Игрок

Грохочущий ливень тяжелой завесой обрушился на город. Вода стекала со стекла, и Ки Хун наблюдал за тем, как отдельные ручейки наперегонки бежали вниз, гадал, какой из них достигнет «финиша» первым. Выбрал тот, что слева. Сначала он обгонял остальные два, и Ки Хун старательно удерживал взгляд на фаворите, с долей искреннего волнения подгоняя выбранный ручеек. Но тот решил отклониться от своего маршрута, слился с остальными двумя, теряясь из виду. Ки Хун почувствовал слабый укол разочарования. Дверь в кофейню отворилась с характерным звоночком. Сегодня этот звук был слышен нечасто — далеко не все люди выбирались из дома в такую погоду ради кружки кофе. Должно быть, нужен был еще какой-нибудь повод, более веский, причина, по которой это дело нельзя было отложить… — Ки Хун, а ты не мог позвонить мне в еще более противную погоду? — недовольно пробурчал молодой парень, складывая промокший насквозь зонт и садясь на место напротив. Ки Хун наконец оторвал взгляд от стекла и виновато взглянул на вошедшего. — Прости. Твой кофе, — он подвинул стакан неизменного черничного макиато в сторону парня, который обреченно вздохнул, беря его в руки. Хван Чжун Хо всегда был единственным человеком, готовым верить в «сумасшедшие бредни» Ки Хуна об Острове и играх. Потому что видел все своими глазами. Три года назад он тайно пробрался на Остров, притворившись одним из членов персонала. На его глазах умирали игроки под пулями его «коллег», ему едва удалось выжить — все ради того, чтобы поиски его давным-давно пропавшего старшего брата закончились неудачей. Даже Ки Хуну эта затея казалась безумной — так рисковать всем ради навязчивой мысли, без доказательств, без четкой уверенности в том, что человек, которого он искал, все еще был жив и находился на Острове. И одновременно с этим Ки Хун понимал: он сделал бы то же самое. Он собирался сделать то же самое. Во всем Ссанмундоне, а иногда казалось, что во всей стране, да и во всем мире, Чжун Хо единственный мог понять то, о чем говорил Ки Хун. Ему не нужно было с пеной у рта доказывать, что Ки Хун не сбежал из психиатрической больницы в остром приступе психоза, что все убийства на Острове не привиделись ему, не приснились в каком-то абсурдном кошмаре, хотя, правда, очень хотелось бы, чтоб так на самом деле и случилось. Нет. Чжун Хо не задавал ненужных вопросов — по одному звонку Ки Хуна он бросал все дела и спешил в почти всегда полупустую кофейню на конце улицы, которая стала их привычным местом встречи и обсуждений. Чжун Хо не терял времени зря — за два с половиной года после того, как он в тяжелом состоянии очнулся на больничной койке, молодой полицейский сильно продвинулся вверх по карьерной лестнице. Он был рад вернуться к своей обычной работе, хотя грозовая туча из нерешенных проблем всегда следовала за ним, куда бы он ни пошел, где бы не находился. Его место в Национальной полиции держалось свободным специально для него, но спустя какое-то время пришло осознание: этого было недостаточно. Он делал недостаточно. Пока Ки Хуна бросало то в жар, то в холод (он то срывался с места и был готов чуть ли не вплавь отправиться на поиски Острова, то неделями не выходил на улицу от разъедающего отвращения ко всему живому), Чжун Хо постепенно обрастал связями и пробивался наверх, заслуживая свою безупречную репутацию вызов за вызовом, расследование за расследованием. Сейчас перед ним сидел не тот детектив-новобранец, который однажды подошел к дрожащему от холода и ужаса Ки Хуну, прося помощи с поисками пропавшего брата. Сейчас он разговаривал с уважаемым и известным в узких кругах старшим инспектором полиции из отдела по расследованию тяжких преступлений. Ему светила должность руководителя подразделения, но они оба знали — это не то, чего Чжун Хо на самом деле добивался. Наткнулись они друг на друга совершенно случайно — в этой же самой кофейне около шести месяцев назад. Затем последовали длительные разговоры. За несколько лет попыток скрыться от всего мира Ки Хун совсем разучился вот так открыто и долго с кем-то разговаривать, но с Чжун Хо его просто прорвало. Все, что накопилось, все мысли, все свои страхи и преследовавшие призраки прошлого — все складывалось в слова, пусть не всегда точные и ёмкие, но для Чжун Хо не нужно было ничего разжевывать. Он слушал. И по его серьезному, внимательному выражению лица Ки Хун чувствовал — он верил. Этого было достаточно. Эта встреча, однако, отличалась от тех, к которым они оба привыкли. Именно в этот день к Ки Хуну пришло осознание. Оно пронзило его так внезапно и резко, что он оцепенел, совершенно потерявшись в своих же стремительно накладывающихся друг на друга мыслях, которые крепко вцепились в него, сразу же засели глубоко в его омраченном сознании. И Ки Хун сделал то, что он делал всегда, когда терялся — набрал уже заученный наизусть номер на телефоне. И вот они снова здесь, вдвоем, два постоянных клиента, об истинных причинах посещения которых никто даже не догадывался. — Я хочу вернуться в игру. Ки Хун выпалил это на одном дыхании, не задумываясь, без предупреждения. Хотя, наверное, предупредить все-таки стоило: Чжун Хо, услышав это, подавился своим кофе и громко закашлялся, привлекая внимание нескольких посетителей в двух столиках от них. — Все настолько плохо? — переведя дух, спросил инспектор, сочувственно подняв брови. В последнее время он был особенно обеспокоен состоянием Ки Хуна: шел уже третий год жизни вне Острова, а он все никак не мог отпустить то, что произошло. — Я серьезно, — покачал головой Ки Хун, слегка наклоняясь к парню и понижая голос. — Мы же уже обсуждали это. Нужно прекратить эти игры. Чжун Хо тяжело вздохнул. — Да, и мы обсуждали то, как ты с готовностью оставишь это дело полиции, — он отставил стакан в сторону. — Я с этим разберусь. Тебе стоит держаться в стороне. — Почему? — протянул Ки Хун, нервно постукивая пальцами по столу. — Я не могу оставаться в стороне, Чжун Хо. Я пытался быть в стороне все это время, и куда это меня привело? — Ты будешь сотрудничать с нами, — терпеливо ответил Чжун Хо, — но для начала нужно сформировать следственную группу, собрать известную нам информацию, найти очевидцев… — Слишком долго, — покачал головой Ки Хун. — А чего ты ожидал, скажи мне? — Чжун Хо также наклонился вперед, сощурив глаза. — Это долгий процесс, требующий тщательной подготовки. Мы не можем сломя голову отправиться искать этот Остров. Ки Хун выдержал его взгляд. — Пока мы тут говорим, — прошептал он с нарастающей яростью в голосе, — он уже, возможно, набирает новых игроков. Это не может продолжаться. — И что ты сделаешь? Ворвешься к ним, встанешь на колени, скажешь закрывать бизнес? Прекрасный план, Ки Хун, просто великолепный. — Нет, — вздохнул он, проводя рукой по длинным вьющимся от влаги волосам. Это придало ему еще более взъерошенный, неопрятный вид. За все это время Ки Хун наотрез отказывался тратить выигранные деньги на себя, кроме, очевидно, своих базовых потребностей. Сейчас он, весь обросший и в потрепанной одежде, больше походил на человека без определенного места жительства, чем на счастливчика с десятками миллиардов вон на счету, — но, возможно, я смогу выиграть вам немного времени. Их систему можно разрушить только изнутри, а я единственный человек, который с ней знаком. — Не единственный, — напомнил ему Чжун Хо. — Единственный, кому нечего терять. Чжун Хо снова тяжело выдохнул, откидываясь на спинку стула. Последовали несколько минут задумчивого молчания. — Ты вообще понимаешь, зачем я два с лишним года так впахивал? — устало обратился инспектор к Ки Хуну. — Чтобы иметь возможность заняться этим делом. Постепенно. С расчетом и осторожностью. Работая со специалистами. Ты же хочешь броситься назад в пекло, хотя сам до конца не знаешь, зачем. — Кто бы говорил, — фыркнул Ки Хун. — Сам ведь несколько лет назад в одиночку пробрался на Остров, чтобы отыскать брата, о котором ничего не слышал много лет. — Это было глупо и безрассудно, — согласился Чжун Хо, почему-то заметно напрягшись в плечах. — Сейчас я бы ни за что не пошел на это. — Ты прекратил все попытки найти его, — вздохнул Ки Хун, заправляя непослушные локоны за ухо. — Почему? Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь неразборчивой беседой посетителей, спокойной музыкой и агрессивным стуком дождя по стеклу. Ки Хун совсем немного знал об Ин Хо — только его имя и то, что он не был для Чжун Хо родным. Больше инспектор ему ничего не рассказывал, ссылаясь на то, что не хотел лишний раз вспоминать о старой незажившей ране. — Ин Хо мертв, — после напряженной паузы наконец ответил Чжун Хо. — Его поиски заведомо были лишь пустой тратой времени. — Как ты можешь говорить так, если у тебя нет доказательств? — Потому что это наиболее логичный исход, — снова наклонился к нему Чжун Хо, серьезно и пристально смотря в глаза мужчине. — Я смог отпустить, и тебе, Ки Хун, искренне советую это сделать. Тебе нельзя обратно на Остров. Это тебя убьет. Даже если не физически, морально так точно. Ки Хун с досадой отвернулся, пытаясь выровнять дыхание. Он сам не знал, почему все это оказывало такое сильное влияние на него — Остров, игры, брат Чжун Хо… он не мог перестать думать об этом. Ему казалось, что, несмотря на прошедшие года, мысленно он все еще был там. Что его мозг не смог перестроиться в прежний режим, что Ки Хун продолжал пытаться выжить каждый день своей жизни. — Ки Хун, — снова позвал его Чжун Хо, уже мягче, с прежней обеспокоенностью в голосе, — ты уверен, что хочешь вернуться только ради того, чтобы, как ты говоришь, «сломать систему»? Что-то болезненно кольнуло в области сердца. Ки Хун понимал, что инспектор имел в виду, точно понимал где-то глубоко в своей запутанной душе. Он ощутил проблеск чего-то пугающего, темного, разрушительного внутри, но поспешил подавить отозвавшееся чувство. — В смысле? Зачем мне еще хотеть туда? — повернулся Ки Хун к инспектору, слегка нахмурившись. Чжун Хо пристально посмотрел на него, словно знал что-то, чего не знал Ки Хун. Словно ожидал, что тот сам до чего-то догадается. — И правда, — смутился он, но быстро собрался и продолжил. — Слушай, я уже понял, что если ты в чем-то себя убедил, то я ничего с этим не сделаю. Так что спорить не буду. Но знай: я категорически против твоей затеи. С этими словами Чжун Хо встал и кинул опустевший стакан в мусорку. Он накинул пальто и взял свой зонт, собравшись выходить. У него наклевывалось новое дело, и инспектор спешил обратно в участок — целеустремленность, которую Ки Хун никогда не понимал, ведь не ощущал ничего подобного по отношению к своей прежней ненавистной работе. — Я тебя понял, — невесело усмехнулся Ки Хун, наблюдая за инспектором, подперев рукой подбородок. Чжун Хо хорошо смотрелся в форме. Уверенно. Наверное, впервые за весь его карьерный путь он точно знал, что находится на правильном месте. Да и боязнь рисковать всем достигнутым Ки Хун тоже мог понять. — Нет, — слабо улыбнулся Чжун Хо, застегивая пальто, — боюсь, ты не понял. Ки Хун только слабо улыбнулся, ничего не ответив. Наверное, кто-нибудь со стороны посмотрел бы и сказал, что это странно — несмотря на разницу в возрасте в добрых лет двадцать Чжун Хо общался с ним, словно с проблемным подростком. Или как с ополоумевшим дедом, пытаясь убедить его лечь в дом для престарелых. Было две крайности. Чжун Хо стал более приземленным, привязанным к дому и своей профессии, а Ки Хун метался, пытаясь найти зерно стабильности в его теперь искривленной картине мира. Ему хотелось снова стать десятилетней версией себя, тем Ки Хуном, который заливался слезами досады, когда проигрывал в свои любимые игры, еще не очерненные и не запятнанные кровью невинных людей. Это почти казалось нечестным: почему Чжун Хо смог найти в себе силы жить дальше, а Ки Хун — нет? Неужели он просто неспособен на это? — И еще, — добавил инспектор, задержавшись у двери и окинув мужчину оценивающим взглядом, его худое лицо, темные мешки под глазами, спутанные и вьющиеся к концам волосы по плечи, — если уж собрался возвращаться, то сначала приведи себя в порядок. И состриги уже свою шевелюру. Ки Хун не сдержал смешок, глядя на инспектора, который снова улыбался ему этой своей жалостливой улыбкой. Все-таки, если бы Чжун Хо опять не появился бы в его жизни, Ки Хун правда закончил бы в каком-нибудь месте для душевнобольных. Он оглядел кофейню, так быстро ставшую, наверное, его любимым местом в городе. Её теплый свет и один и тот же плейлист из легкого блюза. Горшки с разными растениями, висящие под потолком. Запах кофе, карамели и сладких закусок. Ки Хун успел искренне полюбить всё это. Возможно, сегодня был последний раз, когда он сидел здесь, растворяясь в приятной и магической атмосфере этого места. Регулярные встречи с Чжун Хо создавали хотя бы какую-то видимость стабильности в его жизни. Однако Чжун Хо звал его долг, а Ки Хуна — таинственный Остров где-то посреди океана, где творились самые немыслимые, жестокие и страшные вещи.

