось узнать. Ответ — ничего. Именно тогда через узкий проход вошла невысокая фигура, наполовину скрытая в тени, так как по ночам освещение здесь полностью отключали и сидеть приходилось с небольшими переносными лампами на батарейках. — Привет. — голос был мягким и спокойным, а еще нежным. Будто старался успокоить заранее. — Слышала, вы всюду ищите Эндрю? Она подошла ближе и лампы осветили её. Невысокий рост, не худая, но и не полная, женщина в форме, с собранными в высокий хвост каштановыми волосами и карими глазами. На вид ей было лет 35, но смотря на Эбби ей тоже больше не дашь, так что Аарон не рискнул предполагать. Она была одета в медицинский халат зеленого цвета, такие в этом крыле носили врачи психиатрического отделения. — Да, — согласился Ваймак. — ты что-то знаешь? Женщина промычала и прислонилась к стене. — Он на лечении Доктора Пруста. — ответила она и закусила губу. — Послушайте, я не стараюсь делать поспешных выводов и не имею привычки предполагать, но его пациенты после лечения ведут себя не так, как прежде, странно, если вы понимаете о чем я. — она оглядела их и со вздохом сняла резинку с волос, помассировав голову. Аарон раньше носил более длинные волосы и неприятно морщится, вспоминая, как после резинок болит голова. — Вам следует поговорить с Доктором Прустом о посещении. Он должен был предупредить вас, если забрал вашего родственника на лечения, таковы правила. Ники рвано вздохнул. — От чего его лечить? Он точно был здоров, когда мы приехали. Эбби пожала плечами. — Возможно, стресс от пребывания в замкнутом пространстве и вся эта атмосфера повлияли на него? — она нахмурилась и уставилась в стену невидящим взглядом. — Нет, что-то тут не так. Вы же знаете Эндрю, пошел бы он к психологу в первую очередь без пинка под зад? — Он покачал головой, потер руки друг о друга и повернулся к женщине. — Как тебя зовут? Женщина мило улыбнулась, отрываясь от завязывания более слабого хвоста на затылке. — Бетси Добсон, — бейджик с именем у нее на груди все еще оставался не читаем из-за слабого света. — но вы можете звать меня просто Бетси, Бет или «Эй, как тебя там». Они по очереди представились и Эбби спросила о часах работы Доктора Пруста. Аарону он уже не нравился. Его бесило, что даже зная где Эндрю, они не могут просто пойти и встретиться с ним. И что это еще такое? Лечение? Да чтобы Эндрю и пошел на это? Аарон в жизни не поверит, что все так просто. На следующее утро они собрались в коридоре медицинского крыла и всей толпой двинулись в психиатрическое отделение. Найти Доктора Пруста оказалось той еще задачкой, а поговорить с ним и того сложнее. Им пришлось вылавливать его в коридоре, пока он делал обходы больных и чуть ли не умолять о десяти минутах разговора. Пока они идут в кабинет Пруста, Аарон позволяет себе рассмотреть его повнимательнее. Ему не нравится то, что он видит. Слишком аккуратная одежда, медицинские перчатки, будто он брезгует касаться здесь всего и всех, очки в тонкой оправе на узких от вечного прищура глазах, жуткая улыбка и эта походка, будто он генерал какой-то. Почему-то в голову приходит сравнение с Орачимару из того аниме, которое они с Ники смотрели на каникулах в восьмом классе. В его кабинете чисто, все стоит на своих местах, даже уголки бумаг на столе лежат четко друг к другу. Чертов перфекционист. Пруст садится за стол и сцепляет руки в замок. — Я вас слушаю. Ники переминается с ноги на ногу. Ему тоже неприятно здесь