Это действительно важно для тебя?

Эндрю проснулся довольно рано. Первым делом он почувствовал чужое присутствие, которое и замечал в течение нескольких дней. И как в предыдущие дни, он первым делом спихивал чужое тело с кровати. Под таблетками сопротивляться сложно, чем Натаниэль активно пользовался, а когда Эндрю пребывал в ценных моментах трезвости, Натаниэль также пытался быть рядом, только с большим напором. Придавить Эндрю к кровати своим телом? Да. Заломать руки? Да. Только драки помогали отвоевать личное пространство. Тогда Натаниэль отставал ненадолго. Однако это "ненадолго" кончалось уж слишком быстро, и Натаниэль уже был тут как тут. И сегодня был как раз такой день. Натаниэль вообще вел себя очень странно. По утрам он ничего не замечал, стараясь больше стоять у окна, либо тихо шагать в конце их компании, а ближе к вечеру он не отлипал от Эндрю. Поглаживание спины, руки, ноги, объятия, поцелуи в затылок, лоб, кисть, до куда дотянется, всё это начиналось часам к 8 вечера, либо ближе к приему таблеток, тут уже зависит от дня. Каждый раз Натаниэль получал кулак туда, до куда успевал дотянуться Эндрю, обычно ребра, живот и лицо. Однако это не останавливало Веснински. Эндрю был уверен, что тот знал как Миньярду это противно и неприятно, и делал назло. Натаниэль открыл глаза, осмотрел комнату, встал с пола и лег на свою кровать. Опять этим утром будет играть в молчанку. Такие качели в настроении немного напрягали Эндрю. Хотелось бы сказать, что это не его проблема, но влияние Веснински особенно сильно ощущалось в последнее время. Тем более, что Эндрю был к нему ближе всех. Встав с кровати, Эндрю пошел на кухню. Пока приготовится кофе, пройдет достаточно времени, чтобы понемногу стали просыпаться и другие. Если быть честным, то Эндрю понемногу стал привыкать к присутствию Натаниэля в его постели. Как бы неприятно не было, но с каждым днем ему всё сложнее сопротивляться, да и сон более спокойный стал. И Эндрю пугала эта мысль. Он не хотел этого. Не хотел привыкать. Эндрю всегда успокаивал себя мыслью, что если он, значит не кто-то другой. С той позиции, что Миньярду было проще, когда под удар попадал он. Если бы Натаниэль относился так к Аарону, или Кевину, к примеру, Эндрю чувствовал бы себя хуже. Так он хоть знает, где Натаниэль, что делает и хоть не без потерь, но он рядом. Миньярд видит его, следит, а значит другим не угрожает опасность. Эндрю услышал стук в дверь. Катана была при нём, так что Миньярд незамедлительно пошел к двери. Открыв её и увидев знакомые лица, тот успокоился. Незнакомцев и так было слишком много в последние пару месяцев. Элисон держала Сета за руку и прикусывала губу, всё пытаясь начать разговор. Эндрю, конечно, раздражала такая медлительность, однако он видел какими они были... Разбитыми. — Что случилось? — Эндрю надоело молчание, да и чайник скоро должен был вскипеть. — Джек... — сказала Элисон, но дальше не нашла в себе силы продолжить. Сет охотно ей помог, имея более уравновешенное состояние. — В больнице. У него сломана нога. Он не может играть, — Сет смотрел куда-то за спину Эндрю, будто сам был виноват в случившемся. И кстати о виноватых. — Как он её сломал? Скоро же матч! Мы с трудом выиграли предыдущий без Жана и Абрама, — Эндрю поражался сам себе. Стал как Кевин. Хотя, это меньшее, что его сейчас действительно волновало. Команда слабела на глазах, а потеря игрока в самый разгар сезона — смерти подобно. Тем более, когда до финала осталось не так уж и много времени. Блять. — Не знаем, — тихо подала голос Элисон, — он не рассказывает. Только молчит. Джек не славился покладистым характером, поэтому кандидатов только из Лисьей команды найдется человек 5, которые могли бы и хотели переломать ему ноги. А из университета? А из города? Людей дохуя, тем