Это будет наш с тобой секрет

      — Со счетом двести десять – девяносто побеждает Хогвартс! — разнеслось по стадиону.       Сердце забилось с особой лёгкостью и теплотой. Впервые за всю поездку. Хоть что-то хорошее. А всё потому, что днём ранее…

***

      — Пойдём, — она вытащила Драко чуть ли не за воротник из толпы, идущей на трансфигурацию.       — Что? Куда? У меня пара.       — А у меня семейный долг и дёргающийся глаз, пошли, сказала. И ты стой, — вторая рука схватила за воротник Маклаггена, — за мной, оба, — этот тон не потерпит возражений.       Они вышли из Шармбатона и двинулись по направлению к квиддичному полю.       — У нас сегодня выходной от квиддича, — начал возмущаться Малфой, когда понял, куда их ведёт Блэк. Маклагген шёл молча, лишь натянув на лицо максимально невозмутимое выражение.       — Вас двоих это не касается, — отрезала она, давая понять, что не потерпит возражений. Подошли к полю, — переодевайтесь, у вас две минуты, — отрезала она и исчезла в противоположной раздевалке.       Поле было пустым, когда все трое вышли на него в чёрно-зеленой спортивной форме.       — Оно наше до вечера, — сказала Блэк, словно читая мысли мальчиков.       — До вечера? — вдруг спросил Маклагген.       — Хочешь, можем до утра, если будет много возражений и ты ещё хоть раз забудешь прибавить слово "профессор" в обращении.       Кормак опустил голову и замолчал, а Блэк откинула крышку сундука с мячами, доставая квофл.       — А почему вы, а не Луиза Мартин, профессор? — со скепсисом спросил гриффиндорец. У Драко таких вопросов, слава Мерлину, не возникало.       — Потому что ваша победа нужна Хогвартсу, а не ей. Есть сомнения в моей компетенции, Маклагген?       — Ну, вы вроде как не совсем по спорту, чему вы нас научите? — надменным тоном покосился он на Беллатрикс, — ауч!       Она влепила ему подзатыльник.       — Что было сказано насчёт обращения?! Вставай на ворота, — парень послушно оседлал метлу и взлетел в нужном направлении, — а ты следи за моими движениями, будешь повторять, — сказала она племяннику, и они оба тоже взмыли в воздух, направляясь к шестам с кольцами.       После забитых десяти мячей подряд от Беллатрикс в ворота Маклаггена она подлетела ближе, держа квофл одной рукой.       — Ещё вопросы к моей компетенции?       — Никаких, профессор Блэк, — сказал гриффиндорец, стараясь отдышаться. Он нехило вспотел, выкладываясь на все сто, но так и не смог отбить ни одного мяча. Впервые на своей памяти. Это вызывало эмоции злости и уязвимости, однако на задворках сознания начало прокрадываться восхищение и уважение к такой игре и к самой Блэк.       — Зато у меня много.

***

      Она гоняла их в воздухе не меньше трёх часов, прежде чем разрешила, наконец, приземлиться. Пасмурная погода создавала особую атмосферу на стадионе. Все трое присели на трибуны, мальчики тяжело дышали. Блэк окинула строгим взглядом своих подопечных. На удивление, после множественных криков и подзатыльников она была ими вполне довольна, хоть и не показывала этого, чтобы не расслаблялись. Кормак был раскрасневшимся и взлохмаченным, сняв шлем вратаря, в то время как Драко был ещё бледнее обычного.       Она взмахнула палочкой, и перед ними появилось три кружки горячего чёрного кофе, большая плитка молочного шоколада и брускетты с ростбифом. После кивка Беллатрикс мальчики сразу накинулись на мясо, в то время как она взяла кофе и кусок шоколада, отойдя в сторону.       Пасмурная погода напоминала родную Англию, куда уже не терпелось вернуться. Поездка прошла почти без приключений, хоть и с дикими нервами, но предчувствие было нехорошим. Подул ветер, словно надвигалась буря.       Когда мальчики доели, она села обратно и начала разъяснять им ошибки уже более спокойно, чем в воздухе, так как не надо было перекрикивать ветер.       Потом снова летали, и только на закате она отправила ребят переодеваться.       Вымотанные, но добившиеся желаемых результатов, они возвращались в отель в одной отдельной карете, так как уроки у всех давно закончились. А по приезде Беллатрикс отправила своих подопечных на ужин, в душ и спать, не слушая никаких отмазок. Она прилично их потрепала, а потому им надо было восстановиться до завтрашней игры.       Белла и сама порядком вымоталась в тот день. Но оно того стоило, однозначно.

