Габарит

Ночь. За окном снежные поля сменяются редкими лесами, залитыми мягким светом фонарей. Поезд мерно раскачивается на рельсах, стук колес убаюкивает, а в купе теплый полумрак. Альбедо сидел у окна, одной рукой придерживая книгу, а другой — чашку с остывающим чаем. Он выглядел сосредоточенным, но взгляд то и дело отрывался от страниц, следя за мелькающими пейзажами за стеклом. Снег падал крупными хлопьями, покрывая мир белым покрывалом. Скарамучча сидел напротив, лениво опершись спиной о стену. Его глаза прикрыты, но он не спал — просто отдыхал, слушая гул поезда. Путешествия для него в новинку. Изначально он думал, что будет всю дорогу смотреть в окно, но уже через два часа его немного укачало, и он начал засыпать. На верхних полках расположились Лави и Фурина. Девушка пыталась уснуть, но постоянно просыпалась из-за шума. Альбедо перевел взгляд на часы. До конечной оставалось немного, а там их уже должен был ждать трансфер. Рано утром поезд прибыл на небольшую станцию. Выйдя на заснеженную платформу, они тут же почувствовали, как морозный воздух обжигает щеки. Пахло свежестью, снег хрустел под ногами. Чуть дальше стоял черный микроавтобус, на котором был логотип базы отдыха. Водитель уже ждал их, попыхивая сигаретой и рассматривая гостей. — Вы на курорт? — уточнил он. Альбедо кивнул, и все по очереди загрузились в салон. Машина тронулась, медленно выезжая с заснеженной парковки. Дорога к базе оказалась живописной: вокруг раскинулись горы, укрытые пушистыми сугробами, ели стояли словно в зимней сказке, а солнце медленно поднималось, окрашивая небо в розово-золотые оттенки. — Как красиво! — Фурина сразу же прилипла к окну. Хоть живут они совсем недалеко от гор, курорт, куда они едут — это не те горы, что рядом с ними. Здесь они в разы выше, лес у подножья густой и пышный, дороги заснеженные. Когда они наконец прибыли, перед ними предстали уютные деревянные домики, утопающие в снегу. У каждого есть небольшая веранда, а из труб тянется дымок — внутри уже горят камины, обещая тепло и комфорт. Им выделили два домика: Альбедо заселился со Скарамуччей, а Фурина — с Лави. Внутри тепло и уютно: деревянные стены, мягкие кресла у камина, полки с книгами и большие окна, через которые открывается вид на горы. — Как биатлонист, который видит горы чаще, чем свое отражение, должен заметить, что этот курорт — совсем не то, что спортивные дорожки у нас, — Альбедо усмехнулся, обращаясь к Скарамучче. — Ты не устал с дороги? — Нет… — тот завороженно рассматривает все вокруг, чем вызывает у Альбедо улыбку. — Тогда пойдем покатаемся? Я закажу в домик еду и горячую ванну. Когда вернемся, то вкусно покушаем и искупаемся. — Угу. За окном продолжает падать снег. Достав из сумки тёплые вещи, Альбедо передал их Скарамучче. Сам он, по привычке, надел термобелье, а поверх него — чернобелую лыжную куртку. Скарамучче же он дал черную куртку, которую одолжил у Сяо. В такой одежде и тепло, и удобно. Прихватив очки для них обоих, Альбедо повёл парня на выход. ~ Горный спуск встречает их шумом голосов, смехом и суетой. Люди собираются у края трассы, проверяют снаряжение, застёгивают ботинки, обсуждают маршруты. Кто-то громко делится впечатлениями от вчерашнего катания, кто-то волнуется перед первым спуском. Скарамучча задерживается у группы, где инструктор объясняет основы техники безопасности. Он стоит, скрестив руки, с видом человека, который не уверен, хочет ли вообще слушать это. Но, судя по всему, отказаться слишком поздно. Альбедо, не нуждаясь в инструктаже, спокойно уходит к пункту аренды снаряжения. Везти своё не было смысла, да и здешнее вполне сойдёт. Внутри небольшого прокатного пункта пахнет воском и пластиком. Полки заставлены шлемами, очками и ботинками, а за стойкой сотрудник ловко перебирает лыжные палки, помогая кому-то подобрать нужную длину. — Вам что-то конкретное? — спрашивает он, окинув Альбедо оценивающим взглядом. — Лыжи, ботинки и шлем. Средний жёсткости, трассовые. Сотрудник кивает, уходит вглубь помещения и вскоре возвращается с комплектом. Альбедо быстро примеряет ботинки, проверяет, как сидят, застёгивает ремни. Встаёт, делает пару движений, оценивая комфорт. Всё в порядке. Он расплачивается, закидывает лыжи на плечо и выходит обратно на снег. Скарамучча всё ещё стоит у инструктора, но теперь выглядит так, словно готов убить любого, кто задаст ещё один вопрос. Альбедо невольно усмехается и идёт к нему. Подойдя к Скарамучче, он кладёт руку ему на плечо и, не говоря ни слова, уводит его подальше от толпы — туда, где меньше людей, где снег ещё нетронут и воздух звучит тишиной, прерываемой лишь лёгким свистом ветра. — Садись, — спокойно говорит он, опуская на снег свои лыжи. Скарамучча хмурится, но садится, вытягивая ноги. Альбедо присаживается рядом, берёт один из ботинок и помогает его застегнуть, аккуратно проверяя каждую защёлку. Его пальцы ловкие и уверенные, и, хотя Скарамучча, возможно, мог бы сделать всё сам, он не останавливает Альбедо. — Помнишь правила? — спрашивает блондин, не поднимая головы. — Ты ведь уже катался на лыжах с Венти. Он точно рассказывал тебе базовые правила — Помню, — фыркает Скарамучча. Альбедо усмехается. Он аккуратно надевает на него очки, потом шлем, застёгивает ремешок под подбородком. Сам же надевает только очки. — Слишком заботливый, — бормочет Скарамучча, опуская голову. — Слишком упрямый, — отвечает Альбедо и встаёт, подавая ему руку. Брюнет медленно встаёт, лыжи скользят по снегу, но Альбедо тут же ловит его за локоть, помогая удержать равновесие. — Не наклоняйся слишком вперёд. И не забудь про баланс. — Знаю. — Тогда докажи, — улыбнулся, передав парню палки. Альбедо отталкивается первым, легко скользя по снегу. Скарамучча осторожно пробует следовать за ним, но тут же теряет стабильность. В этот момент Альбедо ловит его за руку и мягко тянет за собой. Скарамучча не успевает возразить — снег уходит из-под ног, ветер бьёт в лицо, и он чувствует, как тело само подстраивается под движение. Они вместе съезжают с небольшого склона — плавно, без резких движений. Альбедо держит его за руку, направляя, помогая поймать правильное чувство скорости. В синих глазах Скарамуччи появляется давно забытый детский восторг. Он разгорается, как, едва не потухшая, свеча, а губы изгибаются в слабой улыбке. Этот ветер и холод обжигают, заполняет легкие, будто замораживает все внутри, вызывая легкую дрожь. Но она не от холода, а от ощущения свободы, безмятежности и видов бескрайних гор. «Как красиво… Слишком красиво… Немного страшно… — Скарамучча сильнее сжимает руку Альбедо. — Но так приятно». В эти мгновения для юноши не существует ничего. Ни работы, ни усталости, ни тяжелого прошлого, ни насущных проблем. Сейчас он чувствует себя птицей, что спрыгнула с самой высокой ветки и парит в облаках. Скарамучча ненадолго поворачивает голову. Его глаза искрятся и сияют. Этот момент ощущается совсем не так, как катание на лыжах в компании Венти и сестры. Сейчас он не думает ни о чем. Полностью наслаждается человеком рядом с собой и, пронзающим своей свежестью, воздухом. «Так хорошо… Слишком хорошо… Я лопну сейчас». В абсолютном доверии к Альбедо, Скарамучча прикрывает глаза и кричит. Кричит в этот воздух и горы. Кричит от восторга и в желании забыться. Крик сменяется громким смехом. Дыхание сбивается, а парень вновь поворачивается к Альбедо. Возможно, Скарамучча настолько забылся, что будто отделился от своего тела. Он не управляет ногами, он просто доверяет человеку рядом и крепко держит его руку. Но его лыжи попадают на небольшую волну. Не сумев удержать равновесие, Скарамучча летит лицом вперед. Альбедо же легко перехватывает, обнимает и прижимает к себе. Они катятся по снежному склону, снег попадает в лицо, но Скарамучче совсем не страшно. Он смеется, прижимаясь к блондину. Лыжи остались где-то позади, палки торчат из сугроба, а Альбедо лежит на снегу на спине, крепко прижимая к себе Скарамуччу, который оказался на нём. Блондин едва заметно посмеялся, отвечая на чужие эмоции, а затем шумно выдохнул. — Инструкцию по тому, как правильно падать на лыжах, тебе не проводили, да? — смеется. — Так можно и травму получить. — Я ее забыл, — Скарамучча упирается руками в снег и поднимает голову, еще находясь в какой-то детской эйфории. — Если теряешь равновесие на лыжах, главное — не паниковать и не пытаться резко остановиться. Расслабься, сгруппируйся и направь падение на бок, избегая приземления на спину или вытянутые руки, чтобы не травмировать запястья. Если падаешь вперед, постарайся смягчить удар предплечьями, а если назад — прижми подбородок к груди, чтобы защитить голову. Разводи лыжи в стороны, чтобы замедлить падение, а после него не спеши вставать — проверь себя на наличие травм и убедись, что снаряжение в порядке. Запоминай, — Альбедо коснулся указательным пальцем кончика носа Скарамуччи. Вместо ответа тот неожиданно впивается в губы Альбедо недолгим, но довольно жадным поцелуем. Эмоции бьют через край и сделать с собой хоть что-то сейчас Скарамучче не под силу. Он отрывается, целует ещё раз и отклоняется, разглядывая лицо Альбедо. — Я постараюсь. — Эй, — Альбедо поднимает очки вверх, убрав ими челку со своего лица, — целоваться на морозе? — Не понравилось? — Понравилось, конечно, но можно обветрить губы. А моя ещё и разбитая. — Зануда, — ворчит, целуя Альбедо в нос. Дыхание Скарамуччи медленно выравнивается. А вместе с этим приходит осознание всего, что он сейчас делал. Щеки краснеют от смущения и мороза, и он утыкается лицом парню в грудь. «Блять, какой позор». — Эй, ты чего? — Альбедо обнимает его обеими руками. — Смутился? — Забудь все, что сегодня увидел, — ворчит. — Забыть, как ты нежно меня чмокнул в нос? Или страстно в губы? Или то, как раскинул руки и кричал? — хихикнул. — Я все это сохраню в своей памяти, будь уверен. — Ты… Все. Я пойду умру, я этого не вынесу. —Тих-тих, я понесу это за тебя, — смеется. — Ну, покажи мне смою моську смущенную. — Ничего не покажу, — ворчит, сильнее прижавшись. — Неужели я не заслужил? Мм… Я никому не скажу, Скар. Это только моё. — От этого не легче. Пиздец как стыдно. Что за поведение вообще такое ещё и на людях… — Эй, а я рад, что ты наконец-то расслабился настолько, что позволил себе ни о чем не думать и делать то, чего хочется в моменте. И тот твой смех… Это лучшее и самое искреннее, что я когда-либо слышал. — Теперь мне еще стыднее, — скулит, но очень неуверенно поднимает голову. — Ты ж мой хороший, — положив ладони ему на щеки, Альбедо поднимает лицо Скарамуччи. — Ну, и чего ты прячешься? Такой милый, когда эмоции проявляешь. Искренний маленький миленький хорошик. — Ты с ребенком сейчас разговариваешь, что ли? — нахмурившись, Скарамучча отводит взгляд. — Дурак. — Конечно. С тем малышом, который живёт у тебя внутри. И я не про беременность. Мы ведь предохранялись. — … — Скарамучча закатывает глаза и собирается слезать. — Тогда ты маньяк-педофил. — Я не против, — Альбедо тоже отрывает спину от снега и усаживается, удерживая парня у себя на бёдрах, уложив ладони ему на талию. — И я очень-очень рад, что сейчас ты позволяешь себе отдохнуть. — У тебя задница отмерзнет, — бубнит, прикрыв смущение рукой. — Я тепло одет. — И что? Останемся тут сидеть? При всех? — Нет, конечно. Но я встану первым и помогу тебе подняться. В отличие от меня, ты ещё в лыжах. Не хватало ещё сейчас неправильно встать. Альбедо отряхивает перчатки и встаёт, легко, будто бы и не падал вовсе. Снег осыпается с его