находиться. Аарон в поддержку сжимает его плечо, даже если приходится тянуться. — Эндрю Миньярд находится у вас на лечении. — Берет на себя необходимость говорить с этим змеем Ваймак. — Мы хотим узнать, по какой причине он здесь находится, почему о его госпитализации не уведомили родственников и как мы сможем с ним встретиться. Пруст хмыкает, а затем удивленно распахивает глаза, будто сам от себя не ожидал. Скотина. — Эндрю болен, не уведомили вас, потому что он сам этого не захотел. — отрепетировано бросает Доктор. — Увидеться с ним сможете, когда он будет здоров. Аарон чувствует, как волна гнева поднимается где-то внутри. Ники сжимает его руку с такой силой, что еще немного и точно сломает. Кевин хрустит костяшками пальцев правой руки, а Эбби поджимает губы. Всё это явные признаки того, что все они сейчас находятся на грани. Аарон не выдерживает первым. Он подходит ближе и бьет ладонями по столу с такой силой, что несколько бумажек на столе выбиваются из ровной стопки, а карандаши катятся к краю и падают. Пруст морщится и смотрит на это с чем-то сродни отвращению и ужасу одновременно. Выглядит так, будто его сейчас стошнит от того, что Аарон нарушил его идеальный порядок. У Аарона даже нет настроения позлорадствовать по этому поводу. — Да черта с два! — кричит он. — Скажи в какой палате мой брат! Пруст возвращает взгляд на него, будто забыл о его присутствии и это еще больше злит Аарона. На секунду в глазах доктора проскакивает чистая, ничем не прикрытая ярость, но затем спокойным, даже слегка жалостливым, будто смотрит на раненое животное или слишком запущенный случай. — Проблемы с гневом — проблема частая, но не неизлечимая. — отвечает Пруст. Он наклоняется, чтобы поднять упавшие карандаши и раскладывает их на столе в каком-то только ему известном порядке. Идеально ровно. — Я понимаю ваше негодование, но диагноз пациента, его лечение и прогресс — строго конфиденциальны. Желания пациентов для нас очень важны, мы ценим их, поэтому его нежелание с кем-то видеться тоже должно быть учтено. Аарон думает, какой глаз подбить этому уроду, чтобы было красиво, а затем понимает, что красиво с таким то еблетом точно не получится. Кевин — тот, кто оттаскивает его и не дает исполнить задуманное, крепко обхватывая его рукой поперек груди. Ники выходит вперед. — Мы вас поняли. — говорит он и Аарон раскрывает рот, чтобы закричать, но подошедшая Эбби накрывает его ладонью и сердито машет головой, призывая заткнуться. — Но, пожалуйста, сообщите нам, если он захочет увидеться и передайте, что мы очень волнуемся и скучаем. Пруст уже не обращает на них внимания, принимаясь складывать бумажки, машет рукой и говорит: — Конечно. Они покидают кабинет и медицинское крыло в тяжелом молчании и в нём же доходят до комнаты Ники, так как она ближе всего. Стоит только двери закрыться, Аарон разворачивается и хватает Ники за грудки, опуская его лицо на уровень своего и шипит: — Какого, блять, черта! Ваймак пытается оторвать его от Ники, что у него выходит с трудом, но в итоге получается и Аарона пихают на незаправленную кровать с тонким матрасом. — Миньярд! — кричит он, снова пихая его на кровать, пресекая любые попытки встать. — Успокойся, черт возьми, и послушай! Ники встает ровно и подходит к прикроватной тумбочке, доставая оттуда небольшой блокнот и ручку, а затем кидает две подушки и одеяло, которое приходится вырвать из-под Аарона, на пол. Все садятся, образуя круг и Ники начинает писать.