более, что Джек вряд ли настолько распиздяй, что сам сломал где-то ногу. Однако Эндрю боялся, что кандидат только один. Который ночью вставал с кровати, немного разбудив Эндрю, после чего вернулся через пару часов и мирно спал под боком, пока Эндрю не спихнул его с кровати. Блять. Если бы Натаниэль не бесил Эндрю в последнее время, может Миньярд бы и пропустил этот перелом, списав его на вредный характер Джека, однако теперь голкипер был особенно уверен: — Это Натаниэль, — твёрдо произнёс Эндрю, — он выходил ночью. Думаю это он. Элисон закатила глаза и тяжело вздохнула: — Не глупи. Зачем Абраму ломать Джеку ногу пока до финала осталось всего ничего? — Потому что это Натаниэль, а не Абрам, — сжимая челюсти проговорил Эндрю. Он и сам грешил тем, что подсознательно всё равно воспринимал Ната как Абрама, но сейчас другой случай, — Натаниэль нас ненавидит. И хочет помешать нам пройти дальше к финалу. Элисон грустно усмехнулась, проталкивая Сета дальше по коридору: — Есть же у тебя силы так шутить... Так вот как чувствовали себя Жан и Кевин, когда Эндрю пытался убедить их, что Натаниэль не опасен. Теперь он им больше верил. Эндрю всё ещё оставлял мысль, что это не Натаниэль, однако не сильно верил в данную версию. То как Натаниэль поступает, что говорит, Миньярд теперь склоняется к версии Кевина. Натаниэль — чудовище. Изворотливое, хитрое и наглое. А как же договор? Натаниэль обещал не выходить из комнаты и обещал не вредить. Что... —... За хуйня? — спросил Кевин, когда на тренировке тренер объявил эту новость. За матерные слова давно никого не наказывали, хотя в последнее время стоило бы. Лисы зачастили ругаться. — Не знаю, — сказал Дэвид, устало потирая виски, — но теперь нужно менять основной состав. Ваймак посмотрел на Кевина. Это означало, что: либо Жана стоило вывести на поле, либо Натаниэля. Что в любом случае было не в планах Дэя. Да, выбирать не приходится, но тут уже казалось, что лучше и не играть. Кевин стыдливо не озвучивал эту мысль. Однако понимал, что что-то нужно было решать. — Жан, ты как, сможешь играть? — спросил Кевин на французском, побаиваясь Натаниэля, который опять агрессивно лез к Эндрю на руки, пока тот пытался включиться полностью в проблему и отпихнуть от себя Веснински, — не хочу играть с Ним. Ему во время матча сломать что-то нам проще простого. Никто и не заметит. Случайность, мол. — Я постараюсь, — тихо ответил Моро, сжимая руку Джереми. Тот презрительно уставился на Натаниэля. Как и всегда, когда Веснински оказывается в поле его зрения. К Жану и Кевину Нокс рыжее чудовище и близко не подпускал. Впервые самому кулаки чесались, чтобы не ударить. Натаниэль и не замечал этой агрессии в свою сторону, будучи полностью увлеченным раздражением Миньярда. Хотя, обычно по утрам, он сразу уходит на трибуны, не удосуживаясь посидеть рядом с командой. На вечерних тренировках тот лез к Эндрю, но сегодня видимо слишком хорошее настроение. — Ты же тоже думаешь...— начал Жан, но Кевин закончил за ним. — Что это Он сломал ему ногу?.. Да, уверен, — Дэй задавался несколькими вопросами. Первый, почему именно Джек. Да, характер у него не славный, и возможно Натаниэль не хотел мириться с тем, что кто-то настолько смелый рядом с ним. Но Дэй видел их стычки. Джек подходил взбешенный, а рядом успокаивался. Единственное, что мог сказать на это Кевин, да и все остальные в команде: что за хуйня? Второй, почему Джек ни с кем не говорил по поводу Натаниэля. Никто не знал, что такого говорил Веснински, отчего Джек успокаивался и уходил в сторону. Природное обаяние? Звучит неправдоподобно. Угрожал? Может быть. Но опять же, почему Джек никому об этом не говорил? И сейчас почему молчит? — Угрожает? — спросил Жан, догадываясь о ходе мысли друга. — Думаю, да. Истеричку мы не разговорим. Всё