***

      Под рёв трибун Крауч довольно похлопал её по плечу.       — Твой план сработал, Беллс. Они показали себя очень даже ничего.       Она лишь довольно усмехнулась.       — Мои планы всегда срабатывают, Барти.       Повернувшись в другую сторону, она увидела Даниэля. Конечно, он проиграл. По-другому и быть не могло. Она бы не ставила, не будучи уверенной в своей победе. Министр двинулся в её сторону, преодолевая несколько мест на трибуне, разделявших их. Сердце забилось быстрее. Она демонстративно выставила руку вперёд и самодовольно ухмыльнулась, когда он опустил приличную сумму ей в руку. И дело было отнюдь не в деньгах. Но взгляд так и не желал пересекаться с чёрными глазами. Она смотрела на застежки мантии, на волосы, даже на губы, куда угодно, только не в глаза.       Когда люди с трибун толпой хлынули на поле, он подошёл ближе.       — Не поверю, что тут обошлось без твоего вмешательства, — обаятельная улыбка склонилась почти над самым ухом Беллы, и голос, пронзающий всё тело, заметно замедлял работу мозга.       — Правила не запрещали тренировки, — снова холод и ничего больше в её голосе. Однако сердце начало разгоняться, понимая, что они остались одни на трибуне.       — Да я и не против, — он схватил её за запястье, и его тут же обожгло. Но если в случае с Гермионой это было приятным жжением, то тут скорее пахло настоящим огнём, обжигающим до боли, — Белль... может, отметим тогда вашу победу? — она сглотнула от этого обращения. Годы пронеслись перед глазами, возвращая назад.       — Не праздничное настроение.       — Я просто хочу поговорить с тобой наедине, но мы вечно в какой-то толпе. Пойдём поужинаем. Без кучи студентов и лишних ушей.       — Хочешь говорить — говори сейчас.       — Просто ужин.       — Мне пора, — она попыталась вырвать руку, но он лишь усилил хватку.       — Ладно. Хочешь короче — пусть будет по-твоему. Возвращайся во Францию. Ко мне.       Впервые за всё время она подняла взгляд. Две пары чёрных глаз смотрели вглубь друг друга, пытаясь что-то разглядеть в непроглядной тьме.       — Ты же знаешь, какой ответ тебя ждёт.       — Белль, я хорошо знаю твою импульсивность и поэтому прошу, подумай. Ответь мне на вечере в честь закрытия.       Она вновь усмехнулась.       — Едва ли дело в моей импульсивности. Но хорошо, я тебя услышала, — она тратила последние силы на самообладание и спокойный ровный голос. Сердце отбивало бешеный ритм в ушах и где-то в районе шеи, — тебе не пора вручать кубок? — взгляд упал на собственное запястье, всё ещё находящееся в крепкой мужской руке.       — К сожалению, — рука ослабила хватку, и Блэк тут же двинулась к выходу с трибуны. Однако её спутник решил не терять редких моментов наедине и продолжил, следуя за ней, — хочешь обратно в Министерство? Можешь занять место главы аврората хоть завтра. Ты знаешь, это не пустые слова.       Она не отвечала и не оборачивалась, проходя многочисленные сидения и выходя на лестницу, ведущую вниз.       — Если тебе надоело Министерство, может, квиддич? Хочешь, тренер сборной страны?       В ответ он получал лишь тишину.       — Ну, либо, если ты правда так любишь преподавательскую деятельность, то любое место в Шармбатоне... Захочешь, могу хоть всю школу целиком тебе отдать.       О. Нет. Знал бы ты, милый, что эта деятельность стала для меня принуждением, чтобы не сойти с ума окончательно после всего, что ты сделал.       Она молчала. Молчала и сосредоточенно блокировала мысли. Легилименция не была его сильной стороной никогда. Но так спокойнее. Она ненавидела людей, но сейчас стремилась к ним как никогда. Ещё два пролёта, и они окажутся в толпе. В толпе, где он натянет свою самую искреннюю улыбку и станет самым обаятельным мужчиной в стране.       — Можешь вообще запереться дома со своими статьями, собрать самую большую библиотеку в стране и уйти с головой в науку, чтобы тебя никто не трогал. Разве не это твоя мечта?       Моя мечта — чтобы ты меня не трогал.       Руки начинало трясти от злости. Раз, два, три. Последняя ступенька, и солнечный закатный свет принял её в свои объятия, успокаивая и согревая. Он вышел следом и направился прямиком в толпу, где команда Хогвартса вместе с Макгонагалл ждали вознаграждения. Там же где-то маячил Крауч. Какого чёрта он вообще ушёл??? Почему оставил её наедине с Даней? Конечно, он не знал всех подробностей, что связывали их ранее. Почти никто не знал. Разве что Руди и Цисси с Медой, да и тем она рассказывала лишь часть.       Она впервые осталась с ним один на один. В тот вечер, когда Белла нашла его в коридоре с Гермионой, к ним почти сразу вышла Олимпия, и его разговор быстро обломался.       Гермиона...       Беллатрикс начала рыскать глазами по толпе, ища знакомую копну каштановых волос, попутно пытаясь угомонить тряску во всём теле. Но поймала на себе взгляд Панси. Ну нет, опять эта неугомонная девчонка. Конечно, она увидела, как они вышли с трибун вместе. Ведь она искала меня глазами.       Внутри у Беллы что-то начинало закипать.

***

      Очередной кошмар закончился. Ещё два таких, и они будут дома. Под "кошмаром" она подразумевала каждый день, проведенный во Франции. Сидя в карете на обратном пути привычным составом, она старалась ни на кого не смотреть. Макгонагалл что-то читала, Грейнджер смотрела в окно, а Панси прожигала её взглядом исподтишка.       По приезде именно она, не пойдя на ужин, незаметно пошла за Беллой в направлении её собственных покоев.       Старшая ведьма остановилась около двери в комнату и кинула взгляд на свою студентку. Вздохнула, отперла дверь и вошла внутрь, оставляя её открытой. Паркинсон скользнула следом и заперла дверь изнутри. Она стояла у двери, как испуганный щенок, который умоляет, чтобы его пустили в тёплый дом.       — Проходи, — холодно отрезала Белла, садясь на твёрдый диван, перед которым стоял крошечный журнальный столик. Панси прошла и, не спеша садиться, встала рядом.       Комната была небольшой. Кроме вышеупомянутого набора мебели тут был шкаф, кровать и окно, которое было задёрнуто наглухо не пропускающими свет шторами.       — Вы не хотите есть? Я могу принести ужин сюда...       — Не надо, — взмах палочки, и на стол опустилась бутылка огневиски и один стакан.       — Гостеприимно.       — У тебя дуэли завтра. Хочешь с бодуна шататься стоять?       — Я немного...       Белла закатила глаза, но через секунду на столике появился ещё один стакан. Янтарное содержимое бутылки заполнило стаканы неравномерно, явно обделяя студентку, но та не стала возмущаться. Беллатрикс взяла свой стакан, и алые губы прильнули к краю холодного хрусталя, а обжигающая жидкость начала разливаться по телу. Но тепло было не в ней, а в человеке рядом, как ни крути...       — А тебе чего на ужине не сидится? — обратилась она к девушке, которая тоже отпивала огневиски.       — Я не хочу без вас.       — Боишься, что Макгонагалл с Грейнджер съедят тебя?       — Ещё чего. Нет. Просто вы...       — Я в порядке. Я повторяю это в миллионный раз тебе.       — Я видела.       — Ты же понимаешь, что я не буду это обсуждать с тобой?       — О да, я достаточно вас знаю.