***

— Ки Хун, что с твоим лицом? — обеспокоенный взгляд Ён Иля опустился на его нижнюю губу (которая, должно быть, за ночь заметно припухла), скользнул по темному синяку на щеке и остановился на глазах. 456-й слегка поежился, чувствуя на себе изучающие взгляды его товарищей. Он так и не придумал, как наутро станет объяснять произошедшее. Почему-то делать этого совсем не хотелось. Хотя, может, Дэ Хо, например, воодушевился бы, если бы Ки Хун поведал ему историю о сражении и победе в своей ночной схватке. Тот стоял рядом с Чон Бэ, скрестив руки на груди и о чем-то перешептываясь с морпехом. Потом Ки Хун снова встретил тяжелый и выжидающий взгляд Ён Иля, и почему-то ему совсем расхотелось говорить правду. — Упал, — выдохнул 456-й, не придумав версии получше. — Лицом вниз? — недоверчиво нахмурился Дэ Хо, наклоняясь к Ки Хуну. Тот лишь развел руками, прекрасно понимая, что никто ему не поверил. Ён Иль только сильнее помрачнел, но не стал задавать уточняющих вопросов. Ки Хуну показалось, что Первый как-то дернулся в его сторону, словно хотел что-то сделать, что-то сказать, но потом одернул себя и отвернулся. — Я предлагаю, — поспешно сменил тему Чон Бэ, чтобы немного разрядить повисшее в воздухе напряжение, — какой бы следующей игра ни была, держаться вместе. Ки Хун кивнул, несмотря на то что в глубине души что-то болезненно шевельнулось. Шел уже третий день его пребывания на Острове, и за это время пока никто из тех, с кем он успел познакомиться, не отправился в мир иной. С одной стороны, это не могло не радовать, а с другой — держало в постоянном напряжении. Пока что дела шли относительно гладко, и Ки Хун гадал, когда же всё вокруг начнет стремительно разрушаться. — Нас могут заставить играть против друг друга, — осторожно напомнил Ён Иль. — Будем действовать по ситуации. Ки Хун постарался отбросить лезущие в голову воспоминания об игре в «шарики», которая, наверное, далась ему наиболее тяжело в эмоциональном плане. 456-й знал: одно из их любимых развлечений — смотреть за тем, как бывшие друзья оборачиваются друг против друга, ставя выживание на первое место, как люди умирают, отравленные предательством. Обновленный список игр не внушал Ки Хуну доверия. Он шел сюда с уверенностью в том, что знает, что делать, но от этой уверенности не осталось ровным счетом ничего после второй же игры. Ки Хун ненавидел чувствовать себя уязвимым, но не мог отделаться от ощущения, будто он не готов к следующей игре. Это ощущение преследовало его до самой круглой площадки, на которую их привел персонал, и разрослось внутри еще сильнее, когда им начали объяснять правила. «Третий лишний». Усовершенствованная версия игры, в которую все играли в детстве на каком-нибудь очередном дне рождении своих друзей. Только вместо родительской гостиной они стояли внутри большого зала с круглой крутящейся платформой, а вместо стульев были двери — разноцветные маленькие комнатки, в которых должно было собраться определенное количество человек до того, как выйдет время. Все эти игры на время точно когда-нибудь доведут Ки Хуна до белого каления. Игроки стояли неподвижно на платформе, с напряжением прикидывая свою стратегию игры. Что-то в стороне шевельнулось, и Ки Хун слегка скосил глаза — это снова был Танос и его команда. Они выглядели так, словно предстоящая борьба за выживание их совсем не пугала: водили хороводы вокруг оцепеневших и бросающих на них косые взгляды людей, а 230-й то и дело выкрикивал какие-то случайно генерирующиеся в его голове строчки из песен. — C'mon, let the bass drum go! — Танос схватил под руку 124-го, который, по всей видимости, единственный целиком разделял его настрой из всей их компании. Игрок под номером 125 испуганно отшатнулся, боясь, что те сметут его с ног, а 196-я и 380-я о чем-то шептались, глядя на веселящихся. Все они, казалось, существовали в своем маленьком искусственном мирке, где мерцающие огни зала делали все похожим на какую-нибудь вечеринку. Дуракам везет, думал Ки Хун. Или, быть может, такая тактика на самом деле рабочая? Он случайно поймал взгляд 124-го, замечая темный фингал у него под глазом. Он выглядел еще более помятым, чем Ки Хун, но по какой-то причине твердо стоял на ногах и даже отплясывал на пару со своим товарищем. Ки Хун отвернулся. Нужно постараться не пересекаться с ним во время этой игры. — Нас пятеро, — заметил Дэ Хо, оглядывая их команду, — значит, если назовут цифру «пять», бежим все вместе. — А если «четыре»? — взволнованно спросил Чон Бэ. — Вы оставляете меня, — уверенно вставил Ки Хун, серьезно посмотрев на товарищей. Ён Иль уже было открыл рот, чтобы возразить, но платформа неожиданно дернулась и начала медленно крутиться под устрашающе детскую музыку. Среди игроков повисло тяжелое напряжение, которое было почти физически ощутимо. Знакомая детская песенка, которую все привыкли слышать на детских утренниках — для выживших в этой игре она станет ассоциироваться с паникой, кровью и смертью. Платформа со скрежетом остановилась, заставив игроков на ней слегка покачнуться. Вот они. Последние секунды перед хаосом. — Десять, — объявил голос из динамиков. Свет лихорадочно замерцал, игроки мгновенно смешались, лихорадочно ища людей, чтобы добрать необходимое количество. Сердце зашлось в приступе паники: десять человек — это слишком много. — Так, спокойно, — обратился ко всем Ён Иль, — нам нужно еще пять человек. Дэ Хо с Чон Бэ закрыли собой Чжун Хи, пытаясь отгородить её от безжалостно толкавших друг друга игроков, пока Ён Иль с Ки Хуном пытались выцепить людей, стараясь не думать о том, что будет, если время выйдет. Всё так мешало. В бешено мигающем сине-фиолетовом свете едва можно было что-то различить, игроки орали, ускользали из виду, некоторые уже успели спрятаться по комнатам, сильно сужая варианты. Неужели они проиграют в первом же раунде? Но тут кто-то дернул его за рукав, заставив резко обернуться. Это была низенькая девушка под номером 095. А за ней — еще четверо игроков. — Пять человек, — дрожащим голосом пролепетала она, и Ки Хун мгновенно развернулся, подгоняя всех к одной из последних оставшихся дверей, бросив краткое: «Идем!» Подхватив морпехов и 222-ю, игроки ринулись к бледно-желтой свободной двери. Ён Иль забежал последним, рывком закрывая за собой дверь — спустя несколько секунд та с громким щелчком заперлась. Ки Хун быстро пересчитал всех игроков. Десять. Они успели. Снаружи послышались крики и выстрелы, заставившие всех внутри комнаты вздрогнуть. Ки Хун хотел было взглянуть в узкую щель в двери, но Ён Иль двинулся, опираясь на неё и закрывая собой маленькое пространство. — Спасибо, — выдохнул он, обращаясь к спасшим их пяти игрокам. Только сейчас Ки Хуну удалось получше разглядеть их — он узнал 120-ую, старушку 149-ю и ее сына 007-го, за которых он болел еще в «шестиногом пятиборье». Подошедшую к нему 095-ю он тоже раньше видел, а вот мужчина под номером 256 был ему совсем незнаком. — Это вам спасибо, — выступила вперед 120-я, и ее очевидно мужской голос ненадолго ввел Ки Хуна в ступор. — Если бы не вы, мы бы все погибли. Решив пока не обращать внимания на особенности игроков, Ки Хун кивнул. Он все еще пытался унять яростно колотящееся сердце: благо, пока персонал выносил трупы «выбывших», у него было время перевести дух. — Вы, я так понимаю, — заговорила старушка, которая крепко цеплялась за локоть своего сына, — одна команда, верно? Ки Хун подавил желание тяжело вздохнуть. Он почувствовал взгляды товарищей на себе — они ждали его ответа. — Вроде того, — наконец сказал он, слегка пожимая плечами. Игроки внезапно засуетились, и 120-я взволнованно обратилась к Ки Хуну: — Как насчет того, чтобы объединить силы? 456-й переглянулся с Первым, но в его глазах нашел лишь отражение собственного сомнения. — Сейчас все делятся на «круги» и «кресты», — объяснила 120-я, кивнув на свою команду. Все носили красные значки на груди. — Они будут пытаться сделать все, чтобы заставить нас перейти на их сторону. Будем держаться вместе — так больше шансов дать им отпор. Ки Хун задумался. В этом был смысл. Он вспомнил слова 124-го — конечно, 456-му слабо верилось, что кучка молодых, несерьезных и испорченных денежным призом «кружков» сможет как-либо их «задавить», но в любом случае нужно было оставаться начеку. Их было больше, некоторые из них были объективно сильнее, а Ки Хун отлично знал, какой грязной может стать игра в любой момент — быть может, у противоположной стороны уже назревает какой-нибудь план по их «устранению». — Хорошо, — наконец согласился Ки Хун, оценив все «за» и «против». Разумеется, с виду эта «команда» не внушала больших надежд, но это было не так важно: правила изменились. Теперь ему нужно было собрать как можно больше поддержки вокруг себя. — Чо Хён Джу, — 120-я вытянула руку, и Ки Хун про себя поразился тому, как сильно она сжала его ладонь. Но прежде чем Ки Хун успел представиться сам и представить своих товарищей, дверь отворилась. Игра продолжалась. Они условились далеко не отходить друг от друга и обязательно познакомиться поближе после того, как испытание завершится. Следующей цифрой была «4». Ки Хун хотел убедиться, что все успешно распределились, и никто не остался без группы, но Дэ Хо и Чон Бэ, прихватив с собой Чжун Хи, сразу же потащили его к двери. Глаза 456-го лихорадочно забегали по залу в поисках Ён Иля. Справится ли он? В быстроте и сообразительности Первого Ки Хун не сомневался, однако острый укол беспокойства за товарища не давал ему покоя. Он припал к щели на двери, стараясь рассмотреть игроков, оставшихся снаружи. Его взгляд зацепился за какого-то бедного паренька, упавшего на испачканный кровью пол и забившегося в страшных конвульсиях. Должно быть, от непрерывно мерцающих огней у бедолаги случился приступ. Ки Хун тяжело вздохнул и отвернулся прямо перед тем, как солдат направил на игрока оружие. В играх все равны, говорили они. Ки Хун с усилием подавил в себе новую волну гнева. После выхода из комнаты Ки Хун тут же принялся искать взглядом Ён Иля. К счастью, тот показался из двери неподалеку, целый и невредимый. 