же если Он угрожает, то вряд ли Истеричка хочет лишиться того, о чем говорит Он, — стал вслух рассуждать Кевин. — На то они и угрозы, — грустно ухмыльнулся Жан, — ты тоже себя странно ощущаешь от того, что Он не трогает нас с тобой? — Да, — сказал Кевин, — на все 100%. И из-за этого мы с тобой и спим с перебоями. Ты тоже боишься, что он замысли что-то такое... — Что мы не переживём... — тихо закончил Жан. Получив напряженный кивок, тот продолжил, — я постараюсь играть. На ночных тренировках всё прошло... Нормально. Нужно попробовать. Тем более, что для финала. — Блять, может в пизду всё это? — тише прежнего спросил Кевин, наклоняясь к Моро, — финал, игры. Я всё понимаю, но блять, дожить бы. Большего уже и не нужно. Какая нахуй игра, когда Натаниэль, я уверен, на переломе не остановится? Затаиться где-нибудь, исключиться из команды, сделать так, чтобы на соревнованиях дисквалифицировали. Это того не стоит... — Я тоже об этом думал. Но что бы сказал Абрам? Да, его сейчас нет, но помнишь, что он говорил? — Победить... — тяжело ответил Кевин, поджимая губы, — но чего стоит победа, если Абрама нет рядом? Ничего не произойдёт. У того, хотя бы был план, а сейчас... Боюсь, что всё окажется бессмысленным. — Надо поговорить с Эндрю, — предложил Жан, — боюсь, что наши с тобой суждения могут быть неадекватными. Он-то должен думать что-то внятное. — После того, что он говорил о Натаниэле? — с издевкой спросил Дэй, — сомневаюсь, что Эндрю... Хотя, теперь не уверен. Мы же не разговаривали с ним почти. — Попробуем, когда Он будет подальше, — сказал Жан, — решать это вдвоём нецелесообразно. Нужно и остальных послушать. Теперь мы в одной лодке, все пострадают. Начнем с Эндрю. Кевин кивнул, снова возвращая взгляд на Натаниэля и Эндрю. Последний как раз пытался выбить из Веснински всю дурь. Хотя, Кевин уже побаивался любых махинаций с головой рыжего недоразумения. Мало ли что ещё у него там поломается. Однако кулак, прилетевший в скулу парня, был довольно приятным на вид. "Почему Натаниэль ничего с этим не делает?", думал Кевин, выходя на поле. Веснински не мог оставить это просто так. Дэй боялся, что месть будет серьёзнее, чем когда-либо. И пиздец как не хотел этого. Если бы Эндрю и Натаниэль дрались, было бы, наверное спокойнее. А вот эти милые улыбочки, словно синяк на его лице ничего не значит, пугали сильнее, чем открытая вражда. *** — Вставай, — приказным тоном сказал Натаниэль, вставая напротив Эндрю. У второго был сегодня на редкость плохой день, двигаться хотелось меньше всего. В прошлый раз, когда был такой же тяжелый день, Абрам позволил ему отдохнуть. Купил еды, оставил на весь день, потом о своём болтал, пока Эндрю не заснул. Одного дня хватило сполна, чтобы набраться энергии. А сейчас Натаниэль говорит ему встать, — хочу на тренировку. Натаниэль стал искать ключи от машины, кофту себе и что-то ещё, комично оттопырив руки. Эндрю с трудом поднял телефон, пытаясь морально настроиться на то, что нужно взять себя в руки. Написав Рене сообщение, чтобы та подошла к его квартирке, Эндрю встал с дивана. Тело редко бывает настолько неудобным, тем более, что скоро нужно будет принимать таблетки, что явно не улучшало ситуацию. Рене прибежала довольно быстро. Эндрю просит её подойти только по одному поводу, поэтому ни вопросов, ни предостережений не было. — Добрый вечер, Натаниэль, — сказала Рене, мило улыбаясь. Веснински отвлекся от поисков неизвестно чего и также мило, как и девушка, улыбнулся. — Действительно добрый. Эндрю наблюдал за этим со стороны и был в культурном шоке. Даже как-то тянуло блевать. Какой кошмар. Он и так видел, что Рене сблизилась с Натаниэлем, но чтобы вот так любезничать... Фу. Через пару минут в квартирку подошли Элисон и Сет. Вечер обещал быть интересным, но ни