Это будет наш с тобой секрет

      Гермиона сидела за столом и читала книгу «Арканы Защиты: Противостояние Тёмным Силам», взятую с книжной полки Беллатрикс, однако в голову лезли совсем другие мысли, и ей уже в который раз приходилось перечитывать один и тот же абзац.       Да, она понимала, что Беллатрикс права, несомненно. Но ревность — штука не всегда посильная разуму и здравому смыслу. И всё же, она сидела в покоях темноволосой ведьмы уже больше пяти часов, а мысли встать и уйти у неё так и не возникло. Мозг, наоборот, успокоился после их разговора, и даже Рудольфус уже казался не столь ужасным.       Девушку всё ещё немного дёргало от мысли о нём, но ведь Беллатрикс права. Тридцать лет дружбы. Представить очень сложно, когда живёшь всего семнадцать. Но если вспомнить, сколько всего они прошли с Гарри рука об руку за школьные годы, то можно представить, что будет, если пойти работать в один отдел в министерство и продолжить проходить все испытания жизни вместе.       Тут же в голову закрался справедливый, но совсем непрошенный вопрос. Смогла бы Гермиона переспать с Гарри? Лет так через пятнадцать от данного момента, сильно выпив и попав в ситуацию, схожую с той, в которой была тёмная ведьма тогда? И как бы поменялось её отношение к Гарри после этого? А что если… примерно никак. Они бы оба признали, что это ошибка, причём не такая уж и смертельная для двух хорошо знакомых и одиноких взрослых людей. И ведь если убрать эмоции, то Беллатрикс говорит об этом ровно те же вещи… На ум пришёл Рон. Гермиона резко помотала головой и захлопнула книгу.       Нет. Вот это не тот случай.       Девушка встала и подошла к окну. Замок и окрестности были погружены в непроглядную тьму, не считая редких горящих окон и фонарей. Ей стало легче. Впервые после мыслей о Рудольфусе ей стало легче. Может, сейчас она немного повзрослела головой, а, может, просто решила отпустить ситуацию. Но тревожность где-то на краю сознания не давала покоя.       А если она не вернётся? Я ведь и правда назвала его уродом… Она может психануть и просто не прийти. С её-то характером это вполне возможно.       Последние горевшие окна в замке погасли. Гермиона, уже сильно жалеющая о своих словах в сторону Лестрейнджа, посмотрела на часы.       Неужели и правда…       Не успел её тревожный мозг закончить мысль, как звук отворяющейся двери заставил девушку вздрогнуть от неожиданности. Сердце радостно подпрыгнуло. Но мозг снова начал впадать в панику.       А если она сейчас просто выгонит меня? Она ведь много выпила и чёрт знает, что могло там произойти. Взбесится ещё сильнее да и…       Беллатрикс вошла в комнату. Походка её оставалась весьма ровной, особенно если учесть высоту каблука, но уже не столь твёрдой, как при уходе. Взгляд был затуманен, а лицо нечитаемо. Она смотрела прямо на Гермиону и молчала, подходя ближе, словно хищный зверь. Видимо, из-за такой ассоциации у девушки в кровь начал выбрасываться адреналин. Блэк подходила ближе. Она была невероятно красива. Даже не верилось, что столь шикарная женщина имела связь с Гермионой. Как будто всё, что было раньше, было лишь сном. Лицо Беллатрикс оставалось нечитаемым. Она часто так делала, когда хотела скрыть какие-то эмоции, и оставалось только гадать, что у неё на уме.       Между ними оставалось около метра, когда Гермиона сглотнула и негромко начала:       — Как посидели? — тёмная ведьма не поменяла выражения лица и лишь продолжила надвигаться на девушку, — я хотела сказать… — продолжила та, чуть было не заикаясь. И почему при виде этой женщины идеально владеющая своей речью Гермиона практически теряет способность говорить? — я переборщила насчёт Рудольфуса, изви… — она не договорила. Блэк настигла её и прижала указательный палец к губам, недвусмысленным жестом заставляя замолчать. Сантиметров десять разделяло их, когда бездонные глаза цвета оникса молча, но так глубоко и непередаваемо чувственно смотрели в глаза девушки. Рука погрузилась в мягкие кудрявые волосы девушки и переместилась на затылок, властно притягивая.       Гермиона окончательно потеряла дар речи, когда губы Беллатрикс накрыли её собственные, впиваясь в девушку страстным поцелуем. По ногам пробежали мурашки. В ней словно что-то поменялось. Она целовала как никогда раньше, словно отдавая всю себя, открываясь девушке полностью, снимая все рамки и щиты. Гермиона чувствовала привкус огневиски. Чувствовала, как аромат вишни и горького миндаля заполнил всё пространство вокруг. Но самое потрясающее было тогда, когда она ненароком ухватила несколько незаконченных мыслей из сознания тёмной ведьмы.       Она и вправду опустила все щиты.       Говорят, первый поцелуй самый лучший. Полная чушь. Это было несравнимо ни с чем. Даже самые первые, запретные на тот момент поцелуи, такие недоступные и редкие, меркли на фоне этого. Женщина буквально опьяняла своей страстью и открытостью. Своим желанием. Диким и необузданным.       Она разорвала поцелуй, и Гермиона невольно застонала, протестуя. Но не успей она даже взглянуть на усмехающуюся ведьму, как та уже повалила студентку спиной на кровать, не давая никакой возможности отступления. Будто она была нужна Гермионе.       Вскоре тело девушки было приковано к кровати разгорячённым и вздымающимся от тяжёлого дыхания телом старшей ведьмы. Она вновь поцеловала девушку в губы, но на этот раз не задержалась надолго. Убирая каштановые волосы в стороны, губы Беллатрикс вскоре перешли на шею гриффиндорки, впиваясь страстными и чувственными поцелуями в тонкую кожу. Она никогда не делала так прежде. Она целовала так, словно не хотела пропустить ни одного миллиметра, и понемногу опускалась вниз.       Пуговицы рубашки Гермионы расстёгивались крайне медленно, словно растворяясь под ловкими пальцами, которые вырисовывали невнятные узоры на вновь оголённых участках тела. Глаза Беллатрикс, словно два тёмных омута, перемещались от собственных пальцев, гуляющих по молодому телу, до губ девушки и её медово-ореховых глаз. Гермиона который раз ловила себя на том, что хочет растворится, замереть, остаться в этом моменте навсегда. Утонуть в этих глазах, полных животной страсти и неприкрытого желания.       Темноволосая ведьма расстегнула рубашку гриффиндорки, но раздевать её дальше не спешила. Она целовала шею, выпирающие ключицы, грудь на границе с бюстгалтером, снова шею и снова сладкие губы. Иногда её горячие влажные губы опускались ниже груди, целуя плоский живот и совсем немного опускаясь с каждым касанием. От этого кружилась голова. Гермиона впервые в жизни чувствовала себя словно хрустальной в чужих руках. С ней обращались столь бережно и чувственно, словно она могла треснуть или разбиться от каждого прикосновения. Это было потрясающе. Казалось, что ничего более захватывающего и быть не может. Но только казалось.       Поцеловав Гермиону в губы ещё раз, Беллатрикс сделала то, от чего реальность девушки помутнела, а дух захватило с новой силой. Тёмная ведьма ещё раз провела рукой по упругой груди, всё также скрытой бюстгалтером, по плоскому животу, по юбке Гермионы, не тронутой ранее, а затем аккуратно задрала её, обнажая ноги и белое нежное кружево, по контуру которого тут же прошлись заигрывающие пальцы. Но вместо того, чтобы начать ласкать Гермиону руками, темноволосая ведьма лукаво улыбнулась ей, от чего низ живота начало тянуть с новой силой, а ещё через мгновение опустилась ниже.       Гермиона задержала дыхание, когда губы коснулись середины её бедра, а затем всё теми же неспешными поцелуями начали подниматься выше.       Нет, не может быть… Она же просто подразнит её и всё, верно? Беллатрикс никогда не станет…       Гермиона резко втянула в себя воздух, когда руки ведьмы подцепили белое кружево с двух сторон и настойчиво потянули вниз. Абсолютно не веря в происходящее, девушка немного приподняла таз, помогая Беллатрикс освободить её от нижнего белья, которое вскоре было нежно стянуто вниз по ногам.       Прежде чем мозг Гермионы отказался верить в то, что это реальность, руки обхватили её бедра, аккуратно их раздвигая, а горячий язык прошелся чётко по клитору, заставив девушку невольно дёрнуться и глубоко задышать. Низ живота неумолимо ныл, стянутый перевозбуждением до боли. А язык старшей ведьмы тем временем продолжал медленно исследовать самый центр девушки, такой разгорячённый и влажный от всего происходящего.       Сказать, что это было великолепно — не сказать ничего. Дыхание захватывало от неверия, а руки невольно сжимали шёлковые простыни. Вечно властная и непокорная Беллатрикс Блэк, не дающая Гермионе ни капли контроля над собой, сейчас находилась у её ног.       Но даже сейчас она не подчинялась, а подчиняла. Она играла по своим правилам, заставляя девушку изнемогать от желания большего и выгибать спину, не сумев сдержать стонов, когда это большее ей дозволялось. Горячий и резвый язык ласкал девушку всё быстрее и заставлял невольно вздрагивать, когда проходился кончиком по самому чувствительному месту, протяжно стонать, когда её клитор практически всасывали с давлением, обхватив губами, и глубоко дышать, когда кончик языка обводил самый вход.       Она чувствовала, что непозволительно быстро подходит к пику, когда Беллатрикс ласкала её из стороны в сторону, водя чётко по клитору явно опытным языком. Меньше всего сейчас Гермионе хотелось думать о приобретении этого опыта старшей ведьмой. Отбросив эти мысли на край сознания, она громко стонала, чувствуя, как её вновь оборвали практически на грани.       Оторвавшись от лона девушки, Беллатрикс немного приподняла голову, и пронзительный взгляд снизу вверх прямо в глаза Гермионы перекрыл по эмоциям всё, что было прежде. Она никогда не смотрела так. Но не успей гриффиндорка подумать об этом, как два длинных пальца погрузились в неё сразу на всю длину, заставляя крепко сжать руку с шёлковой тканью и застонать.       Тёмная ведьма не спешила. Казалось, сегодня она не знает, что такое спешка и грубость. Она медленно входила в девушку на всю длину и также медленно выходила почти полностью, ловя каждую её эмоцию, считывая все её чувства. Но Гермионе и не требовалась большего. Она вновь ощущала, как подходит к пику, она понимала, как мощно это будет. Ноги чуть было не тряслись от напряжения в теле и перевозбуждения. А когда Беллатрикс все же увеличила темп, входя в девушку всё также глубоко, только теперь ещё и сгибая пальцы внутри, Гермиона поняла, что это конец. Однако настоящим концом стало вновь неожиданное действие тёмной ведьмы, когда она прильнула губами к лону девушки и, лаская языком клитор, заставила Гермиону стонать, нет, кричать от нахлынувшей на неё волны мощного оргазма, пробивающего каждую клеточку её тела.