***

      По настоянию Беллатрикс Панси все-таки сходила в общую комнату, где все праздновали победу в квиддичном матче, ещё раз посмотрела на Тео и, гордо подняв голову, прошла в самый угол. К Грейнджер.       Боже, как хотелось рассказать ей обо всём, что происходит с Беллатрикс. Чтобы она просто пришла к ведьме, и той сразу станет легче... да. Панси видела. Видела все взгляды Беллатрикс в сторону гриффиндорки. Видела огонь, который разгорался в глазах Блэк. Впервые с тех фото в журналах, на которых она искренне улыбалась.       Но как? Что сказать этой не менее упрямой гриффиндорке??       Она не нашла слов, в итоге просто вернувшись в комнату к Беллатрикс.

***

      Она села рядом с Блэк, которая даже не повернулась в её сторону, и положила руку поверх холодной ладони Беллатрикс, на что та еле заметно дёрнулась, но руку не убрала. Нервы были на пределе, но такое простое прикосновение давало то, чего ей так не хватало.       Белла сидела на диване с почти пустой бутылкой.       Во всей этой чёртовой Франции она чувствовала себя отвратительно. Надежды на то, что поездка будет спокойной и она сможет на всё забить, не оправдались. Наверное, ею было выпито рекордное количество крепкого алкоголя за эти недели. Каждый без исключения вечер заканчивался одинаково. Иногда в этом всём присутствовала Панси. Сначала Белла была категорически против и не хотела ронять авторитет перед студенткой, но это длилось не больше получаса. С тех пор Паркинсон проводила у неё почти каждый вечер. И не всегда это заканчивалось миром.       Они сидели достаточно долго абсолютно молча. Белла с завидным упорством вливала в свой голодный желудок большие порции огневиски и едва ли разрешала пить младшей ведьме. Но той, видимо, алкоголь всё же дал в голову.       — Тео целовался с той француженкой сегодня после матча.       — Которую ещё на вечеринке клеил?       — Да.       Белла выдохнула. Устраиваясь в школу, она была уверена, что пошлёт любого, кто попытается использовать её как детского психолога. Но в случае с ней не смогла... причём с самого начала.       — Ты знаешь, что я буду повторять тебе из раза в раз. Забей на него. Как только ты сделаешь это от души, через себя, так он прибежит к тебе, увидишь. Не факт, конечно, что оно будет тебе нужно уже, но суть одна. Я понимаю, что поцелуй для тебя сейчас — великая драма, но поверь. Он молодой парень. Даже если он переебёт их всех, это не будет значить для него ничего. Не больше, чем познание себя и опыт.       Панси лишь горько усмехнулась.       Прошло несколько часов до того, как Беллой была начата вторая бутылка. Голова кружилась, и в глазах сильно плыло. Она выпила первую почти в соло. В голове мелькали образами картинки и эмоции.       Сначала он хватает её за руку, силой притягивает ближе. Власть и запах дорогих духов смешиваются в ощущениях. Он предлагает всё вернуть. Угольно-чёрные глубокие глаза смотрят сверху вниз в самую душу. Затем они сменяются на ореховые. Каштановые кудри, запах жасмина и лепестков ванили смешивается с попкорном и затуманивает разум. Боже. Страсть и жар перетекают в слёзы на медовых глазах, которые вновь сменяются чёрными. Властными и холодными. Тело пронзает боль воспоминаний и резкая вспышка гнева. Стакан резко летит в стену, а Панси подпрыгивает с дивана.       — Сука! Да как эта дрянь может быть настолько самонадеянной, чтобы предлагать что-то вернуть?!       Она встаёт с неудобного дивана и пошатываясь хватает бутылку со стола, залпом делая несколько глотков прямо из неё. Её останавливает рука. Наглая бессмертная рука, на обладательницу которой падает расфокусированный и полный ярости взгляд.       — Ты совсем страх потеряла!? Руки убрала.       — Хватит. Пожалуйста.       — Я сказала, убери руки, пока не осталась без них.       — Я прошу вас. Пожалуйста. Не надо больше…       — Ты будешь указывать, сколько мне пить?? Яйца курицу не учат, слышала такое?       — Я не указываю, я просто прошу.       — Блять. Лучше просто уйди сейчас.       — А если вы навредите себе?       — Это не твоё щенячье дело. Тебя должно заботить только то, чтобы я тебе не навредила. Пошла вон.       — Нет, — Панси из-за всех сил старалась сделать так, чтобы голос не дрогнул. Страшно ей было? Ещё как. Увидеть пьяную до неадекватности и разъярённую Беллатрикс не пожелаешь даже врагу. Но она не может просто так уйти. Она понятия не имеет, что этот французский кретин сказал Блэк и что может случиться дальше.       Она подходила ближе. Туфли на каблуке полетели куда-то в сторону. Но она даже так была выше Панси.       — Нет? Да какое право ты имеешь мне перечить?!       Надо быть либо совсем отчаянной и безбашенной, либо очень смелой, чтобы сделать то, что сделала Панси. Пока старшая ведьма наступала на неё, волшебница лишь невербально наложила заглушающие чары на дверь, чтобы никто не услышал крики Беллатрикс. Здравомыслящий человек, наверное, убежал бы. Либо сам начал кричать.       — Во-первых, отдай мне бутылку. Во-вторых, выметайся нахер отсюда!       — П..пожалуйста, я прошу, не надо.       Заикающаяся Панси Паркинскон. Никто не поверит в это, если не увидит своими глазами.       — Засунь свои просьбы себе поглубже в свой хнычащий рот, закрой его и уйди с моих глаз.       Она вцепилась рукой в бутылку.       — Аккуратнее.       — Что?       — Тут стекло, а вы босиком…       — Как же меня задолбала твоя забота. Ты таскаешься за мной, как собака-поводырь. Я ненавижу, когда со мной возятся, а ты не даёшь мне пройти спокойно в этой чёртовой Франции. Сколько можно? У вас тут план задолбать меня? Мне хватает одного эгоистичного кретина и Грейнджер, которая трётся со всеми подряд по углам, а ещё ты не даёшь мне покоя.       Её голос срывался на крик. Она просто больше не вывозила. Ни один человек тут не понимал её. До тошноты невозможно смотреть, как все с восхищением смотрят на этого придурка, считая его идеалом и совершенством. От заголовков в газетах и вопросов о том, что между ними, хотелось бить по лицу всех, кто осмеливался это спрашивать у неё лично. Гермиона, которая столько времени пудрила ей мозг, а теперь во мгновение ока забила и стала чуть ли не достоянием общественности, явно перебарщивая с общительностью и дружелюбностью. Надо было начать делать это обязательно здесь, да? Тогда, когда Белле и так хуёво до невозможности. Она ни разу не зашла к ней. Ни разу не узнала, всё ли нормально. Да ей вообще резко стало плевать. Наигралась и всё. Просто ребёнок. На которого Белла зачем-то обратила внимание и теперь сама же сходит с ума.       