куртки, оставляя лёгкую изморось на ткани. Он сразу поворачивается к Скарамучче и протягивает руку. — Вставай. Скарамучча ворчит что-то неразборчивое, но хватает его ладонь. Альбедо тянет, помогает ему подняться, а потом, не спрашивая, смахивает снег с его плеч, чуть встряхивает куртку, даже ладонью проходит по шлему, проверяя, не сбился ли. Он внимательно смотрит на юношу ещё пару секунд, потом кивает и быстро осматривает крепления ботинок. Убедившись, что всё в порядке, он отпускает Скарамуччу и, наконец, занимается своим снаряжением. Его лыжи наполовину погрузились в снег. Он нагибается, ловко вытаскивает их, встряхивает, избавляя от рыхлых комков, и ставит ровно. Потом поправляет очки, проверяет застёжки перчаток, встряхивает куртку, выпрямляясь. — Готов к следующему спуску? Скарамучча вздрагивает, глядя на него так, будто Альбедо только что предложил ему прыгнуть с утёса. — Да ладно, Скар, я же видел, что тебе понравилось. «Вечность бы смотрел на то, как он легко все это надевает. Ахуеть». — Я плохо запомнил как падать. И вообще… Опять позориться… — В этот раз я не дам тебе упасть, — улыбнулся. Альбедо уже легко скользит по снегу, отталкиваясь палками в одной руке, и тянет Скарамуччу за собой. — Слушай, может, попробуем доску? Мне кажется, сноуборд будет полегче, чем лыжи. — Попробуем доску? Я доска. — Это ты меня так приглашаешь попробовать тебя? — … — Скарамучча краснеет и теряет равновесие. — А можно, блять, не так прямо? — Разве «прямо» не проще? — Альбедо уверенно держит его под руку. — Так стыднее, блин… — А, так это правда было предложение? — усмехнулся. — Милаш. Я его принимаю. На сегодняшний вечер. — Тц… — краснеет. — А теперь давай про обычную доску. Я не катался на таких. — Хорошо. Я думаю, что тебе на доске будет легче. Надо было, наверное, с неё и начать. Почему-то я подумал, что ты уже уверенно на лыжах стоишь. — Я бы пошутил, но мне стыдно так шутить. И вообще. Я на них второй раз. Я не знаю на какой магии держусь на них вообще. — Шути. Заинтриговал, так что шути. — Да, блять… Ну… Я просто могу стоять уверенно. Не на ногах. — Это мы уже проверили. Стоишь хорошо. И ты, и у тебя. — И как ты можешь спокойно говорить подобное? Тебя вообще ничего не смущает? — А что должно смущать? — Да хоть что-то… — Мм… Меня тяжело смутить, — Альбедо скользит по снегу, уверенно утягивая юношу за собой. — Но ты можешь постараться. — Это будут жалкие позорные попытки. — Мне было бы интересно, — пожимает плечами. — Я и сам не знаю, чем можно было бы меня смутить. Итак, на доску? — Звучит слишком сложно… — вздыхает, кивая. — А ты тоже на доску? — Конечно. И сейчас, и вечером. — Альбедо… Мне кажется, я никогда не увижу тебя смущенным. — Как знать. Мне и самому интересно. Снег скрипит под ботинками, когда они подходят к небольшому учебному склону. Вокруг несколько таких же новичков, возящихся со своими досками, а инструктор где-то вдалеке объясняет основные движения. Но Скарамучча даже не думает прислушиваться — его обучать будет Альбедо. Они уже сдали лыжи и взяли доски. Скарамучча с сомнением смотрит на сноуборд у своих ног, скрестив руки на груди. — Ты уверен, что это хорошая идея? — Всё зависит от тебя, — спокойно отвечает Альбедо, присаживаясь и проверяя крепления на своей доске. Скарамучча вздыхает, опускается в снег рядом и начинает возиться с застёжками. Сперва всё кажется неудобным — ботинки плотно фиксируются, движения скованные, а доска словно тянет вниз, стоило хоть немного изменить позу. — Дай, — коротко говорит Альбедо и помогает застегнуть крепления правильно. Скарамучча наблюдает, как тот ловко проверяет натяжение, потом слегка постукивает по доске, убеждаясь, что та надёжно зафиксирована. — Готово. Скарамучча пробует подняться, но доска предательски скользит, и он тут же теряет баланс. Альбедо мгновенно подаёт руку и поддерживает его. — Спокойнее. Найди центр тяжести. Старайся не заваливаться назад. Юноша медленно выдыхает и пробует снова. На этот раз он удерживает равновесие. — Теперь научись просто стоять, — говорит Альбедо. — Почувствуй доску, привыкни к её весу. Брюнет морщится, но делает, как сказано. Минуту, две он просто стоит, периодически балансируя, пока доска перестаёт казаться чем-то чужеродным. — Теперь пробуем немного двигаться, — продолжает Альбедо. Он показывает, как правильно переносить вес, как слегка отталкиваться, чтобы доска начала скользить. Скарамучча пробует повторить, но первое движение получается неуклюжим, и он чуть не падает. — Колени не блокируй, будь гибче, — поправляет Альбедо. Тот раздражённо вздыхает, но пробует снова. В этот раз получается лучше. Шаг за шагом он осваивает основы: скольжение, контроль равновесия, повороты. Альбедо внимательно следит, помогает, когда нужно, подсказывает. — Думаю, пора попробовать спуск, — говорит он, когда видит, что Скарамучча уже достаточно уверенно стоит на доске. — Ты издеваешься? — Нет. Я буду рядом. Они подходят к небольшому спуску. Альбедо первым скользит вниз, показывая траекторию, а потом останавливается и смотрит вверх. — Твоя очередь! Скарамучча делает глубокий вдох, отталкивается и… Доска ведёт себя иначе, чем лыжи, тело реагирует с запозданием, и он чуть не теряет равновесие. Но Альбедо, как и обещал, оказывается рядом. Он ловит его за руку, плавно направляет движение, удерживая в балансе. — Спокойно, не спеши, — говорит он. Тот пробует подстроиться, слушает свои движения, ощущает, как снег скользит под доской. Сначала медленно, потом чуть увереннее. И вдруг он понимает, что едет. Настоящим плавным движением, чувствуя свободу скорости. Альбедо слегка отпускает его руку, но остаётся рядом, контролируя. — Получается, — с лёгкой улыбкой говорит он. Скарамучча не отвечает. Он сосредоточен, но в уголках его губ тоже мелькает слабая улыбка. Время бежит незаметно, быстро, растворяясь в скрипе снега и шуме ветра. Сначала Скарамучча продолжает осторожничать, но с каждым спуском его движения становятся увереннее. Альбедо больше не держит его за руку, но всё равно остаётся рядом, следит за его техникой, исправляет ошибки. — Чуть мягче, не напрягайся так, — бросает он, когда Скарамучча в очередной раз резко тормозит, чуть не падая. — Легко сказать! Альбедо лишь усмехается и спускается следом. Со временем они переходят на более сложные трассы. Скарамучча больше не думает о том, чтобы просто удержаться на ногах — теперь он учится контролировать скорость, пробует плавные повороты. Несколько раз падает, ругается, но каждый раз поднимается и едет дальше. Альбедо же двигается легко, естественно. Иногда, когда он набирает скорость, кажется, будто он не едет, а летит над снегом, почти не касаясь его. В какой-то момент, после особенно удачного спуска, Скарамучча останавливается рядом с ним, тяжело дыша. На щеках лёгкий румянец от мороза и усилий. Губы — в легкой улыбке, которую сам юноша даже не замечает. Но её отлично видит Альбедо, и это не может не радовать. — Честно, не думал, что мне это так понравится, — признаётся Скарамучча, откидывая с глаз очки. — И как теперь? Скарамучча молчит, оглядывает трассу, потом вверх — туда, где сияют белые вершины. — Не так уж и плохо, — нехотя признаётся он. Альбедо усмехается. — Тогда ещё один спуск? Тот закатывает глаза, но, не отвечая, снова застёгивает очки, слегка наклоняется вперёд и отталкивается. Альбедо следует за ним, и ещё один спуск превращается в несколько часов. После ещё нескольких спусков, когда дыхание становится прерывистым, а мышцы приятно гудят от нагрузки, они наконец решают на сегодня закончить. Скарамучча первым расстёгивает крепления и с облегчением сбрасывает доску в снег. — Если я ещё раз упаду, то останусь тут лежать до весны, — ворчит он, стряхивая снег с одежды. — Ты уже почти не падаешь, — спокойно замечает Альбедо, снимая снаряжение. Скарамучча фыркает, но не спорит. Они сдают доски обратно в пункт проката, согревают замёрзшие пальцы в перчатках и, купив два горячих шоколада, направляются к фуникулёру. Кабина мягко покачивается, когда они заходят внутрь. Здесь тепло, стекло покрыто лёгким инеем по краям, но вид остаётся чистым. Когда фуникулёр трогается, они снова оказываются среди белоснежного мира. Внизу раскинулись покрытые снегом леса, тёмная зелень елей резко контрастирует с белизной. Лыжные трассы тянутся лентами, где-то вдалеке мелькают крошечные фигурки катающихся. Дальше, за поворотом гор, открывается долина, где мелкие домики и шале выглядят игрушечными. Скарамучча сидит у окна, едва касаясь стекла перчатками. — Красиво, — бросает он, но голос звучит тише обычного, почти задумчиво. — Шоколад, — Альбедо передал ему стаканчик. — Хотя, конечно, я удивлен, что нам разрешили взять с собой еду. Впрочем, тем лучше, можно согреть руки. Как тебе сегодняшний день? — Я сегодня опозорился несколько раз, наверное, напугал криками людей, опозорился ещё раз, потрогал все сугробы своей задницей и просто ахуенно покатался. Успешно, я считаю, — Скарамучча усмехается, делая глоток, и поворачивает голову к парню. — Ты сам-то не ушибся? — Не ушибся, а ты? Ты бы не падал столько, если бы я не влетал в тебя. — Нет, я в порядке. Успел снять пару стыдных и не очень видео. — Что ты успел сделать? — Скарамучча медленно меняется в лице. — Повтори…? — Держи, — Альбедо передал ему свой телефон. — Тут и фото, и видео. Можешь удалить все, что захочешь. Можешь что-то оставить. Как посчитаешь нужным. Я просто подумал, что твоей сестре было бы интересно, вот и снял. — Нет, — Скарамучча возвращать телефон парню. — Я сейчас из-за стыда удалю все, а потом пожалею. Не давай мне этого сейчас. — Хорошо. Но будь уверен, что я ничего никому не покажу без твоего разрешения. Не волнуйся, — улыбнулся. — И что ты снял там…? — Тебя. Как ты едешь с горки, как стоишь, есть пара красивых случайных фото. Тебе, кстати, снаряжение идет. — И когда ты только успел. Почему не сфотографировался вместе со мной? — У меня есть селфи с тобой на фоне. А еще, вот, — включив камеру, он вытянул руку вперед и наклонился к Скарамучче. — Смотри в экран. Как только тот перевел взял в камеру, Альбедо нажал на снимок и поцеловал того в щеку, запечатлевая на фото его смущение и округленные глаза. — Ч-чего…? — Скарамучча краснеет до самых ушей и опускает голову. — Смотри, какая красивая фотка получилась. — Красивая, да… — бубнит. — Потому что на ней ты, — улыбнулся. — Вид из окна тоже красивый, да? Никогда не катался на такой высоте. Наши горы, конечно, тоже красивые, но по сравнению с этими… так, горки. — Долго нам там ехать ещё? — Скарамучча утыкается лицом в плечо Альбедо. — Нет. Тебе не нравится? — Нравится, просто слишком стыдно. Слишком… — Стыдно из-за фото? Нас в фуникулере никто не видит. — По жизни, блять, стыдно, аха, — Скарамучча поднимает голову. — А в губы? — Фото в губы? — улыбается. Получив в ответ очередное недовольное выражение лица, Альбедо положил пальцы на подбородок Скарамуччи, приподнял его лицо и нежно поцеловал его в губы. Стаканик с шоколадом стоит рядом, а вторая рука уже сделала селфи. Звук камеры заставил Скарамуччу вздрогнуть и только сейчас он обратил внимание на фото. — Готово. — Я не для фото хотел… Волнуюсь на него смотреть… — И не для фото тоже, — Альбедо ещё раз поцеловал его в губы. Осторожно и нежно, едва касаясь. — Тебя тоже сейчас ничего не смутило? — бубнит, допивая шоколад. — М? А что должно было? Мы не в первый раз целуемся. Тут только мы. Или как? Или что? — Для меня поцелуй это не обыденность, все-таки, — ворчит. — Точнее. Поцелуй