***

      В гостиной Гриффиндора яблоку негде было упасть. Восторженные крики оповещали о том, что буквально полчаса назад они одержали победу над Пуффендуем и вышли в финал кубка по квиддичу, где сразятся со Слизеринцами, недавно одолевшими Когтевран. Гермиона тоже улыбалась, будучи подхваченной общей эйфорией. Она уже поздравила Гарри, Джинни и остальную команду ещё на поле, а сейчас наблюдала за празднованием больше со стороны.       Дочитав книгу по нумерологии, она решила разрешить себе немного отдыха, ведь завтра начинаются пасхальные каникулы. В отличие от рождественских, в эти каникулы почти никто не уезжал домой, ведь подготовка к экзаменам и финальному матчу по квиддичу была в самом разгаре. Но хотя бы сегодня можно было об этом не думать. Гермиона, так и не найдя глазами в толпе рыжеволосую подругу, решила, что сегодня ей тут больше делать нечего и по-тихому вышла из гостиной, направляясь в покои Блэк знакомой дорогой.       По пути она увидела приоткрытую дверь класса, из которой доносились какие-то звуки. Девушка проходила достаточно близко, а потому, лишь немного повернув голову, заглянула внутрь. Брови её решительно подлетели вверх, когда в двух находящихся в кабинете фигурах она различила Гарри и Джинни, плотно сплетённых в поцелуе. Не желая быть свидетелем того, что может произойти дальше, Гермиона бесшумно прикрыла дверь класса и тихо пошла дальше. К этому шло уже давно. Она замечала это последние месяцы и со стороны друга, и со стороны самой Джинни, а потому сердце лишь довольно затрепетало, радуясь тому, что эти двое наконец сошлись, перестав трепать нервы друг другу и окружающим.       Подавив довольную улыбку, Гермиона постучала в дверь. Вскоре ей открыла не менее довольная Беллатрикс.       — Радуешься победе, малышка? — закрывая дверь за Гермионой, усмехнулась Блэк.       — А ты чего такая довольная? — настороженно спросила девушка, садясь на диван.       — Против гриффиндорцев проще выстроить тактику. А с учётом того, что с каждой тренировкой наша команда играет всё лучше… — она в пару движений оказалась сверху на Гермионе, — мои змейки придушат самоуверенных львят.

***

      Каково же было удивление Гермионы, когда Беллатрикс оказалась права. В последний день апреля состоялся финальный матч. Гермиона пыталась пройти к спуску с трибун гриффиндора, полных разочарованных болельщиков, пока там внизу, на поле, команда в зелёной форме, уже получившая кубок школы, громко праздновала победу вместе со всеми студентами змеиного факультета, выбежавшими к ним.       Гермиона спешила к Гарри и Джинни, чтобы утешить их, но те уже скрылись в раздевалке с остальной командой. А потому девушке оставалось стоять и смотреть на ликующих слизеринцев и не менее довольную их декана.       Уже по пути в замок с однокурсниками Гермиона думала о матче. Как так произошло? Гарри второй раз в жизни упустил снитч. То ли мысли его заняты были абсолютно не тем, то ли ловец слизерина и правда все эти годы играл не на той позиции. А, может, и то, и другое. В произошедшем был только один плюс — довольная Белла. А ведь для неё квиддич значил куда больше, чем для Гермионы. Так что, может, оно и к лучшему.