Эндрю, ни Натаниэлю не дано было увидеть исход событий, из-за того, что некоторым приспичило поиграть в экси. Эндрю не хотел сопротивляться Натаниэлю, положение и так дерьмовое, а терпеть выебоны сильнее нежелательного контакта, было бы сейчас непосильной ношей для голкипера. Поэтому Миньярд молча вышел, молча сел в машину, молча довёз рыжее чудовище до стадиона. Усталость и раздражительность смешались воедино. Эндрю бесился со всего, что бы не попадалось на глаза. Однако не находил в себе сил злиться здесь и сейчас, выплескивая, "проживая", гнев, оставляя всё как есть. Давненько Эндрю не был на ночных тренировках. С тех пор как появился Натаниэль, как ушли Кевин с Жаном, стало даже как-то скучновато. Эндрю даже... Скучал по тому, что было? Ну, может быть. Он так и не придумал, как вернуть парней обратно поближе. Может и Ники с Аароном было бы проще, если бы Моро и Дэй снова были рядом. Может ему самому было бы проще. Что-то новое. Эндрю скучал по... Да блять, неважно. Желание что-то вернуть. Что чего-то не хватает. Неприятно, однако чувство было интересным. Впервые он ощущал подобное. Натаниэль успел переодеться и основательно готовился к одиночной тренировке. Эндрю же начинало потряхивать, спасибо, что не за рулём, потому тот отошёл в туалет, чтобы запить таблетки. У него есть минут 15, прежде чем он отрубится где-нибудь на трибунах. Потом Натаниэль как-нибудь сам его перетащит. А может они останутся ночевать на стадионе. Натаниэль всё ещё копошился в подсобке, когда Эндрю вернулся. Осмотрев лицо голкипера, которое ещё было влажное от запитой воды, Натаниэль ухмыльнулся, заканчивая со своими делами. Эндрю решил не ждать Веснински, проходя в сторону стадиона. Раз он всё равно скоро вырубится, нужно это сделать удобно расположившись. Эндрю прилично отошёл, когда понял, что Натаниэль за ним не торопится. Не хотелось бы упасть по дороге, но и оставлять Веснински без присмотра Эндрю всё же побаивался. Возвращаясь, Миньярд услышал копошение в незнакомой ему ранее подсобке. Тянет же Натаниэля в самое дерьмо лезть. Зайдя внутрь, Эндрю не заметил Натаниэля, хотя точно слышал, что звук идёт из этого помещения. Веснински появился из ниоткуда. Повалив Эндрю на пол, Натаниэль захлопнул дверь. Веснински навалился на Миньярда всем телом, сковывая движения. Драки на собрании ему, видимо, не хватило. И к чему был весь этот цирк с подсобкой? И тут Эндрю почувствовал чужие руки там, где их быть не должно. И где давно не было. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Только не это. Не сейчас, нет. Эндрю хочет попросить остановиться. Как обычно просит Абрама, однако всё разбивается об мысль, что Абрама уже нет. Возможно его больше никогда не будет. А сейчас Эндрю один на один с рыжим чудовищем. Которое не остановится. Силы стали покидать его стремительнее из-за принятой таблетки. Теперь это не просто усталость. Тело будто наливалось свинцом, ладони становились тяжелее, а осознание происходящего убивало. Нужно было что-то решить, пока он может двигаться, пока не всё равно, пока он может что-то сделать. Вот только сейчас он мог вспомнить все подобные случаи и как на них реагировал. Оцепенение Покорно подчиниться, чтобы всё быстрее закончилось и его отпустили, но сейчас так делать нельзя было, нужно было найти в себе силы всё исправить и выкрутить в свою сторону. Это же Абрам. Если сейчас Это произойдёт, об Абраме можно будет позабыть. А Эндрю не хотел. Не хотел, не хотел. Ни отпускать, ни забывать Абрама. Что делать? Всё кончено. Эндрю смотрел на потолок, боясь увидеть Абрама. Может, если закрыть глаза, или, как сейчас, смотреть в потолок, всё обойдётся. Ему показалось, что это Абрам. Он не здесь. Нет, Эндрю знает, что Абрам здесь. Где-то в глубине Натаниэля. Но даже если Абрам вернётся, на