с тобой… Ой, короче. Забудь. — Понял. Буду целовать тебя чаще, хороший мой, — улыбнулся. — Ты допил? — Допил, — ворчит. — А мы как раз приехали, — Альбедо встаёт, держа Скарамуччу под локоть. Кабина фуникулёра мягко останавливается, и они выходят на заснеженную площадку. Ветер чуть сильнее пробирается под одежду, теперь, когда они не двигаются, холод чувствуется острее. Скарамучча зябко поёживается и засовывает руки глубже в карманы. — Ладно, думаю, хватит на сегодня, — бросает Альбедо, глядя, как солнце медленно опускается за вершины, и они направляются к базе отдыха. Дорога обратно кажется длиннее — ноги приятно гудят от усталости, шаги вязнут в снегу, который уже начал подмерзать, становясь плотнее. В воздухе пахнет хвоей и дымом от каминов, кто-то вдалеке смеётся, слышны приглушённые голоса из других домиков. Наконец, их домик. В окнах тёплый свет, внутри точно так же тепло, как и днём. Скарамучча первым сбрасывает ботинки и куртку, с облегчением разминает плечи. — Если ты скажешь, что завтра мы повторим всё это сначала, я уйду в лес и не вернусь, — ворчит он. Альбедо с лёгкой усмешкой ставит ботинки у входа и снимает перчатки. — Я же знаю, что на самом деле тебе понравилось, — Альбедо обнял его со спины, опустив подбородок на плечо. — Проголодался уже? Я заказывал ужин. И ванну. По телу Скарамуччи уже пробегают приятные мурашки и он слабо вздрагивает в руках Альбедо. — Проголодался и в ванную хочу. Может, совместим? — Можем, — он послабляет объятия. — Я пойду подготовлю в ванной всё, а ты подбери нам одежду. Или наденем халатики? — Мне больше нравится мысль с халатами. — Хорошо, тогда идём вместе. Ты никогда не бывал в таких местах? Имею в виду отели, базы отдыха и прочее, — Альбедо направляется на кухню. — Не был… Я первый раз в чем-то подобном, Бедо… — Понятно. Это заметно по тому, как ты напряжен. Расслабься. К нам никто не придёт, персонал можно вызывать через телефон, чистая одежда тут есть, температура воды настраиваемся, еду уже принесли. Просто расслабься и получай удовольствие, Скар. Завтра погуляем по территории, сходим в местные кафе или ресторан, что тут есть на базе, я не знаю, погуляем по лесу, покатаемся ещё на досках. Ни о чем не думай, просто получай удовольствие, угу? Войдя в кухню, он открывает холодильник и достает из него закуски и фрукты. — Откуда ты столько всего знаешь? А, ты как будто часто в таких бывал. — Конкретно здесь — не бывал. Но вообще — да, бывал не раз. И на соревнования когда ездили, и в подростковом возрасте в семьей. В целом, всё везде устроено плюс-минус одинаково, — он ставит на маленький столик-тележку тарелку с фруктами, две тарелки с гарниром, длинный поднос с закусками в различных виде канапе. — Пить будем? Бар здесь тоже есть. — А ты хочешь выпить? — Можно. Но есть и безалкогольное: сок, газировка. Могу коктейль сделать. Ты что хочешь? — Твои коктейли мне нравятся. Давай, если ты тоже себе сделаешь, — Скарамуча садился за стол, наблюдая за Альбедо. — Сделаю. Алкогольный или без? — Алкогольный. Только не сильно. Совсем каплю. Хочу быть полностью «в себе». — Я тоже хочу быть «в тебе». Подмигнув, Альбедо сбежал в комнату. Здесь они бросили сумки с вещами, и здесь он оставил свой шейкер. Конечно, он просто не мог не взять его с собой. Вернувшись, он сразу приступил к готовке. Он стоит у стола, неторопливо доставая бутылки с алкоголем, ледяные кубики тихо позвякивают в стакане. Он отмеряет нужное количество ликёра, выливает его в стакан, следом — немного цитрусового сока, прозрачная жидкость мерцает в мягком свете лампы. Добавляет лёд в шейкер, закрывает крышку и плавным движением начинает встряхивать. Движения чёткие, уверенные, с легкостью, ведь он делал это сотни раз. Металл в его руках мелькает, отблескивая светом, звук смешивающихся жидкостей мягко прерывает тишину. Когда шейкер достаточно охлаждается, он ловко переливает напиток в бокал, используя стрейнер, чтобы отфильтровать лёд. Жидкость льётся гладкой тонкой струёй, оседает прозрачным слоем, чуть вспениваясь у поверхности. Завершает он это лёгким жестом — кладёт сверху тонкий ломтик лайма. Подняв бокал, он оценивающе смотрит на него, затем ставит оба на столик. — Готово. Идём в ванную? — Д-дурак… — он смущенно следует за Альбедо, словно хвостик. — Это не новость, Скар. Ванная в их домике просторная, стены и пол выложены тёмным камнем, на потолке мягкий приглушённый свет. В центре — большая, почти как мини-бассейн, ванна из гладкого белого камня. Уже наполненная тёплой водой, на поверхности которой плавают лёгкие завитки пара. Альбедо аккуратно выкатывает тележку в сторону, ставит её ближе к бортику ванны. Потом снимает свитер, оставаясь в термоводолазке, и вытягивает руки, разминая плечи после долгого дня. — Как тебе тут? — Просторно и необычно, — Скарамучча подходит к Альбедо со спины и кладет руки ему на живот. — Раздеваться не думаешь, хорошик? — Хотел начать с тебя. — М, уже представляю, ка к это будет сексуально. Штаны, потом подштанники, мм… как заводит, — смеётся. — Хорошо. Начни. — Мм… — Скарамучча забирается руками под чужую водолазку. — Меня не смущают подштанники. — Жаль, колготы не надел, было ещё более сексуально. — Тебе пойдут, — он осторожно тянет одежду вверх, оберегая каждый пирсинг. Альбедо выныривает из водолазки и оборачивается на Скарамуччу: — Будешь раздевать меня так медленно, и я замерзну. — Тц. Скарамучча опускается перед Альбедо на колени и легко снимает с него штаны, сразу же подштанники вместе с бельем. — Так нормально? — нахмурился, хоть и жутко смутился. — Ого… вот это решимость, — усмехнувшись, Альбедо переступил через одежду. — Тебе помочь? — Помоги, — хмыкает, отвернувшись от парня. — Эй, куда? Хочу тебе в лицо смотреть. Без труда он разворачивает парня обратно, легко поддевает пальцами свитер и стягивает его. Отбросив верх одежды в сторону, он подцепил резинку на штанах, потянул вниз, опускаясь на корточки. Сняв штаны, он поцеловал Скарамуччу в плоский впавший живот и поднял взгляд — юноша смотрит на него, сверху-вниз, но стоило из глазами сойтись, брюнет сразу отвернул голову. Избавившись от штанов, подштанников и белья, он снова поцеловал парня в живот. — Вот так, самый лучший. А теперь в воду, а то попа замёрзнет, — он берет Скарамуччу за руку и уводит в ванную. — Тебя точно невозможно смутить, — ворча, Скарамучча опускается в ванную и поджимает колени к груди. — Видимо, свой стыд я где-то потерял, — Альбедо придвигает столик поближе к бортику. — Твой коктейль, Скар. — Да, верно, — он берет бокал и делает глоток. — Как всегда вкусно… — И закусочки бери, — Альбедо отпивает из своего бокала. — Тебя что-то беспокоит? — Мне просто немного стыдно до сих пор. А ещё я не привык к таким местам, а ещё интересно можно ли кататься со столькими пирсингами? — Можно, почему нет. Я же опытный спортсмен, а не новичок. И на тренировках снимаю. Как минимум то, что на лице. А стыдиться тебе нечего. Мы ненадолго тут, поэтому лучше трать время на то, чтобы отдохнуть, а не то, чтобы стыдиться или чувствовать себя неловко. — Разве это не смешно? Тебе не смешно с меня? — М? А что должно быть смешно? — Мое поведение? — Нет? Что именно тебе кажется смешным? Что тебя смущает? Хочу, чтобы ты отдохнул, Скар, поэтому скажи мне, что именно тебя беспокоит. Ты выскажешься, я тебя выслушаю, что-то скажу, тебе станет легче, и наконец-то ты сможешь расслабиться. — Смущает, что я веду себя как ребенок, который ничего не видел. Позорюсь перед другими людьми и позорю тебя. Смущаюсь, что кто-то видит, как я проявляю чувства, потому что они могут насмехаться надо мной и над тобой. — Да и плевать на них, Скар. Если кто-то и смеётся над нами, то и пусть? Смех продлевает жизнь, — усмехнулся. — Не думай о других. Лучше фокусируйся на себе. Неважно, что думают и говорят другие. Постарайся расслабиться. А вообще, могу тебе сказать, что никто ничего не думает. Людям похуй друг на друга, а особенно здесь, где каждый занят отдыхом, красивыми фотками и прочее. Это первое. А второе — твое иногда по-детски милое поведение, это нечто прекрасное. Тебе нечего стыдиться в том, чтобы быть настоящим. Со мной так точно. — Прекрасное? Разве не глупое…? — Нет, конечно. Это как будто ты позволяешь мне видеть что-то, чего не видят другие. Приоткрываешь для меня следующую страницу твоей книги. Разве не прекрасно? И ничего глупого или смешного нет. Искренность — одно из лучших качество, что может быть в человеке. И вот это твое «детское» — это ведь проявление искренности. Тебе со мной спокойно и хорошо, раз бы даешь себе возможность кричать в горах, звонко смеяться, падать лицом в снег, смущаться, вставать и снова идти. Я люблю это всё. И считаю, что ты наоборот молодец. — Теперь я смущен ещё больше… Как тебе в голову приходит подобное? — Скарамучча отставляет бокал и подбирается ближе к Альбедо. — В смысле? Я говорю то, что думаю, — Альбедо тоже ставит свой бокал на стол. — А думаю я, что ты прекрасный человек, которому не стоит тратить силы и энергию на размышления о чужом мнении. Ты прекрасен таким, какой есть, вот и всё. — Я прекрасен? — Скарамучча осторожно садится к Альбедо на колени и кладет руки на его плечи. — Да. И я сейчас не только о внешнем. Я о внутреннем. Конечно, у тебя есть травмы, которые тебе мешают, которые заставляют тебя сравнивать себя с другими, чувствовать себя хуже или менее достойным чего-либо, но это травмы, с которыми нужно работать со специалистом. Они мешают тебе, да, они искажают объективное восприятие мира. Но это только в твоей голове. На деле же ты совсем не «не достойный» или ещё что. — Слишком приятно это слышать… — Скарамучча ведет руками вверх, касается ушей и каждого пирсинга. — Я постараюсь это помнить. — Если вдруг будешь забывать, я с удовольствием повторю для тебя. — Ты говоришь мне такие приятные и хорошие вещи, а сам? — парень берется за один из пирсингов и медленно раскручивает. — А что сам? — Себе таких вещей не говоришь, почему-то, — Скарамучча кладет первую сережку на поднос, а потом берется за пирсинг в губе. — Потому фто о себе я так не думаю, — бубнит. — Если бы я так думал о себе, я бы говорил. Но я не против, если вдруг тебе захочется сказать такое мне. — Много говоришь, — Скарамучча аккуратно поддевает пирсинг на брови и тоже легко снимает. — Посидеть молча, пока ты притворяешься магнитом в аэропорту? — Ахаха, — улыбнулся. — Можешь и говорить, но мне нужен твой язык. — Жопой я говорить ещё не научился, так что, вот. Он высунул язык и замер, наблюдая за Скарамуччей. Тот осторожно снимает каждый пирсинг и здесь, а потом, коротко поцеловав его в губы, тянется ко второму уху. — Теперь говори. — Решил, что сегодня уже пора залезть в каждую мою дырочку? — Изврат, — усмехнулся, снимая каждую серьгу с ушей Альбедо, а после неуверенно опускает руки к соскам парня. — Я хочу снять их все, сиди терпи. — Чего? Снять все? Некоторые нельзя снимать, Скар. Я же потом их не смогу надеть. А если не надену, то прокол зарастет. Особенно это касается интимного пирсинга. Придётся заново делать. А это пиздецки больно. И заживает долго. — Пусть заживает. И новый тебе не нужен… Можно снять с груди? — В смысле «пусть заживает»? Я, конечно, мазохист, но чтобы настолько… «Почему-то без этих железок чувствуя себя куда более обнаженным, чем без одежды… Ладно. За пару дней не зарастет, наверное, а потом схожу в салон, чтобы мне помогли вернуть всё, как было». — Ладно. Снимай. — Спасибо… Аккуратно и постоянно поглядывая