456-й уже было рванулся к нему навстречу, но почему-то остановил себя. За него это, впрочем, сделал Дэ Хо: тот с разбега врезался в Первого, чуть не сбивая мужчину с ног. Ён Иль коротко посмеялся, похлопав морпеха по спине. — Я рад, что ты жив, — искренне сказал Ки Хун, смотря на пытавшегося отлепить от себя морпеха Ён Иля. — Это было нетрудно, — тепло улыбнулся ему Первый, наконец освободившись от крепких объятий Дэ Хо. — В таких играх… мне легко находить общий язык с людьми. Ки Хун хмыкнул. Да уж, пожалуй что так. После того, что он вчера устроил на голосовании, все игроки, должно быть, безоговорочно шли на контакт. Число игроков заметно уменьшилось. Как и шансы на выживание. Однако тот факт, что все его товарищи были живы, сильно придавал уверенности. Следующая цифра — «3». Ки Хуна сразу схватил за локоть Дэ Хо, начав быстро оглядываться в поиске третьего. Ён Иль уже рванул к двери вместе со старушкой и ее сыном, Хён Джу была с 246-м и 095-й. Чон Бэ и остальных просто не было видно среди маячащих перед глазами игроков. Ки Хун с Дэ Хо кое-как отыскали Чжун Хи и потянули ее за собой, оглядываясь на стремительно заканчивающееся время. Но прямо перед тем, как они ступили за порог, сбоку выскочил какой-то парень и, крепко схватив девушку за руку, утянул ее за собой в дверь по соседству. Ки Хун даже не успел среагировать. Дэ Хо уже было сорвался с места, чтобы вернуть 222-ю, но 456-й его остановил. — Нет времени. — Что нам делать? — нервно спросил 388-й, но Ки Хун не ответил. Он напряг глаза, пытаясь рассмотреть в мигающих софитах «потерявшегося» игрока, которого они смогли бы принять в свою комнату. Наверное, Вселенная услышала его, потому что справа как раз одного из таких вытолкнули из комнаты наружу. Дверь с громким хлопком закрылась у его носа, и игрок оцепенел, осознавая свою ситуацию. Однако, присмотревшись, Ки Хун все-таки усомнился в том, что Вселенная решила его порадовать: этим игроком оказался 124-й. Он яростно замолотил кулаками по двери, выкрикивая всевозможные ругательства. Если бы не Дэ Хо, Ки Хун, наверное, так и закрыл бы дверь, решив просто принять свою судьбу. Но сейчас выбора не было, как и времени на то, чтобы искать кого-то другого. Поэтому 456-й быстро ринулся к 124-му и, до того как тот успел что-либо понять, схватил его за предплечье и потянул в комнату. Дэ Хо закрыл за ними дверь. Раздался звонкий щелчок. 124-й поднял голову и уже было раскрыл рот, чтобы, наверное, поблагодарить за свое спасение (хотя Ки Хун и в этом очень сильно сомневался), но, увидев Ки Хуна, осекся. — Ты… Он снова кинулся на 456-го, но тот быстро оттолкнул парня, ударяя его спиной о стену. — Эй, я тебе жизнь спас, вообще-то! — рявкнул Ки Хун, напрягаясь всем телом в случае, если снова придется защищаться. Он уже пожалел, что все-таки переборол себя и решил помочь этому идиоту. — Да лучше б я сдох, — фыркнул 124-й, складывая руки на груди и демонстративно отворачиваясь. 456-й тяжело вздохнул. Этот тип неисправим. — А, — послышался тихий голос Дэ Хо, который все это время молча наблюдал за ними, — так вот с кем ты тогда подрался. Он медленно перевел взгляд с Ки Хуна на 124-го, потом обратно на Ки Хуна, оценивая их «парные» синяки на лицах. Было нетрудно догадаться, что к чему. — Слушай, — тихо обратился к 124-му Ки Хун, поднимая ладони в знак примирения, — я не хочу тебе зла. Как и все остальные. 124-й молчал, даже не потрудившись взглянуть на 456-го, когда тот заговорил. Но Ки Хун не сдавался. — Ты зря надеешься на свою «команду». Они предадут тебя, как только им представится такая возможность, — 456-й подошел к 124-му почти вплотную, хоть и просто находиться с ним в одной комнате было малоприятно. Он кивнул на значок «кружка», который у 124-го не менялся с самого первого голосования, — Если перейдешь к нам, то тебе не придется постоянно оборачиваться, боясь, что свои же воткнут нож в спину. 124-й наконец взглянул на него. Вместо желаемого озарения, в его глазах Ки Хун увидел лишь прежнее высокомерие и напыщенность. Только уже в двойном объеме. — Сказать, почему вы в итоге проиграете? — наконец заговорил он после недолгой паузы, повисшей в воздухе. — Ваша игра по правилам в итоге обернется против вас. Щелкнул замок, и дверь медленно приоткрылась. 124-й, напоследок подмигнув Ки Хуну, выскочил наружу. — Вот сволочь неблагодарная, — пробормотал ему вслед Дэ Хо. — Эй, Ки Хун, может ты ему еще раз врежешь? Ки Хун мрачно покачал головой. Что-то в 124-м настораживало его. И все же маленькая надежда на то, что тот подумает над его словами, еще теплилась внутри. Из соседней двери показалась Чжун Хи. Следом за ней выбежал тот самый парень, который «украл» ее у Ки Хуна и Дэ Хо. — Пожалуйста, подумай над этим, — взмолился он, и Ки Хун вспомнил: это был тот самый блогер-криптовалютчик под номером 333, которого Чжун Хи назвала своим бывшим. — Мы можем все исправить. — Как ты исправишь то, чего нет? — холодно ответила Чжун Хи, даже не оборачиваясь на 333-го. Увидев Ки Хуна с Дэ Хо, она просияла и быстрым шагом направилась к ним, держа руку у живота. — Простите, — девушка виновато взглянула сначала на Ки Хуна, потом на Дэ Хо. — Он так быстро утащил меня. — Твой бывший? — Дэ Хо кивнул на 333-го, взгляд которого заметно потух. — Ты скажи, если он тебя достает — мы с ним расправимся. — Не нужно, — улыбнулась Чжун Хи, мельком глянув через плечо на 333-го. — Я справлюсь с этим. Ки Хун присоединился к своим товарищам на платформе, с замиранием сердца пересчитывая знакомые лица. И снова обошлось без погибших. Либо им сказочно везло, либо совсем скоро должно было произойти что-нибудь крайне ужасное: в любом случае, Ки Хун готовился к худшему. Опыт показывал — чем выше надежды, тем сильнее они потом разбиваются. Но и следующий раунд прошел относительно гладко. Была объявлена цифра «6», и Ки Хуну повезло быстро собрать вокруг себя людей из его команды, и еще одного незнакомого ему человека по дороге. Уже стоя в комнате и морщась от непрекращающихся выстрелов снаружи, 456-й поймал взгляд еле дышащего Чон Бэ. — Эта беготня сводит меня с ума, — нервно посмеялся друг, пытаясь перевести дух. И тут Ки Хун сам для себя неожиданно тихо рассмеялся. Этот смех был скорее истерический, высокий, отрывистый и задыхающийся. Внезапно все показалось ему таким абсурдным и нелепым: Остров, детские игры на выживание, пастельно-розовые лабиринты, «кружки и «кресты»… Чувство, которое успевает пропасть после второй игры так точно, когда ты за неимением других вариантов вынужден принять правила, принять происходящее за нормальную и имеющую смысл реальность. Это чувство вернулось к нему на мгновение, вылетело в качестве приступа истерического смеха и снова растворилось в более чем реальном запахе крови и звуках выстрелов. Только пристальный и изучающий взгляд Ён Иля не покидал его ни на секунду с того момента, как они ввалились в комнату. Последний раунд обещал быть самым сложным. Половина комнат «выбыла», а значит, немногие остались для них свободными. Ки Хун пытался заранее прикинуть, куда бежать, но крутящаяся платформа делала это практически невыполнимым. — Два. Это было ожидаемо, но Ки Хун все равно на мгновение потерялся. Он повернулся было на Чон Бэ, но друг уже бежал прочь от платформы вместе с Дэ Хо. — Ки Хун. 456-й нервно обернулся, и его плечи с облегченно опустились, когда он увидел Ён Иля. Без лишних слов они кинулись к первой попавшейся на глаза двери. Еще чуть-чуть — и легкая победа в последнем раунде была обеспечена. «Слишком легкая». Эта мысль пронеслась в голове у Ки Хуна за секунду до того, как он открыл дверь и увидел двух мужчин примерно их возраста внутри, которые тут же подскочили, ошарашенные неожиданным визитом в их, казалось бы, уже занятое пространство. — М-мы первые сюда зашли, — жалобно взвыл один из них, пока второй бросился к двери, чтобы силой закрыть ее. Но Ки Хун зачем-то крепче сжал ручку, не давая двери захлопнуться. Нужно было тут же все бросить и побежать искать свободную комнату. Нужно было оставить бедных игроков в покое, ведь они всё сделали правильно — нашли себе пару и спрятались в пустой комнате. Но Ки Хун уже потратил драгоценные секунды, замерев на месте, словно вкопанный. — Ки Хун, — послышался твердый голос Ён Иля над ухом, — либо они, либо мы. Выбирай. Сердце резко подскочило к горлу и затрепыхалось где-то там же, потому что у Ки Хуна внезапно перехватило дыхание. Время словно замедлило свой ход, а руки, намертво вцепившиеся в ручку двери, похолодели. Убить или быть убитым. Выбор, который ждал своего часа, но Ки Хун не успел к нему подготовиться. Никогда бы не успел. Три года назад он, в страхе перед тяжестью этого выбора, расслабил бы хватку, позволив двери захлопнуться у него перед носом. Три года назад он свалился бы вниз, схватившись руками за тогда еще длинные волосы, отдаваясь захлестывающему отчаянию. Быть может, три года назад он и решился бы выставить игроков за