НИКИ

Ники никогда не обижался, когда его называли клоуном. Все кругом считали его беспечным, вечно веселым, ребенком в теле взрослого. Часто даже его братья забывали о том, что он на самом деле не такой. Не всегда, по крайней мере. Он не винил их, час старался казаться таким, это помогало и ему тоже. Чем шире он улыбался, тем дальше уходили его переживания и страхи, прячась по углам от его веселого смеха. Но так было не всегда. Еще в раннем детстве Ники усвоил: чтобы увидеть все таким, какое оно есть на самом деле, нужно показывать как можно меньше понимания и как можно больше беспечности. Вопреки ожиданиям, Ники не был глупым ребенком, он быстро учился и уже тогда знал, что нужно смотреть не на вещи, а будто бы сквозь них, чтобы оболочка стала прозрачной и стало видно наполнение. Сейчас эти знания пригодились ему как нельзя кстати. Пруст сразу показался ему неправильным. Кривым, не подходящим не складывающимся. Он видел, что Аарон наблюдает за Прустом, но знал, что кузен не найдет там того, что сможет найти Ники. И он нашел. Под задравшимся на секунду рукавом халата, между перчаткой и рукавом рубашки были следы от ногтей, слишком глубокие, чтобы быть случайными и слишком большие, чтобы принадлежать самому Прусту. Когда Пруст только выходил из палаты, он засовывал в карман ключи. Такие ключи он видел у Ваймака и они использовались только для одной марки наручников, Ники знает. А еще Ники знает, что в психиатрических лечебницах используют специальные наручники и он видел такие на каталке в коридоре, уже позади них, так что, очевидно, Пруст использует такие небезопасные наручники не потому, что у них нет других вариантов. В кабинете Пруста лежало множество бумаг и папок на иностранных языках. На стеллаже справа стояли папки с названиями на испанском языке. Спасибо маме мексиканке за то, что обучала его втайне от отца. Папки с заголовками "Провальные эксперименты", "Лоботомия, пациенты на очередь" и "Электрошоковая терапия" приводили в тихий ужас, но Ники умел держать лицо, когда ситуация того требовала. Какие названия носят другие папки на разных языках Ники знать и вовсе не хотел. Вывод напрашивался сам собой: Эндрю надо спасать. Из того дерьма, что говорил пруст, была одна ложь. Пусть Аарон этого не знал, но Эндрю, когда у него были сомнения в чем-либо или ему просто нужно было выговориться, приходил к Ники. В этот раз Эндрю не пришел. Ники знает, Эндрю ни за что не пошел бы к психологу не предупредив его и не позаботившись о том, что если он ляжет на лечение, то все они будут держаться вместе и находиться в безопасности. ники не был настолько идиотом, чтобы предполагать, что Эндрю посчитал бункер безопасным местом. Скорее осиный улей. Когда Аарон начал выходить из себя, Ники понял, что ситуацию надо исправлять, даже если ему хотелось присоединиться. Если они сейчас выведут Пруста из себя, то того и гляди, за Эндрю станут внимательнее следить, а может даже и за ними. Он быстро посмотрел на Ваймака и кивнул в сторону Аарона. Ваймак всегда понимал его. Он один из немногих, кто всегда понял, что на самом деле маска клоуна на его лице и правда была всего лишь маской. Уже в комнате, никак не отреагировав на нападки Аарона, когда они расселись на полу, начал описывать в блокноте всё, что успел заметить и свои мысли по этому поводу. Если они смогли так спокойно уйти, это не значит, что никто не сможет подслушать их или чего хуже, так что использовать блокнот было самым логичным решением. Пока все по очереди читали его наблюдения, Ники позволил себе на несколько минут погрузиться в себя. Глупо с его стороны было предполагать, что если Эндрю не идет к нему, значит у того пока все хорошо. Он ошибся. Позволил себе отвлечься и начать строить здесь какую-то личную жизнь. Ники подумал о Эрике, которого здесь встретил. О Эрике, который выслушал всю правду о его жизни и не отвернулся. Эрик, который был рядом и не требовал от него больше, чем он мог дать. Эрик, который познакомил его со своими родителями и те тоже приняли его, прекрасно зная у двух близнецах за спиной в качестве опекаемых. Но даже так, если Ники придется бросить Эрика ради близнецов, он в ту же секунду это сделает. Несмотря на все, что он чувствует рядом с Эриком - близнецы важнее. А в том, что придется уйти, Ники не сомневался. Эрик еще в первые дни их знакомства выразил свое недовольство по поводу того, что всё в бункере держится на психиатрическом отделении. Верхушка, заправляющая тут всем, работает там. Только не все. Ники знал, что недавно встретившейся им Бетси там нет, а значит никакой властью она