гайд "как влюбить в себя препода"

даже если субъективно посмотреть на всю ситуацию, то глеб, мягко говоря, проебал всё, что только возможно. да даже и ночная вылазка вряд ли сможет помочь, поэтому всё, что оставалось — сбежать из дома, и переспать на лавочке у какого-нибудь подъезда, только подальше от дома, от родителей. ещё давно викторов заприметил пожарную лестницу над своим окном, но минусы всё же были: проходила она в правой стороне от окна, а самосохранение развито было на «отлично», что и мешало со спокойной душой сбежать. но выбора не оставалось. достав из дальнего угла тумбочки шоколадные сигареты, парень открыл окно, высовываясь из него чуть ли не на половину. дыхание задержалась самостоятельно, а голова закружилась юлою. вдох-выдох, пару раз перекрестился и схватился правой рукой за лестницу, чувствуя под ладонями чуть шервавую поверхность от рыжеватой ржавчины. сердце бьётся бешено, и кажется, что при малейшем неловком движении тот сорвётся и полетит вниз, приземлившись на каком-то балконе. но всё же он переживает напрасно, и с третьего этажа падать не совсем уж и смертельно, максимум ногу сломает. спустя несколько безрезультатных попыток уговорить себя перебороть страх, викторов всё же спустился на землю, на удивление получив только пару царапин от соприкосновения нежной кожи ног о острую ржавчину. глеб облегчённо выдохнул и направился в неизвестность ночного города, просматривая столь излюбленный контакт в телефоне с подписью «серафим» со смайликом сердечка, и в голове сразу встрял вопрос: «звонить или нет?» обычно глеб никогда не звонил сидорину с просьбой переночевать или же просто придти в гости. план их занятий математикой всегда продумывал серафим, и сам приглашал викторова для занятий репетиторством. раньше глеб никогда не любил математику, а уж ходить на дополнительные для подготовки к ЕГЭ на дом к какому-то мужику, где ещё неизвестно что с тобой могут сделать. а теперь всё совсем иначе, и именно этот переворот случился после того, как серафим стал его парнем. глеб сам не понимал как это произошло, но после этого тот действительно стал понимать ненавистную ему математику. чуть поломавшись, парень нажал на кнопку вызова и с затаившим дыханием начал ожидать ответа, который, кстати, последовал спустя три долгих гудка: — алло? чего так поздно? — серафим, с явно уставшим голосом, зевнул, — случилось что-то? мягкий баритон с чуть тяжёлыми от хрипа нотками вызывал улыбку и даже какую-то теплоту на душе, которую глеб мог оправдать лишь влюблённостью. — мне переночевать негде, — начал тот прямо, и чуть подумав, продолжил: — из дома сбежал. можно я у тебя переночую? — сука, вот тянет же тебя на приключения…— вздох.— приходи, что уж там. несколько раз поблагодарив возлюбленного, викторов сбросил звонок, уже уверенно шагая в сторону дома серафима, чей маршрут он помнил даже лучше, чем имена своих родственников. и, кстати, идти всего минут десять, поэтому в скором времени парень уже стоял на пороге и обнимал сидорина так крепко, что ещё чуть-чуть, и послышится хруст костей. — почему из дома-то сбежал? — задал вполне логичный вопрос серафим, но викторова это чуть смутило. его ли это дело? — да так… на одежде запах сиг учуяли, дома заперли и выходить даже к тебе на уроки запретили, — глеб грустно усмехнулся — последнее удовольствие отняли, но…— тут же поменявшись в лице, достал из кармана ту самую пачку сигарет, — у меня запасная была. серафим подавил смешок, сразу замечая, как возлюбленный с лёгкостью нарушает любые запреты, и даже гордится этим. мало того, перед своим репетитором. смешно было бы в другой ситуации, у них всё по другому. не успев даже ничего ответить, сидорин получает лёгкий шлепок по пятой точке, от которого по спине пробежали мурашки, а на лице ярко-красной краской разлилось смущение. глеб, с хозяйским видом, зашагал вперёд, оглядывая стены, украшенные какими-то картинами, словно в квартире Серафима тот находится в первый раз. — аппетитная, — дразнит тот, язвительно играя бровями, — буду спать в твоей спальне, а ты на коврике рядом. как тебе план, любимый? — у меня такое ощущение, что это я к тебе на ночь пришел, — сидорин вздохнул, заходя в спальню, где только что исчез парень. — действительно! где мои манеры?! — драматично ударил себя по лбу — позволяю тебе спать у меня в ногах, может даже одеялом поделюсь. серафим медленно подошёл сзади, обхватывая руками чужую талию, и притягивая викторова ближе к себе. уткнувшись носом в изгиб шеи парня, тот почувствовал странное тепло, что не чувствовал, наверное, никогда. и это тепло так сильно подогревало душу, что вызывало мягкую улыбку на лице серафима. с каким бы ужасным и сложным характером не был глеб, сидорин знал, что никогда не отпустит его, ведь он — спасение от одиночества. тот, которому можно всегда выговориться в тяжёлые времена. тот, кто любит его искренне, по настоящему. нехотя отстранившись от чужой шеи, взгляд серафима упал на чуть припухлые губы, что были такими манящими, что не поцеловать стало бы настоящим грехом. и он поцеловал. медленно, сминая его мягкие губы под напором своих слегка грубоватых и настойчивых. целовал так, словно это был их последний поцелуй в жизни и такого шанса никогда больше не будет. отстранившись, сидорин поймал глебовых глаз на себе: на своём лице, губах, глазах. тот самый взгляд с ноткой смешинки, но по-настоящему искренний, тёплый, любимый. — теперь я могу давать гайды «как влюбить в себя препода» — викторов усмехнулся, прижимаясь ближе в объятия сидорина.