дверь, но, скорее всего, не смог бы заставить себя сделать это силой. Но Ки Хун больше не был тем, кем он был три года назад. Он не отпустил дверь и не дал отчаянию отразиться на лице, запихнул его поглубже внутрь, чтобы не дало потерять контроль. И сделал то, чего никогда не сделал бы Ки Хун три года назад: схватил державшего дверь изнутри игрока за край кофты и дернул его на себя, выталкивая наружу, к паникующим игрокам без пары и выжидавшим команды солдатам. Игрок бросился назад, что-то гневно выкрикивая, но Ки Хун не слышал. Пульсирующий шум в ушах заглушал все вокруг, и Ки Хун сам поразился, с каким остервенением он снова оттолкнул игрока от себя. — Прости, — сорвалось с губ, и Ки Хун даже сам не заметил, как сказал это. Как будто бы его прошлая личность на мгновение захватила его, но тут же растворилась в твердо стоящем в дверном проеме Ки Хуне, который снова и снова отталкивал захлебывающегося мужчину от себя, каждый раз — с новой силой, с новой волной непонятно откуда взявшейся ярости. Ён Иль, не теряя времени, проскочил внутрь, занявшись вторым игроком. Тот брыкался еще яростнее, чем его товарищ. Когда первый игрок бросил попытки пробиться обратно внутрь и куда-то убежал, поскальзываясь на кровавом полу, Ки Хун бросился на помощь Ён Илю. Они в четыре руки попытались вытолкнуть игрока наружу, но в том, видимо, в полную силу заиграл инстинкт выживания — ничего не видя и не слыша, он осыпал их обоих ударами, отчаянно вырываясь. Их борьбу нарушил щелчок двери. Комната закрылась. Все замерли на месте. Три человека в комнате вместо заявленных двух. Один был лишним. — Они не заметят, — залепетал незнакомец, вжимаясь в стену и поднимая вверх ладони. — Они не заметят, что нас трое. Ки Хун не разжимал хватку на его руке, наоборот, сильнее сомкнул пальцы. Нет. Им нельзя было так рисковать — на его памяти еще никому не удавалось так нагло обманывать игру. За ними следят. 456-й знал это наверняка и лихорадочно думал, что делать дальше. Но потом рука Ён Иля мягко опустилась на напряженные до боли пальцы, легко расцепляя их и уводя Ки Хуна назад. Ён Иль встал между ним и игроком, взглянул на 456-го с неизменным холодным спокойствием в глазах. — На сегодня хватит с тебя решений, — уголок губ дрогнул в сопереживающей улыбке, но продлилась она лишь около секунды перед тем, как снова раствориться в отстраненном и безэмоциональном выражении лица. Ки Хун ничего не успел сказать или сделать. Ён Иль резким движением притянул игрока к себе, съехал вниз по стене под его весом; крепкие руки обвились вокруг шеи мужчины, который издал сдавленный хрип, но был уже не в силах вырваться из мертвой хватки. Ки Хун с широко раскрытыми глазами смотрел, как Ён Иль еще сильнее сжал руки вокруг шеи игрока — он все меньше вырывался, чувствуя покидающие его силы. Резкое, рассчитанное движение — и раздался оглушительный хруст, который заставил все тело резко похолодеть. Игрок обмяк в руках Ён Иля, его голова безвольно повисла вниз, руки упали по разным сторонам. Ён Иль, тяжело дыша, взглянул вверх на не в силах сдвинуться с места Ки Хуна. Тот не бросился к нему, не накинулся с обвинениями, не осыпал словами шока и неверия. Ки Хун застыл на месте, не отрывая глаз от Первого, который сбросил с себя безжизненное тело и поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Он приблизился к Ки Хуну, что-то опасное и темное до сих пор плескалось в его глазах, но 456-й не отшатнулся и не попятился от него, хотя какая-то его часть все-таки хотела это сделать. Все еще дрожащих от адреналина пальцев коснулись чужие руки. Руки, которые только что свернули шею человеку. — Я должен был это сделать, — хрипло прошептал Ён Иль, унимая дрожь в его руках, как будто боясь, что Ки Хун отвернется, запаникует, оттолкнет его, — иначе мы бы погибли. Ки Хун машинально кивнул. То ли он совсем разучился разговаривать, то ли это в горле настолько пересохло, что он не мог издать ни единого звука. Вместо этого он почему-то стал пристально рассматривать Первого. Зрачки Ён Иля были слегка расширены, губы приоткрыты в попытках поймать ртом воздух, а волосы взъерошены. Ужасно, извращенно красиво. Ки Хун должен был обвинить его в убийстве. Должен был в ужасе склониться над трупом, должен был заподозрить Первого в чем-нибудь страшном, учитывая то, с каким хладнокровием и быстротой тот лишил жизни другого человека. Но вместо этого взгляд Ки Хуна был прикован к Ён Илю, зачем-то запоминая его черты именно такими, зачем-то пытаясь запечатлеть этот момент на всю жизнь. Противоречивые чувства сталкивались в нем, смешивались друг с другом, и было сложно отличить одно от другого. Хотя кое что ему все-таки удалось осознать: вместо идеально вписывающегося в картину страха и отвращения, Ки Хун чувствовал неестественное и пугающее… восхищение.

***

Голосование проходило еще более напряженно, чем раньше, но на этот раз Ки Хун едва следил за счетом на табло. Он был словно в густом тумане, где с трудом различимы силуэты того, что находилось вокруг. Ки Хун зачем-то раз за разом прокручивал в голове последний раунд испытания, Ён Иля, на его глазах убивающего человека. Снова и снова задавался вопросом: почему эта картина не вызывала в нем отторжения? «Ты не такой человек». Эти слова сказала ему Сэ Бёк незадолго до своей смерти, когда Ки Хун уже собирался броситься на Сан У и покончить с их противостоянием раз и навсегда. Наверное, именно ее слова стали для него решающими, заставили подернутый пеленой ненависти взор проясниться. Тогда Ки Хун вспомнил, что он правда просто не такой. Может, она ошибалась? Может, та сторона, которая одержала над ним верх в третьем испытании, всегда таилась где-то глубоко внутри, ждала, когда он выпустит её наружу, когда она сможет взять контроль? Значит, должно быть, прежний Ки Хун все еще остался с ним, просто отошел на задний план, скрылся в тени? И если так, то есть способ его вернуть? Но Ки Хун больше не чувствовал, как что-то внутри рвется наружу и пытается его вразумить, заставить оглянуться назад. Он вообще ничего не чувствовал. — У тебя все хорошо? — участливый голос Чон Бэ заставил туман немного рассеяться. — Сейчас будет последний голос. Восприятие мира резко вернулось к 456-му, и он наконец обратил внимание на то, что происходило вокруг. Табло показывало практически равный счет — не хватало одного голоса «против», чтобы его сравнять. Вся его теперь объединенная команда была с «крестами», в том числе и Чон Бэ. Оставался лишь один Ён Иль — он и был заключительным голосовавшим игроком. Под выкрики двух групп Первый подошел к кнопкам. Пока он стоял перед членами персонала и солдатами, Ки Хун невольно задумался: в последний раз он с уверенностью нажимал на «крест», не раздумывая, не ставя под сомнение свое решение. Что будет, если счет окажется равным? Их отправят домой, и всё вот так просто закончится? Или заставят голосовать снова, понадеявшись на то, что не все игроки переживут эту ночь? Ён Иль наконец нажал на «крест» под победные возгласы одной из сторон. Нажал, потому что должен был, потому что это было правильным выбором. Ведь так? — Я успел уже испугаться, что на «круг» нажмешь, — с улыбкой выдохнул Дэ Хо, сжав плечо вернувшегося к ним товарища. Ки Хун пропустил его замечание мимо ушей, снова ловя на себе пристальный взгляд Ён Иля. Тот едва заметно кивнул. Правда, выглядел он так, словно смотрел не на Ки Хуна, а на то, что внутри — на все его спутанные чувства и борющиеся друг с другом мысли. Ки Хуна не покидало ощущение, что он все понимал, а может, ему так казалось, ведь он привык, что Первый читал его, как открытую книгу. Так как результаты голосования вышли пятьдесят на пятьдесят, было решено провести еще одно на следующий день, чтобы игроки могли еще раз подумать. Так, пожалуй, по официальному заявлению — на самом деле Ки Хун прекрасно осознавал, что это значило. Правда, он до последнего надеялся, что в этот раз будет по-другому. Надеялся до того самого момента, как развернул сверток, который им дали в качестве обеда. Рядом с не очень аппетитно выглядящими и кое-как завернутыми кимбапами перед ним блеснул столовый нож. — И зачем нам их положили? — пожаловался Чон Бэ с набитым ртом. — Нам что, ножами есть? Руки Ки Хуна дрогнули, и его нож выскользнул из свертка, с громким звоном упав на пол. В памяти всплыли картинки, которые 456-й запомнил наиболее ярко: мерцающий свет, остервенелые крики, захлебывающиеся звуки, падающие стеллажи из кроватей, кровь, много крови. Столько, сколько Ки Хун не видел во всех играх вместе взятых. С наступлением отбоя люди превратились в животных, единственной задачей которых было резать и убивать всех, кто попадется на пути. Ки Хун предпочел бы еще хоть десять раз принять участие во всех испытаниях, хоть задом-наперед, хоть с завязанными глазами, чем снова пережить что-то подобное. — Эй, ты чего? — Дэ Хо активно задергал его рукав, пытаясь привести 456-го в чувства. Ки Хун часто заморгал, мысленно прогоняя ужаснейшие сцены из мыслей, подобрал свой упавший нож и крепко, почти до боли, сжал его в своей ладони. — Будьте начеку, — глухо предупредил он товарищей, зазубренным кончиком показывая ножом на Дэ Хо. Тот слегка отстранился, опасливо переглянувшись с Чон Бэ и Чжун Хи, которые сидели рядом. — Не засыпайте сразу после отбоя. — Почему? — робко спросила Чжун Хи, придвинувшись ближе, как будто они говорили о чем-то сверхсекретном. — Возможно, скоро вы узнаете, что игры — это еще не самое страшное, с чем здесь можно столкнуться.