что Эндрю больше не надеялся, Миньярд не сможет забыть это, не сможет смотреть на Абрама. Натаниэль был в этом смысле гениален. Он разнюхал, что Абрам важен для Эндрю. Очень важен и теперь разбил это к херам. Почти разбил. Пока Натаниэль прижимал Эндрю к полу, постепенно стягивая одежду, Миньярд пытался придумать хоть что-то. Любой план действий. Мысли путались, сердце отражалось во всём теле, вызывая гнетущее чувство безысходности. Эндрю ничего не мог сделать. Не из-за таблеток, из-за того, что никогда ничего не делал. Сколько бы Это не происходило, Эндрю всегда был слабее, меньше, потому никогда не мог дать отпор. "Может воспоминания помогут всё сгладить?", подумал Эндрю, вспоминая каждого, кто его трогал. Вот только как на зло вспоминались не столько сами акты надругательства, а безжизненные тела в доме Тильды. Эндрю даже ухмыльнулся. Он видел осколок в шее Марка, когда шёл за Абрамом. Тогда да, он едва ли обратил на это внимание, но теперь... Как же он всё-таки был рад этому. Помнил он и все остальные тела. Эндрю ненароком вспомнил, что Абрам давал всем шанс уйти, но никто не ушёл, жадно глядя за Абрама — на Эндрю и Аарона. Когда Эндрю искал Абрама, он видел только некоторые из тел. Катана, бутылки, пепельницы, шкатулки, вазы, книги, перевёрнутые шкафы — всё это Абрам использовал для того, чтобы всех там поубивать. Вспоминая всю эту картину становилось тепло на душе. Абрам всё это сделал для него. Он помнит каждый труп и в каком он был состоянии. А потом был Дрейк. Тот, кого Абрам не смог победить. Однако перед Миньярдом снова вспомнилось не то, кем был Дрейк для Эндрю и что с ним делал, а именно его бездыханное тело. "Точно!", осенило Эндрю, который вспомнил о Спире. Это же Эндрю его убил. Своими руками. Чтобы спасти Абрама. Тогда оцепенения не было. Эндрю смог убить его. Самого огромного, самого отвратительного, он смог. И сейчас сможет. Маленький лучик надежды пробился в его беспокойное сердце. Он смог. Смог, смог, смог. Эндрю опустил взгляд, смотря на макушку Натаниэля. Уже плевать было, где чужие руки, до чего дотрагиваются чужие губы и язык. Последнее усилие. Пока не "всё равно". Пока он может. Нужно было только собраться. Чуть-чуть. Эндрю сможет за себя постоять. Так бы хотел Абрам. Чтобы Эндрю смог пойти против Натаниэля. Как пошёл против Дрейка, которого боялся больше всех. Чтобы защитил близких и защитил себя. Последнее усилие, последнее действие. Сейчас всё прекратится. Миньярд старался не думать что делает Натаниэль, максимально абстрагироваться от его действий. Вместо этого он свободной рукой скользнул под повязку доставая нож. Давай, Эндрю, на счёт три. Раз Абрам бы этого хотел. Чтобы Эндрю подумал о себе. Чтобы мог себя защитить. Даже от него самого. Два Эндрю был уверен, что если бы в доме Тильды было больше людей, Абрам бы их тоже поубивал. Чтобы они не трогали его друзей. И Эндрю тоже входил в этот список. Три Удивленное лицо Натаниэля было уморительным. Видимо таблетки помутили рассудок Эндрю и смех был не кстати в этот момент. Однако Миньярд не мог перестать хохотать. С каждой секундой смех становился всё громче. Эндрю не сдерживал себя, понимая, что скоро не сможет двигаться, потому нужно было насмеяться вдоволь, пока есть возможность. На пустом стадионе не было никого. В темной подсобке тем более. Никто, кроме Натаниэля не слышал заливистый смех Эндрю Миньярда. Однако Натаниэля это как будто разозлило больше, чем воткнутый в живот нож. Кровь заляпала форму Веснински и уже голый торс Миньярда, но Эндрю было плевать. Это казалось таким смешным. Натаниэль схватил Эндрю за горло, приподнимая почти обездвиженное туловище с пола. Даже отсутствие кислорода не сильно-то и успокоило Миньярда. Эндрю смотрел в глаза Натаниэля и думал о том, что всё же они пиздец