***

      После ужина и утешения раздосадованных друзей в общей гостиной Гермиона наконец выкроила момент, чтобы незаметно ускользнуть с глаз Гарри и Джинни, когда они были слишком заняты обсуждением ошибок с остальной командой.       Девушка вышла в коридор через портрет и пошла знакомой дорогой, надеясь никого по пути не встретить, ведь время близилось к отбою. И правда, одно хорошо — у Беллатрикс сейчас будет шикарное настроение.       Уже подходя к двери, Гермиона остановилась. Сердце начало громко стучать, когда из-за двери послышались голоса.       — Если я спрашиваю, значит не просто так! — прозвучал резкий мужской голос, почти срывающийся на крик.       — Мой ответ это не поменяет, — сквозь зубы ответила Беллатрикс.       — Что за детский сад ты разводишь?! Я так много о чём тебя просил в жизни? — собеседник Беллы явно терял терпение.       — Ты не пойдёшь туда! — теперь уже и она практически кричала.       — А это не тебе блять решать, — воскликнул мужчина, — ты понимаешь, что я и так, и так выясню. Но на это уйдёт время, а у меня его нет.       — Я пойду с тобой, — твердо заявила Блэк.       Куда?! — испугалась Гермиона.       — Нет, — отрезал грубый голос.       — Тогда нам больше не о чем разговаривать, — снова сквозь зубы прорычала женщина.       — Браво, Беллатрикс! — дверь резко распахнулась, Гермиона отпрянула, и из комнаты вылетел тот, кого Гермиона ожидала встретить тут меньше всего, да ещё и в таком настроении, — теперь я буду искать хрен знает что хрен знает где, потому что, сука, самый близкий мне человек не может сказать мне это, — выругался Рудольфус, уходя прочь. Мантия его развевалась на ходу.       Белла вылетела за ним. И когда Лестрейндж уже отошёл, почти завернув за угол коридора, она сказала сквозь зубы:       — 15 Rue des Cèdres, Paris.       Рудольфус обернулся, сверкнув глазами, и тут же скрылся за углом коридора, а Беллатрикс в своих покоях.       Когда Гермиона зашла в комнату, женщина сидела на диване откинув голову назад и глубоко дышала, восстанавливая дыхание.       — Что это было? — опасливо спросила Гермиона, подходя к дивану.       — Не спрашивай. Просто ничего не спрашивай, — холодно отрезала Беллатрикс. В голосе её сквозила чуть ли не боль.       Снова. Только всё было в порядке, как снова она закрылась в себе. Снова выставила невидимый щит и не подпускает к себе. Но Гермиона, кажется, привыкла. Она не стала больше задавать вопросов. За всё это время она научилась слышать ведьму. А потому просто подошла к рабочему столу Блэк, на котором лежало несколько стопок пергаментов.       — Хочешь, я проверю?       Белла окинула её взглядом с головы до ног, а затем встала с дивана.       — Нет. Я займусь этим позже. Тебе мало подготовки к ЖАБА?       — Не то чтобы… Я просто хочу тебе помочь.       После этой фразы в лице Беллатрикс что-то поменялось. Взгляд из-под тяжёлых век стал менее грубым, хотя в нём всё равно оставалось что-то, что Гермиона не могла прочитать.       — Пойдём выпьем?       Гермиона кивнула. Ей плохо. Она видела. Она крутила в голове сотню догадок, но спрашивать и пытаться помочь означало сделать хуже им обеим. Лучше просто быть рядом.       Этот вечер отличался от всех предыдущих. Он был абсолютно не таким, как всё, что было между ними раньше. После выпитого ими огневиски не последовало приставаний Беллатрикс, безудержного секса и громких стонов, по обыкновению заполнявших эту спальню. Тёмная ведьма лишь крепко обнимала Гермиону, ложилась ей на колени и подолгу смотрела в потолок пустым взглядом, позволяя девушке запускать руки в копну тёмных кудрей. Она не уснула, когда Гермиона свернулась калачиком под одеялом, а лишь встала и направилась к рабочему столу, проведя за ним практически всю ночь.

***

      Гермиона проснулась от лучей солнца, льющихся из не задёрнутых шторами окон. На дворе столько дней подряд стояла дождливая погода, что она уже и забыла, какого это — просыпаться от рассветных лучей.       Стоило девушке пошевелиться, как руки, обнимающие её, тоже пришли в движение. Это было странно, так как обычно Беллатрикс спала крепко, и едва ли что-то могло её разбудить.       — Ох уж эта твоя привычка просыпаться на рассвете, — охрипшим ото сна голосом пробурчала Белла, отворачиваясь от Гермионы в другую сторону.       — Тебя это делать никто не заставляет, — ещё сонно возмутилась гриффиндорка и направилась в ванную, тихо ступая по полу.       Приведя себя в порядок и одевшись, она удивилась, что Беллатрикс последовала её примеру вместо того, чтобы по обыкновению продолжить спать или хотя бы просто ходить в привычном изумрудном халате.       Девушка стояла у плиты и варила ароматный кофе, когда на её талию легли руки, а подбородок оказался на плече. Запах вишни и горького миндаля заполнил наполнил воздух вокруг, и Гермиона прикусила губу. В такие мгновения она была готова буквально растаять. Но кофе закипел чертовски быстро, и она вынуждена была быстрее разлить его по чашкам.       Белла села за стол, но не на своё привычное место спиной к окну, а на место напротив, где любила сидеть Гермиона. Девушка подошла и, поставив чашку ароматного дымящегося напитка перед тёмной ведьмой, села на оставшееся ей место.       За ночь состояние Блэк не улучшилось. Даже наоборот. Сейчас она почти не разговаривала и выглядела так, словно скрывает в себе дикое волнение или даже… страх?       Гермиона в жизни не видела, чтобы эта женщина чего-то боялась. Может, только раз, когда её племянник истекал кровью на полу, в её глазах промелькнуло что-то подобное. Помимо всего прочего, тёмные глаза были какими-то полупустыми и смотрели словно сквозь Гермиону.       Она смотрит на окно.       Наконец дошло до девушки и она рискнула спросить.       — Ты ждёшь чьё-то письмо?       