Ей просто хотелось рухнуть на пол, биться в дикой истерике, разбить руки в кровь, заглушить одной болью другую. Хотя бы на пару мгновений.       Но вместо этого она просто стояла и тяжело дышала, вцепившись в студентку, у которой в итоге вырвала из рук бутылку, ненароком зарядив локтем в подбородок девчонке. Та сразу ослабила хватку и выпустила бутылку, зашипев от боли.       — А я говорила, уходи. Но нет, ты же упрямая, — она сделала ещё несколько глотков.       Силы начинали покидать. Агрессию сменяла злость на себя. Дыхание было таким же тяжёлым, а взгляд расфокусированным.       Любая девочка на месте Панси бы расплакалась и ушла. Ну, либо послала бы Беллу куда подальше и ушла. И она бы абсолютно не осудила такое поведение. Но эта девчонка лишь разозлилась. Она, резко выдернула бутылку с виски из рук женщины, схватила со стола крышку, закрывая её.       — Хотите – бейте, мне всё равно. Но я не уйду и не отдам.       — Ну и дура, — пожала плечами Блэк и двинулась в сторону кровати. Слизеринка лишь облегчённо выдохнула. Дрожь от стресса пробивала тело, а челюсть болела от удара.       Она прошла и села обратно на твёрдый диван. Беллатрикс прямо в одежде рухнула на свою кровать. Она не спала. Просто лежала, полностью погружённая в свои мысли.       В комнате стояла тишина. Панси скинула обувь и свернулась калачиком на твёрдом диване. Почему она не ушла? Да потому что видела, как сильно плохо ведьме. А остальным было всё равно. Она была тут абсолютно одна. Блэк была для неё не просто учителем. В самый первый год учёбы в Хогвартсе старшая ведьма поддержала Панси, хотя для всех оставалась той ещё сукой, если уж говорить прямо. И тогда одиннадцатилетняя девочка начала разглядывать в своём декане не просто стерву, а человека, которому тоже плохо.       Причину она узнала только на своих первых рождественских каникулах, когда на столе в родительском доме перебирала какие-то журналы в поисках чем бы себя занять. В одном из них она наткнулась на фото Блэк, которую за талию обнимал высокий красивый мужчина. Пара была поистине красивой и гармоничной. Панси сначала даже порадовалась за своего декана, но заголовок статьи, идущий под фото, расставил всё на свои места.       "Французский Министр Магии Даниэль Бержерон объявил причину расставания с Беллатрикс Блэк"       Сердце куда-то рухнуло.       Панси прочитала статью от корки до корки, но кричащий заголовок так и не был оправдан. Единственным, что заявил министр журналистам, было то, что инициатором разрыва стала сама Беллатрикс, решившая вернуться в Англию.       После этого Паркинсон пересмотрела все газеты и журналы, которые смогла найти. Во французских издательствах полугодовой давности было лишь сообщение о расставании пары, сколько они были вместе и миллион догадок репортёров. В более поздних статьях, в основном уже британских, сообщалось, что Беллатрикс Блэк, подающая огромные надежды на министерской службе и успевшая отличиться в борьбе с тёмными силами за предыдущие годы, ушла в отставку по собственному желанию летом, а в сентябре стало известно, что она заняла пост профессора Защиты от Тёмных Искусств в Хогвартсе, а также декана родного Слизерина.       С каникул Панси вернулась с пониманием, что к чему. Она не поднимала эту тему с женщиной, так как зная её темперамент, прекрасно знала, что будет послана куда подальше. Блэк выпивала по выходным, а иногда и не только. Но не при студентке. Она либо уходила из Хогвартса, встречаясь с друзьями, либо просто запиралась в своих покоях, куда никого не пускала. Точнее, никто и не осмеливался подходить ближе.       Шли годы. Панси взрослела и начинала помогать декану со всем, что связано с их факультетом. Также периодически приходила к ней с какими-то проблемами, но больше не жаловалась и не плакала. Хогвартс и общение с профессором её сильно закалили, ограняя и так непростой характер. Она нашла друзей в лице компании мальчишек, среди которых был племянник Беллатрикс Драко, с которым всегда таскались Крэбб и Гойл, Блейза Забини, Теодора Нотта и даже подругу Асторию Гринграсс. Общения с профессором Блэк стало меньше, но оно не сошло на "нет".       На пятом году обучения она стала старостой, и забот по факультету добавилось. Контакта с деканом вновь стало больше, как и обязанностей. Панси подходила ко всему с полной ответственностью, и Блэк стала полагаться на неё даже больше, чем на семикурсников или на своего племянника, который был вторым старостой с их курса, но куда менее ревностно подходил к своим обязанностям, проводя всё время с Блейзом и Теодором. Девушка хорошо общалась со всеми тремя, но со временем начала ловить себя на мыслях о том, что ей нравится Тео. Из простой симпатии, это со временем переросло с трагичную и безответную любовь слизеринки, о которой знали только Астория и... профессор Блэк, от взгляда которой это не ускользнуло. Вообще, от неё крайне сложно что-то скрыть, она видит и знает почти всё. Вопрос лишь в том, насколько она придаёт этому значимость.       С наступлением седьмого курса Панси постигло новое разочарование. Должность старосты школы досталась не ей, а Малфою, за которого она два года выполняла кучу обязанностей. Когда в поезде первого сентября он объявил о том, что, разумеется, это благодаря его тёте, это стало большим ударом. Состояние было ужасным вплоть до момента, пока Блэк лично не заявила, что это не так, унизила племянника за его выходки и всё объяснила Панси. Это дорогого стоило, ибо Блэк едва ли вообще обычно кому-то что-то объясняет. С тех пор у них с Драко пошёл большой разлад, который Панси выслушивала с двух сторон. И, честно говоря, больше поддерживала сторону Блэк.       За годы старших классов Панси всё-таки пару раз случалось так, что Блэк выпивала при ней, либо уже была пьяной с приходом девушки. Особенно много этого было весной шестого курса после смерти Друэллы Блэк и перед поездкой во Францию. В один из таких вечеров Беллатрикс впервые подняла с ней тему о расставании так прямо. И если учесть все годы, что Панси читала женщину между строк, зная ситуацию, в тот вечер ею было понято сильно больше, чем Блэк сказала в слух, а потому оставить ведьму одну в этот момент она просто не могла. Даже не смотря на то, что уже не раз была послана самым грубым текстом.