как сильно отличаются от глаз Абрама. Это даже поражало. Такие одинаковые и такие разные. Интересно, Абрам также думал о них с Аароном? Натаниэль смотрел в ответ, чуть ослабляя хватку. — Не думай, что это я оставлю просто так, — тихо сказал Натаниэль, свободной рукой зажимая рукоять торчащего ножа. Если честно, Эндрю ожидал гораздо более бурной реакции. Крики, болезненная гримаса. Натаниэль был больше удивлен, чем ему было больно. Он немного ослабил хватку, позволяя Миньярду дышать. Так они и смотрели друг на друга. Эндрю уже успел успокоиться и перестать смеяться, смотря в ненавистные глаза Натаниэля. А Веснински думал. О чём? Не понятно. Натаниэль усмехнулся и притянул Эндрю ближе к себе, целуя в губы. Этим он брезговал заниматься, предпочитая поцелуи невзначай. Куда дотянется. Но сейчас... Поцелуй был слишком влажным, слишком противным, слишком ужасным. Отстранившись, Натаниэль облизнул губы и плюнул Эндрю в лицо. Эндрю чуть отвернул голову, снова начиная хихикать, но Натаниэль насильно повернул её обратно, отводя чуть дальше от себя. Абрам смотрел на него с тревогой. Светлый взгляд, как всегда, сосредоточенное лицо. Эндрю хотел верить, что это Абрам. Что он вернулся. Хотел верить в то, что сейчас тот опомнится и всё прекратится. И сделка, и таблетки, и выходки и Это. — Прости, ты устал, а я воспользовался твоим невменяемым состоянием, — Абрам аккуратно улыбнулся, после чего швырнул почти обессиленную тушу на пол. Теперь уже было не до смеха. Эндрю помнил эту фразу. Её сказал он сам, когда они с Абрамом были на крыше. Когда поцеловались. "Чудовище", думал Эндрю, смотря на парня перед собой. Натаниэль встал, пачкая кровью пол, и стал идти в сторону выхода из подсобки. Обернувшись, тот выключил свет и посмотрел на Миньярда: — Я ещё вернусь, Эндрю. Веснински захлопнул дверь и запер снаружи. Постепенно его шаги становились всё тише и тише. Эндрю, попытался нащупать телефон в стянутых штанах, чтобы предупредить Рене, но поздно понял, что Натаниэль его спёр. Эндрю начал смеяться. Он сам не знал, почему. Смеяться не хотелось совсем, однако он не мог заставить себя перестать хохотать. Расслабившись, Эндрю понял, что не сможет не видеть Абрама. Ебаные эмоции. Не сможет забыть это и будет вспоминать это постоянно. Особенно видя Абрама, если тот вернётся. Эндрю уже не знал, хочет ли этого. Сможет ли вынести его присутствие, сможет ли быть рядом, когда Это почти произошло. А вдруг Это произойдёт, когда Натаниэль вернется. Слезы понемногу стали капать на пол, сливаясь со смехом. Нельзя было точно сказать что чувствует Эндрю. Он чувствовал себя грязным, брошенным, опустошённым. Натаниэль забрал у него Абрама. А Эндрю не хотел. Он не любил делиться, а сейчас у него наглым образом забрали его... Миньярд уже и не знал, кем был для него Абрам. Эндрю просто хотел быть рядом с ним. Большего не нужно было. Может и поцелуя ему не надо было, чтобы только Абрам был рядом. Да, Этого не было, однако... Натаниэль победил. Теперь все светлые моменты постепенно омрачались. Теперь вспоминая Дрейка, Марка, всех остальных, что были, лицо Абрама было среди них. Постепенно смех превратился в вой, а как ушли силы, в тихий скулёж. Эндрю надеялся, что ему показалось. Он просто хотел, чтобы, проснувшись, всё было как раньше. Хотел, чтобы Абрам был рядом. Тот Абрам. Его Абрам. Эндрю просил, Эндрю умолял свой разум на следующий день не видеть лицо Абрама, не ставить его наравне с Дрейком. Эндрю очень просил. Он хотел этого сильнее всего сейчас. В голове только и билось: Пожалуйста Эндрю хотел этого, Эндрю мечтал об этом, Эндрю желал этого. Потом Эндрю просто остался лежать полураздетый, без связи, в запертой подсобке, с болевшим от смеха горлом и мокрым от слез и чужой слюны лицом. Ненужный. Неважный. Вот его место.