Улыбка сквозь слезы

Из кухни доносился приятный аромат риса и овощей. Матушка старательно готовила ужин, даже не подозревая, что её сын сейчас лежит на мокром от пота полу, а его тело украшено безобразными последствиями плотских утех. Опухшие глазки больше не находят сил пускать солёные слезы по щекам. Малыш обессиленно растворяется в пространстве. Отец делал это на протяжении многих лет, трогая своими тошнотворными руками ягодицы или бедра. Мерзко покусывая соски своими гадкими подгнившими зубами, слизывая с них образовавшиеся алые капельки. Быстро двигаясь своим возбуждённым органом в чужой плоти. Сидя в небольшой ванной, Аластор трёт губкой своё тело, раздражая и раздирая кожицу в некоторых местах, пытаясь избавиться от фантомных прикосновений этого животного. Плюнув на неудачную попытку смыть чувство чужих рук на боках, брюнет вылез из ванной, вытирая воду серым полотенцем. С правой стороны ванной комнаты красовалась огромное старинное зеркало во весь рост, в отражении был прелестный юноша с длинными изящными ногами и узкими бедрами, немного напоминавший женщину. Нечем не прикрытое тело вызвало новую волну отвращения, проматывая в сознании отца, захваченного возбуждением. Изломанная линия, что отчасти была улыбкой, красуется на уставшем лице Аластора. Вновь выходить к ней и бесстыдно врать в глаза. Смотреть на отца-тирана, что медленно поглощает бутылку пива, сидя на диване, будто вчера ничего не было, чтобы потом это вновь повторилось. Мысль о злосчастной беспомощности накрывает неприятной пеленой, заставляя все больше погружается в грязь ненавистных раздумий. «Грязный? Вульгарный? Распутный? Почему из всех людей мира именно я? Чем я заслужил такое обращение? Почему меня заставляют делать такие непристойные вещи? Это несправедливо. А существует справедливость вообще?...» Все прекратилось с одним быстрым стуком в дверь, сердце здраво встрепенулось после такого внезапного действия. – Аластор, ты в ванной уже два часа, милый, все в порядке? – Обеспокоенный голос матери окончательно вернул парня в реальный мир, сразу же отдавая порцию стыда за долгое отсутствие. – Все хорошо, матушка, я сейчас. – Быстрым движением рук, на только что мокрое тело был одет парадный костюм. Белую рубашку скрыл темно алый жилет, не забыв о черном галстуке-бабочке. Глубокий вдох, улыбку шире, и вот он – Аластор Грюма, очаровательный молодой человек, прекрасный собеседник, увлекающейся прекрасными дамами и джазом. Пройдя через порог так полюбившиеся комнаты, взору показалось помещение, в котором творилась суматоха, связанная с предстоящей фотосессией обычной среднестатистической семьи. Фотограф ставил увесистый фотоаппарат на штатив, спереди него копошилась мать, переставляя вазы в более удачный ракурс. – Ох. Дорогой, ты такой красивый в этом костюме. – Эбигейл быстро оказалась рядом и аккуратно погладила своего сына по щеке. Под весом времени на её женственном лице появились морщины, а в кудрявых волосах можно было увидеть ниточки серебристых волосков. Возможно, она стала старее, но в глазах Аластора она осталась всё той же улыбчивой и милой, как и девять лет назад. Ведь каждому человеку хочется беречь самое ценное, как можно дольше. Хоть ты и знаешь, что рано или поздно её больше не будет, но продолжаешь тратить силы, чтобы увидеть её сверкающую улыбку ещё раз.... Стараешься хотя бы мельком взглянуть на её заботливое личико, утонуть в её ласковых руках, и просто видеть исходящую от неё любовь. Словно увядшая хризантема, такая чувствительная, но все ещё прекрасная. Матушка взяла темноволосого под руку, ведя его к выбранной месту. Радость сама залезла на голову, дёргая невидимыми нитями, заставляя приковать восторженный взгляд только к ней. Она остановилась возле антиквариатного кресла, и после показала за спинку, где уже стояла чья-то фигура. Улыбка снова натянулась как струна скрипки. – Аластор, встань за креслом возле