***

— Какого хера вы меня кинули? — выпалил 124-й, подскакивая к Таносу, сидящему на ступеньках в окружении своей команды. Он порывался дернуть его за ворот кофты, пнуть по ногам, встряхнуть как следует, но почему-то не мог даже прикоснуться. — Я там чуть не сдох, если что! — Не сдох же, — закатил глаза Танос и потянулся за своим крестом на шее, щелчком открывая его и высыпая на ладонь несколько разноцветных таблеток. — Возьми и угомонись. Он протянул 124-му маленькую горстку в знак примирения, и тот, немного поколебавшись, взял таблетки и сунул их к себе в карман. На этом все претензии закончились. Атмосфера среди «кружков» была довольно напряженной. Они сидели неровным полукругом у кроватей, то и дело кидая хищные взгляды в сторону «противников», которые о чем-то душевно и дружелюбно общались на противоположной стороне. «Круги» же разбились на маленькие перешептывающиеся группки, за исключением, конечно, 124-го и 230-го, которые под влиянием чудо-таблеток совсем не хотели шептаться, а скакали по своей половине зала, чем сильно выводили из себя 100-го и его возрастных друзей. — Сеньорита, возьми, не пожалеешь, — Танос подскочил к 196-й, скучающе сидевшей на одной из нижних кроватей, сдвинул брови к переносице в попытках сделать умоляющий вид и вложил одну из своих таблеток в ее мягкую ладонь. Девушка сморщила нос, взглянула на странный подарок задумчиво. Но через мгновение кто-то выхватил таблетку из её руки и с размаху бросил ее практически через весь зал под негодующие возгласы рэпера. Это была 380-я. — Ты чего творишь? — взвыл 124-й, все еще бегавший хвостиком за Таносом, и, поскальзываясь, побежал искать выброшенную таблетку. 380-я с едва видимым презрением проследила за ним взглядом, а потом повернулась к 230-му. — Иди, твой щенок с цепи сорвался. Танос недовольно фыркнул, глянул через плечо на лихорадочно возящегося по полу 124-го, потом на 196-ую, потом снова на своего товарища. Тихо выругался и все-таки побежал к нему. — Ми На, — 380-я мягко улыбнулась девушке, но голос ее был серьезен, — поверь мне, это того не стоит. — Я знаю, — пожала плечами 196-я, двигаясь, чтобы 380-я могла сесть рядом. — Просто они выглядит такими… беспечными. Какая-то часть меня им даже завидует. — Если мы все тут начнем торчать, то ничего хорошего из этого не выйдет, — протянула 380-я, наблюдая за тем, как вокруг 230-го и 124-го уже собралась кучка людей и, кажется, дело шло к драке. Девушка перевела взгляд на 196-ую, волосы которой были заплетены в аккуратные косички, а футболка снова завязана в узел на изгибе идеальной талии. — Кроме того, я считаю, грех портить такую красоту какой-то подозрительной наркотой. Ми На слегка смутилась, её аккуратные, пухлые губы дрогнули в улыбке. На удивление, она не стала с гордостью задирать подбородок и красоваться. Вместо этого, 196-я лишь отмахнулась, все же пытаясь сохранить в голосе прежние нотки надменности: — Спасибо, но я и не собиралась. 380-я лишь тихо хихикнула в ответ. — Ты ему нравишься, — заметила она, кивнув в сторону 230-го, то и дело оборачивающегося на них и кидающего всякие едва различимые знаки руками. Ми На тут же фыркнула и закатила глаза. — Тоже мне новость, — вздохнула она, поглаживая одну из своих косичек, — Мне-то от этого что? От стишков его уже тошнит, если честно. 380-я как-то нарочито беспечно пожала плечами и отвернулась, почему-то снова улыбаясь, на этот раз неконтролируемо. Они сидели так еще несколько минут, наблюдая за тем, как Танос с 124-м напевали только им одним известные мелодии, прежде чем Ми На неуверенно подала голос: — Слушай, Се Ми, — 380-я тут уже обернулась на нее, вопросительно приподняв брови, — тебе не кажется, что мы… сделали неправильный выбор? Се Ми помолчала недолго, нахмурив брови. В ее взгляде не было осуждения или негодования — лишь простая задумчивость. — Хочешь выйти из игры? — после небольшой паузы спросила 380-я, придвинувшись ближе и склонившись над ухом девушки, как будто опасалась, что кто-то из их команды может подслушать. — Я не знаю, — честно ответила Ми На, рисуя пальцем какие-то узоры на простыне. — Просто я не готова умирать среди… этого. Се Ми понимающе кивнула, но не стала соглашаться с ней или отрицать её слова. Вместо этого она спросила, понизив голос: — Тогда почему продолжаешь голосовать «за»? 196-я повернула голову на девушку. Её глаза забегали по скругленным чертам лица, по пирсингу, который после игр и внутренних конфликтов все еще чудесным образом оставался на месте, по растрепанным коротким волосам. Впервые она смотрела на кого-то и выглядела по-настоящему уязвимой. — Потому что здесь безопасно, — наконец выдохнула она, слегка поежившись от холодка, пробежавшего по телу. — Разве не понимаешь? Главная цель — выжить. И если есть выбор между слабой и сильной стороной, я выберу сильную. Се Ми покачала головой. — Если бы ты правда боялась умереть, ты бы нажала на «крест» после первой же игры, — вздохнула Се Ми, поднимаясь с кровати и оборачиваясь на девушку. — Здесь те, для которых жизнь — это не самое ценное, что можно потерять. Именно по этой причине среди таких людей ты никогда не будешь в безопасности. В центре зала 124-й таскал за воротник 333-го, пока Танос громко хохотал над ними и подбадривал своего друга. Постоянные насмешки над блогером-неудачником и регулярные избиения стали их любимым делом, а возможность выместить всю накопившуюся злобу на причину их нахождения в этом месте была слишком притягательна, чтобы не пользоваться ею при каждом удобном случае. — Ну все, прекращай уже, — лениво бросил Танос 124-му, впрочем, не особо порываясь разнимать дерущихся. — Ему еще нанесенный нам ущерб компенсировать, смотри чтоб не помер раньше времени. 124-й закатил глаза, но свою хватку все-таки расцепил: 333-й без сил повалился на пол, хватая ртом воздух. 230-й вальяжно подошел к парню, наклонился и схватил его за волосы на затылке, грубо задирая его голову: — Переметнешься на другую сторону — синяками и царапинами не ограничишься, понял? 333-й неопределенно качнул головой, не в силах выдавить из себя что-либо. Под смешки и ругательства он сел, морщась от боли в ногах и ребрах, и взглянул на «другую сторону». До них ему не было никакого дела, за исключением одного человека. 333-й нашел взглядом Чжун Хи, сидевшую в окружении других игроков — её почти не было видно, настолько маленькой она казалась. Парень сглотнул, и помимо металлического привкуса во рту он ощутил горечь. Он бессознательно дотронулся до синей таблички на своей форме. — его тут же одолело нестерпимое желание сорвать её и побежать к ней. Но он не мог. Даже сейчас 333-й чувствовал на себе — наверняка преисполненный искренней ненависти и отвращения — взгляд 124-го. Кто-то протянул ему руку, и парень уже было дернулся, чтобы избежать нового удара, но замер, увидев 125-го. Он, пожалуй, был здесь единственным, кто не кидался на него, только заметив в толпе — Мин Су всегда пытался оказаться в стороне от конфликтов, в которые его так старательно втягивал Танос. 333-й поднялся с его помощью и отряхнулся, с опаской оглянувшись по сторонам, но 230-й и 124-й уже были отвлечены только что придуманным соревнованием на скорость залезания на верхние этажи кроватей. — Спасибо, — кивнул 333-й, тут же протягивая руку, — Меня Мён Ги зовут. Мин Су недолго поколебался, также опасливо поглядывая по сторонам, но потом все-таки неловко пожал его руку: — Мин Су. — Я в курсе, — слабо улыбнулся Мён Ги, уводя 125-го в сторону, чтобы не привлекать внимание, — как и половина игроков, кстати. Скажи, а к тебе он почему пристает? Мин Су оглянулся на Таноса и неопределенно пожал плечами. — Я не знаю. Это ты Нам Гю отметелил? 333-й непонимающе сощурил глаза. Когда до него дошло, что «Нам Гю» — это 124-й, он с досадой усмехнулся. — Нет, не я, к сожалению. Он и правда заметил побитое лицо 124-го, и его съедало любопытство вперемешку с приятным злорадством. Сам Нам Гю, конечно, как-либо комментировать свой внешний вид отказывался. Кто бы это ни был, Мён Ги был готов с уважением пожать его руку. Мин Су оказался крайне немногословным. Кроме того, Мён Ги казалось, будто 125-й долго обдумывал каждое свое слово, прежде чем что-то сказать. Но это было не так важно. 333-й был рад кому угодно, кто не орал и не осуждал его. Впрочем, было сложно понять, осуждает ли тебя Мин Су — по нему в принципе невозможно что-либо понять, настолько нечитаемо его выражение его лица. И все же, Мён Ги удалось немного разговорить парня, правда, кроме очевидных вещей вроде «не беси Нам Гю и Таноса» он ничего полезного и нового не услышал. — Разве ты не хочешь свалить отсюда? — пробормотал 333-й, его голос дрогнул. — Хочу, — еще тише ответил Мин Су. — Они не позволят. Мен Ги не сдержал нервный смешок. — Да срать на них, Мин Су. Если мы с тобой в следующий раз проголосуем «против», то в любом случае все это прекратится… — Эй, my boy, с кем это ты успел подружиться? — за спиной 125-го послышался уже невыносимый всеми фибрами души голос. Из-за плеча Мин Су показалась голова Таноса, который тут же издал недовольный возглас, увидев Мён Ги. — Ну и ну, Мин Су. Я разве не говорил тебе, что с вот этим нельзя дружить? Мён Ги тут же сделал шаг назад, напрягаясь всем телом и наблюдая за тем, как бедного Мин Су Танос встряхнул за плечи и начал ругать, как провинившегося щенка. Всё это казалось таким странным и неправильным — любой бы заметил, что Мин Су явно был на несколько лет старше. Но он смиренно принимал все, что на него выливалось, не пытаясь сопротивляться бесконечным нападкам. — Полегче, — кто-то схватил Таноса за плечо и оттащил его от Мин Су. Это был 100-й игрок — все успевшие собраться вокруг них мгновенно затихли. Он повернулся к 230-му, который опасливо отошел на несколько шагов назад. — Вместо того, чтобы грызть друг другу глотки, подумали бы, как сделать так, чтобы наших голосов стало больше. 100-й оглянул замявшихся игроков. Танос хмыкнул, дернул рукой — из его рукава показался ножик, который был им подан вместе с обедом. — Очевидно же, — он кивнул в сторону группы «крестов» и поднял свой нож. — Мы сами урежем количество голосов. Его слова были встречены воодушевленными возгласами. К Таносу подошел подозрительно сощурившийся 124-й и дернул его за рукав, приподнимаясь на носках, чтобы проговорить ему в ухо: — У меня есть другой план.

***

Ки Хун никогда не любил быть в центре внимания. Прикованные к нему взгляды всегда вызывали неприятное покалывание на коже и желание спрятаться куда-нибудь подальше. Наверное, причина была в том, что это происходило каждый раз, когда с ним случалось что-нибудь несуразное. Например, неуклюже поскользнуться на мокром полу в метро или пролить на себя только что заваренный кофе на работе — такие ситуации были для него практически обыденностью. И хотя Ки Хун всегда делал вид, что тихие смешки со всех сторон и косые взгляды его не заботят, на самом деле ему больше всего на свете хотелось просто провалиться под землю. Но, сидя в кругу своих «союзников», которые с широко раскрытыми глазами слушали его истории с прошлых игр, которые двигались ближе в попытках уловить каждое слово, Ки Хуну больше не хотелось прятаться. Он невольно поймал себя на мысли, что ему это даже нравится. Нравится быть опорой и ориентиром. Быть может, именно это ощущение все еще держало его на плаву. — Стеклянный мост и шанс пятьдесят на пятьдесят? — возмутилась 149-я — активная не по годам старушка по имени Гым Джа. — Что это за игра такая? — Это же чисто на удачу, — закивал 007-й, её сын — Ён Сик. 456-й лишь горько хмыкнул на это. Да, пожалуй, удача — самый главный фактор победы в этих испытаниях. Каким-то образом лишь на одной удаче Ки Хун смог вывезти все игры, при этом совсем не понимая, что происходит и как ему нужно действовать — его не покидало ощущение, что весь свой жизненный запас удачи он тогда и потратил. Быть может, это была компания внимательных слушателей, а может, в нем на самом деле проснулась какая-то извращенная ностальгия по прошлому — Ки Хун охотно описывал все испытания так, словно это было вчера. — Мне повезло быть последним, но я едва успел, — продолжил Ки Хун. — Представьте: последние секунды, мы перепрыгиваем на платформу, и мост взрывается прямо за нашими спинами. С разных сторон послышались ошеломленные выдохи. — Серьезно? Кто-то же мог пораниться, — заметила Хён Джу, и тень прошла по лицу Ки Хуна. Если бы не этот проклятый мост, Сэ Бёк, возможно, смогла бы выжить. Ки Хун много думал о тех последних днях на Острове, которые не давали ему покоя ни во снах, ни наяву. Он думал о том, как мог не заметить ранение Сэ Бёк, о том, как все его мысли были заняты лишь клокочущей ненавистью к Сан У. О