в глаза Альбедо, Скарамучча снимает пирсинги с сосков и тоже складывает на поднос. — Сейчас не буду снимать интимный… — Скарамучча подсаживается ближе к Альбедо и теперь осторожно снимает пирсинг под ключицами. «Неловко как-то, что он вот это все с меня снимает. Когда я в последний раз был без всего всего? Кажется, даже на соревнованиях что-то за оставалось». — А потом отнесем это в ломбард? — Можно. Думаю тут металла на тонну насобираем, — Скарамучча чуть гладит Альбедо по телу и берется за пирсинг внизу живота. — Тебе он так сильно не нравится…? — Не в этом дело. Пирсинг красивый, — он складывает украшение ко всем остальным и поднимает голову. — Чувствую себя ещё более голым, чем до этого. — Ты переживаешь? — Скарамучча принимается ласково убирать мокрыми руками светлые волосы с лицу Альбедо назад. — Чуть-чуть есть. Особенно теперь. Еще и волосы убрал. Сейчас сольюсь на воне ванны. — Разве? Я тебя все еще вижу, — он заправляет волосы Альбедо за уши и рассматривает его лицо. — И я вижу насколько ты красивый… Даже слишком красивый. — Тебе нужно проверить зрение. — У меня с ним все в порядке, — Скарамучча целует парня в мочку уха, а потом в бровь. — Ты божественно красив, дурак. — Тц… — Альбедо отводит взгляд в сторону, чувствуя, как температура тела постепенно повышается. — А…? Глаза Скарамуччи расширились. Он рассматривает лицо Альбедо даже с легким недоверием и наивным восторгом. Брюнет улыбается и прижимается к парню. — Кажется, я влюбился. — Ты шутишь надо мной так…? — тихо бубнит Альбедо, обняв Скарамуччу за талию. — Я, по-твоему, настолько идиот? Я не буду о таком шутить. — Эй, место «идиота» в нашей паре уже занято вообще-то. — И кем? — Мной, конечно же. Кроме нас двоих и Скарамяу никого нет. — Ты не идиот, ты дурак, — Скарамучча коротко целует парня в щеку. — И я действительно влюбился сейчас. Запомни, вряд ли я ещё раз смогу это повторить, — ворчит. — Влюбился сейчас? А до этого не был влюблен? Почему именно сейчас? — Не знаю. Сейчас я почувствовал прилив вот этого всего. Понял, какой у меня шикарный парень сидит голым прямо здесь. И преисполнился. Понял? — Эм… ладно? «Странный он сегодня. Может, переизбыток чувств? Не уверен, что понимаю, что он имеет в виду, но раз он доволен, то и я доволен». — Раз так, то теперь мы на людях будет за руки держаться? — Я… Я подумаю… — Скарамучча неловко отводит взгляд и утыкается лицом в плечо Альбедо. — Хорошик, надо покушать, мы весь день голодные, — Альбедо поглаживает его по позвоночнику. — Я не против, чтобы ты вот так сидел на мне, но голову придётся поднять. — Давно я «хорошик»? Так странно к себе такое слышать, — бубнит, поднимая голову. — М? Тебе не нравится? Могу называть как-то иначе. Но мне кажется, что тебе подходит. Ты хорошик с сегодняшнего дня. — Нравится. Просто слишком не привык. И я не хочу убирать руки с твоей шеи. — Хочешь меня чуть-чуть придушить? — взяв с подноса канапе с крем-сыром и рыбой, он подносит его к губам парня. — Смотря с какой целью, — Скарамучча покорно открывает рот, разглядывая лицо Альбедо. — Я не против небольшой асфиксии во время интима. — Пошляк… — Что есть, то есть, — он протягивает Скарамучче виноград. — Ты тоже ешь, — Скарамучча зажимает ягоду в зубах и тянется ближе к Альбедо. — Я ем, ем. Он осторожно откусывает половинку от ягоды. Запив коктейлем, он берет канапе, кусает, а затем передает Скарамучче. — Как ты себя чувствуешь? Много падал сегодня. Ничего не болит? — На мне столько одежды было, что можно было и в камни спокойно падать, — усмехается. — Как же круто ты смотрелся, когда застегивал все эти приспособы на мне и себе… — А? Вот уж, чего не ожидал услышать, аха. Это ведь просто снаряжение. Научишься все сам застегивать, там несложно на самом деле. — Сложно или не сложно, ты выглядел слишком сексуально. Взял все в свои руки, так легко со всем справился, все проверил… — Скарамучча слабо ухмыляется. — Я бы и тебя взял в свои руки. И просто взял бы. — Тц, — хмурится, смутившись. — У тебя все скатывается в пошлость, да? — Не всё. Что-то скатывается, что-то «выкатывается» и поднимается, — усмехнулся. — Я шучу. Конечно, нет, — он чмокнул парня в нос. — И я ни на что не намекаю. Шуточки просто. Глупые… — Разве глупые? — Скарамучча утыкается носом в щеку Альбедо. — Думаю, да. Из-за них может сложиться неправильное ощущение, будто я все свожу к постели и мне только это и нужно. — У меня не сложилось такого впечатления. Мне нравятся твои шутки и не нужно себя сдерживать. — Не нужно себя сдерживать? — улыбается. — В воде неудобно, конечно, — он берет ещё одно канапе. — Открывай ротик, Скар, надо чуть-чуть поработать челюстью. «Так мило улыбнулся… И шутки у него не глупые». Скарамучча послушно открывает рот, наблюдая за Альбедо, и, откусив, тщательно жует. — Ты уже не чувствуешь стыд? Готов посмотреть фотки? — Давай посмотрим. Хочу увидеть все, что ты снял. Потянувшись к телефону, Альбедо уселся поудобнее. Он пролистывает фотографии, и экран освещает их лица мягким светом. На первой фотографии Скарамучча спускается с горы. Чёткий кадр, он в движении, снег летит позади, а сам он выглядит так уверенно, будто занимается этим всю жизнь. — Смотри, это же выглядит круто, — Альбедо улыбнулся, заметив легкий румянец на чужих щеках. Следующее фото — менее эффектное. Скарамучча лежит в сугробе, одна нога нелепо торчит вверх, а доска где-то сбоку. Он мрачно смотрит на камеру. — Это ты зачем сфоткал?! — Для контраста, — отвечает Альбедо, с лёгкой усмешкой перелистывая дальше. А вот следующее фото заставляет Скарамуччу замолчать. Он смеётся. Настоящим, искренним смехом — глаза прикрыты, губы растянуты в улыбке, на щеках — ямочки. Это не тот его обычный ехидный смешок, а лёгкий, чистый смех. «Я умею и так…? У меня всегда были эти ямочки…?» Руки Скарамуччи чуть дрогнули и он сильнее прижимается к Альбедо. — Я не долго смеялся ведь… Как ты успел это сфоткать…? — Такие моменты надо уметь ловить, — усмехнулся. — А я всегда смотрю только на тебя, так что ничего не пропускаю. Не хочешь что-то сестре отправить? — Хочу… Там, где я круто выгляжу. И вот эту… И ещё, может быть… ту, где ты поцеловал меня. В щеку. — Может, и сейчас сделаем селфи? — Из ванной? Голые? — Я пошутил. Но вообще, конечно, когда ты это озвучил, мне аж захотелось. — Думаешь, ей хочется смотреть на голого брата? — Я не говорил про «отправить», Скар. Я сказал только сделать. И кто из нас извращенец? — … — насупившись, Скарамучча кивает. — И какую позу мне принять…? — Ого, согласился? Я удивлен. Он притянул Скарамуччу ближе к себе, сам — отклонился назад на бортик ванной. Юноша уложил голову Альбедо на плечо, а тот вытянул руку с телефоном и включил фронтальную камеру. — Вот так нормально? — Фоткай, пока не передумал, — бубнит и за секунду до звука затвора, Скарамучча оставляет у Альбедо на груди поцелуй. — Ого. Я это сфоткал, Скар. Удалить не дам. Буду молиться на эту фотографию. — Я и не буду удалять… — ворчит. — Хочу, чтобы это фото напоминало тебе, что я тебя люблю. — Я тебя тоже люблю, Скар. Очень-очень сильно. Никого и никогда так не любил. — Смущает… Мне с тобой комфортно. Даже в смущении или стыде, аха. И, кстати… Хочу, чтобы ты знал. Имя «Скарамучча» я выбрал сам… Но на самом деле меня зовут Куникудзуши… Сестра долго называла меня «зуси», пока не запомнила новое, аха… — Ого… Куникудзуши звучит красиво. Почему ты отказался от него? — Потому что его дала мне вот эта мать. — Скар… то есть, Дзуши, ты не хочешь сходить к психологу? Мне кажется, на тебя очень сильно давят травмы прошлого, твоя мама и вообще обстоятельства, в которых ты вырос. Я тебя очень-очень люблю вне зависимости от имени, которое ты себе выбрал. Вне зависимости от твоего бекграунда, но я вижу, как это все давит на тебя. — Давай об этом поговорим дома? — Скарамучча мягко гладит Альбедо по щеке. — Ты можешь называть меня любым именем. — Хорошо, ты прав. Я буду назвать тебя «хорошик». Не против? — Не против. А как мне называть тебя? Кроме, как «дурак». У меня тяжело с «милостями». — Ахах, друзья называют меня «Бедо». Точнее, некоторые друзья. А именно, Сяо. — А брат как тебя называет? Хотя, нет, это не подойдет. Я не хочу ассоциироваться у тебя а кровным родственником, аха… Ты действительно развернул мою жизнь в нечто приятное сейчас… — Называй, как хочешь, Скар. С чем я у тебя ассоциируюсь? Со снегом? Готов быть Снежком, как кролик Венти. — Снежок, аха. Ты ассоциируешься у меня со всем хорошим. Весь ты, — Скарамучча убирает волосы Альбедо вновь, заправляет за уши и кидает руки на его щеки. — Со светлым? Выходит, фонарик? Лампочка? Солнышко? — Я ж не произнесу такое, — усмехнулся. — Ты Альбедо. И ты прекрасен вот такой. Ты нравишься мне таким, какой ты сейчас. Я не вижу перед собой моль. Без макияжа, без украшений без всего, чем ты себя прячешь. Люблю тебя вот такого. И вижу перед собой самого заботливого, приятного, умного и красивого человека. — Ты… чего это ты… — он отводит взгляд, пока на щеках проступает слабый румянец. — Говорю то, что думаю, — Скарамучча целует Альбедо в щеку. — У меня слишком шикарный парень. — Тц… Обязательно говорить это вот так? — Как? — «Так». Чувствую себя максимально обнаженным, еще и волосы убрал, мне же прятаться некуда. — Обязательно. Я ведь говорю это именно тому, кого ты прячешь. — Мог бы сказать мне, я бы ему передал… — Так это до него не дойдет, — улыбается. — Альбедо, я тебя люблю, — Скарамучча целует его в нос. — Да… он немного туповат, — бубнит. — Разве? Мне нравится. — Нравится? Вот эта вот моль? — он переводит смущенный взгляд на Скарамуччу. — Не понимаю где моль? Разве тут домик с молями сдали? Напишем жалобу. — Одна моль заселилась. — Выгоним и останемся с тобой вдвоем. Ты не моль, Альбедо. Ни разу не похож на нее. Я тебя увижу везде. — Везде-везде? — Абсолютно везде. — Хорошик, — улыбнулся. — Я обещаю подумать над твоими словами. А ты подумай над моими. Но не сейчас. Сейчас мы отдыхаем. — Давай завтра пойдём погулять? Просто. Не кататься, ничего такого. Покупать какую-то еду, ходить по снегу и держаться за руки… Только, хочу, чтобы ты не надевал пирсинги. — Интимный тоже снять? Последняя железка на мне осталась, аха… ты уже всё снял. — Сними. Я боюсь навредить, снимая. — Хорошо. Выходит, совсем без всего, аха… Язык склеивать не нужно? — Склеивать? Клеем? Дурак что ли? — Я пошутил, аха… Но реакция у тебя забавная. Тату сводить не буду. — Не своди, навредишь коже. Пусть остаются. Язык не трогай, не мучай. Да и ощущать два твоих языка во рту необычно… Кхм. — Может, тогда и пирсинг во рту оставить? — Я переживаю. Чтобы ты не начал воспринимать эти украшения своей защитой. — Во рту ведь не видно. А ещё… я ведь с тобой. Мне не перед кем «украшаться». Я понимаю, что «для себя» это делаю, чтобы прикрыть свою психологическую травму. Поэтому… ну… я попробую. Вот… — Может, сходим к психологу потом вместе? — улыбнулся. — Но я согласен на язык. — Я уже ходил. Хороший специалист. Можем к нему. Только не вместе, я думаю. Нам нужны индивидуальные занятия. Но можем ставить сеансы в один день, будем вместе ездить. — Да, я так и хотел. Что ж. Пойдём завтра гулять, держась за руки…? — Да. Просто гулять, просто за руки. А, кстати, Фури и Лави пригласили нас послезавтра, это предпоследний день нашего отдыха тут, вечером вместе в ресторан. Потом ещё день на отдых, а потом уже домой. Я согласился. Ты не против? — Не против. И там я тоже буду держать тебя за руку. — Ого, даже так? Горжусь своим хорошиком.