***

      Белла пролежала долго и почти неподвижно. Мысли путались, но понемногу получалось опустошить голову, а когда трезвый разум начал прокрадываться на задворках сознания, она медленно встала. Подойдя к дивану, она наклонилась к Панси и провела рукой вдоль подбородка. Девчонка не спала.       — Больно?       — Нет.       Рука перешла на волосы, аккуратно поглаживая голову.       — Может пойдёшь к себе? Тебе надо нормально выспаться, а этот диван ужасный.       — Нет.       — Панси...       — Нет.       Она резко выдохнула.       — Ладно.       Она накрыла девчонку пледом и отошла обратно к кровати.       Упрямая дурочка. Прямо как я раньше.       Да нет, не только раньше.

***

      Следующим утром были дуэли. Встреча с месье Бланшаром стала приятной ностальгией. Он был темпераментным в годы её работы в мракоборцах и сначала даже вызывал антипатию, но это оказалось большой ошибкой. В итоге у них сложились достаточно тёплые отношения спокойного расчётливого учителя и на тот момент юной и бойкой Беллы. Она многому научилась у Оливье в своё время.       Дуэли тоже порадовали. Хогвартс, и в большинстве слизерин, показал хорошие результаты, а Грейнджер так и вовсе выиграла. Ожидаемо, что она обыграла Панси, которая до этого пила и спала чёрт знает как. Но вот того, как нагло это было сделано с француженкой, Белла просто не вынесла. Пришлось на финальной дуэли преподать урок этой маленькой совратительнице. Она, конечно, осталась не в восторге. Никому не нравятся их же приёмы, направленные в их же сторону.       С француженкой был вообще отдельный момент. Она видела их общение с самого начала и там было яснее ясного, что у той на уме не только дружба. А с этой дуэлью и грязным приёмом Гермионы всё стало ещё очевиднее.       Вот так легко и быстро тебя променяли на сопливую девчонку, Белла. А что, собственно, ты ожидала?       Ей нужен был свежий воздух, чтобы прийти в себя.       После дуэли Беллатрикс во мгновение ока оказалась на улице, но вскоре её догнал Бланшар. А после душевного диалога, задевшего её по самую душу, появилась Грейнджер.       С ней выдался куда менее тёплый и милый разговор. В конце концов нервы сдали, и Белла впервые влепила ей пощечину. Не сильно, но факт оставался фактом. За что? Да за то, что она малолетняя хамка, которая играется с людьми и их чувствами. За то, что вот так просто забила на Беллу и развлекается дальше. За то, что ни разу не спросив саму Беллу и её состояние насчёт Дани, сейчас обвинила её в том, что они спят.       От последнего тряслись руки. Да и не только руки. Ей понадобилось ой как много сил и терпения с момента ухода Гермионы, чтобы успокоиться и при этом не сжечь всю территорию Шармбатона к чертям собачьим.