том, что всё могло быть по-другому. Заметив, что Ки Хун после замечания 120-й немного завис, Ён Иль поспешил сменить тему: — Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — с дружелюбной улыбкой предложил Первый. — Мы теперь одна команда, но ничего не знаем друг о друге, кроме имен и номеров. Я предлагаю это исправить. Его предложение игроки встретили одобрительными кивками, а Ки Хун — благодарным взглядом. Все-таки, Ён Иль отлично знал, в какой момент и что нужно сказать. А еще — на сколько градусов повернуть чужую шею, чтобы она сломалась… Ки Хун дрогнул и быстро заморгал, прогоняя противные мысли, настойчиво лезущие в голову. Сейчас для них было не время. Ки Хун поймал себя на мысли, что он словно находился в каком-то летнем лагере: игроки сели в круг и по очереди принялись рассказывать о себе. Тот самый первый день знакомства, когда ты еще никого не знаешь, усиленно запоминаешь каждое имя, каждое лицо, прикидываешь, с кем ты сойдешься в будущем. Впереди — длинные и беззаботные каникулы, полные приключений и веселья, и ни о чем не нужно больше беспокоиться. Жаль только, что сидели они не на приятно покалывающей травке, а на холодном полу, да и мероприятия в этом лагере были, в общем-то, не особо веселые. Ки Хун внимательно слушал каждого игрока и поражался тому, какая разношерстная вышла из них группа. Истории Чон Бэ, Дэ Хо и Чжун Хи он знал хорошо, но новоиспеченные члены команды были в некотором смысле… интересны. Гым Джа и Ён Сик — отчаявшаяся мать и её никудышный сын-игроман — делили общую историю, в которой было множество долгов и неправильных жизненных выборов. Их выступление было больше похоже на спор: пока 007-й пытался себя оправдать, 149-я по-матерински выдвигала новые и новые претензии и даже пару раз несильно влепила сыну по плечу, заставив остальных игроков, едва сдерживающих смешки, переглянуться. Никто ее, впрочем, останавливать не собирался: всеобщее осуждение было почти ощутимо в воздухе, после того как бедная мать рассказала, как Ён Сик на полгода пропал со всех радаров, чтобы скрыться от коллекторов. Несмотря на это, Ки Хун не мог не чувствовать едва ощутимую связь с 007-м: ему как-то тоже угрожали самыми страшными вещами, когда он был по уши в долгах. Впрочем, эту часть своей истории, он, пожалуй, умолчит. Ки Хун долго гадал, как такая невинная на вид девушка, как Ён Ми, могла оказаться в таком месте. Она с самого начала голосовала «против» и перед всеми играми тряслась больше остальных, ни на шаг не отходя от 120-й. Однако причина была всё та же: долги. После разрушительного пожара в её районе 095-я потеряла единственное, что давало ощущение стабильности: крышу над головой. Погрязнув в своей тревожности и страхе, она накопила неподъемный долг, который захлопнулся стальной ловушкой. Визитка с номером на обратной стороне подожгла маленький огонек надежды, который разгорелся пламенем ужаса и паники, как только Ён Ми поняла, что не так с этим местом. — Как только мы выберемся отсюда, — твердо сказала 149-я, — приходи ко мне. Можешь оставаться столько тебе нужно. Ён Ми со слезами на глазах кивнула, неловко отводя взгляд в сторону. Хён Джу ободряюще погладила подругу по плечу и придвинулась ближе, чтобы та ощущала её присутствие рядом. 120-я тоже показалась Ки Хуну личностью очень интригующей. Она явно стремилась защитить всех вокруг нее, а в особенности боязливую Ён Ми, и делала это так, будто это было её очевидной обязанностью. Кроме того, Хён Джу, по всей видимости, была единственной из них, кто оказался здесь не из-за давящих обстоятельств в виде огромных долгов и не ради близкого человека, а только ради себя. Теперь Ки Хун понял, что смутило его ранее: из-за нехватки средств она еще не завершила трансгендерный переход, и это как раз-таки и стало причиной её участия. Хён Джу стыдливо опустила голову, рассказывая о своей мечте переехать в Таиланд и завершить все операции — она думала, что если посмотрит на товарищей, то увидит лишь осуждение и презрение, но никто не сказал и слова, а в глазах игроков отражалось лишь искреннее сопереживание. Ки Хуна это в хорошем смысле поражало — как быстро игроки сплотились и сформировали тесные связи из поддержки и уважения. — Я был в Таиланде еще ребенком, — первым заговорил 246-й, встретив прояснившийся взгляд Хён Джу. — Было бы классно там жить. — И лето круглый год, — робко добавила Ён Ми, — никогда больше не придется мерзнуть. — Обожаю тайскую кухню, — подхватила Гым Джа, принявшись перечислять разнообразие блюд и специй, половину из которых Ки Хун никогда даже не слышал. — Мой Ён Сик просто обожает том ям, который я ему иногда готовлю — я по секрету могу поделиться своим личным рецептом… — Я бы сходил там на медитации или на йогу, — мечтательно протянул Дэ Хо, изображая руками различные позы для медитации. — Значит, решено, — посмеялся Чон Бэ, все это время наблюдавший за активным обсуждением Таиланда. — Как выйдем — все вместе поедем отдыхать в Таиланд. Ки Хун, ты с нами? Ки Хун на секунду растерялся. Он понимал, что друг всего лишь поддерживал разговор, но почему-то от вопроса ему на мгновение стало не по себе. Он невольно переглянулся с Ён Илем, который, как и остальные, вопросительно поднял брови в ожидании его ответа, и кивнул, не понимая, как еще ему отреагировать. Строить планы и обсуждать ложные надежды — распространенная практика отвлечения от реальности среди игроков. Но только, пожалуй, один Ки Хун знал, как больно потом от этого приходится. Наверное, больше всего его тронула личная история Гён Сока — номера 246. Его дочь больна лейкемией, и прогнозы врачей пока что неутешительны. Курс препаратов стоит слишком дорого и, учитывая то, что кроме отца у маленькой На Ён никого не было, найти деньги на лечение было серьезным испытанием. Работы художником портретов в парке развлечений, конечно же, было недостаточно — так Гён Сок и оказался среди участников игр. Как отец, Ки Хун глубоко чувствовал трагедию мужчины. Он не представлял, что с ним стало бы, случись что с Га Ён. Но та была слишком далеко, с ее несносной матерью и другим «отцом». Думает ли она о Ки Хуне хоть иногда? Вспоминает ли об их не особо насыщенных, но уютно проведенных вечерах в дешевых забегаловках, ходя по дорогим и населенным американским улицам за руку с успешным и ответственным «отцом»? Ки Хун мог лишь догадываться. От этих догадок, конечно, лучше не становилось. — В прошлый раз я присоединился к играм, чтобы оплатить лечение матери, — решил поделиться Ки Хун, когда очередь дошла до него, — но, когда я вышел, было уже поздно. Игроки сочувствующе переглянулись, и Ён Ми осторожно спросила: — Что случилось в этот раз? Почему ты вернулся? Ки Хун замялся, усиленно подбирая подходящую формулировку, чтобы его команда не подумала, что он не в своем уме, по крайней мере раньше времени. Только он открыл рот, чтобы что-то ответить, его взгляд зацепился за 124-го, вприпрыжку скачущего прямиком к ним. 456-й напрягся, уже готовясь вскочить и защищаться, но парень остановился прямо перед ним, держа руки за спиной. — Извините, что прерываю вашу милую беседу, — вкрадчиво проговорил он. Игроки разом обернулись и замерли на месте, не понимая, что происходит. Его взгляд остановился на Ки Хуне, и 124-й едва заметно дернул головой в сторону. 456-й тяжело вздохнул. Только он успел проникнуться теплой атмосферной их компании — этому паразиту как всегда нужно было все испортить. Ки Хун уже не в первый раз задумался: может, он — его карма? — Чего тебе? — Ки Хун поднялся со своего места и подошел к 124-му, всем своим видом показывая, что ему здесь, вообще-то, не рады. Но 124-й не исказился в лице, как обычно, не ответил какой-то глупой колкостью, а лишь широко улыбнулся и потупился, переминаясь с ноги на ногу. Они отошли за ближайший стеллаж с кроватями, чтобы скрыться от посторонних глаз — по какой причине, Ки Хун сам не знал. — Я тут подумал, — 124-й понизил голос, слегка наклоняясь к Ки Хуну и заставляя того предусмотрительно сделать шаг назад. Он посмотрел по сторонам и, убедившись, что никто с противоположной стороны зала их не видит, быстро продолжил, — ты был прав. Мне стоило поблагодарить тебя за то, что спас меня в той игре. Если бы не ты, меня бы здесь уже не было. В общем, вот… С этими словами он достал руки из-за спины: в одной была упаковка молока, а в другой — нетронутая булка. То, что им давали несколько часов назад — в качестве полдника или ужина, Ки Хун так и не понял. В этом месте было легко потерять счет времени, а в помещении без окон и часов и вовсе не понятно, день сейчас был или вечер. 456-й уставился на неожиданный «подарок», не совсем понимая, как ему реагировать. Свою порцию он целиком отдал Чжун Хи — одна мысль о том, что беременная девушка недоедала, была просто невыносимой. За несколько лет нахождения в подвешенном состоянии, когда Ки Хун мог неделями не вставать с кровати, он привык не есть и не пить сутки, так что для него это не было проблемой. С другой стороны, было еще непонятно, задержатся ли они здесь еще на день или нет… — Возьми уже, — проворчал 124-й, поспешно всучив еду в руки ошарашенного Ки Хуна и тут же спрятав ладони в карманах. — И насчет того, что произошло прошлой ночью: я погорячился. Да что с ним случилось? — Я не понимаю, — покачал головой Ки Хун. — Ты хочешь, чтобы я тебя простил, или что? Что тебе от меня нужно? — Нет-нет, — 124-й снова неловко заулыбался. — Я просто хотел, чтобы ты знал: мне правда жаль. Ки Хун запутался еще больше. 124-й выглядел так расслабленно, как будто прошлой ночью они не набивали друг другу синяки и шишки в туалете. Что это было — отвлекающий маневр, чтобы ослабить их бдительность? Попытка заставить поверить в то, что ночью им не грозит опасность, чтобы потом пойти и втихую перерезать всем глотки? — Забери, мне не нужно, — бросил Ки Хун, протягивая «подарок» обратно, но 124-й быстро замотал головой. — Я не хочу, чтобы ты прощал меня, — повторил он, отталкивая руки 456-го. — Просто возьми это, и всё. Тут, к сожалению, нет ничего другого, что я мог бы тебе предложить… обещаю, я оставлю тебя в покое. Ки Хун закатил глаза, пытаясь справиться с накатившим раздражением. — Тебе же лучше от этого будет, — фыркнул он, кивая на темный фингал под глазом 124-го. Тот усмехнулся и беспечно дернул плечами. — 456-й, — голос 124-го внезапно стал серьезнее, что в принципе было для него нетипично, — понимаю, ты вряд ли этого захочешь, но если тебе понадобится еще один союзник — ты знаешь, где меня найти. Он мягко похлопал Ки Хуна по плечу, который был слишком обескуражен его словами, чтобы избежать этого прикосновения. 124-й звучал как-то неестественно искренне, совсем по-другому, как будто это был и не 124-й вовсе, а какой-нибудь его более осознанный и спокойный брат близнец. Не дожидаясь ответа от 456-го, 124-й мягко улыбнулся — Ки Хун до этого момента вообще не знал, что тот так умеет — и резко развернулся, собираясь уходить. — Я знаю, что вы нападете на нас ночью, — выпалил Ки Хун ему в спину. 124-й остановился и обернулся на него, все также непонятно улыбаясь. — Не беспокойся об этом, — тихо сказал он, прежде чем скрыться из его поля зрения и потеряться среди бесчисленных стеллажей. Когда Ки Хун вернулся к своим, Чон Бэ и Ён Иль одновременно подскочили и приблизились к нему. — Что он хотел? — спросил Чон Бэ, случайно отталкивая Ён Иля в сторону. В глазах Первого на секунду загорелось что-то недоброе, но он тут же сморгнул это чувство, переводя взгляд на Ки Хуна: — Нам стоит переживать? Ки Хун вздохнул, откладывая отданный 124-м ужин на свою кровать и устало опираясь спиной на каркасные стойки стеллажей. Он уже успел объяснить всем про «бонусную игру на выживание», которая с большой вероятностью ждала их с выключением света, и убедился в том, что у каждого под подушкой был припрятан нож. Однако он никак не мог предсказать такого странного поведения от 124-го. У их противников поменялась тактика? Может, этой ночью они все-таки обойдутся без крови? — Будьте бдительны в любом случае, — наконец сказал 456-й, бегло взглянув на «чужую» сторону. Он уже смирился с тем, что все идет совсем не так, как он себе представлял. Все планы и стратегии рано или поздно теряли смысл, тем более, Ки Хун отличался совсем другим. Он всегда действовал так, как говорил ему внутренний голос, как подсказывала интуиция, и именно благодаря этому он до сих пор был жив. Но кое-что внушало беспокойство: Ки Хун чувствовал, как это «внутреннее» начинает барахлить, как прежде направляющий свет лихорадочно мерцает, словно грозящая вот-вот погаснуть лампа. Это было похоже на затишье перед бурей. На бесконечное мгновение перед полным погружением в непроглядную темноту.