***

Этот день целиком ощущается для Алатуса чем-то нереальным. Будто сон наяву. Он с самого раннего утра крутится на кухне, занимаясь едой для свидания, назначенного на сегодняшний вечер. В воздухе витают приятные запахи домашней выпечки и фруктов. Скарамучча и Альбедо уехали не так давно и сейчас Сяо, кажется, сильнее растерян без поддержки друга. «Спокойно… Справлюсь… Он тоже сейчас с любимым человеком и так не волнуется… И я не должен…» Юношу погружает шарлотку в духовку и принимается готовить тыквенный крем-суп. Он четко следует рецепту, следит за тем, чтобы все было идеально. Движения Сяо почти автоматические, точные и аккуратные, но все его мысли вращаются только о том, понравится ли любимому человеку то, что он делает. «Может я переборщил с едой? Фрукты в карамели, пирог, суп… А может, мало? Я ведь ему и с собой смогу дать и его брату… Может, каких-нибудь канапе сделать? У нас ещё есть красная рыба, может, с ней что-то? Будет ли он?» Сяо заглядывает в холодильник и все-таки готовит ещё целую тарелку различных закусок. На любой вкус и цвет, лишь бы угодить и порадовать Венти. Кролик бегает за ним по пятам, иногда ему перепадают кусочки овощей или фруктов. Сколь бы Сяо не убирал Снежка на мягкую лежанку, он все равно спрыгивает и бегает за ним. «Может, он тоже волнуется? Сегодня ведь его любимый Венти придет… И мой любимый… Как стыдно думать так, — Алатус краснеет, заканчивая с приготовлением ужина. — Дурак ты, Сяо. Так, а что пить он будет? У нас же есть сок, да? Так, чаи… соки… Да вроде выбор хороший. Можно будет замешать что-то в стиле Альбедо, но без алкоголя? Аха, нет, Сяо, не стоит в это лезть, а то испорчу ещё что-то…» Наконец, выключив плиту, Сяо кладет пирог, накрытый фольгой на доску. Потом проверяет на вкус суп, убирает закуски и фрукты в карамели в холодильник. Он еще раз проверяет все ли на своих местах, все ли готово и идеально ли выглядит, а потом смотрит на время. Он убирает со стола все лишнее, раскладывает скатерть, свечи и ставит на центр вазу, а потом осматривает свою работу. «Идеально, бегом в душ. Так…» — Снежок, пойдём, пора в клеточке посидеть немного. Я быстро, хорошо? А потом привезу Венти… Ты пока отдохнешь, — Сяо осторожно поднимает кролика в свою комнату. Парень мягко опускает животное на пол подталкивает его в открытую клетку. Тот послушно забирается и, будто бы, одобрительно смотрит на Сяо. — Вас понял, я постараюсь ещё скорее, — усмехается. Парень берет чистую, заранее приготовленную, одежду и убегает в ванную. Душ он принимает довольно быстро, используя самый приятный для себя гель для душа и шампунь с цветочным запахом. А потом, вытираясь, принимается укладывать волосы с помощью фена. «Никогда не умел делать это красиво… Лишь бы просто выглядело по-человечески… Не хочется позорится перед ним, хочу быть красивым для него…» Волосы едва ли поддаются на не очень умелые движения Сяо. Он пытается исправить ситуацию в виде, торчащих во все стороны, волос муссом для укладки, но результат его все равно не устраивает. Парень снова расчесывается, снова моет голову и снова пробует уложить волосы феном. Итог тот же. Сдавшись, Сяо лишь приглаживает самые мелкие пряди с помощью лака для волосы и вздыхает. «Ну… Немного лучше, как будто, но… Может хвост? Как будто слишком небрежно. А так нормально как бы? Может и правда хвост?» Юноша берет резинку для волосы и старается как можно аккуратнее собрать волосы. Многие пряди из-за разной длины торчат или выпадают, но этот вид понравился Алатусу больше, чем то, что было раньше. «Что ж… Может налысо потом просто? И ходить в капюшоне годик? Так, ладно, не сейчас об этом». Сяо надевает черные классические брюки, черную водолазку без рукавов и темно-зеленую рубашку. Дополняет он все это браслетом из металлической цепи и парфюмом с миндальным ароматом. Тяжело вздохнув, Сяо ещё раз оценивает себя в зеркало и убегает в коридор. Он быстро надевает уличную одежду, вязаный шарф и заглядывает к себе в комнату: — Снежок. Держи за меня кулачки, скоро увидишься с ним. Улыбнувшись кролику, парень обувается и выходит из дома. Волнение заставляет его идти быстро, нервно перебирая ключи в кармане. Мысли никак не затихают, проигрывая все возможные варианты того, как пройдёт сегодняшний вечер. Сяо проходит в цветочный, покупает изящный букет Сесилий, а потом вызывает такси прямо до больницы. Дорога проходит все в тех же нервах. Он то постукивает пальцем по телефону, то слабо дёргает ногой, то поджимает губы. «Может, накрасится стоило? Но я не умею. Альбедо звонить только из-за этого? Бред… А сам я бы точно накрасился как клоун… Я не глупо выгляжу с хвостом? Ещё и без шапки. Ну шапка испортила бы вид, вдруг бы Венти посмеялся? Что ж так волнительно то…» Машина останавливается и Сяо выходит. Он довольно быстро добегает до входа в больницу и, дрожащей от волнения, рукой открывает дверь. «Я не слишком навязчив сейчас? А если он не хотел цветов? А если это глупо будет и ему не понравится? — Сяо нервно переступает с ноги на ногу, поглядывая на часы. — Скоро должен прийти… Страшно то как…» Сяо стоит у входа в больницу, топчась на месте. Его взгляд сосредоточен на дверях, и вот, наконец, они открываются — Венти выходит наружу. На нём бирюзовая куртка, не застёгнутая до конца, так что видно край зелёного худи. Ткань мягкая, чуть смятая, словно он только что лениво натянул её поверх чего-то ещё. Спортивные штаны свободно облегают его ноги, подстраиваясь под лёгкость его шагов. Венти двигается неторопливо, с той же беспечной грацией, что всегда. Сяо молча смотрит на него, изучая детали. Свет падает на его лицо, подчёркивая мягкие черты, тёмные ресницы, разрез глаз, в котором почти всегда светится улыбка. Пряди тёмных волос выбиваются из-под капюшона, немного растрёпанные. Венти выглядит непринуждённо, будто вышел сюда просто подышать воздухом, а не встречаться с кем-то, кого он заставил ждать. Увидев Сяо, он сразу же упал тому в объятия. — Извини, я разговорился с доктором, поэтому задержался. Доктор сегодня дежурит в ночь. Он разрешил мне опоздать. — Ничего страшного, — щеки Сяо вновь краснеют. — Это тебе… — он кивает на букет, обнимая одной рукой парня за талию. — Спасибо, — улыбается, — красивый очень. Куда пойдём? Приняв букет, Венти берет парня за руку, переплетая пальцы. — Домой…? Я сейчас один, ведь. Со Снежком. — Ой… к тебе домой? — он чуть сильнее прижал букет к себе и оглянулся на здание больницы. — Ты не хочешь? — Сяо неуверенно остановился. — Можем и в ресторан… — Погуляем немного? — Конечно, — парень застегивает на Венти куртку и покрепче сжимает его руку. — Тебе не холодно? Как сегодняшний день? — Чуть-чуть прохладно, но мы немного погуляем. Чуть-чуть. А потом пойдём. Ну, к тебе. «Он ведь даже с поцелуем меня не торопит. Значит… вряд ли у него что-то дурное на уме? — Барбатос бегло взглянул на Сяо. — И вообще… Я не должен перекладывать свою травму и страх на людей, которые не имеют к этому отношения. Сяо не такой». — Хорошо, Венти, — он смущенно улыбается. — Как твой брат? Он тогда довольно долго обнимал Фремине. — Мы об этом не говорили. Он только сказал, что подружился с Фремине, и сегодня Фремине обещал прийти. В целом, кажется, Лори нашел общий язык с командой. Чувствую, как он постепенно отдаляется от меня. — Тебя это радует? — мягко спрашивает Сяо. — Да. Мы все ещё братья и друг друга любим, но я чувствую, что я для него уже как будто не «объект зависимости», как был. — Он хорошо справляется. Я думал, что ему будет гораздо сложнее, — улыбнулся. — И ты выглядишь гораздо здоровее. — Потому что чувствую себя спокойно. А твои дела как, Сяо? Был на тренировке? — Вчера был, сегодня пропускаю. Гризли меня поругал, что я снова в облаках витаю, хотя ты ещё не на трассе, — усмехается. — Жду не дождусь, чтобы снова на дорожку выйти. Доктор меня отпустил бы уже на тренировку, но я хочу подождать Лорана. — Не хочешь без него начинать? — Думаю, да. Сейчас у нас в распорядке дня тоже есть спорт, так что постепенно в форму мы приходим. Но как-то идти самостоятельно, то есть, без него, как будто сложно. — Почему сложно? — Наверное, мне кажется, что это неправильно по отношению к Лори, вот. — Тогда подождём его. Обязательно. Я все еще использую твой инвентарь. Он мне стал самым родным. — Ты ведь уже мог бы купить себе новый. — Да, но я не хочу. Мне нравится это. И нравится то, что им пользовался ты. Ху Тао, кстати, тоже отказалась от нового, сказала, что хочет пользоваться моим, аха. — Как дела у твоей мамы? И у остальных девочек. — Мои младшие отобрали у мамы всю работу по дому и крутятся вокруг нее и Шень Хэ, — улыбается. — Мама, конечно, переживала ещё и за мое настроение, аха, но сейчас она спокойна. — Уже известно, кто у тебя будет? Братик? Сестра? — Еще одна сестра. Кажется, мальчики на мне и закончились. — И с тебя начались, да? Ты ведь старший? — Да. Первый и последний мальчик, аха. — Зато какой цветник вокруг. — Надо будет услуги няни маме оформить. А то слишком много маленьких дома будет, переживаю… — Думаешь, не справятся? — Справятся, конечно, я переживаю из-за маминой усталости. Она точно будет. Просто, раз могу облегчить, то надо. Вот. — Справедливо. Каким ты видишь свое будущее, Сяо? — Венти прижимает к себе букет. — Не то, чтобы вижу, но хочу попасть на национальный и победить там командой. Хочу купить свою квартиру и поселиться там… с тобой. — Видишь себя дальше, как спортсмена, получается? Постоянные тренировки, подготовка, олимпийская сборная? — Да, мне это нравится. Мечтаю пройти со своей командой, с нашим тренером… А ты? — Хочу заниматься музыкой. Может, звучит глупо, но как будто душа лежит. Я выйду на тренировки и, может, душа и туда вернется, хех. — Ни капли не глупо. На чем ты хочешь играть? — На пианино, гитаре, скрипке… хочу петь. Но что с этим делать, я не знаю. Я ведь и так умею играть, но… умею, и что дальше? Ох, — вздыхает. — Ладно. Для начала — выписаться из больницы и найти себе жилье. — Я тут намекнул тебе немного о жилье, вообще-то, — бубнит, краснея. — Но я не настаиваю. Только предлагаю. И вообще… Не важно, аха. Забудь. А твои песни я уже очень жду. Хочу их слушать перед сном. — Аха, я слышал, да, — повернув голову к Сяо, юноша широко улыбнулся. — Но пока ты насобираешь на квартиру, жить где-то нужно. Наш дом сгорел, и, конечно, страховка его покроет, но пока его сделают пройдет как минимум год. При хорошей динамике, нас отпустят в конце весны. — Тогда я сниму квартиру. И буду медленно копить на свою. Так подойдет…? — Давай подумаем об этом потом? Я не против жить с тобой, но у меня есть ещё Лори, и я не смогу оставить его одного. — Я и Лори приглашаю… Я не дурак, ахах. Ладно… — Я ничего такого не имел в виду, просто подумал, что может быть неудобно жить с парой влюбленных. Нет? — Нет, я ведь с такой живу сейчас, — неловко усмехается. — Парень Альбедо переехал к нему и они живут в его комнате. — Ой. Не знал, что у него есть парень. Или забыл. И давно? — Не очень. Где-то пару недель? Вроде. И ты, кстати, знаешь этого парня. — Знаю? Кто-то из моей команды бывшей? Хотя они друг другом были увлечены… Больше у меня и нет, наверное, никого. — Это Скарамучча, — улыбнулся. — Ого… Я бы сказал, что это неожиданно, ведь он, кажется, негативно был настроен к Альбедо, но Альбедо всегда умел найти общий язык с людьми, мне кажется. — Я тоже был очень удивлен. Но, кажется, им хорошо. Даже очень. Сейчас они уехали на несколько дней, так что, я пока один. — И как тебе жить с ними? Вы не мешаете друг другу? — Не мешаем. Просто теперь часть быта у нас ведет и Скар. — А, ну… а некоторую личную жизнь вести никто никому не мешает? Это как будто сложно, когда сосед за стенкой. И соседу неловко. Нет? — Ну мы ведь иногда не дома. Они работают, а я иногда здесь, а иногда езжу к маме. — Логично, да. Извини. Глупые вопросы задаю. Никогда не жил с кем-то не из семьи. — Не глупые. Да и не за что извиняться же? Я отвечу тебе на любой вопрос… — А ты хотел бы куда-то поехать отдохнуть? Ну, так же, как они. — Конечно… Поедем вместе? — А куда бы ты хотел? — Тоже в горы. Или куда-то в лес. Какой-то кемпинг. Это интересно. — Ты когда-нибудь был за границей? — Только с тренером и ребятами на каких-то сборах… — То есть, загранпаспорт у тебя есть. Хорошо, — улыбнулся. — На твой день рождения я подарю тебе поездку куда-нибудь. На двоих. Сюрприза не будет, раз я говорю об этом сейчас, но к таким вещам ведь надо готовиться. — За границу…? Это же дорого… — Дорого. Но я хочу хотя бы что-то со своего счета потратить на то, чего я действительно хочу, а не то, что «надо», или что скажет мама или агент. — Подумаем ближе к моему дню рождения? — Сяо неловко