Беллатрикс молчала так долго, что Гермиона уже было пожалела, что задала вопрос. Тактика ничего не спрашивать была безопаснее.       — Мимо. Скорее новостные газеты, думаю, они будут быстрее.       Гермиона решительно ничего не понимала, но сердце её сжималось от тона старшей ведьмы. Та посмотрела на часы. И когда стрелка на них указала на ровно восемь, в окно постучали. Однако Белла встала ещё раньше этого, скорее всего, увидев подлетавшую птицу.       Сердце Гермионы застучало ещё сильнее.       Что происходит? Случилось что-то страшное?       Тревога нарастала в ней с каждой секундой. Вот Блэк спешно отворила окно. Птица вспорхнула, сев на стол. Да, у неё к лапе привязан «Ежедневный пророк». Гермиона похолодела, когда мельком увидела колдографию избитого мужского лица, оно было сплошь залито кровью, почти не имея живого места, но он продолжал вырываться из хватки ещё двух мужчин позади.       На лице Беллатрикс не было ни единой эмоции, пока она спешно отвязывала газету от лапы совы. Она не обратила никакого внимание на то, как птица протянула мешок для денег, привязанный ко второй лапе. Кажется, сейчас она не видела и не слышала ничего вокруг. Развернув газету, глаза забегали по тексту, перемещаясь подиагонали. Гермионе казалось, что сама она сейчас потеряет сознание от страха, ведь столь сосредоточенной тёмную ведьму она не видела никогда.       Ещё три удара сердца о рёбра, громко раздавшихся в ушах. И она увидела это.       Неописуемое облегчение на лице Беллатрикс. В глазах её отразилось неверие и абсолютный шок. Но он не был плохим. С каждым мгновением страх и озабоченность сходили тенями с её лица. Она долго читала первую страницу, теперь уже более внимательно и ничего не пропуская. Затем глаза долго рассматривали колдографию. И лишь после того, как рассматривать было больше нечего, Белла сунула в мешочек совы пару монет, закрыла за той окно и села на своё место.       Гермиона аккуратно потянулась к лежащей на столе газете, притянув её к себе. Заголовок гласил:       Министр магии Франции арестован за ряд тяжелейших правонарушений.       Даниэль Бержерон был арестован мракоборцами Великобритании и передан Высшему Мировому Магическому Суду (ВММС) в минувшую ночь. На данный момент его судьба уже решена. Задержание лично проводил глава отдела магического правопорядка Министерства магии Великобритании Рудольфус Лестрейндж.       Минувшей ночью наследник одного из первых родов Франции, глава французского Министерства магии Даниэль Бержерон был арестован за жесткое избиение и пытку заклятием круциатус гражданки Великобритании Алисы Стивенс. На теле девушки были обнаружены многочисленные раны и гематомы. Когда прибыли мракоборцы, уже экс-министр магии Франции пытал практически безжизненное тело девушки непростительным заклинанием.       Как удалось выяснить нашим корреспондентам, мисс Стивенс состояла в романтических отношениях с Бержероном последние несколько месяцев, и вышеизложенный инцидент произошёл в результате ссоры. Также стало известно, что буквально полгода назад девушка рассталась с Рудольфусом Лестрейнджем. Мистер Лестрейндж заявил, что причиной тому стало желание девушки, после которого она уехала в другую страну. О её новых отношениях он узнал из письма, в котором мисс Стивенс сообщила ему, что её держат взаперти уже несколько дней, угрожая лишить её жизни и периодически избивая. Она попросила о помощи бывшего возлюбленного, и, кажется, он успел как раз вовремя.       В данный момент девушка пришла в себя благодаря целителям Святого Мунго, и её жизни ничего не угрожает, хотя состояние остаётся весьма тяжёлым.       Ниже была колдография миловидной девушки, на вид чуть старше самой Гермионы.       На большой колдографии, которую так долго рассматривала Беллатрикс, был сам Даниэль. Тот, что пару месяцев назад открывал конгресс волшебников во Франции, тот, с которым Гермиона мирно беседовала в пустом коридоре, из которого её тогда грубо прогнала Беллатрикс. Девушка сглотнула, продолжив читать.       В ходе внепланового заседания Высшего Мирового Магического Суда (ВММС), которое в срочном порядке потребовали провести Рудольфус Лестрейндж и министр магии Великобритании Кингсли Бруствер, был вынесен следующий приговор:       Гражданина Франции, экс-министра магии Даниэля Бержерона, прямым приказом ВММС, поместить под стражу в тюрьму Азкабан на пожизненный срок. Основанием тому стало насилие, совершённое над гражданкой Британии Алисой Стивенс, удержание девушки против её воли, использование на ней непростительного заклинания, а также незаконно заработанные денежные средства, найденные в особняке у месье Бержерона, которые должны были быть направлены на строение детской магической больницы.       В скором времени экс-министр магии Франции будет доставлен в Азкабан. После проведения задержания, при котором месье Бержероном было оказано сопротивление, Рудольфусу Лестрейнджу и его подчинённым понадобилась помощь колдомедиков. Однако от дальнейшей госпитализации глава мракоборцев и его подчинённые отказались.       Гермиона в шоке смотрела на колдографии.       — Бедная девушка, — выдохнула она, переводя взгляд на Беллатрикс. В лице старшей ведьмы что-то промелькнуло. Но Гермиона похолодела ещё до этого. Ведь Блэк была в отношениях с ним много лет. И он всё это время…       — Я должна это сделать, ты же понимаешь? — спокойным тоном сказала темноволосая ведьма, допивая свой кофе одним глотком.       — Да… — стараясь скрыть обречённый вздох, одними губами ответила Гермиона.       — Пойдём, — сказала Беллатрикс, поднявшись со своего места.       — Что? — недоумённо уставилась на неё гриффиндорка.       — Через пять минут встретимся у ворот, сделай круг по замку, чтобы не выходить вместе из него.       Сердце девушки затрепетало.       Это то, о чём она думает? Нет, это сон. Она же не возьмет её к…