***

      Вечером была молодёжная дискотека в честь окончания конгресса. Никого, кроме представителей школ, там не будет, а потому можно было не беспокоиться. Его там не будет. Но почему у Беллы было такой ужасное предчувствие?       По пути туда Гермиона не села в их карету. Ожидаемо.       Сама вечеринка в целом проходила спокойно. Белла сидела за столом с Минервой, Игорем и Олимпией. Компания была неплохой. Не считая того, что Каркаров всё ещё не успокоился из-за квиддича, хотя его ловец уже ходит целый и невредимый и в данный момент стоял с Грейнджер.       Вот сука.       Белла сжала кулаки под столом, но тут Олимпия подняла тост, и пришлось отвлечься от наблюдений.       А когда Блэк снова начала искать гриффиндорку глазами, она не обнаружила девушку на том же месте. Не обнаружила её и во всей толпе. Но Крам был на месте, из-за чего Белла решила, что девчонка вышла в туалет. Вот только... прошло пять минут. Десять. Её не было. Мерзкой француженки, к слову, тоже.       Белла встала из-за стола и, извинившись, вышла, покинув зал. Голова предательски кружилась. Что за бред? Она не так много выпила.       В женских туалетах никого не было.       Чёрт.       — Нет, нет, нет, — твердил мозг, — они просто гуляют в саду.       Отлучаться ещё дольше было просто хамством, и потому Белла вернулась за стол.       Её морозило. Тошнота подступала к горлу. Блять. Что происходит?       Такой реакции организма не было даже на встречу с Даней.       — Белла, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила Макгонагалл, наклоняясь к уху коллеги.       — Да, — отрезала та.       — Ты слишком бледная даже для себя.       Ещё одна заботливая нашлась.       — Всё нормально, — отрезала Блэк, — просто кислорода мало из-за молодежи. Слишком активные они, — она кинула взгляд на танцпол, — пойду подышу.       Макгонагалл проводила её обеспокоенным взглядом.       На улице и правда стало легче.       Она шла по едва подсвеченным аллеям, отходя подальше от замка. С лавочек, загороженных кустами, послышались голоса. На нотки женского голоса к горлу подступил ком.       Но, подойдя ближе, она услышала ещё и голос парня. Поттер и Чанг. В любой другой ситуации она бы вытащила обоих из кустов за воротник. Но сейчас нет. Пофиг. Пусть развлекаются.       Достаточно далеко зайдя, она так никого и не нашла. Надо было возвращаться. Желательно до того, как Макгонагалл поднимет панику.       Громкая музыка снова ударила по ушам. Она рассматривала каждое лицо и вскоре наткнулась на Гермиону. Она как ни в чем ни бывало пила пунш, стоя рядом с Паркинсон и Лонгботтомом. Очень неожиданная компания, но допустим. Пройдя на своё место, она увидела, что француженка тоже снова здесь. Стоит в толпе своих безмозглых подружек и что-то с ними обсуждает.       Просто совпадение, Белла. Не надо. Это бред.       Пусть она и обвиняла Гермиону в пылу гнева, но сама в это не верила.       Почему так тошнит?