***

Первые десять минут были самыми тяжелыми. Еще тридцать прошли в беспокойном ожидании. Спустя полтора часа после отбоя Ки Хун смог немного расслабиться — видимо, никакого нападения и правда не планировалось, и 124-й не соврал. Однако сомкнуть глаз никак не удавалось. Ки Хун сидел на ступеньках, крепко сжимая в рукаве кофты нож. Гробовая тишина нарушалось лишь дыханием спящих игроков: ни криков, ни звуков хлещущей крови, ничего. Только он и пустой, темный зал, едва подсвеченный огромными кругом и крестом на полу. Ки Хун покосился на еду, которую он сложил у своей кровати, но есть до сих пор не планировал. Живот предательски скрутило — Ки Хун согнулся и поморщился, пытаясь отогнать приливы разъедающего голода. Он сам не понимал, что ему мешало, обещание самому себе не терять бдительность или простая гордость, но 456-й принципиально отказывался есть. Но время шло, а голод только нарастал, делая простое существование уже совсем невыносимым. Ки Хун тяжело вздохнул, чувствуя, как слабеет его тело, как даже дышать становится отдельным испытанием. Снова бросил быстрый взгляд на еду, потом на противоположную сторону зала. Ничего. Ни крадущихся силуэтов, ни звуков быстрых шагов, ни едва доносящихся перешептываний. Качнув головой в знак неодобрения самому себе, Ки Хун потянулся за булкой и молоком, быстрым движением снимая обертку и жадно вгрызаясь в черствый и откровенно невкусный хлеб. — Все еще не спишь? 456-й подавился и закашлялся от неожиданности, резко оборачиваясь, словно его поймали за чем-то запрещенным. Сзади стоял Ён Иль и смотрел на него с легкой жалостливой улыбкой на губах — так обычно улыбался ему Чжун Хо, и Первый показался Ки Хуну очень похожим на него в этот момент. — Кто-то должен быть на страже, — вытерев рот рукавом кофты, пробормотал Ки Хун, явно недовольный, что кто-то застал его именно сейчас. Хотя, впрочем, он был благодарен, что это был именно Ён Иль, а никто другой. — Если ты не начнешь нормально спать, — вздохнул Первый, опускаясь рядом, — то совсем потеряешь рассудок. За кем мы будем идти? Ки Хун невесело хмыкнул. 456-й наверняка сейчас выглядел, как живой труп — он догадывался по тому, как на него смотрели его товарищи. — Я не хотел этого, — усиленно прожевывая затвердевший хлеб, пробурчал Ки Хун. — Я не просил, чтобы вы за мной шли. — Видимо, таково твое проклятье, — сочувственно улыбнулся Ён Иль, придвигаясь немного ближе. История повторяется, и Ки Хун ничего не может с этим сделать. От этой мысли становилось дурно, но уже поздно было что-то менять. Пугало лишь то, что теперь за ним стояло еще больше людей, которые верили ему, которые надеялись на него. Груз ответственности неприятно давил на плечи, но сбросить его с себя не было возможным — Ки Хун просто не мог себе это позволить. Ощутимое присутствие Ён Иля давало некоторое успокоение, несмотря на то что личная мигалка Ки Хуна, готовая обнаружить любую опасность, все еще активно работала где-то на фоне. — До тебя так и не дошла очередь, — сказал вдруг Ки Хун, вспомнив про их маленький интерактив перед отбоем. — Ты не рассказал свою историю. Ён Иль как-то неопределенно хмыкнул и неловко провел рукой по растрепанным волосам. — Я рассказал немного, пока тебя не было, — сказал он, почему-то смутившись, — про свои прошлые игры. Ки Хун теперь уже всем телом развернулся к мужчине, показывая крайнюю заинтересованность. Он отложил хлеб и открыл молоко, сделал первый глоток, предложил Ён Илю — тот отказался, сославшись на то, что не пьет молоко. Впрочем, на вкус оно все равно было не лучше зачерствевшего хлеба. — На самом деле я ничем не отличаюсь от других игроков, Ки Хун, — начал он, устремив взгляд куда-то вдаль, в темноту спящего зала. — И причины у меня были точно такие же, как у всех. 456-й участливо слушал, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов, хотя, на самом деле, ему и не нужно было это делать. Тихий и мягкий голос Ён Иля будто погружал его в какое-то странное забвение, где нет ничего, кроме картинок, которые всплывали в голове под удивительно точные описания. — Врачи сказали, что шансов мало, — вздохнул Первый, и, может, Ки Хуну показалось, но в темных глазах что-то блеснуло. — Я делал все, что было в моих силах, но этого оказалось недостаточно. Тогда я сделал больше — я присоединился к играм и даже победил. Большую часть выигрыша я потратил на ее лечение. Повисла тяжелая пауза, и Ки Хун осторожно спросил: — Она выжила? — Нет. Пустой, лишенный всяких эмоций голос Ён Иля что-то потревожил в Ки Хуне: он видел, что после всех этих лет в нем не осталось ничего, кроме глухой боли. Потерять любимую женщину вместе с еще не родившимся ребенком — он не мог представить, как такое вообще можно было пережить. Сделать все, что только можно было, и в итоге потерпеть поражение — а это чувство, пожалуй, было Ки Хуну более чем знакомо. 456-й неуверенно опустил свою руку на плечо Ён Иля — он никогда не умел поддерживать и знал, что не всем это было нужно. Но Ён Иль не отстранился и даже не взглянул на него; было видно, что тот находился где-то глубоко в своих мыслях. До этого момента Ки Хун и не догадывался, что за спокойным и собранным фасадом скрывалась такая болезненная история. Он и не думал, что Ён Иль был способен на такую крайнюю жертвенность, и, хоть она самую малость его тревожила, Ки Хун не мог не восхищаться. — Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, — вдруг подал голос Ён Иль, разворачиваясь к нему. — Ты, как и я, прекрасно знаешь, что такое настоящее бессилие. Ки Хун прикрыл глаза. У него слегка закружилась голова — он не знал, от эмоций или от чего-нибудь другого. Ён Иль был прав. Они безумно похожи. Они прошли одинаковый путь борьбы за близкого человека, и одинаковым образом эту борьбу проиграли. Ки Хун вдруг почувствовал себя невероятно везучим — в нужном месте и в нужное время он наткнулся на человека, который как никто другой мог понять его. Это ощущалось почти нереальным: в самом деле, разве такие совпадения бывают? 456-й никогда не верил в какие-то высшие силы (а если и верил, то считал бы, что они его покинули), но Ён Иль был как будто послан ему самой судьбой. Трудно было как-то иначе объяснить непрекращающиеся совпадения, которые преследовали их с первой минуты знакомства. В связь родственных душ Ки Хуну тоже не особо верилось, но среди всех людей, которых он встретил в этом маленьком мирке, похожем на кафкианский кошмар, Ён Иль был особенным — к нему тянуло больше всего, ему хотелось открыться, с ним хотелось находиться рядом. Эти чувства сражались с той рациональной частью, которая еще была жива в Ки Хуне, и которая не переставала твердить: здесь что-то не так. Но эти мысли были ему слишком привычны, они всегда были с ним, гудели в его подсознании — и Ки Хун просто научился их игнорировать. Ён Иль был замечательным слушателем. Ки Хун понял, что сможет говорить часами напролет, если захочет. Если Первый будет готов слушать. Они говорили обо всем, что приходило в голову, кроме одной-единственной темы, которая все еще покусывала Ки Хуна, просясь, чтобы о ней вспомнили, чтобы ее упомянули. Он хотел спросить, уже порывался, но не знал, как правильно сформулировать вопрос, чтобы Ён Иль не подумал ничего лишнего. «Извини, а можешь сказать, почему ты вот так без раздумий лишил жизни человека?» — глупо и странно. Ки Хун, впрочем, и так знал ответ. Но и тут Ён Иль каким-то магическим образом смог понять его без слов. Словно у Ки Хуна на лице бегущей строкой в реальном времени печатались все мысли, которые мог видеть только Ён Иль. — Слушай, насчет того случая в «третьем лишнем», — он открыто посмотрел на Ки Хуна, словно всем своим видом пытаясь показать: «вот я, и мне нечего от тебя скрывать». — Мне жаль, что мы оказались в таком положении, но это был единственный выход. — Я знаю, — быстро сказал Ки Хун, отводя взгляд и откладывая в сторону почти допитую упаковку молока. — Просто… я не ожидал, что ты так легко это сделаешь. — Я тоже не ожидал, что ты умеешь так яростно сражаться, — пожал плечами Ён Иль. Ки Хун дрогнул, опуская взгляд на руки, покрытые бледно-красными царапинами — следы борьбы игрока, которого он вытаскивал из комнаты во время последнего раунда. Забавно. Он осуждал Ён Иля, который на его глазах прикончил второго игрока, даже не удосужившись вспомнить о том, что сделал, вообще-то, то же самое, просто другим способом. Да… Действительно забавно. Изо рта непроизвольно вырвался смешок. Потом второй, третий. А затем Ки Хун залился безудержным смехом, практически истеричным, раскачиваясь из стороны в сторону и хватая ртом воздух. Нож выпал из рукава его кофты, но Ки Хун не обратил на это никакого внимания. — Как смешно, — в перерывах между непрекращающимся смехом выдавил из себя 456-й, чуть ли не падая на оцепеневшего Ён Иля, — это, получается, мы с тобой совершили двойное убийство… — Ки Хун, — растерянно прошептал Первый, кладя руки на плечи 456-го и удерживая его на месте, — что с тобой? Ки Хун практически не почувствовал прикосновения, ему почему-то начало казаться, что тело стало каким-то невесомым, почти воздушным, что если он сейчас оторвется от земли, то наверняка взлетит вверх, как космонавт на луне. А может, он просто впервые за несколько лет по-настоящему расслабился? Но кроме этого было что-то еще. Ки Хун сощурил глаза, пристально глядя на лицо Ён Иля прямо перед ним. Какая странная картина. Его черты расплывались и снова собирались в кучу, почему-то сложно было сосредоточиться на чем-то одном… — У тебя всегда был такой нос? Ён Иль слабо оттолкнул его пальцы, потянувшиеся осмотреть такую внезапно интересную часть его лица, наклонился за полупустой упаковкой молока и резким движением вылил оставшуюся жидкость рядом с ними. В маленькой лужице плавали едва различимые синие и красные крупицы. — Вот это да! — Ки Хун издал еще один неконтролируемый звук, что-то между смешком и удивленным возгласом. — Этот урод подсыпал мне что-то. Ничего не говоря, Ён Иль быстро поднялся и потащил Ки Хуна за собой. Тот даже не пытался вырваться, только смотрел по сторонам и диву давался: он никогда не замечал, насколько высокими здесь были потолки… или низкими… если честно, было не совсем понятно… Первый провел его мимо стеллажей к двери в мужской туалет, почему-то совершенно беспрепятственно был пропущен внутрь, но Ки Хуна это совершенно не волновало. Он остановился перед солдатом в розовой форме и снова прерывисто засмеялся. — Ты, — он, шатаясь, указал на «треугольник» на его маске, — скрываешься за этой уродской маской, думаешь, что тебе все сойдет с рук… нет… я знаю тебя, я вижу тебя. Вас всех накажут — я об этом позабочусь… Никакой реакции. Тогда Ки Хун уже было потянулся, чтобы постучать по твердой маске и спросить «Кто там?», но Ён Иль схватил его за руку и потащил за собой, проходя по короткому коридору и толкая