***

      Глаза Гермионы расширились от удивления, а челюсть и вовсе чуть не упала, когда она отпустила руку Беллатрикс после трансгрессии и огляделась.       Они стояли перед высоким фонтаном-водопадом, по бокам от которого шли две лестницы. Ещё поднимаясь по одной из них вслед за Блэк, Гермиона увидела, как перед ними возвышается величественный трёхэтажный особняк. Фасад его был украшен колоннами, балюстрадами и множеством окон с тонкими рамами. Крыша из тёмно-серой черепицы была со множеством скатов и башен. Всё это произведение архитектурного искусства в классическом стиле с элементами барокко было окружено ухоженным садом с газонами, а перед входом располагался ещё один фонтан.       Здесь было тихо. Лишь ненавязчивое щебетание птиц доносилось до ушей девушки да стук каблуков Беллатрикс о каменную дорожку. Гермиона шла осторожно, словно не веря в то, что всё это происходит наяву. Блэк остановилась почти перед самым входом и наконец взглянула на реакцию девушки.       — Да-да, это выглядит куда более впечатляюще, чем моё поместье. Лестрейнджи чуть побогаче будут, — усмехнулась она, увидев всё ещё неестественно расширенные глаза Гермионы.       — Это и Рабастана дом?       — Нет, Рудольфуса, у Рабаса свой.       — Фонтаны потрясающие, — только и смогла выдавить из себя Гермиона.       — Да, — согласилась Блэк, — если Люциус любит павлинов, то Руди без ума от воды. У него ещё бассейн на пол особняка по длине, — буднично сказала Белла, будто такой дом имел каждый второй британец. Они вошли внутрь. Не успела Гермиона как следует оглядеться, как тут же послышались голоса.       — Надо же, какие люди, — хозяин дома выглядел не менее шикарно, чем его владение. Статный, высокий и широкоплечий, он шёл навстречу гостям расслабленной походкой. Длинное чёрное пальто с белыми кантами по краям, на лацкане верхней одежды нашивка в виде фамильного герба. Чёрные брюки и чёрный жилет, застёгнутый на множество пуговиц, чёрные ботинки на шнуровке.       Да, новая должность ему и правда к лицу…       Гермиона остановилась на месте, когда Беллатрикс, наоборот, сделала несколько решительных шагов вперед, заключая в объятия подошедшего друга. Она обвила его шею руками, и из-за его превосходства в росте выглядело это гармонично и даже красиво. Сам Лестрейндж сомкнул руки на талии Беллатрикс, поднимая их ближе к спине. Он стоял лицом к Гермионе и перевёл на неё взгляд, сверкнув голубыми глазами. Выглядел он, как всегда, строго и даже немного жутко, а потому девушка кое-как удержала себя от того, чтобы не отвести взгляд.       — Спасибо тебе, — услышала Гермиона голос Беллатрикс, которая вскоре отпустила друга. Из-за его спины появились Рабастан и Барти, — вы чёртова неразлучная тройка, — обратилась она к подошедшим, приобняв Рабастана.       — Как ты? — донеслось до Гермионы. А сама она кивнула в знак приветствия Краучу, который стоял чуть поодаль с руками в карманах.       — Вообще-то четвёрка, — усмехнулся самый молодой участник компании, — мы ждали тебя.       — Барти, — она подошла, и после того, как Крауч приветственно прижался губами к её щеке, растрепала его идеально уложенные волосы, — будь другом, покажи Гермионе столовую, — она обернулась на девушку, ведя себя достаточно отстранённо, — мне надо поговорить с Руди.       — С удовольствием, — прошипел Крауч, старательно пытаясь поправить причёску, что ещё минуту назад была идеально зализана гелем.       Гермиона напряглась от вида уходящих в противоположную от них сторону Беллы и Рудольфуса.       — Пойдём, — кивнул Крауч в сторону одной из дверей, и все трое оставшихся вошли в просторную столовую с длинным стеклянным столом.       — Присаживайтесь, — тут же опомнился Рабастан, — будете чай?       — Да, — согласился Крауч, а Гермиона лишь немного кивнула. Рабастан был очень похож на брата, начиная от телосложения и заканчивая голубыми глазами и теми же тёмными волосами. Только, в отличие от Рудольфуса, черты лица его были более мягкими, а взгляд не такой тяжёлый и менее закрытый. Он тут же удалился в одной из соседних дверей, видимо, решив сделать чай самому, а не просить домовиков, как это бы сто процентов сделал хозяин дома.       — Как дела? — робко спросила Гермиона у Барти, чтобы нависшая тишина не превращалась в неловкую. Однако голос её дрогнул на вопросе, чего она сама не ожидала.       — Всё хорошо, — Крауч окинул её взглядом, сев напротив, — что с тобой?       Гермиона невольно отвела взгляд в сторону двери, а затем покачала головой.       — Ничего, — но Крауч уставился на неё вопросительным взглядом, — просто непривычная обстановка, наверное.       — Ты ревнуешь её к Руди? — догадался Кауч и усмехнулся. Конечно, лицо Гермионы, как всегда, абсолютно читаемо, — мой тебе совет, брось это дело, — наклонился к ней Барти, понизив голос, — Белла если делает выбор, то сама себе она никогда не изменит. Но вот если этот самый «выбор» начинает делать ей мозги, ревнуя к каждому столбу, тогда она может психануть, я видел такое не раз. Хотя с тобой она как будто бы поменялась.       Гермиона задумалась над словами Крауча, а Рабастан тем временем вернулся с подносом из светлого дерева, на котором стоял чайник и пять небольших керамических кружек без ручек. Гермиона читала о такой подаче в Китае и была приятно удивлена. Младший Лестрейндж поставил поднос на стол, и чашки тут же заняли места перед гостями, а чайник, начав с Гермионы, начал наливать ароматное содержимое.       — Гермиона, — обратился к девушке впервые в жизни Рабастан, — можно на ты?       — Конечно, мистер Лестрейндж, — неловко улыбнулась девушка.       — Рабастан, прошу, — улыбнулся тот, — мы же не на работе и в близком кругу, — в отличие от своего старшего брата, Рабастан выглядел куда менее жутко и, казалось, даже немного смущался, хоть и старался не показывать этого. Он сел за стол и взял свою чашку чая, — попробуй, если вдруг не пробовала раньше, у него очень приятный расслабляющий эффект.       Гермиона сделала пару маленьких глотков. Чай был похож на зелёный, но определённо точно им не был. По телу вместе с теплом растекалось расслабление и умиротворение.       — Вкусно, благодарю, а что это за чай? От него очень приятный эффект, — сказала Гермиона, ставя чашку на стол.       — Это Те Гуань Инь, в Китае его относят к сине-зелёным чаям. Он приятен на вкус и хорошо расслабляет, иногда вызывая лёгкую эйфорию, словно опьяняя, но при этом даёт потрясающую ясность ума. Барти когда-то привёз нам его попробовать.       — Да, и с тех пор ты от него без ума, — усмехнулся Крауч, тоже отпив чая, — мы с отделом международного магического сотрудничества частенько общаемся с иностранцами, много где бываем и поэтому сильно расширяем кругозор. Я уже не раз звал тебя работать с нами, но сейчас, учитывая твоё окончание школы через пару месяцев, это как никогда актуально.       — Да, — Гермиона отпила ещё чая, — работа без сомнения увлекательная, но я правда пока в растерянности, Барти. И чем ближе к экзаменам, тем хуже.       — Прекрасно тебя понимаю, — сказал Крауч и, очевидно, знал, о чём говорит. С блестящими оценками к окончанию Хогвартса его наверняка так же мучал выбор дальнейшей судьбы в своё время.       В момент, когда Гермиона уже почувствовала себя более чем комфортно за беседой с Барти и Рабастаном, в столовую вошёл Рудольфус. Белла шла за ним и как-то непонятно на него смотрела. Когда вошедшие подошли к столу, Рудольфус сел рядом с братом напротив Гермионы, а Беллатрикс рядом с девушкой и Краучем.       — О, Рабас опять со своим чаем, — взяла чашку со стола Белла и отпила уже немного остывшего напитка.       — Ой, а не ты ли готова пить его постоянно у меня дома? — съязвил в ответ младший Лестрейндж, — помнится, тебе очень нравился эффект эйфории, и ты всегда заваривала его максимально крепким.       Рудольфус осушил чашку за несколько глотков и ненадолго сомкнул челюсть, сильно сжав её, от чего Гермионе стало немного не по себе.       И почему Белла так дружит именно с ним? Он же самый жуткий и такой весь из себя важный, в отличие от ребят.       Девушка поймала себя на мысли о том, что в компании Беллатрикс, Барти и Рабастана чувствовала бы себя очень даже комфортно.       — Вы не думаете, что сегодня нам нужно что-то покрепче чая? — нарушил тишину Рудольфус. Он взмахнул палочкой, и бутылка дорогого виски вскоре оказалась на столе, а с ней и пять гранённых стаканов.       — Определённо, — Беллатрикс тоже допила чай и вдруг встала из-за стола, последний раз одарив Рудольфуса непонятным для Гермионы взглядом, — начинайте. Я отлучусь ненадолго.       — Что? — Гермиона подняла глаза на старшую ведьму, — куда ты? Я с тобой, — она хотела было встать, но рука Беллы легла на плечо, заставив остаться на месте.       — Нет, — отрезала она не терпящим возражения тоном, а затем чуть менее грубо добавила, — нет, малышка, ты останешься здесь. Это личный разговор.       — Но, Белла…       — Тш, — сверкнула чёрными глазами Блэк, — я всё сказала. Побудь с ребятами, они тебя не обидят.       Она вскоре вышла за дверь гостиной, и громкий хлопок трансгрессии разрезал тишину. Рудольфус тоже встал и, приказав домовикам накрыть праздничный стол, к облегчению Гермионы, удалился наверх, сказав, что ему нужно закончить несколько дел.       Ну, так-то всё не так плохо.       Гермиона вновь расслабилась и даже улыбнулась оставшейся компании. Чай однозначно делал своё дело. Однако в голове крутились справедливые вопросы.       Куда она ушла? И что за личный разговор, на котором Гермионе нельзя присутствовать?