улыбнулся. — Но я бы съездил с тобой куда-то… — Да. Я уже знаю, куда хотел бы, поэтому рассмотрю этот вариант. Но об этом потом, да, — улыбнулся. — Я уже замерз. Пойдем к тебе домой. — Вызову такси, — он достает телефон и делает заказ. — Дома тепло сейчас. И, надеюсь, что ты голоден… — Надеешься, что в больнице морят голодом? — Не в том смысле… Извини, глупость сказал, — покраснев, Сяо отворачивается. — Эй, я пошутил, — Венти смеется. — Кхм… — кажется, Сяо покраснел ещё сильнее. Молча дождавшись машину такси, Алатус открывает дверь и пропускает Венти внутрь. Обойдя, он садится с другой стороны и пристегивает на парне ремень безопасности. — Удобно? — Удобно. Я тебя обидел, Сяо? — Венти наклоняется к нему. — Глупая была шутка, я могу не шутить так… — Не обидел, это я глупый просто, — бубнит, опустив взгляд. — Не переживай, пожалуйста. — Почему ты так себя называешь? — Ну, так и есть просто, аха. Нет? — Нет. Ничего глупого в тебе не вижу. — Шути сколько угодно, я просто переволновался… — Сяо, — юноша положил ладонь ему на колено, — не о чем волноваться. Просто ты, просто я, просто едем к тебе домой на свидание. Лучше не усложнять. «А то я тоже нервничать начну. Он так волнуется, будто рассчитывает не на простое общение…» — Да, верно… — Сяо осторожно берет руку Венти в свою и слабо гладит. — Снежок тебя очень ждёт. Помогал мне сегодня готовиться к свиданию… — «Помогал»? Надеюсь, не еду благословлял? — Нет, он пробовал овощи и фрукты на вкус. Сказал, что ему все понравилось, — смеется. — Я уже соскучился по нему. Мой маленький белый помпончик… Он с тобой спит? — Да, забирается сам и лежит. Пару раз проснулся от того, что он мне лапы прямо на лицо разложил. Забавный такой. Сейчас в клеточке сидит, ждёт тебя. — Не забываешь его купать? В тепленькой водичке. А потом греть. А ушки протираешь? Чистенький мальчик? — Очень чистенький, сам убедишься. Делаю все, что ты говорил, — улыбается, поглаживая Венти по руке. — Спасибо. Я правда рад, что ты о нем заботишься. Если бы не ты, не знаю, что делал бы… и со Снежком тоже. Ох… просто, спасибо, — юноша опускает голову Алатусу на плечо. — Разве я много сделал? Я сделал то, что сделал бы любой твой друг или знакомый, как будто… Или это я так рассуждаю. Не важно… Я просто очень рад, что ты рядом сейчас и что идешь на поправку вместе с братом, — Сяо поворачивает голову и, сомневаясь несколько секунд, едва ощутимо целует Венти в макушку. — Я столько тепла и заботы в жизни не ощущал, — шепчпет. — Ну, как от тебя и в последний месяц от брата, команды, доктора. — А дальше будет только больше… Ты это заслужил… — Очень странно себя ощущаю… на меня давно никто не кричал, никто не бил, и мне так непривычно из-за этого, как будто подвох ищу. Доктор сказал, это тревожность во мне говорит. — На тебя и твоего брата в принципе никто никогда не должен был кричать и, тем более, бить… Это ужасно. А твоя тревожность обязательно уйдет со временем, — Сяо осторожно гладит Венти по плечу. — И я помогу всем, чем только смогу. — Мне очень приятна твоя забота. То, что вы с Альбедо для нас сделали, это… Ой, я бы хотел как-то отблагодарить Ризли. Не знаешь, что можно для него сделать? — Для Ризли будет самым ценным то, что вы придете с Лораном в команду и что вы под его крылом, — улыбается. — Если тебе хорошо, то и ему хорошо, так он нам говорил. — И совсем-совсем ничего, что я мог бы сделать чтобы порадовать его? — Разве твое хорошее самочувствие это «ничего»? — Я же не об этом. — Можешь приготовить ему что-то сам. Он такое тоже любит. — Спасибо за идею, — вздыхает. — Подумаю. — Я тебе помогу, если что, — Сяо мягко улыбнулся. — Он у нас мясо любит. — А ты что любишь? — Мне очень нравится тофу. Машина такси, наконец, останавливается. Сяо выходит первым, буквально оббегает и открывает дверь для Венти. Взяв его за руку, парень осторожно ведет его в дом. Не спеша и стараясь не волноваться. «Он же был уже у меня в гостях… Сейчас это ощущается совсем не так. Я вспотею весь от волнения и будет ещё стыднее. Спокойно. Дыши…» Алатус вызывает лифт, постоянно поглядывает в зеркало и нервно поправляет то волосы, то одежду, то прокашливается, не зная куда себя деть. Перед дверью в квартиру он роняет ключи и, неловко проворчав себе под нос, открывает, пропуская Венти вперед. Сразу же он помогает ему переобуться в теплые домашние тапочки, помогает снять куртку, а потом, почти выпрыгнув из своей одежды, ведет юношу в ванную. — Я пока поставлю букет. Жду тебя на кухне, — улыбнувшись, Сяо сбегает, оставляя Венти одного. На кухне он очень быстро ставит цветы в вазу с водой по центру стола, зажигает свечи и раскладывает по тарелкам блюда. Волнение вновь выливается в постоянные поправления одежды и прически, а глаза парня постоянно расширены будто в лёгком страхе. Венти моет руки под теплой водой, наблюдая, как капли стекают по его пальцам и исчезают в раковине. В зеркале отражается его лицо — спокойное, но в глазах затаилась тревога. Он вздыхает, стараясь не зацикливаться. «Все в порядке… Сяо ничего не сделает. Сяо не такой…» — повторяет он про себя, пытаясь убедить собственное отражение. Вода ласково согревает кожу, но ощущение напряжения не уходит сразу. Венти закрывает кран, стряхивает капли с рук и проводит ими по лицу, как будто это поможет смыть беспокойство. Еще один глубокий вдох. Он смотрит в зеркало, встречается с самим собой взглядом и, наконец, решает, что пора выходить. Разворачиваясь, он направляется на кухню. Шаги по полу звучат глухо, воздух кажется тяжелее, чем обычно. «Сяо хороший. Нельзя перекладывать на него. Он не такой. Он меня оберегает». Пройдя на кухню, юноша остановился около стола. — Ого, ты это всё сам готовил? — Да, сегодня… — Сяо неловко отодвигает стул, приглашая Венти, — присаживайся. — Спасибо, — улыбнулся, усаживаясь за стол. — И правда как будто настоящее свидание. — А чем это не настоящее свидание? Чего-то не хватает? Я плох в свиданиях, да…? — Сяо глупо улыбнулся, подставляя Венти тарелку супа. — Ой, нет, я не это имел в виду. Конечно, настоящее. Спасибо за твою заботу. — Правда? Если что не так, ты говори… Принести Снежка…? — Точно, да, конечно… Я нервничаю немного. Совсем забыл про Снежка. — Почему нервничаешь? Я могу что-то сделать, чтобы тебе было комфортно? — мягко спрашивает Сяо, ставя чашку ароматного чая. — Не думаю. Это просто… травма. — Ты… Боишься, что я что-то сделаю? — Извини… Я не хочу обидеть тебя, я ничего дурного о тебе не думаю, просто… травма. Вот… — Нет, нет, не извиняйся. Просто… знай, что я ничего не сделаю без твоего разрешения, хорошо…? — Спасибо, Сяо, — юноша улыбнулся. — После свидания мне нужно будет вернуться в больницу. Ты меня проводишь? — Конечно, до самой палаты, если можно, — Сяо выравнивается. — Тогда я за Снежком, да? — Да, пожалуйста. — Сейчас. Сяо осторожно улыбается и уходит в комнату. Его руки немного дрожат от волнения, а дыхание ощущается прерывистым. Не спеша он открывает клетку и берет кролика на руки. — Может, с тобой ему будет спокойнее… Не хочу, чтобы он переживал на нашем свидании, — Сяо смотрит кролику в глаза. — Успокоишь его? Ухо кролика дернулось, но Сяо воспринял это, как ответ. Аккуратно усадив его на руках, парень возвращается в кухню. — Вот… Соскучился по тебе… — Ты ж мой хороший, мой маленький, мой дорогой… Голос Венти, направленный на кролика, мягкий, осторожный, слегка сюсюкающий, но полный заботы и любви. Он принимает животное на руки, и Снежок, заметив своего человека, радостно тянется к нему, тыкает носом в щеку и фыркает на ухо. — Такой пахучий. Я уже забыл, как от тебя приятно и вкусно пахнет сеном, — Венти улыбается. — Сяо, спасибо тебе за него. «Ему и правда так спокойнее… Это главное», — Сяо берет свою тарелку супа, наблюдая за парнем. — Он очень милый… Весь в хозяина. — Ой, правда? Думаешь, я милый? — Даже очень. Милый, красивый, добрый, иногда упрямый, как будто, это мне все нравится… — Ого, какой прямой ответ. И без смущения? — … — Сяо отворачивается, пряча красные щеки. — Понял, со смущением, — усмехнулся. — Ты тоже, Сяо. Нравишься мне. — … — он краснеет ещё сильнее. — Спасибо… — И суп очень вкусный, — он опускает ложку, давая кролику понюхать. — Даже Снежок, вот, просит. — Если что, то тут только овощи, Снежку тоже можно, — бубнит. — А ещё тут закуски и яблочный пирог… Вот… — Я все попробую, Сяо. Обязательно. Кушай, малыш, — он проводит пальцами по ушку кролика. — Ты сегодня непривычно молчаливый. — Я? Я просто взволнован… — Я тебя напрягаю, да? Ну, своим присутствием. — Что? Нет, конечно, — Сяо поворачивается к Венти целиком. — Это наше первое такое свидание… Поэтому волнуюсь… — Я тоже волнуюсь. Первое свидание… наверное, нормально, что это так волнительно, да? — Думаю, что да. Венти, хочу, чтобы рядом со мной тебе всегда было спокойно. И я для этого сделаю все. Обещаю. — Ты переживаешь из-за того, что я нервничаю, да? — Да… Не хочу, чтобы твое первое свидание ассоциировалось у тебя с чем-то неприятным потом, — вздыхает. — Прости. Можем пойти посмотреть фильм, поедая пирог? Или тоже звучит не очень? Ох, я слишком глупый. — Давай поиграем во что-то, Сяо? У тебя нет карточных игр? Настолок? Или просто карт? — Есть, — он сразу оживился. — Карты, шахматы, а ещё есть монополия, аха. Что принести? — Играть в монополию вдвоем? Я не очень умею в неё играть, но там надо больше участников, да? — По правилам да, но почему бы и нет? — улыбнулся. — Ты научишь меня? — Да… А потом мы сможем играть впятером. Мы, Бедо, Скар и Лори. — Хорошо. Давай попробуем. Но я же буду всё у тебя спрашивать. — И это хорошо. Спрашивай все, — Сяо встает. — Я все принесу сюда или будет играть в комнате? — Давай тут. Удобно будет и играть, и кушать. — Одну минуту. Улыбнувшись, Алатус убегает в комнату к Альбедо. Он быстро находит коробку с игрой и возвращается к Венти. «Может, правила надо было перечитать? А если я забуду что-то и опозорюсь лишний раз?» — Снеж, а ты будешь играть? — Венти целует кролика. Пока Алатуса нет, юноша достал телефон и сделал селфи, запечатлев себя и питомца. Эту фотографию он отправил Лорану, дописав, что у него все хорошо, чтобы брат не волновался. — Он играл с нами в карты, раскидывал нам «биту», — усмехается, осторожно убирая свечи со стола. — Правда? Уверен, он всех победил. Снежок умный мальчик, да? — Конечно, ворвался и показал, кто в доме хозяин. — Накакал на карты, стол и вас с Альбедо? — Погрыз карты, покакал на стол, испугался смеха, раскидал карты и прыгнул мне на колени. — Ну, показал, кто хозяин, не поспоришь. Если захочешь показать ему, что хозяин все же ты, наведи суету у него в клеточке. — Ахаха, я запишу это как мысль, но делать не буду, пусть Снежку будет комфортно, — Сяо раскладывает поле, нужные карточки и игровую валюту. — Выбирай себе фигурку. — Зеленую хочу. А Снежок играет? Ему белую. — Отлично, а я возьму черную, — Сяо ставит фигура на поле «старт». — Теперь, Венти, бросай кубики и ходи по клеткам. — Угу… — бросив кубики на поле, Венти двигает фигурку. — Ты наступил на поле под названием «Доля ангелов», это таверна, ты можешь ее купить за валюту, которую раздали в начале игры и потом каждый, кто к тебе наступит, будет платить аренду, — улыбается Сяо. — Ага. То есть, я тут «на разливе»? — усмехнулся. — Покупаем. — Ну типа, — улыбается, кладя карточку таверны перед Венти. — Смотри сверху карточки цвет, если ты соберешь все карточки с таким цветом, то плата игроков тебе будет повышаться в разы. А теперь ходит Снежок. — Ага, понял. Игра про зарабатывание денег. И про выбивание их с других, я понял, — Венти усаживает кролика на стол и бросает перед ним кубики. — Пять. Значит, сюда, — он двигает фигурку по полю. — Венти, у тебя конкурент, Снежок, ты покупаешь штаб рыцарей? — смеется Сяо. — Снежок, оставь мне рыцарей, — стонет. — Сяо, на первом кругу, я так понимаю, все всё покупают? — Обычно да, а потом начинаются торги друг с другом. Любыми способами. Но, конечно, если денег нет или у тебя другой план, ты можешь не покупать, если наступил на свободную клетку. — Понятно, значит, Снежок покупает. Не быть мне монополистом-алкоголиком, — он кладёт карточку кролику. — Вот, готово. — Может, Снежок сжалиться над тобой потом и продаст тебе рыцарей? — Сяо бросает кубики и ходит. — Я наступил на поле «шанс», поэтому я беру карту из той колоды, там задание. — О, а какого плана задания? Типа «покукарекать под столом»? — Мы с Альбедо добавили подобных, но более откровенных, аха… Я их не принес. Здесь только «пропусти ход», «заплати за домики» и подобное, — Сяо читает карточку. — Ну вот, мне сказано пройти на поле, которое заставляет пропустить круг. — А почему не принес? Хотя, да, если Снежок