Ки Хуна внутрь помещения. — Теперь ты понимаешь, почему я говорил не доверять никому? — рявкнул Первый, захлопывая за собой дверь. Ки Хун посмотрел на Ён Иля так, словно даже не услышал, что он сказал. Он широко оскалился и прикрыл рот рукой, сдерживая смех. — Я подумал, — хихикнул Ки Хун, резко выдыхая: ему почему-то в одно мгновение сделалось невыносимо жарко, — подумал, что он правда исправился. Весело, правда? Какой же я идиот. — Кто? — напряженно спросил Ён Иль, но так и не получил внятного ответа. Ки Хун посмотрел на клетчатый пол и охнул, сильно покачнувшись — Первый в два шага оказался рядом и успел поймать его за предплечья. — Почему пол двигается? — Скажи мне, кто это сделал, — настойчиво повторил Ён Иль, но Ки Хун словно нарочно предпочел его не слышать. — Желтый и розовый — отвратительное сочетание, не находишь? Первый снова вздохнул и взял Ки Хуна за подбородок, разворачивая его голову к себе и удерживая ее в одном положении. В ярком свете ламп теперь были явно различимы его неестественно расширенные зрачки. Ён Иль тихо выругался, сражаясь с непреодолимым желанием кинуть что-нибудь об стену — это было бы слишком опрометчиво, учитывая, что в его руках сейчас находился только едва стоявший на ногах Ки Хун. Он чувствовал, будто его зрение — это плохо работающая камера, которая наотрез отказывалась фокусироваться на том, на чем ему было нужно. Его мысли совсем спутались, превращаясь в разноцветный клубок ниток, который катался кругами, словно перекати-поле. Ки Хун весь был наполнен лишь сиюминутными желаниями. Хотелось упасть на пол и распластаться по нему, как морская звезда, но он был сильно ограничен держащим его на месте Ён Илем. Потом взгляд сам собой поднялся чуть вверх и остановился на волосах Первого, который все это время что-то ему говорил, но Ки Хуну было откровенно плевать. Ему хотелось трогать и щупать всё вокруг него — почему он никогда не задумывался о том, какими разными на ощупь бывают поверхности? Почему он никогда не задумывался о том, как приятно трогать волосы Ён Иля? — Ки Хун, прекрати, — вздохнул Первый, уводя голову в сторону от руки 456-го. — Почему? — с притворной обидой протянул Ки Хун, снова зарываясь пальцами в мягкие пряди. Это было приятно. А еще очень удобно — Ён Иль был немногим его ниже, как раз идеального роста, чтобы… — Ты не в себе, — Ён Иль перехватил его запястье и мягко подтолкнул Ки Хуна к одной из кабинок, — избавляйся от этой херни, как можно скорее. Ки Хун не понимал. Он был готов любить весь мир, любоваться каждой царапинкой на стене, каждой пылинкой на своей форме — все казалось ему таким необычным, таким удивительным… Какая-то все еще здравая его часть заставила сделать несколько шагов вперед, но затем Ки Хун остановился и обернулся — его сознание снова сделало двойное сальто назад. — Каким образом? Ён Иль посмотрел на него так, словно Ки Хун сказал, что не знает, почему Земля крутится вокруг Солнца, а не наоборот. — Два пальца в рот, дружище, — хмыкнул Ён Иль, опираясь плечом на стену, — Не говори мне, что никогда не ходил на вечеринки. Ки Хун хотел сказать, что в любом случае уже слишком стар для этого, да и особо бурной молодостью он на самом деле не славился. Вместо этого он просто уставился с широко раскрытыми глазами на Ён Иля, словно у того выросла вторая голова на плечах. А может, именно это ему в тот момент и показалось. — Мне помочь? Ён Иль приблизился к 456-му, который выставил руки вперед и отчаянно замотал головой. Мир вокруг поплыл, и обескураженный такими приколами организм сделал все за Ки Хуна: к горлу внезапно подступила невыносимая тошнота. Стукнувшись боком о стенку кабинки, Ки Хун едва успел наклониться над унитазом, прежде чем отравленная еда вышла наружу. Недолгая эйфория быстро сменилась настоящей агонией. Внутренности будто выворачивало наизнанку, Ки Хун трясся всем телом, опираясь лбом на холодный стульчак, пытаясь хоть как-то унять невыносимый жар. Его рвало каждые десять минут, до той степени, когда уже было нечем — и все это время Ён Иль сидел рядом, поглаживая Ки Хуна по дрожащей спине. Капли пота стекали по вискам, смешиваясь с неконтролируемо стекающими по щекам слезами, 456-й тяжело дышал — его как будто запихнули в духовку и поставили максимальную температуру. — Тебе нужна вода, — тихо проговорил Ён Иль, стягивая с Ки Хуна запачканную кофту и отбрасывая ее в сторону. — Сможешь встать? Ки Хун был не в силах что-то говорить, он, подобно безвольной тряпичной кукле, оперся на Ён Иля, который поднял его на ноги и повел из кабинки к раковине. Мир вокруг раскачивался из стороны в сторону, пол уходил из-под ног, но Первый крепко держал Ки Хуна за плечи, не давая ему упасть. Отражение в зеркале казалось нереальным. Это был какой-то другой Сон Ки Хун — его черты расплывались, дрожали и искажались. 456-й боязливо дотронулся до мокрого лица — ему казалось, что тот, кто был по другую сторону стекла, издевался над ним, повторяя точь в точь все движения. Вода из крана — не самый лучший вариант, но единственный в его случае. Холодная вода слегка облегчила горящее горло. Ки Хун жадно пил, подставив рот под струю, и никак не мог напиться. — Не пей слишком много, — Ён Иль оттащил Ки Хуна от крана и снова поставил перед собой, оценивая его состояние. Ему явно полегчало физически, но сознание все еще находилось где-то в другом месте. 456-й уткнулся в плечо Ён Иля, тяжело дыша. Первый положил холодную ладонь на изгиб его шеи, невесомо поглаживая горящую кожу. — Тише, — утешительно шепнул прямо над ухом Ён Иль. — Я рядом. Ки Хун не знал, сколько времени он провел в полуобморочном состоянии, сидя на полу рядом с Ён Илем, опираясь спиной на стену. Он то отключался, то приходил в сознание, чувствуя чужую ладонь на своем лбу — жар ушел, но теперь его сильно знобило. Ён Иль снял свою кофту и накинул ему на плечи, позволяя Ки Хуну устало опуститься на его плечо. Так прошел час, а может, даже больше, прежде чем Ки Хун заговорил, наконец уже в состоянии связать слова в адекватное предложение: — Знаешь, иногда я думаю, а нахер мне сдались эти игры? Ён Иль зашевелился, осторожно поворачивая голову в его сторону. — Ки Хун? Тебе лучше? — Я серьезно. Я же мог просто сесть на тот самолет. Почему я не сел на самолет? — 456-й выпрямился и посильнее обернул кофту Ён Иля вокруг своих плеч. В одно мгновение все показалось таким простым. Таким понятным. У него было два пути: улететь в Америку вместе со своей дочерью и начать новую жизнь, или продолжить крутиться в своем водовороте из ненависти и жажды отмщения. Как он мог выбрать второй вариант? — Ты еще не отошел, — понимающе протянул Ён Иль, пристально глядя Ки Хуну в глаза. 456-й вздохнул и откинул голову назад, несильно стукаясь затылком о твердую стену. — Тебе правда стоило сесть на тот самолет, — после непродолжительного молчания заговорил Ён Иль, протягивая руку, чтобы стереть застывшие в уголках глаз слезинки. В его голосе проскользнула какая-то искренняя и глубокая горечь. С ним тоже что-то было не так — Ки Хун был готов поклясться, что что-то изменилось за эти три дня, а может, это были лишь проделки его искаженного сознания. — Но это в прошлом, Ки Хун. Нужно сосредоточиться на настоящем. На самом деле, я тут кое о чем подумал… Ки Хун заинтересованно придвинулся к Ён Илю и вопросительно поднял брови. — Скажи мне, ты продолжаешь голосовать «против» только потому, что всегда так делал? Потому что это правильно? — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Ки Хун, усиленно пытаясь поймать смысл сказанного, но его мозг будто расплавился под действием веществ, слишком ослаб, чтобы понять что-то сложнее, чем два плюс два. — Подумай сам, — продолжил Ён Иль, — нам не выгодно, чтобы всех отправили домой сейчас. Что мы тогда будем делать? Не логичнее ли позволить играм продолжиться и пока что следовать правилам, чтобы найти способ добраться до управления? Ки Хун устало вздохнул. В его голове сейчас все вещи одновременно имели смысл и были совершенно бессмысленными… — Люди умрут, — просто сказал Ки Хун, сразу же почему-то тихо посмеявшись, как будто выдал какую-то совершенную нелепицу. Да, люди здесь умирают — в этом и суть этого места… Ён Иль коротко усмехнулся вместе с ним и покачал головой. — Такая цель обычно не обходится без жертв, — вкрадчиво проговорил Ён Иль. — Мы можем умереть, — протянул Ки Хун, наклоняя голову в сторону и встречаясь взглядом с Первым. Голос 456-го был безразличным, он говорил обо всем так, словно они обсуждали погоду или новый выпуск телепередачи. Ки Хун не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько спокойным — бушующее море из мыслей и тревог наконец затихло, все вокруг стало до боли очевидным. — Мы не умрем, — твердо ответил Ён Иль. — Откуда такая уверенность? Первый снова усмехнулся, его взгляд скользнул по намокшим волосам 456-го, опустился на все еще слегка подрагивающие плечи, на номер на кофте, принадлежавшей Ён Илю. — Потому что мы особенные, — внезапно серьезно сказал он, не отводя взгляд от 456-го. Ки Хун снова отрывисто посмеялся. — Очень смешно. Что это вообще может значить? — Скоро поймешь, — улыбнулся Ён Иль. Ки Хун даже не пытался распутывать его загадки. Сначала он говорит, что ничем не отличается от других, а теперь они оба ни с того ни с сего стали какими-то особенными… В Ён Иле было слишком много противоречий, но затуманенный мозг Ки Хуна едва различал их. В данный момент любые мыслительные процессы были слишком сложными, да и вообще Ки Хун считал, что они ему вовсе были не нужны. Так что он лишь воспринял слова Первого за чистую монету — что ему еще оставалось делать? Игры на выживание, вероятно, были не самым лучшим местом, чтобы встретить такого друга, как Ён Иль, но это в любом случае не казалось чем-то неправильным. В зал они вернулись, по ощущениям, под самое утро. А может, только Ки Хуну казалось, что прошло много времени, ведь здесь ничего не поменялось: темнота такая же непроглядная, игроки на своих местах, глубоко спят. Только где-то сбоку показалось какое-то шевеление, но Ки Хун подумал на свое искаженное веществами воображение. Он даже не заметил, как Ён Иль, ведущий его за собой, тоже с подозрением покосился в эту сторону. — Точно не хочешь сказать мне, кто это был? — спросил он, помогая Ки Хуну лечь на кровать и накрывая его сверху одеялом. 456-й в ответ лишь что-то неопределенно промычал. Все тело налилось свинцом, делая любое движение невозможным. — Хорошо, — вздохнул Ён Иль, и его слова прозвучали будто сквозь толщу воды. — Отдыхай, Ки Хун. Вес с кровати резко исчез — Ки Хун приложил последние усилия, чтобы приоткрыть глаза. Ён Иль уходил, правда, почему-то в сторону, противоположную от их кроватей. 456-й хотел окликнуть его, но не смог, и удаляющаяся в темноту фигура была последним, что он увидел, прежде чем погрузиться в глубокое забвение.