здесь по факту не обладает. После прочтения Аарон успокоился, но на комментарий о том, какой он идиот, показал Ники средний палец. Ники лишь мягко улыбнулся. Черт возьми, он еще такой ребенок... Они разработали план, каждый вносил какие-то правки и на пару часов они даже смогли расслабиться и утонуть в легких подшучиваниях друг над другом. Выходить решили ночью через сутки. Банально? Да. Действенно? Вот и проверят. Они разошлись по своим комнатам и Ники лишь надеялся, что остальным хватит ума вести себя как обычно и не подавать виду, что что-то не так. Ники собрал сумку, полную батареек, предметов личной гигиены на всех и одежды, а затем написал письмо Эрику размеров в несколько страниц, объяснив ситуацию. Времени на личную встречу не хватало, но свою боль Ники запихал поглубже и решил, что переживет все это позже, когда все они будут в безопасности. Еда и вода была на Аароне, медикаменты на Эбби, Кевин должен был пройтись по коридорам психиатрического крыла и попытаться выяснить, в какой палате находится Эндрю, а на Ваймаке был поиск оружия, так как он единственный из них имел доступ в спортивный зал, где находились стеллажи с ножами для тренировок. Пока что у них не было возможности получить какое-либо другое оружие, но оставаться здесь дольше было нельзя. Они встретились следующей ночью и перенесли все сумки в вечно открытую пустую кладовую, самую ближнюю к выходу из бункера. Решено было, что за Эндрю пойдут Ники и Ваймак. Аарон тоже порывался, но больше народа будут производить больше шума и если кто-то встретится им на пути, это будет более подозрительно. Ваймак шел впереди. Когда они дошли до отделения психиатрии, то ускорили шаг. Никакой охраны здесь не стояло,видимо никто не думал, что пациенты сбегут, а на палатах были щеколды со стороны коридора, что было для них только на руку. По наблюдениям Кевина и тому, что он подслушал из разговоров медсестер, Эндрю находился либо в четвертой, либо в пятой палате. Ошибка могла стоить им всего, их могли обнаружить, но и более точных расчетов у них не было. Выдохнув, Ники тихо отодвинул щеколду и медленно открыл дверь в четвертую палату. Света здесь не было, но эти светлые волосы Ники узнал бы где угодно. Он махнул Ваймаку и они медленно зашли внутрь. Эндрю спал и таким умиротворенным. Его левое запястье было в наручниках и изодранно в мясо, от чего ники не сдержал рваного вздоха, но быстро взял себя в руки. Они предполагали, что им придется снимать с него наручники. Ваймак достал старый завалявшийся ключ и, хвала всем Богам, он подошел. Ники так и знал, что это одна модель. Однако, что встревожило Ники, Эндрю никак не отреагировал. У Эндрю был очень чуткий сон и знали, что трогать его пока он спит равносильно тяжелым побоям, но сейчас он даже не поморщился. Они с Ваймаком обменялись встревоженными взглядами и на секунду Ники даже подумал, что они опоздали, но поднеся ладонь к носу Эндрю, выдохнул. Дышит, живой. Ваймак взял Эндрю под ноги и спину, и они спешно двинулись на выход, стараясь не шуметь. Если когда они шли сюда их еще могли проигнорировать, то неся в сторону выхода кого-то на руках, их точно не отпустят просто так. Вызовут охрану и это самое малое. К счастью, никто не попался им на пути и они быстро добрались до остальных. Аарон уже открыл рот, чтобы что-то сказать, его глаза были расширены, а ужас и непонимание в них смешались в неприятный коктейль, но Ники быстро шикнул на него и указал на сумки. Эбби, руки которой были приложены ко рту, будто обрывая крик, тут же встрепенулась и схватила сумки, раздавая их всем, кроме Ваймака, руки которого и так были заняты. На выходе стояли два охранника, но Ники показал заранее подготовленные документы с подделанной подписью заведующего бункера о разрешении покинуть бункер и те молча их пропустили. Господи, ну какие же идиоты. Хотя оно и понятно, никто наверняка не рассчитывал на то, что кто-то будет подделывать документы. чтобы покинуть бункер. Или что кто-то вообще решит его покинуть. Выйдя на холодный ноябрьский воздух, Ники будто впервые за эти полтора месяца почувствовал себя в своем теле. Они быстро залезли в машину Ваймака, расположив Ноги Эндрю на бедрах Аарона, а голову на коленях у Эбби и рванули с места в первом попавшемся направлении. То, что машины никуда не отгоняют, а оставляют так, как они стояли после новоприбывших, Ники заметил еще в тот день, когда они сюда приехали и теперь это знание пригодилось. Однако Ники не покидало ощущение, что всё получилось слишком просто. Просто ли? Что-то точно было не так, только Ники пока не мог понять, что именно.