вытащить что-то непристойное из области «снять свитер», нам придется его брить. — Ахаха, да, а его свитер будет отрастать дольше наших. Ходи, Венти, — улыбается. — Ты когда-то видел лысых кроликов? — юноша бросает кубики, и те выпадаю дублем. — Так, у меня десять. — Оу, покупаешь «склон Уван»? После дубля ходишь еще раз, но если кинешь третий, то тебя посадят в тюрьму, — смеется. — Покупаю! А в тюрьму за что? Я же не преступник… — кубики падают на поле, выдавая двенадцать. — Кхм… на сколько лет меня посадят? — На три круга, если не захочешь выйти раньше или не повезет выйти раньше, — усмехается. — Ого… — он двигает фишку по полю. — Получается, можно заплатить и выйти. Несправедливо, конечно. Но меня и посадить могут несправедливо! Я никого не убивал, офицер. — Пока что да, — Сяо наблюдает за полем. — Будешь покупать собор? Закупишься и сядешь, ахаха. — Покупаем. В этом соборе и буду грехи замаливать, — он бросает кубики, и те вновь показывают двенадцать. — Кхм… это мне за то, что алкоголем торгую. Куда идём, начальник? — Прямиком в тюрьму. На следующий ход ты можешь заплатить и выйти, кинув кубики, а можешь просто их кинуть, и выйдешь, если снова выпадет дубль. «Такой милый…» — Понял, — он перемещает свою фишку. — А тюрьму купить можно? — Нельзя, — пожимает плечами, — Снежок, пора ходить, пока Венти все не скупил. Бросив кубики за кролика, Венти снова выбросил дубль. Он обреченно стонет, двигает фишку, покупает карточку и передает кубики Алатусу: — Бросай ты, а то Снежок по наклонной пойдёт. — Может, ему хочется к тебе? — усмехнувшись, Сяо выкидывает кубики и выбивает семь. — А я ему все испортил. — Тюрьма отменяется, малыш, — Венти двигает его фишку. — Тоже «шанс», так, — Сяо тянет карточку и читает: — Сказано пройти весь круг на клетку «старт» и получить деньги за круг, — улыбнулся, переставляя белую фишку и подкладывая кролику купюры. — Да, за каждый круг получаешь зарплату. — Снежок, не балуйся, — Венти гладит его по ушку. — Обыграешь нас с Сяо. В недолгих паузах, Алатус смотрит на Венти, его улыбка заставляет парня чувствовать себя увереннее и спокойнее, вызывая почти бурю мурашек. Он кидает кубики, встает на клетку, покупает кафе «хороший охотник» и передает кубики Венти. — Заплатишь или надеешься на удачу? — Да прибудет со мной удача! Венти потирает ладони, а потом бросает кубики, которые, конечно, не выпадают дублем. Простонав, он наотмашь бросил кубики за Снежка, и те показали «три-три». — …за что? — Так и скажите, что хотите остаться вдвоем в тюрьме, пока я нам на жизнь буду зарабатывать, — смеется Сяо, переставляя белую фишку. — Бросишь ещё за Снежка? — Нет, он ни в чем не виноват, офицер, я действовал один. — Снежок, а ты что скажешь? — Сяо наклоняется и смотрит кролику прямо в глаза. Тот поднимает ушки, несколько раз моргает, а затем прыгает на кубики, вынуждая их перевернуться и показать «один-один». — Мне кажется, вы палитесь, господин Снежок. Или у вас есть план, как вытащить вашего сообщника из тюрьмы? — Сяо поднимает подозрительный взгляд на Венти и переставляет фишку. — О, Снежок должен заплатить тебе за аренду. — Я сижу в тюрьме и получаю деньги? — Да, мы играем по упрощенному варианту, — усмехается. — Отлично, меня все устраивает. Всех жду в своей таверне. Я как авторитет, получается. — А выйдешь, так ещё популярнее таверна станет, да? — Алатус кидает кубики и ходит. — О, постоялый двор, я куплю. Сяо кладет себе карточку, а потом передает кубики Венти. — Если сейчас не выпадает дубль, значит я плачу, выхожу из тюрьмы и стою на месте до следующего своего хода или хожу, сколько покажут кубики? — Ходишь, да по кубикам, — улыбается Сяо. — Ты уже отлично втянулся. — Итак, да прибудет со мной удача! Бросив кубики, Венти складывает ладони в молитве. Кубики переворачиваются, давая ему две «четверки». — Пф, я и так вышел бы на этом кругу. Тц. А раньше так нельзя было? — ворчит, двигая фишку. — Зато ты вышел бесплатно. Ты пришел к Снежку, Снежок, он тебе аренду должен, — усмехается Сяо. — Ну, жесть, вышел из тюрьмы и уже на деньги попал! — Венти кладет несколько купюр около кролика. Далее, он бросает кубики за Снежка, и те снова падают дублем. — Значит, сейчас тоже сядешь, пушистый мой, — хмыкнув, он бросает снова. Очередной дубль. А затем ещё бросок, и в этот раз кубики показали разные цифры. — Сделаем вид, что ничего не видели, — смеется Сяо, переставляя фишку. — О, не куплено ещё. Снежок покупает? — Конечно, покупает. Мне кажется, этот кролик мухлюет, Сяо. Что думаешь? Может, пора налапники и в суп? — Думаю, что Снежок слишком много наблюдал за нашей с друзьями монополией, — шепчет Сяо и, бросив кубики, встает на клетку кролика. — Нет, он точно колдун. — Мы будем его рабами, я тебе отвечаю, — Венти бросает кубики, и вновь — дубль. — Нет. Этого просто не может быть. Он двигает фишку, покупает карточку, и снова — дубль, а за ним — еще один. — Я снова в тюрьме. Я местный авторитет уже. — Наколки уже появились? — смеется. — Конечно. Купола на спине, — смеётся. — Бросай за Снежка, потому что он сидеть со мной будет. Сяо кидает кубики и ставит фишку кролика на клетку Венти. — Мне кажется, что я мешаю вам играть. — Ха-ха, Снежок, плати дань, — усмехнулся. — Сяо, купи полицейский участок и вытащи меня отсюда, нам надо объединиться против него. — Я постараюсь, мой повелитель, — отвечает, смеясь и бросает кубики, встав на клетку Венти. — Юный бизнесмен. Барбатос бросает кубики, но дубль, когда он нужен, не падает. — Или это я Вам со Снежком мешаю. — Будем честны, мы с тобой мешаем Снежку, — смеется Сяо. — Хочешь, я заплачу за тебя государству? — И я буду твоим рабом? — Нет, конечно. Нам же надо объединится против Снежка, — шепчет. — Выкупай, Сяо! Сегодня мы должны победить этого кролика! На столе разложена «Монополия». Крошечные фигурки — домики, отели, разноцветные карточки — в хаотичном порядке разбросаны вокруг игрового поля. В центре всего этого хаоса сидит Снежок, который шевелит усиками и время от времени подозрительно прикусывает уголки карт. — Хорошо, снова мой ход! — объявляет Венти, встряхивая кубики в ладонях. Он бросает их на стол. Два одинаковых значения. — Опять дубль! Значит, я… — …снова попадаешь в тюрьму, — отмечает Сяо, наблюдая, как Венти с раздражением передвигает свою фишку в квадрат с решеткой. — Да что ж такое… В который раз уже?! — Венти возмущенно скрещивает руки на груди. — Это заговор! Я чувствую его в воздухе! — Ты просто слишком везучий, — пожимает плечами Сяо и берет кубики. Он бросает их и продвигается вперед, но его фишка приземляется на клетку с отелем Венти. — Оу! Добро пожаловать в мой уютный уголок, друг! Всего-то пятьсот монет за ночь! — Венти хитро улыбается, протягивая руку. Сяо молча достает деньги, передает их и снова кидает кубики. Новая клетка — еще один отель. Но теперь он принадлежит… Снежку. — Ты издеваешься… — он сжал кулаки, глядя на белого кролика, который в этот момент деловито грыз карту «Шанс». — Снежок нас скоро сделает, Сяо, — Венти смеется, наблюдая, как пушистый соперник, не замечая происходящего, продолжает заниматься своими делами. Круги идут своим чередом. Барбатос бросает кубики, и вновь — три дубля подряд. — О нет… — тихо произносит он. — В тюрьму, — невозмутимо напоминает Сяо. — Я НЕ ВЕРЮ В ЭТО! — Барбатос хватает свою фишку и с размахом ставит ее обратно за решетку. — Это уже четвертый раз! — Я бы тебя пожалел, но у меня осталось меньше сотни монет, а впереди три клетки Снежка… Сяо бросает кубики и… останавливается ровно там, где сидит пушистый победитель. — Плати, — шепчет Венти, не скрывая ухмылки. Сяо медленно тянется к своим последним деньгам. Венти кидает взгляд на свою карточку. Потом на пустой баланс. Они оба поднимают глаза на Снежка, который теперь завладел большинством клеток на поле. — …Мы проиграли, да? — обреченно стонет Венти. Сяо тяжело кивает. Кролик в это время довольно фыркает и дожевывает кусочек карточки «Шанс». — Снежок только признался, что он миллиардер. Осталось понять прошел ли ты проверку, — Сяо смеется, осторожно собирая с поля карточки. — Тебе понравилось, Венти? — Да, в тюрьме комфортно. Меня там хорошо кормили, — смеется. — Сыграем в следующий раз все вместе? — Обязательно! Это было интересно. Только без Снежка, разумеется. Он слишком хорошо играет. — Или ты можешь с ним объединиться? Секретное оружие, хех. — Его секретное оружие — это «шоколадные» шарики. — Сегодня и без них обошлось, — смеется. — Снежок был очень сосредоточен. — Может, если мы его поднимем, там на столе остались его… сбережения? — Звучит, как не самый лучший план, но другого у нас нет. — Ох, давай, Снеж, надо посмотреть, что там у тебя, — Венти поднимает кролика на руки, и тот прыгает ему на колени. — Ничего? Удивительно. — Не хочет отвлекаться от своего хозяина просто. — Сейчас на меня накакает, — усмехнулся. — Я проголодался уже, даже не заметил, как слопал весь суп. Сделаешь чай? — Сделаю. Теперь пирог? — Сяо убирает все в коробку и поднимается. — Да, пожалуйста. Можно будет взять кусочек пирога для Лори? — Так-то я думал вам обоим положить с собой и суп, и пирог, конечно… Даже контейнеров подготовил. Возьмешь? — парень берет чайник и наливает воду в чашку Венти. — Конечно! Суп был очень вкусный, спасибо большое. — Я рад, что тебе понравилось. Переживал очень, — Сяо отрезает кусочек пирога и кладет на тарелку. — Вот. — Спасибо. Такой хороший день сегодня. И в больнице спокойно было, и с Лори хорошо пообщались, и свидание приятное. Как будто и правда все хорошо, — улыбается. — Ой, и Снежок накакал… — Пхаха, ты ешь, я уберу, — он широко улыбается, беря салфетки. — Теперь все идеально, он ведь на счастье так делает. — Ой-ой, он же на меня накакал. У тебя найдется что-нибудь, чтобы я переодел свою кофту? Чуть-чуть надо застирать её, чтобы кроликом не воняло потом, потому что у нас есть групповые занятия, и может аллергия у кого-то. — Да, конечно, — Сяо чуть краснеет. — Тебе потеплее что-то? — Да, пожалуйста. Извини, что я вот так… но надо постирать, чтобы если что, ни у кого аллергию не вызвать, — он усаживает кролика на стол и поднимается. — Я схожу в ванную? — Не извиняйся, все в порядке. Ничего страшного же… Я тебе все принесу. А кофту просто кинь в машинку, я постираю и принесу тебе ее позже… Подождать у ванной…? — У меня футболка под низом, — улыбнулся. — Уберу какули, брошу худи в стирку, помою руки и вернусь на кухню. — А, хорошо… — Сяо неуверенно чешет затылок, не заметив, что испортил свой хвост. Барбатос улыбнулся ещё раз и поспешил уйти в ванную комнату. Здесь он отряхнул руку и одежду, чуть-чуть застирал, чтобы наверняка после стирки не осталось следов, и бросил зеленое худи в стиральную машину. Оставаясь в белой футболке, он вернулся в кухню. Теперь Алатус может видеть его руки — на них следы от катетера, уже бледные порезы на запястьях. Руки Венти довольно худые, костяшки хорошо просматриваются и выпирают, но даже так телосложение все еще отдаленно спортивное. По нему видно, что он профессионально занимается спортом, отчего излишняя худоба, порезы и белый цвет кожи выглядит особенно болезненно. «Ого… Шрамы все еще пугают…» Сяо держит в руках объемное темно-серое худи и слабо сжимает его ткань, разглядывая Венти. — Красивый все равно… — Красивый? — юноша чуть пятится назад. — Просто красивый, — Сяо понимает руки, уложив свитер на стул и отходит. — Извини, пожалуйста. Это был простой комплимент, я не подумал… — Всё хорошо, — Венти улыбнулся. — Это пройдёт. Вот, я поправлюсь ментально, и пройдет… да. Он надевает худи, тянет его за ворот и глубоко вдыхает. — Приятный такой. И пахнет вкусно. — Тебе идет… — Это твое? — Да, — Сяо отводит смущенный взгляд. — Оно мне нравится. Приятное, мягкое, пахнет твоим шампунем. — Я могу тебе его отдать… — Ой, не нужно, я просто буду с удовольствием его носить, когда буду в гостях у тебя. Хорошо? — Твоя кофта не успеет высохнуть, а нам ещё обратно ехать… В худи будет теплее. — А, хорошо, да, ты прав… кхм, — он усаживается за стол. — Все хорошо…? — Да, ты обещал мне пирог. — Он тебя ждёт, — Сяо пододвигает тарелку с кусочком пирога, чашку чая и садится рядом. — Комфортное очень получилось свидание. — Самое лучшее! Не то, что бы я ходил на другие, но это правда было слишком хорошо. Время пролетело незаметно. — Тогда приглашаю тебя на второе свидание. Я его устрою, — улыбается. — Ого! Тоже к тебе домой? — Наверное, куда-то в другое место. Но можно и здесь. Тебе куда хочется? — Доверяюсь тебе. Мне и тут понравилось. И в другое место готов. — Договорились, — Сяо протягивает ладонь. — Можно взять тебя за руку? — Да… — юноша кладёт свою ладонь поверх ладони Алатуса. — Тёплый… — Ты