***

      Каблуки стучали, соприкасаясь с кафелем, когда Беллатрикс шла по коридору святого Мунго. В голове не переставал всплывать недавний разговор.       — Какого чёрта ты всё-таки туда пошел? — воскликнула Белалтрикс, когда они зашли в отдалённую гостиную на первом этаже поместья.       — О, так вот она, твоя искренняя благодарность, — усмехнулся Рудольфус.       — Я чуть не поседела за эту ночь! Клянусь, я думала, проснусь с половиной седых волос из-за тебя! — она прожигала друга испепеляющим взглядом.       — Брось, Белл, ты знала, что так закончится. С первой встречи его невзлюбил, а потом так и вовсе возненавидел, — он помолчал, переводя взгляд на подругу, — знаешь, я ещё в самую первую поездку в хогвартс-экспрессе, когда увидел тебя, поклялся себе, что буду защищать тебя, — Рудольфус протянул руку, заправив одну из выбившихся прядей Беллы за ухо. Она резко отмахнулась.       — Ты придурок.       Лестрейндж лишь рассмеялся на такое заявление.       — А сама ты лучше? Таких мудаков выбирать.       — Я сейчас ударю тебя.       — Давай завтра? На сегодня мне хватит драк.       — Ну точно придурок, — чуть было не надув губы, как маленький ребенок, посмотрела на него Белла, а затем уже серьёзнее добавила, — ну, давай, рассказывай, какого чёрта ты туда попёрся и что у тебя в итоге с этой Алисой?       — С ней? Я видел её последний раз тогда с тобой в туалете бара. Ну и ещё раз, когда она собирала вещи здесь. Потом одно письмо с просьбой о помощи и общими очертаниями всего происходящего, — Рудольфус посмотрел ей прямо в глаза, — основная злость у меня была на него из-за тебя. После той ночи, когда ты пришла на Рождество где-то на грани смерти, так вообще. Хоть ты и промолчала, насчёт того, что это было, но я не идиот, уж прости. А она стала больше поводом его найти и поймать.       — Не только. Ты думаешь, за последние пару месяцев я ничего не поняла? — пронзительно посмотрела на него подруга.       — Белл, давай не будем об этом.       — А лицо ты ему разукрасил?       — Ну да. Я подумал, что если он знает про вас с Гермионой, то может нехило испортить тебе жизнь, сказав что-то подобное прессе. Поэтому я избил его до состояния, когда говорить он не смог, - он сделал паузу, - на самом деле это было не совсем сопротивление при задержании. Я его вырубил, и ребята взяли его. Но когда он пришёл в себя через пару секунд, начал выёбываться, а я… я когда увидел её… Белл, на ней живого места не было. Она лежала почти куском мяса по цвету. Блять. А потом я ещё и представил, что этот ублюдок делал что-то подобное с тобой. Я ж знаю тебя, ты фиг что расскажешь, ненавидишь, когда жалеют тебя. Ну, в общем-то, я вскипел, приказал ребятам отпустить его, и мы чуть подрались.       — Чуть-чуть совсем, да… — она сделала паузу, — и он тебя не задел? Я в это не поверю.       — О, хорошего же ты обо мне мнения, — усмешка вновь тронула мужские губы.       — Давай будем честны, ты сам не знал, вернешься ли живым оттуда, — максимально откровенно заявила Беллатрикс.       — С чего бы это?       — С того, что будь это не так, ты бы взял с собой Рабаса, ты всегда берёшь его на важные дела, ибо с ним в команде вы идеально работаете, как и с Краучем, и это не идёт ни в какое сравнение с твоими подчинёнными. Но ты предпочёл простых подчинённых родному брату, ибо, очевидно, не был уверен ни в чём. Судя по нахождению тут и Рабаса, и Барти, они тоже узнали обо всём из газет. Не будь тебе нужен адрес, и я бы узнала также. Ты никому ничего не сказал, ибо они бы точно пошли с тобой вопреки всему, а не хотеть ты этого мог только по одной причине.       — Да ну тебя и твой до мозга костей склад ума мракоборца, — отмахнулся Рудольфус.       — Почему ты не взял меня с собой?       — Белл, прости, конечно, ты лучший мракоборец из всех, кого я знаю до сих пор, но против него ты бессильна из-за эмоций.       — Что есть, то есть, — закатила глаза тёмная ведьма, — но если ты ещё раз заставишь меня так нервничать из-за тебя. Клянусь я просто сама тебя убью.       Мужчина улыбнулся, приобняв подругу за плечи.       — Пророк пишет, что вы всей командой обращались к целителям.       — Обращались. Только они ни черта не смогли сделать. Ребятам нормально, я отпустил их по домам после того, как их осмотрели и подлечили, а мне не помог ни один их обезболивающий отвар и вся прочая дичь, бесполезно. Мы дрались невербально, и только этому черту известно, чем он меня покалечил, рана не заживает.       Поэтому он так тяжело дышит… Он разговаривает через адскую боль…       — Покажи.       — О, нет, — усмехнулся он и лицо его немного исказилось от этого, — раздеваться я при тебе не буду, Гермиона и так смотрит на меня убийственным взглядом, а я слышал у неё весьма хорошие способности.       — А ну, да, ходи раненый до конца жизни, причём, возможно, скорого в таком случае. Ты ж меня абсолютно не трогал, когда лечил в ту ночь.       — Это другое. Ты была без сознания.       — Ещё лучше, — усмехнулась Белла.       — Ладно, отвернись.       Беллатрикс вопрошающе подняла бровь.       — Ногу он задел. Высоко.       Вторая бровь Беллы взлетела вверх.       — И какой смысл в том, что я отвернусь? — задала она вполне логичный вопрос.       — Ой, да к чёрту тебя, — сдался Рудольфус и начал расстёгивать ремень брюк. Белла всё же отвернула голову вбок, рассматривая стену добрых пол минуты, но после подошла, когда штаны друга оказались у его ног. На половине бедра красовался огромный порез, стянутый чарами целителей, но не желавший затягиваться. Она достала палочку и опустилась на колени. Вот тут настала очередь Рудольфуса отворачиваться, — когда так же делал семидесятилетний целитель, я чувствовал себя куда лучше.       — Не знала, что ты любишь мужчин, ещё и настолько старше, — отшутилась Белла, ведя палочкой по глубокой ране снизу вверх буквально в миллиметре от изувеченной кожи.       — Я тебя сейчас… ай! — начал было Рудольфус и, дёрнувшись при своих словах, получил палочкой в самый центр раны, от чего сжал зубы и невольно застонал от боли.       — Совсем уже? Дёргаться в такой момент, — огрызнулась подруга, продолжая аккуратно залечивать рану.       — Почему вообще ты залечиваешь раны, которые не под силу целителям?       — Я бы на твоём месте радовалась, а не задавала вопросы, — она приближалась к концу раны, поднявшись по ноге совсем высоко, — что ты чувствуешь к Алисе? — неожиданно для друга спросила Белла, на секунду подняв взгляд, чтобы столкнуться им с голубыми глазами.       — Нашла момент, — опешил Рудольфус, чуть было не рассмеявшись, — не знаю я, — он тут же отвел взгляд в сторону.       — Врёшь как дышишь, — закончив наконец излечение, выпрямилась Белла, поднимаясь на ноги. Брюки Рудольфуса с молниеносной быстротой оказались надетыми обратно.       — Спасибо, — поблагодарил он подругу, застёгивая ремень.       — Не уходи от ответа.       — Белл, ну какая разница? Зачем оно тебе?       — Зачем? Затем, что ты последние полгода скинул килограмм десять, затем, что я не видела тебя ни с одной девушкой за это время, хотя после такого расставания ты бы по обыкновению перетрахал пол Англии, прости за выражение. Затем, что ты стал сам не свой, живя на этой работе сутками и выглядишь, как вампир. Затем, что ты любишь её и погряз в этом по уши, Руди.       — Да, чёрт с тобой, ты права, — сдался наконец друг после долгой паузы, — но я не знаю, что дальше.       — Хочешь, я приведу её?       Рудольфус снова отвёл взгляд в сторону.       Пятый этаж. Недуги от заклятий. Белла прошла к палате, номер которой ей сообщила привет-ведьма, и вошла внутрь, предварительно постучав, но не дожидаясь ответа.       — Привет, — сказала она девушке, лежащей на единственной занятой койке, и подошла ближе.       — Здравствуйте, — явно не ожидавшая такого посетителя шатенка чуть было не подпрыгнула на кровати.       — Мы снова на вы? В последнюю нашу встречу всё было иначе, — в голосе Беллы сквозил привычный сарказм.       — Вы пришли поиздеваться? — большие глаза осмотрели посетительницу с головы до ног, но взгляд её не был, как раньше, пошлым и вожделенным, нет. Он погас, как гаснут фонари на восходе солнца.       — На удивление, нет, — Белла села на соседнюю койку, чему девушка явно не обрадовалась, приняв полу сидячее положение, — я пришла поговорить.       — Или убить меня, — горько усмехнулась Алиса, боязливо поглядывая на гостью.       — И снова мимо. Я хочу поговорить с тобой. Честно и откровенно. Как девчонка с девчонкой.       — Хорошо, — всё ещё не без опасения кивнула девушка. В глазах её были боль и безысходность. Ох, Белла знала это состояние. Очень хорошо знала.        — Как это произошло? Как ты вообще с ним связалась?       — Я приехала во Францию, желая начать всё с чистого листа. Пусть ты и думаешь, что в Руди меня волновали только деньги, но это не так, — она запнулась, переводя дыхание, — я очень любила его. А потому мне было сложно это всё перенести. Я встретила его на работе… в волшебной кофейне в Париже.       — Слушай, с такими встречами на работе тебе вообще не стоит работать, не думала об этом? — усмехнулась Белла, на что словила отрешённый взгляд, — молчу.       — Я была не готова к каким-либо отношениям. Но всё так незаметно закрутилось, и мы съехались в первый же месяц. И сразу скажу, что я не знала про тебя с ним. Сначала.       — А когда узнала, обрадовалась, что нашла способ мне отомстить, — закончила за неё темноволосая ведьма.       После долгого молчания, ставшего ей ответом, девушка спросила:       — Почему ты ещё не убила меня?       — А тебе не кажется, что ты получила достаточно? Зная Даню и его нелёгкую руку… Да и по рассказам Руди о твоём состоянии, я думаю, тебе хватит.       — Он говорил что-то обо мне?       — В общих чертах только.       — Я помню что-то частями. Последнее, что помню — его голос, — речь её снова прервалась, но Белла молчала, — он пришёл. Я думала, что умру там. Я хотела умереть. Но он пришёл. И я отключилась. Я помню его руки, он приводил меня в чувство. С него капала кровь. Я так хотела ему помочь, но не могла даже дышать без боли. Потом я ничего не помню.       С минуту в палате стояла гробовая тишина.       — Из-за чего произошла эта ссора?       — Я нашла в его вещах ваши фотографии, вырезки твоих статей и… кучу твоих фотографий. Я разрыдалась, ибо мне стало больно. Он увидел меня и начал орать, что я ненормальная истеричка и лезу не в своё дело. Ну и дальше это всё. Руди я написала за пару дней до этой ссоры, потому что это всё началось раньше, ещё на Рождество.       На Рождество… Она была там. Мы были в одном поместье в ту ночь… Я сбежала, и он отрывался на ней, вымещая гнев.       Белла не могла найти слов. Наверное, впервые в жизни.       Говорит, что он моя последняя любовь, а сам как грёбаный маньяк собирает мои фотографии. Ну да, ну да.       — Ты ненавидишь меня? — робко спросила девушка на соседней койке.       Белла не могла сказать точно, что именно она испытывает к маленькой девчонке, руки которой сейчас нервно теребили одеяло, стараясь укрыться им от всего этого мира. Она ещё такая молодая, такая беззащитная. Она ведь отнюдь не Белла, взрослая даже на момент встречи с Даней, моментами безбашенная мазохистка, к тому же могущая за себя постоять, нет. Она обычная маленькая девочка, немногим старше Гермионы и уже попавшая в этот кошмар. До этого всего будучи жизнерадостной и улыбчивой, сейчас девушка едва ли сдерживала боль в потухших глазах. Ненависть? Нет, это точно не то, что испытывала к ней Белла.       — Нет, — честно ответила она.       — Но… почему? — такой ответ явно удивил, если и вовсе не потряс Алису.       — Потому что я знаю, на что способен этот человек. Возможно, я одна могу тебя понять. А ты меня… — закончила она почти шёпотом.       — Он… делал с тобой то же самое?       — Я надеюсь, что с тобой не было и половины. Мы были вместе на порядок больше, чем пару месяцев.       — Он казался таким добрым и светлым на вид. Все вокруг его так любили. Волшебники там восхищались им, просто души не чая.       — Ага, — горько усмехнулась Белла, — ты заметила, что они похожи с Руди? Только если на вид к Рудольфусу лучше не приближаться, а Даня располагает к себе с первого взгляда, то внутри всё с точностью наоборот.       — Да… — протянула Алиса, немного приходя в себя. Видимо, разговор с понимающим тебя человеком — то что нужно в такой ситуации, — можно вопрос? — она замялась даже после кивка Беллы, — у тебя было что-то с Руди?       Сказать «да»? Оттолкнуть её навсегда? Убрать её из жизни Рудольфуса одном словом? Сейчас это крайне легко. Или…       — Нет. Между нами только дружба, — смотря девушке прямо в глаза, сказала Беллатрикс.       — Я знаю, что у меня нет ни единого шанса. Но я так хочу всё вернуть. Я никого никогда так не любила.       — Что у тебя болит?       — Что? — уставились на Беллу большие глаза, — всё внутри. Мне залечили всё, что было снаружи, но все органы и голова… они просто… словно сейчас взорвутся от боли и…       — Я поняла, — встала с больничной койки Белла, — выпрями спину.       Девушка села прямо, что далось ей не без труда, судя по исказившемуся лицу. А когда Беллатрикс достала палочку, на лице шатенки отразился испуг. Тёмная ведьма аккуратно подняла футболку Алисы, проводя палочкой в сантиметре от кожи. Молодое тело заметно дрожало.       — Да не трясись ты. Я же не дура убивать тебя здесь. Слишком много свидетелей.       Девушка затряслась ещё сильнее. Белла рассмеялась.       — Я шучу. Привыкай, если собираешься общаться с Руди и всеми нами.       — Что?       Но Белла не ответила, лишь зашептав что-то сложное на латыни, ведя палочкой по телу девушки. Сначала шатенка была крайне напряжена, но когда почувствовала, что ужасная боль внутри отступает, расслабилась. Через две минуты таких махинаций Беллатрикс опустила ткань футболки и убрала палочку.       — Как? Весь персонал Мунго не мог это облегчить хоть немного, а ты убрала полностью… Я чувствую себя так, словно ничего не было.       — Пришлось научиться в своё время. Пойдём.       — Куда? Сейчас? А как же выписка и целители?       — Количеством вопросов напоминаешь мне мою девочку, — усмехнулась Белла.       — О… я не знала что ты… это. Я рада.       — Давай без соплей только. Собирайся, приводи себя в порядок. Я пойду поговорю с целителями насчёт твоей выписки.       — Куда мы пойдём?       — Отмечать задержание одного урода, безнаказанного до этого момента, если ты понимаешь, о чём я, — впервые в жизни улыбнулась она девушке, — мы пойдем домой к Руди. Рабас с Барти тоже там.       — Нет. Он не захочет меня видеть.       — Это ты так думаешь. Пока у него свежи эмоции от вида твоего искалеченного тела, думаю, у тебя есть шанс. Но… — она вдруг приблизилась к Алисе и в этот момент выглядела поистине устрашающе. Девушка сглотнула, похолодев, — если ты ещё хоть раз его обидишь, знай, всё, что сделал с тобой Даня, покажется тебе детской игрой относительно того, что сделаю с тобой я.       — Не обижу, — Белла кивнула и уже пошла к выходу из палаты, когда услышала негромкий вопрос, — зачем тебе всё это? Почему ты пришла за мной?       — Ммм, потому что я желаю ему счастья, полагаю, — пожала плечами Беллатрикс, выйдя из палаты.