***

      Эту ночь она спала плохо, постоянно просыпаясь от кошмаров и ощущая дикую тревожность, которая к вечеру субботы увеличилась тысячекратно.       Надев лучшее чёрное платье в обтяг с полуоткрытой спиной и вырезом на одну ногу, она нанесла достаточно яркий макияж и с объёмом уложила тёмные блестящие локоны.       Спускаясь вниз на торжественное закрытие, она успокаивала себя одной единственной мыслью. Это последний вечер. Последняя встреча с Даней. Последняя ночь во Франции. Завтра они будут дома. В Хогвартсе.       Закрытие проходило в банкетном зале их отеля, куда съехались остальные ученики и министерские.       Белла встала между Макгонагалл и Краучем. Невидящим взглядом она смотрела на министра, произносившего речь и подсчитывающего голоса.       — Таким образом, у нас складывается следующая картина, — подытожил некогда родной голос, — на третьем месте школа Дурмстранг. Серебро забирает себе гостеприимный Шармбатон... а победителем является школа Хогвартс!       Расстроен, небось, что не его французы.       — Попрошу представителей победившей школы подойти ко мне для того, чтобы разделить церемонию награждения ваших студентов.       Вот мразь. Сам же должен это делать.       Белла покорно пошла за Макгонагалл к центру зала, идеально выпрямив спину. Сердце снова начало ускоряться.       — Все ваши студенты постарались на славу, но есть те, кто заслуживают особого внимания. Мисс Гермиона Грейнджер принесла наибольшее количество очков, послуживших вам победой. Попрошу выйти её к нам.       В красивом серебряном и достаточно коротком платье в центр зала вышла Грейнджер. Белла невольно сглотнула, пробежав взглядом по ногам девушки, но тут же одёрнула себя, вспоминая, рядом с кем сейчас находится.       — Мисс Грейнджер, из вас выйдет прекрасная волшебница. Знайте, моё предложение всегда остаётся в силе, — сказал он со своей лучшей улыбкой, вручая Гермионе приз.       Предложение?? Он совсем ахуел?! Что он уже успел ей предложить?       Руки сжались в кулаки, а Бержерон тем временем продолжал.       — Также хочется отметить мистера Поттера за талантливую игру в квиддич и хорошее знание дуэлей.       В итоге, из студентов Хогвартса к ним вышли ещё сёстры Патил, Сьюзен Боунс и Панси Паркинсон. Драко, конечно же, не отличился. Можно Паркинсон будет моей племянницей?       "Ад частично закончился", — подумала Белла с окончанием вознаграждения. Осталось дождаться конца вечера, поспать и оказаться дома.       Она скучающе сидела за столом рядом с Краучем и Каркаровым, как и на открытии. Первый вечно куда-то подскакивал и уходил, что не могло не нервировать. Вот же шило в одном месте. Каркаров, наоборот, всё время сидел рядом и периодически пытался завести разговор. Тоже бесит. Вообще всё бесит. Надо выпить.       После пары бокалов чего-то лёгкого, а потом и чего-то покрепче, стало легче. Окружающие уже не бесили тем, как громко они дышат, а чуть затуманенный алкоголем взгляд скользил по Гермионе. Но она чётко держала барьер в голове, дабы до мыслей нельзя было добраться. А вот у девчонки с лигиллименцией было плохо. Хм. Может, стоит потренировать её по приезде в Англию.       Вечер подходил к концу. Наконец-то. Всех студентов погнали спать, а тех, кто не жил в отеле, рассаживали по каретам.       Она не спешила, просто сидя за столом и потягивая ром. Она дала ему слово, что сегодня они поговорят, и убегать не собиралась.       Поза была вполне себе расслабленная. Расслаблял алкоголь. Это всё почти закончилось.       Зал окончательно опустел. Она сидела одна за столом. Она знала, что он придёт. Сегодня не было показухи, которой они занимались на всех мероприятиях до этого. Никаких танцев, поцелуев рук, поклонов и взглядов. Ну, разве что вынужденных.       Она услышала шаги за спиной.       — Снова бухаешь? — из голоса пропала вся торжественность и учтивость.       Холодная усмешка.       — Не бухаю, милый, а отмечаю. Каждый день жизни без тебя.       Он подошёл ближе.       — Белль... Мы ведь не чужие люди.       — О нет. Ещё как чужие, Дань. Тебе до сих пор кажется, что я тебе не чужая, а ты стал мне чужим ещё в отношениях, — она смотрела прямо в глаза, не пряча взгляда, как раньше.       — Это ты так думаешь, родная, — он подошёл сзади и наклонился почти к самому уху. Она игнорировала, продолжая сидеть так же прямо и непоколебимо.       — Ну, конечно. Ты же всё знаешь лучше меня, правда?       — Ты знаешь, что я жду твоего ответа.       — А ты прекрасно знаешь мой ответ, — она повернулась и посмотрела ему в глаза снова, — нет. Ни за что.       — Белль...       Она вскочила на ноги. Терпения больше не было. Алкоголь ронял планку.       — Что, с малолеткой не срослось? Где обещанное безграничное счастье, дети, семья или на что ещё ты там меня променял? Что-то я не вижу её рядом, милый.       — Ма Белль, — он сделал шаг на неё, — ты же знаешь, ма ви, только я могу подарить тебе весь мир.       — Знаю, — холодный смех ему в лицо, — поэтому можешь засунуть весь этот мир себе сам знаешь, куда.       — Беллатрикс, ма этуаль, пойдём со мной. Я увидел тебя и понял, что всё это было ошибкой.       — До тебя дошло это спустя семь лет? — снова смех, — милый, ты немного опоздал.       — У тебя кто-то есть? — глаза мужчины начали метать молнии. Она не это имела ввиду. Но тоже сойдёт.       — Нет, мон эро, я ушла в монастырь, сидела и ждала, пока ты наебёшься со своей малолеткой, поймёшь, что это всё пустое, и вернёшься ко мне, — притворно хлопая глазами, она смотрела на него снизу вверх.       — Смени тон, родная, тебе же будет лучше, — зубы сжаты. От извечной улыбки не осталось и следа.       — Да что ты? — ей было всё равно, — знаешь, моё тело так скучало по синякам. Когда они чёрного цвета, мне даже нравилось. Мне же идет чёрный, милый.       — Белль. Я прошу, не доводи меня, — на лбу выступили вены.       — Это я тебя довожу? Нихуя себе. Бедный мой.       — Закрой рот, сука!!! — резкий крик разрезал тишину зала.       Но она даже не дрогнула. Снова лишь усмешка.       — О. Вот мы и вернулись к привычным мне обращениям. Ещё чуть-чуть и до синяков дойдем.       — Я сказал, закрой свой блядский рот, шлюха!!!       Резкий хлопок. Он ударил её по лицу так, что она упала. Голова закружилась, но через пару секунд она снова была на ногах. В кровь с бешенной силой выбрасывался адреналин.       — Бедная малолетка сбежала, когда поняла, кто ты на самом деле, да? Никто не продержался с тобой так долго, как я, правда? А всё потому, что ты просто самонадеянный урод, Даня. Который никому нахуй не нуже...       Он ринулся на неё и перекрыл кислород, прижимая к стене за шею. Голос был сплошным криком.       — Тварь! Я выбью из тебя всю эту дрянь!!! Я знаю, ты понимаешь только силу, как последняя блядь. И сейчас, — резкий удар в живот. Не давая ей согнуться от боли, он прижимал всем телом к стене. Дыхание было сбитым и тяжёлым. Вены на лбу пульсировали.       Воздух стремительно покидал легкие. Голова кружилась, а боль распространялась по всему телу.       Нет. Сука. Не смей.       Он залез рукой под платье, вжимая её всем телом без возможности пошевелиться, всё ещё держа рукой за горло.       — И сейчас, если ты не хочешь вернуться ко мне как любовь моей жизни, значит, я просто буду трахать тебя, как портовую шлюху, — руки гуляли по телу, оставляя обжигающие болью следы, — хуже, чем свою малолетку, родная. С ней я был нежным, — мерзкая ухмылка, — хочешь, расскажу в подробностях, жизнь моя? Конечно, те моменты, которые ты не видела. Сколько раз ты ловила нас, ммм? — холодный смех. Рука поднимается выше, а затем опускается вниз, — ты же не стирала себе память? Нет, ты бы не посмела.       Мразь. Мразь. МРАЗЬ!!!       Рука отпускает шею, давая продышаться, и тут же хватает за волосы с огромной силой, заставляя смотреть в глаза. Она лишь шипит от боли.       — Или лучше ты мне расскажешь, с кем ты трахалась все эти годы? Кто имел тебя, любовь моя? — каждый вопрос вызывал тошноту, — тебе нравилось? Или ты хочешь вспомнить, что такое нормальный секс? Я напомню тебе, девочка моя. Не переживай.       Рука перешла на грудь, жёстко её сжимая, а его колено вклинилось между ног. Белла начала выворачиваться изо всех сил, понимая, что её вот-вот накроет.       — Отпусти меня, тварь!!! Я ненавижу тебя!       — Тише, тише. Чему ты сопротивляешься, Белла? — он силой зафиксировал лицо, и губы коснулись уголка её губ, на что в ответ он получил лишь разъярённое рычание, — милая, я знаю тебя слишком хорошо. Я вижу, какой сильный у тебя недоёб. К чему столько борьбы? Я вижу, как ты хочешь меня, — он говорил почти в самые губы. Ох как сильно её трясло, — я знаю, тебя стоит только подтолкнуть сейчас, и ты сама накинешься на меня. Тебя слишком выдает язык тела.       — Ты всё такой же моральный урод. Даже хуже, чем раньше, — шипела она сквозь зубы, превозмогая боль, — я знала, что всё этим закончится.       — Нуу, согласись, мы долго держались, родная, — рука скользнула под платье, а губы тянулись к её губам. Как тяжело он дышал. Это горячее тело вжимало её в холодную стену.       Он пытался поцеловать. Но Белла лишь сжала зубы.       — Ну, хватит, Белль. Сколько можно делать вид, что ты этого не хочешь?       Губы накрывают её собственные, и она зажмуривает глаза на несколько долгих мгновений, всё так же намертво сжимая зубы.       Он отстраняется с довольной усмешкой.       — Слушай, если ты так сопротивляешься, может, мне подкатить к кому-нибудь из твоих студенточек? Они ничего такие... Как думаешь, они не откажут обаятельному министру, любимая? — по лицу вновь проскользнула улыбка, — я думаю, нет.       Ну это уж слишком, тварь.       Она плюет ему в лицо, желая избавится от воспоминания секундной давности.       Крепкая хватка мгновенно отпускает её, а ещё через секунду она сползла по стене от резкого удара кулаком в живот, а вторым в челюсть. Рот наполнился кровью, а в глазах темнело.       — Ты просто конченая блядь!!! — сквозь пелену доносился голос, который резал по ушам, пронзая голову болью, — и сегодня ты сдохнешь!       Она увидела, как он достаёт палочку, направляя прямо в лицо.       А, может, оно и к лучшему? Это всё наконец закончится.       Адреналин кипел в крови. Виски пронзало адской болью.       Ну, от авады умирать не больно. Да и боль её особо не пугает.       Она посмотрела в чёрные и бешеные глаза.       Это последнее, что я вижу в жизни?       Перед глазами предстал образ Гермионы, беззаботно смеющейся.       — Это не могло закончиться по-другому, согласись, Белль.       Палочка поднялась вверх.       Серебряный гепард проскользнул в зал, и голос одного из организаторов конгресса разрезал тишину.       — Господин Бержерон, в Лионе крупный терракт, подорвана площадь и три здания, жертвы уже исчисляются десятками, характер повреждений явно магический, нам нужно успеть до поднятия всеобщего шума.       И тут же за дверью послышался бег.       — Блять, — выругался Даниэль и мгновенно кинул в Беллу исцеляющее, останавливая кровь и приводя в порядок, после чего кинулся к ней и силой поднял на ноги. Мгновенно убрал палочку и поправил собственную одежду.       Вот так просто. За десять секунд он из монстра превратился в человека, который является примером для миллионов.       Белла по-прежнему облокачивалась спиной на стену, когда в зал вбежал сам Пьер де-Шампань, чьим голосом говорил патронус.       — Господин Бержерон! Мисс Блэк..? — начал он, но министр уже был собран и расчётлив, направляясь в сторону министерского сотрудника.       — Пойдемте, Пьер, нельзя медлить, — ещё секунда, и оба трансгрессировали.