отца. Брюнет больше не разделял веселье матери, молча встав на указанное ранее место. Он чувствовал этот жадный взгляд на своей коже, казалось, оно готово накинуться и сожрать, не проронив ни единого слова. Снова заламывая руки, опять проникая мерзкими пальцами в колечко мышц, а после насаживая на свой пульсирующий член. – О, милая, посмотри как он вымахал, даже выше меня стал. – Мужчина поставил руку на острое предплечье сына, слегка сжимая её. Эбигейл в ответ лишь очаровательно хихикнула, не замечая напряжение сына, заняла место на стуле. Аластор отчаянно боролся с желанием выломать его руку здесь и сейчас, но всё же нежелание портить важный момент для матери взяло верх. Юноша терпеливо ждал, когда фотограф наконец-то сделает фотографии. Грязная рука покинула предплечье, медленно сползая, пытаясь прощупать каждый позвонок на спине. Ненавистная конечность опустилась на уровень таза, разминая ягодицы в ладонях. Два пальца тёрлись об середину, желая проникнуть сквозь барьер в виде черных брюк. Напряжение росло, каждое действие похотливой руки заставляет сердце панически перекачивать жидкость внутри тела. Грудная клетка быстро вздымалась и опускаясь, таким образом понемногу сбивая дыхание. Прошла минута, может две, а ситуация все сильнее накалялась, капая на мозг. Ватные ноги самостоятельно сорвались с места, выбегая из дома по направлению в лес. – Аластор! Матушка охнула такой внезапной резкости со стороны сына, вопросительно посмотрев на мужа. – Эбигейл, подожди немного... ****** Ступни в туфлях бегут по зелёной траве, хрустя сухими ветками по дороге. Высокие деревья протыкают своими острыми ветвями вечерний небосвод, понемногу закрывая его своей пышной листовой. Надо оказаться как можно дальше, скрыться, убежать, исчезнуть. Дыхание окончательно сбилось, обжигая лёгкие, слёзки закрывают взор, искажая реальность. Мысли до сих пор бьют тревогу, что и продолжает давать ногам бежать. Чувство слежки не пропадает, а силы на пределе. Прильнув к широкому дереву, брюнет затаил дыхание, пытаясь унять стук в ушах. Где-то в дали кричат вороны, тем самым перебивая звуки. Нервы скачут как саранча, не давая успокоиться. Сзади послышались шелест шагов. – Аластор, ну почему же ты убежал? – Низкий голос отца прервал звенящую тишину, омерзительно пробираясь до костей. Словно хищник загнал свою бедную добычу в угол и играется. Звуки ходьбы возобновились подходя то к одному дереву, то к другому. – Ты вроде бы не ребенок, а в пряточки играешь. Здесь только я и ты, не хочешь поиграть во что-то более увлекательное? Кровь стынет в венах, а сердце так и норовит выпрыгнуть из грудной клетки, крича всем и каждому об опасности. – Я не буду делать тебе больно, не переживай, обещаю, в этот раз я буду предельно осторожен. – Отвратительный хриплый голос разносился по пустому тёмному лесу, навевая панику с каждым новым словом. Хруст веток. – Разве тебе не понравилось? В миг хрипящий голос оказался рядом, противно обжигая собой ухо. Кулак рефлекторно нанес первый удар в скулу; не ожидавший этого мужчина повалился назад. Подорвавшись во второй раз, темноволосый хотел пустится в бегство, но в ту же минуту толчок по внутренней части колена заставил потерять равновесие и упасть на холодную землю. Сверху нависла тень отца, чьи глаза, сверкающие чистой яростью разрывали мглу на части. Жестокие руки привычно сжали нежное горло, заставляя отчаянно хвататься за них в попытке ослабить хватку и дать доступ к кислороду. – Блядский кусок дерьма, как бы мне не размазать твое ебучие рыло, неблагодарный еблан. Я въебываю каждый день, чтоб кормить эту плешивую задницу, что же подумает та пизда, когда услышит своего выблядка, стонущего от члена внутри, как обконченная сука, жаждущая когда её зад разорвут при бешеной ебле?! Юношу подорвали с мягкой травы, прижимая к стволу дерева, сильно вдавливая в холодную древесину. На лице растянулась широкая улыбка, но в