***

      Стол, за которым они с утра пили чай, накрыли домовики. Теперь он ломился от еды. Это отличалось от Хогвартса. Тут было множество экзотических фруктов, разнообразного мяса, бутерброды с красной и черной икрой и какие-то магические закуски, о которых Гермиона не слышала до этого момента.       Она сидела и разговаривала с Барти и Рабастаном. Рудольфус спустился минуту назад, проведя всё время до этого на втором этаже поместья.       — Честно, я удивлен, — сказал Крауч, — за всё время нашего общения она никогда не приводила в нашу компанию ни одну девушку.       — Да вообще никого, — подтвердил его слова Рабастан, — поэтому мы не особо знаем, как себя вести, ты уж прости, — добродушно улыбнулся он.       — Ну, разве что с одним ублюдком мы общались вначале, — достаточно грубо отрезал Рудольфус, и Гермиона покосилась на него чуть ли не со страхом.       — Да, нас просто свели обстоятельства. Руди сразу его невзлюбил тогда, — вдруг окунулся в воспоминания Рабастан, он говорил куда спокойнее брата, — все ещё не понимали, почему, ведь он такой обаятельный и улыбчивый, всем нравился с первого взгляда. А Руди сразу начал смотреть на него с презрением, как сейчас помню.       — Потому что я сразу понял, что он лицемерная мразь. Сколько не улыбайся людям в лицо, когда внутри тебя течёт сплошная желчь, этого не скрыть. Возьмите Беллу или меня, к примеру. Мы никогда не станем строить глазки тем, кого на дух не переносим, но при этом и близких своих в обиду не дадим, нож в спину не вонзим. Он же — полная противоположность, — в голосе Рудольфуса всё ещё сквозил яд. Гермиона поёжилась, и Рабастан поймал её движение.       — Да, кстати. Гермиона, ты ведь знакома теперь и с Руди с Даниэлем. По мне, это идеальный жизненный пример того, что внешность обманчива. Ты наверняка на конгрессе во Франции видела, как это лучезарная и псевдо искренняя улыбка рассекает лицо Даниэля по сто раз на дню.       Гермиона кивнула.       — Да, он был весьма обаятелен и казался очень искренним.       — Так вот, — продолжил Рабастан своим спокойным голосом, — я вижу, как ты с опаской смотришь на моего брата, но знай одну вещь, Руди, может, и выглядит иногда, как тот ещё головорез, — Рудольфус на этой фразе брата многозначительно поднял бровь, — но если его не трогать, то он мухи не обидит.       В холле раздался хлопок. Когда Беллатрикс показалась на пороге столовой, рука её была ещё сомкнута с рукой невысокой шатенки, той самой с фотографии в утренней газете, и Гермиона посмотрела на это. А когда Белла уже хотела было отпустить девушку, Рудольфус встал со стула, и та сжала руку тёмной ведьмы скорее автоматически. Гермиона её не осудила в этот момент, хотя, поймав её взгляд на руках, пришедшая девушка сама поняла свою ошибку, тут же отпрянув от Беллатрикс. Та подошла к столу, а хозяин поместья удалился с вновь прибывшей.       — Не скучали? — Белла села на место рядом с Гермионой, но вела себя всё так же сдержанно по отношению к ней, — а где виски?       — Мы ждали тебя, — усмехнулся Крауч, наливая всем янтарную жидкость.       Они выпили, и обжигающая жидкость начала ещё больше подогревать атмосферу. Когда Рудольфус вернулся, девушка с утренних фотографий держала его под руку, а в глазах её вновь что-то горело. Лестрейндж проводил её до места за столом, но сам не сел, кивнув брату, чтобы тот вышел с ним на разговор. Вскоре оба удалились.       — О, я остался в компании прекрасных дам! — улыбнулся Крауч, — предлагаю выпить за это, — разрядил он обстановку, вновь налив всем огненного виски.       — Я Алиса, — протянула девушка руку через стол, и Гермиона вскоре её пожала.       — Гермиона, очень приятно, — улыбнулась она шатенке с большими красивыми глазами.       Рудольфус вскоре вернулся один. На лице его что-то прояснилось, словно тучи, нависавшие над ним с утра, кто-то рассеял. Он сел за стол рядом с Алисой и закинул руку ей на плечо, прижимая к себе.       — Ты что, съел Рабаса? — посмотрела на дверь Белла. Рудольфус загадочно улыбнулся.       — Рабас, думаю, тоже хочет нас всех кое-с-кем познакомить. Хотя многие тут уже знакомы с… — он не договорил, ибо в дверях после хлопка появился Рабастан, и ответ его брата уже не понадобился.       Рабастан, расправив плечи, вошёл в столовую горделивой походкой. Он аккуратно, словно произведение искусства, держал за руку невероятной красоты девушку со светлыми волосами. Она была ниже него на голову, и выглядели они необычайно гармонично.       — Моя невеста Люси, — гордо заявил младший Лестрейндж, подходя к столу, — на днях родители и мой старший брат официально одобрили нашу помолвку, — Рабастан, казалось, весь светился изнутри, это заметила даже Гермиона.       — Руди! — воскликнула Белла, — с тебя сто галлеонов, — она, немного шокированная такой новостью, но тоже абсолютно счастливая, встала со своего места, пробираясь к Рабастану.       — Чего? — уставился на неё старший Лестрейндж, явно застигнутый врасплох.       — Я выиграла спор! Я говорила тебе, что Рабас женится первым из нас. А ты ставил на мой брак и проиграл.       — Чёрт тебя побери, это когда было? В школе? Как ты вообще вспомнила про это? — однако Рудольфус, когда Гермиона перевела на него взгляд, выглядел абсолютно довольным, одаряя невероятной красоты улыбкой своего брата и подругу.       — На шестом курсе в Хогватрс-экспрессе, — отрапортовала довольная Беллатрикс, — Молли, на тот момент ещё Пруэтт, проходила мимо и разбила наши руки в тот спор, — она наконец добралась до Рабастана и заключила его в крепкие объятия. Гермиона поймала себя на мысли, что именно так она бы обнимала Гарри, если бы он сообщил ей о своей помолвке.       — Она и Молли там запомнила, — удивился Рудольфус.       — О, её трудно забыть, — закатила глаза темноволосая ведьма.       — Да, вы же друг друга на дух не переносили, — улыбнулся Рабастан с ностальгией в глазах, когда Белла наконец отпустила его из достаточно крепкой хватки. Она повернулась к Люси и, к удивлению Гермионы, тоже обняла её.       — Длинные волосы тебе безумно идут, — услышала гриффиндорка слова тёмной ведьмы, — последний раз я видела тебя с белоснежным каре.              Всей компанией пили, ели и много разговаривали. Казалось, настроение у всех сегодня лучше некуда. Даже хмурый и серьёзный обычно на вид Рудольфус стал улыбаться и смеяться куда чаще прежнего. И у него и правда была поистине красивая улыбка.       В этой компании, среди близких ему людей, он открывался Гермионе с абсолютно новой стороны. Но всё же, когда вся компания разбрелась по поместью кто куда, а девушка и не заметила, как осталась за столом один на один с Рудольфусом, сидевшим напротив неё, ей стало немного не по себе. Сердце забилось быстрее. Всё-таки он был очень влиятельным и серьеёным человеком.       — Гермиона… — вдруг помедлил он, обращаясь к девушке напротив. Гермиона никогда в жизни не видела, чтобы Рудольфус Лестрейндж медлил, говоря аккуратно, словно боялся её спугнуть, — можно на ты?       — Да, — пожала плечами девушка, — конечно.       — Я понимаю, что ты имеешь полное право меня ненавидеть. Но… — он вновь сделал паузу, взглянув ей прямо в глаза своими голубыми, как небо, пронзительными глазами, — просто знай, что я никогда в жизни не желал ей зла. Хотя она со своим характером успела нажить себе немало врагов. Мы близкие друг другу люди, мы всю сознательную жизнь вместе. То, что ты простила ей всё, не означает, что должна простить меня. Но за последние лет десять я не видел её такой счастливой. Я рад, что она нашла тебя. Последнее время я не настаиваю на встречах с ней, сам чуть ли не избегая их. Я не хочу рушить то, что между вами, или трепать тебе нервы.       — В этом нет нужды, — честно ответила девушка, — я не держу на вас зла и уже давно отпустила ситуацию, мистер Лестрейндж.       — Рудольфус, — сказал её собеседник, и впервые в жизни улыбка тронула край его губ при взгляде на Гермиону, — чем ты думаешь заняться после школы?       — Это сложный вопрос, — замялась Гермиона, — в том отделе министерства, куда я действительно хотела, сейчас нет набора и нужды в сотрудниках, поэтому я пока в абсолютной растерянности, — искренне призналась она, ловя себя на мысли, что открывается самому Рудольфусу Лестрейнджу, который, к тому же, сказал называть его по имени. Такое во сне не приснится.       — Нужда в хороших, — мужчина сделал ударение на последнем слове, — сотрудниках есть всегда. А насчёт мест можешь не беспокоиться. Если и не у меня в отделе, то и в остальном министерстве у меня хватает связей. Кингсли, с недавних пор министр магии, — наш с Беллой давний и очень хороший друг. А учесть твои превосходные оценки и репутацию в Хогвартсе, я могу тебе даже сейчас сказать, что при желании, тебе открыта дорога в любой из отделов министерства.       К ним подошла Беллатрикс.       — Всё хорошо? Она тебя не обижала? — обратилась она к Рудольфусу с улыбкой.       Какая же она нереально красивая. А когда такая счастливая…       Сердце Гермионы затрепетало. Беллатрикс села рядом с ней и положив руку на плечи девушки, вдруг притянула её в страстный и глубокий поцелуй. И это при условии, что почти вся компания вернулась за стол. Гермиона чуть не потеряла дар речи от неожиданности, ведь весь день в этой компании тёмная ведьма вела себя крайне сдержано. А сейчас… она продолжала целовать Гермиону долго и откровенно, так, словно готова растерзать её всю прямо на этом столе.       — Горько! — крикнул кто-то смеясь. Кажется, это был Рудольфус.       Гермиона чувствовала, как бабочки в животе подняли восстание, когда горячие губы отстранились от неё. Но спустя мгновение, когда Беллатрикс положила голову ей на плечо, восстание было подавлено, сменившись мирным порханием в животе девушки. Она видела, как Белла улыбнулась открыто и абсолютно счастливо, и губы Рудольфуса напротив расплылись ровно в таком же жесте.