***

      Минут тридцать она просто сидела со взглядом в одну точку, пила холодную воду и прокручивала в голове всё, что произошло.       Тряска в теле со временем отступала, а дыхание выравнивалось.       Он не вернётся сейчас. Разбор такого дела займёт много времени.       Но сегодня она точно не уснёт.       Придя в себя, она вышла из зала и направилась в уборную. Слава магии, можно привести себя в порядок достаточно быстро. Только синяки на теле останутся... мазь от них в Хогвартсе. Как непредусмотрительно, Белла.       Она шла по коридорам к спальням. Еще почти никто не спал, но все сидели по комнатам. И вот, из уборной напротив вышла Панси.       — Профессор?       — Позови мне Грейнджер. Сейчас же.       — Хорошо, — она уже направилась в сторону спальни, как рука схватила её за плечо.       — Не выходи никуда этой ночью. Ни под каким предлогом, слышишь меня?       — Да.. что случилось?       — Ничего. Пообещай.       — Клянусь Слизерином, — пожала плечами студентка.       — Хорошо. Иди.       Через минуту в пустом коридоре появилась Гермиона, одетая всё в то же серебряное платье.       — Профессор? Что слу..       — Грейнджер, ты была в Париже? — перебила её Беллатрикс.       — Что? Нет...       — Пойдём со мной.       — Куда? Сейчас ночь! Мне надо переодеться и вообще нельзя та...       — Дай руку.       Она протянула свою руку и посмотрела в ореховые глаза.       Тёплая ладонь Гермионы легла в холодную руку Беллы. Через секунду была сжата ею. А ещё через мгновение обе растворились в воздухе с характерным хлопком.