тоже… — Сяо поворачивает голову в сторону, пряча смущение. — У тебя очень мягкая кожа… — Ой… эм… а у тебя чуть-чуть грубая и суховатая. Может, потому что весь день на кухне возился. «Милый такой…» — Сяо краснеет ещё сильнее. — Я буду пользоваться кремом. — Если хочешь, — юноша улыбнулся. — А когда твои друзья возвращаются из поездки? — Через три дня будут дома. — А когда у нас следующее свидание с тобой? — Хоть завтра… — Послезавтра. Давай тоже у тебя дома? Пока друзей нет. А потом уже куда-то сходим? — Давай. Что тебе приготовить в следующий раз? Принимаю любые заказы. — Мм… давай на свой вкус? Мне нравится твой вкус. И запах, хех. — Кхм… — Сяо чуть сильнее сжимает руку Венти. — И мне твой тоже… — Обнимемся? — Правда можно…? Если станет страшно, я отойду… — Да, пожалуйста, — Венти улыбнулся. — Если я буду дрожать, это потому что в голове вавка, а не потому что я тебя боюсь… Я хочу. — Х-хорошо… Сяо подсаживается ближе, а сердце с каждой секундой начинает биться все быстрее. Такой момент ощущается в стенах дома гораздо ярче и интимнее, чем у больницы. Он неуверенно кладет руки на плечи Венти и осторожно наклоняется, слабо прижимая юношу к себе, будто любое движение может заставить его рассыпаться. «Так не хочется, чтобы Венти уходил… Я его не пугаю? Я не слишком близко…? Приятно пахнет…» — С тобой спокойно, — Венти опустил голову ему на плечо. — Не так страшно, как я думал. — Правда? Я все пойму, если боишься… Ты мне очень дорог… — Правда. Мне сейчас спокойно. И тогда, когда я обнимал тебя после того, как вы забрали нас из деревни… тоже было спокойно. — Ты… ты понимал, что это я…? — Понимал. Наверное. Раз помню, значит, понимал. — Мне приятно… Когда я тебя увидел, мне захотелось тебя укутать и спрятать… В хорошем смысле… Кажется, ты мне нравишься уже давно, — бубнит. — На самом деле я догадывался. По тебе видно очень. Просто… я был не в тех условиях, чтобы думать о «неправильном». А потом всё вот это случилось… Но ты мне приятен был. — Кхм… Как-то стыдно, аха. Как я себя выдавал? — Сяо осторожно поворачивает голову, уткнувшись носом в волосы Венти. — Смотрел на меня не так, как раньше. То есть, я могу путать с восхищением, я же тебе нравится, как спортсмен, но этот взгляд был совсем не таким, как смотрят другие, и как смотрел ты на тренировках. — …неловко. Я думал, что никак не палюсь… да и вообще не сразу понял, что чувствую подобное… — А когда понял? — Очень не сразу… Скорее Альбедо мне сказал о том, что со мной происходит, аха. Я понял ближе к тому дню, когда ты пропал… — Ого… я думал, раньше. Ну, то есть, мне показалось, что я заметил твою симпатию, раньше. — Да я слишком глупый, просто… — Я тоже, — улыбнулся. — О чем говорить, если мы с тобой в монополию проиграли кролику? — Это не мы глупые, это он очень умный, — шепчет Сяо. — В целом, могу в это поверить, — Венти тянется за чаем. — Он поработил кожаных, чтобы они какули за ним убирали. — Пх… — Сяо осторожно выпускает парня из объятий. — Хорошо ему живется, конечно. — Когда приду к тебе послезавтра, покупаем малыша? — Конечно… Вместе? — Да. Наберем в миску тёплой воды, опустим туда Снежка, чуть-чуть поплескаемся с ним. — Договорились. Жду не дождусь наше второе свидание…

***

Фремине сидит на краю больничной кровати, поджимая ноги. На нём мягкий вязаный свитер тёплого кремового цвета, чуть свободный, с длинными манжетами, скрывающими часть ладоней. Шерстяные тёмно-синие штаны уютно облегают ноги, а пушистые носки с узорами добавляют тепла. После тренировки на морозе эта одежда кажется особенно приятной, тепло окутывает тело, заставляя расслабиться. Лоран устроился на подушках, держа на коленях раскрытую книгу. В палате скучно, и Фремине приносит с собой головоломку — старую, деревянную, требующую терпения и логики. Сейчас они вдвоём пытаются её собрать. — Нет, смотри, вот этот кусочек сюда не подойдёт, — Фремине наклоняется ближе, изучая детали. — Да как так? Он же идеально совпадает…— Лоран хмурится. — Почти идеально. Но если поставить его сюда, дальше ничего не сложится. Лоран морщит лоб, снова берёт тот самый кусочек и крутит его в руках. — А если вот так? — он ставит его на другое место. Фремине внимательно смотрит, потом качает головой. — Почти, но не совсем. Видишь, этот угол не совпадает. — Да что ж такое, — Лоран проводит рукой по волосам. — Знаешь, я уже думаю, что эта головоломка поломана. — Она не поломана, ты просто торопишься. Иногда нужно отстраниться, посмотреть под другим углом. — Ты сейчас о головоломке или обо мне? — Лоран прищуривается. Фремине ненадолго задумывается, потом пожимает плечами. — Оба варианта верны. Лоран усмехается и берёт другой кусочек головоломки. — Тогда попробуем сделать шаг назад. Он убирает несколько деталей, которые уже поставил, и внимательно осматривает основу. Фремине наблюдает, как тот ищет новый подход, и едва заметно улыбается. — Вот, кажется, так будет правильно, — наконец говорит Лоран, вставляя кусочек в нужное место. Фремине кивает. — Видишь? Главное — не торопиться. — Здесь тоже два варианта ответа? — Лоран рассматривает собранную головоломку и переводит взгляд на друга. — На самом деле, я не знаю, сколько тут, — улыбнулся. — Но хорошо коротает время. Кажется. — Ты часто такие собираешь? — Да. У меня дома очень много всякого… Брат дарит на праздники, да и вообще люблю такое. Я бы пригласил тебя в гости, но, наверное, нельзя, да? — Мне скоро будет можно выходить гулять, как Венти. Думаю, потом разрешат и в гости ходить. Я спрошу. Мне интересно проводить с тобой время. — Тогда… я буду ждать, — улыбнулся. — У меня ещё есть заводной пингвин. Он… забавный. — Просто забавный? Он тебе нравится? — Лоран наклоняет голову. — Принесешь его в следующий раз? — Нравится. Принести его с собой? Неловко, наверное? Ну, что я уже взрослый… и с игрушкой. — Не понимаю тебя. Взрослым нельзя любить игрушки? — Это не кажется странным? — Не кажется, совсем. Я бы хотел увидеть этого пингвина. — Хорошо, значит, принесу его с собой… в другой раз. — А кроме пингвина у тебя есть ещё такие игрушки? Мне интересно о тебе все, Фремине. — Есть, но Перр мой любимый… кхм… а у тебя? — У меня таких нет. И не было никогда, — пожимает плечами. — У тебя никогда не было игрушек? — Вообще никогда… — Я… подарю тебе игрушку в следующий раз. — Правда? Какую? — Мм… думаю, я схожу в магазин и выберу то, что покажется мне подходящим для тебя. И это будет только твое. — Например? На кого я похож? — Мм… может, совенок. — А почему именно он? — Большие глаза, взъерошенный вид. А ещё ты умный. Совы тоже умные. Но ты ещё маленький… Значит, совёнок. — Я взъерошенный? Может, поправишь мне тогда…? — Лоран наклоняет голову к другу. — Тебе и так красиво, но я могу, да. Неловко и слегка дрожа, Фремине протягивает руки и осторожно приглаживает волосы Лорана. — У тебя и у Венти волосы кажутся пушистыми, вот и… стоят. Наверное, — он проводит ладонью, сминая непослушную прядь. — А у меня прямые. Как будто… сосульки. — Как сосульки? Мне твои волосы кажутся очень. Мягкими и приятными… — На самом деле они не мягкие. Гладкие, а кончики колючие. Попробуй… если… если хочешь. — А ты хочешь, чтобы я трогал твои волосы? — Лоран поднимает взгляд. — Я же сам предложил… Лоран мягко кладет руку на макушку Фремине и осторожно ведет вниз. Он завороженно рассматривает, как сквозь его пальцы струятся светлые волосы и медлит, щупает каждый миллиметр. — И правда очень мягкие. Не чувствую никаких сосулек… — Я имел в виду, что висят, как сосульки… — Так я тоже не считаю. Они лежат очень мягко, — Лоран кладет руку на макушку друга. — Красиво. — С-спасибо… Эм… а я на какое животное похож? — На воробья? Первое, что пришло в голову. Маленький, милый, немного пугливый и красивый… — «Немного пугливый»? А что красивого в воробьях? Серые. — Они очень аккуратные. И у них красивые узоры по телу. Мне нравятся воробьи. — Я никогда не думал о них… Они просто есть. Везде. Как будто уже стали предметом интерьера и экстерьера, аха… — Это не так. Воробьи очень красивые. И за счет своей пугливости они мало к кому подходят даже на расстоянии метра. Так что… ты и правда похож на них. — Я подошел к тебе, — улыбнулся. — Да… и мне это очень приятно даже… Спасибо, Фремине. — А? Чего это ты вдруг… — Говорю то, что думаю. Ты очень милый. — … — Фремине опускает голову, пытаясь прикрыть спущенное лицо волосами. — С-спасибо. — Тебе неприятно…? — Приятно… просто я не привык такое слышать не от брата или сестры. Как будто только они могут говорить подобное. — Почему ты так считаешь? — Ну… я не знаю? Оно просто есть в моей голове, — юноша поднимает на Лорана неловкий взгляд. Стыдно как-то… — А мне нравится твоя реакция на эти слова. Ты милый. Очень. — Ой, — он закрывает лицо ладонями. — Это смущает… — Почему ты прячешь лицо? — Ты меня смутил… — Прости…? — Лоран чуть отклоняется. — Нет-нет, что ты, — юноша приложил холодные ладони к своим горящим от стыда щекам. — Я… я просто не привык, вот… — Не привык к таким словам не от брата…? — Да. Только они с сестрой обычно говорят приятные вещи. А остальных я сторонюсь. — А меня будешь сторониться? — Нет… Сову завтра тебе принесу, — бубнит. — Я буду тебя очень ждать. Хочу подарить тебе воробья. Тогда, когда мне разрешат пойти прогуляться, как брату… — Воробья? Живого?! — Я думал об игрушке, но могу и живого. Какого ты хочешь? — Не надо живого. Птицы не должны жить в клетках… Игрушка будет хорошо. А когда тебе разрешат, мы сходим погулять вместе? — Сходим… И можем вместе выбрать тебе игрушку воробья, которая тебе понравится… от меня… — Такие разве вообще бывают? Я не видел. — Бывают, конечно, мы найдем специально для тебя… — Буду очень ждать этого дня. Я сегодня скидывал тебе видео с тренировки… Ты смотрел? Как тебе? — Смотрел, — улыбается. — Тебе очень идет снег. Тебе понравилась тренировка? — Без брата страшно… Но тренер ко мне очень добрый. Если честно, мне кажется, он ко мне сейчас даже более добрый, чем был раньше. Как будто какое-то «особое отношение» появилось. Не знаю, почему так… Или, может, я себе придумал это… — Может, он видит, что ты волнуешься и хочет помочь? — Я волновался всегда, а вот это «особое» начал ощущать недавно. — Тебе это не нравится? — Нет, просто заметил… вот и сказал. — Если тебе будет некомфортно, скажи мне? — Лоран кладет руку на макушку Фремине и слабо гладит. — А? Зачем? — Я постараюсь помочь. — Тренер хороший. Он ко мне, как к сыну… Я просто надумал себе. — Ты пойдешь на следующую тренировку? — Думаю, да. Уже и Лини пойдёт тоже. Сегодня он тоже собирался, но «отец» была против, поэтому остался дома. — Значит, тебе теперь будет намного спокойнее там, да? — Думаю, да. Не буду чувствовать себя лишним… А когда ты тоже выйдешь к нам, я думаю, мне совсем спокойно будет. — Со мной будет спокойнее? Почему? — Лоран берет чашку с чаем и смотрит на друга. — Просто? Мне с тобой спокойно. — Тогда я постараюсь ещё больше. Чтобы скорее выздороветь, — он улыбнулся, делая глоток. — Вы ведь уже почти месяц тут, да? Как себя чувствуешь? — Да. Мне здесь хорошо. Лучше, чем было в доме с женщиной, родившей нас. Намного лучше. И я чувствую, что не буду наказанным, не чувствую такую сильную ответственность и страх за брата. Мне легче… — А других людей наказывать не хочешь? — Немного хочу, но мне сказали, что я не должен брать на себя это. Это не моя ответственность и я не должен следить за поступками других людей, но… если задет мой близкий, то как можно сдержаться…? — Д-думаю, я понимаю тебя, — шепчет. — Мне кажется, что с Лини что-то происходит… и я не совсем понимаю, что должен делать, и должен ли что-то. — Происходит что-то плохое? — Не знаю, не понимаю… Он просто… Эм… изменился. — И тебе это не нравится? — Не знаю. Я просто переживаю. Он все каникулы дома не жил… Вроде бы, отношения у него. — У Венти тоже отношения. Он чаще радуется. Мне не кажется это плохим, если ему хорошо. Твоему брату хорошо? — Н-наверное? Я не знаю… Просто он изменился. — Спроси его? — Он сказал, что все хорошо. Он всегда так говорит. Даже когда на самом деле ему было не хорошо, он так говорил. — Твой брат очень тебя любит… — Знаю, — вздыхает. — Но я волнуюсь. Надеюсь, если дело в том, что он влюбился, то влюблен он в хорошего человека… — Попроси его познакомить вас? — Я уже спрашивал об этом. Лини сказал, что еще не время. — Тогда подожди столько, сколько ему нужно. Венти мне тоже не сразу сказал о том, что ему нравится Сяо. Он это обдумывал. — А Венти тоже вел себя странно? — Немного, да. Я же понимал, что что-то изменилось… — Хм… Ладно. Может, ты и прав, да. — Расслабься, Фремине. Постарайся не нервничать, это плохо для здоровья. — Да, я понял… Постараюсь.