черный зеницах виднелся страх, выдавая хозяина с потрохами. – Тебе, сучара, смешно? Ублюдочная блядь инстинкты самосохранения проеба-... Монолог прервал удар в солнечное сплетение. Мужчина скрутился в позвоночнике, получая сверху удар локтем. По среди леса разносятся глухие звуки, Аластор сидит, нанося новые удары по лицу своего отца. Кулаки окрашивает кровавые пятна, напоминая оттенок вениса. Резкое движение и парень вновь находится внизу, крепкая рука с ощутимой силой стучит головой об земляную поверхность, тем самым разбивая очки в черной, сверкающей от света луны оправе, а после переворачивая на спину. По губам течет жизненно необходимая жидкость, размазываясь по зубам, мощная ладонь крепко фиксирует более утончённые кисти рук, вызывая лёгкую боль. – Ты слишком буйный стал, не думаешь? – Грубый голос вырвался из отцовских уст рыком. Оскал сверкнул в темноте, в то время как вторая рука направилась к ширинке чужих штанов. «Нет... Сука...» Зубы сомкнулись на жилистой шее, вырывая кусок плоти. На языке появился невероятный привкус железа, животное желание заполнять желудок мясом вырывается наверх. Смыкая челюсти вновь и вновь, жадно пожирая сладкие артерии, чувствуя вкус нежного, несколько минут назад живого человеческого тела, кружит голову. Крепко держа осколок линзы в левой руке и медленно протыкая кожу, из вспоротого живота льется желанный красный сок. Кишечник свисает с краев, достигая окровавленной земли, а остальные внутренности находились уже в другом живом организме. Рёбра выломаны, открывая взору пустую дыру между двумя лёгкими. Зачем же этому чёрствому существу сердце, если он им не пользуется? Не лучше ли будет отдать его более нуждающемуся человеку? Нежное мясо главного органа распадается в полости рта, доставляя немое удовольствие. – Это и есть твоя любовь, папа? – Но труп не ответил, продолжая лишь молча смотреть своими бездушными глазами. Кусок стекла направился к двум прикрытым очам, также медленно выколупывая глазные яблоки. Склизкие сферы покинули свое законное место, оставляя наполняться кровью пустые ямочки. Гладкие шарики приятно лопаются на зубах, высвобождая желеобразную жидкость. – Ты не рад этому? – Он ждёт. Будто не видя перед собой тело с вываленными кишками. Через несколько минут затишья вновь подносит линзу к лицу, разрезая уголки губ, а после переходя на щеки. Широкая улыбка истекает кровью тихо капая с подбородка на разорванную одежду. – Вот так, у тебя очень красивая улыбка, очень грустно что ты скрывал ее все это время. Мама, наверное, очень обрадуется, когда увидит тебя, у нас будут самые красивые семейные фотографии. Мы заставим всех показать свои улыбки. Рука в чужой крови ласково погладила скулу, оставляя красные разводы, а после аккуратно приглаживая взъерошенные светлые волосы. Схватив тело под подмышечными ямками, Аластор потащил его в глубь леса. Где-то в кустах трещат сверчки, напоминая какое сейчас время; доволоча покойника к невероятному болоту, оставил его на мокром грунте. Звёзды украшали темное небо, освещая местность. – Помнишь, ты говорил, что хотел сходить на водоемы в эти выходные? – Вновь весёлым тоном спрашивает брюнет, попутно собирая увесистые камни. Насчитав около пяти камушков, юноша сел на колени возле останков, набивая ими чужой живот. – Мама будет злиться, если ты пойдешь без нее, но я обещаю что не расскажу, – После этих слов парень осторожно скинул плоть в болото, до последнего наблюдая, как тело отца быстро скрывается под толщей воды. Светила луна, показав насмешливые искорки в карих глазах, напоследок слизав оставшуюся кровь с губ, растянулся в ехидной улыбке. Олень смакует плоть мертвого хищника, выкручивая его суставы и ломая кости. Однажды попробовав кусочек запретного плода, ты продолжешь вкушать приторный вкус греха, мой маленький милый оленёнок. Находясь в самом центре болота где и потонула шкура волка, малыш прощально потопал копытцами.