Рудольфус и волчица

      Рудольфус открыл глаза. Он один, а вокруг него летний лес. Тонкие и толстые стволы деревьев с потрескавшейся корой, оттенки которой плясали от тёмно-тёмно коричневого, почти чёрного, до багрового. Листочки на них настолько же разнообразны, как и цвет коры и древесины. Все они были зелёными, но форма отличалась кардинально. Одни округлые, другие похожи на наконечники копий, третьи на узкие полосы ткани. В нос бил резкий горький запах смолы, иногда перебиваемый похожим, но послаще. Птицы поют, но сравнительно редко — осторожничают. Слишком знакомо. Рудольфус понял, что всё ещё находится на Макетане. Вопрос лишь в том, как он в этой глуши оказался? Юноша осмотрелся. Казалось бы, лес, или на все четыре стороны, а если достаточно упёрт, а может быть и глуп, то можно и на пять, ибо деревьев много, забирайся на любое. Но Рудольфус не чувствовал подобной свободы, казалось, что он вернулся в тесные туннели катакомб Большого Макетана. А демоницы рядом не было, с одной стороны это обнадёживало его, но с другой он волновался о причинах, почему она исчезла.       Рудольфус стоял посреди узкой полосы, на которой трава не более, чем по колено, в то же время слева и справа заросли, словно кустарник нарочно ограждал своеобразным забором тропинку. Всё вокруг зелёное, живое, даже птички аккомпанируют, но чувство неестественности Рудольфуса не отпускало и лишь нарастало. Он подумал о том, что это может быть сном. Хотелось проснуться. Парень обернулся, посмотрев в один конец своеобразного коридора, и не увидел ничего примечательного. Он посмотрел вперёд. То же самое. Юноша задумчиво обернулся ещё раз. Нет, вероятно не то. Его взор снова устремился вперёд. Гость этого неестественного места размышлял некоторое время, смотря вдаль, а затем наконец решился. Он сделал один нерешительный шаг. Ничего плохого не случилось. Сделал ещё один. Тоже не эффекта. Громко выдохнув, Рудольфус пошёл вперёд, изредка спотыкаясь об корни деревьев, которые скорее успокаивали тем, что и должны там быть, чем раздражали.       Обстановка не менялась, лишь вдалеке на горизонте тёмная клякса становилась всё отчётливее. Рудольфус внимательно следил за ней, чтобы не пропустить тот момент, когда он сможет разглядеть её и понять, что это, не сделав даже один лишний шаг навстречу.       Шаги он не считал, но вовремя поймал себя на том, что ощущения, усиливающиеся с каждым новым шагом, напоминали то, что он чувствовал рядом с волчицей. Эта мысль парня ненашутку обеспокоила. В лучшем случае он наткнётся на Луру, в худшем на что-то совершенно иное, и эта неизвестность угрожала огромными рисками. А затем ему пришли в голову сомнения. Что или кто может быть хуже той, что демонстративно повесила на него метку смертника? Он задумался о том, можно ли считать факт того, что он всё ещё жив, признаком отсутствия намерения убить сразу. Думал-думал. Думал-думал. Да пришёл к выводу, что при любом раскладе быстрой смерти ему не видать, ибо в противном случае он был бы уже мёртв. А шанс того, что кто-то желает ему помочь, стремится неумолимо к нулю, ибо зачем это кому-то? Рудольфус грустно усмехнулся. Всё же у него нет иного выбора, кроме как надеяться, что впереди его ждёт Лура.       Клякса потихоньку уже проявляла чёткие очертания здания. Невысокий домик, сложенный из брёвен, с симметричной двускатной дощетчатой крышей. На Рудольфуса, словно глаза, смотрели три окна дома, открытые ставни которых были подобны векам какого-то животного. Слева торчала пристройка с выходом на крыльцо. Это были сени. А дверь приоткрыта зазывающе. Юноша предпочёл сначала обойти дом и осмотреть его с разных сторон. Открытые окна, сквозь которые он ничего не видел, настораживали его. А факт того, что дом оказался окружён со всех стороны этим забором из кустарника, пугал. Вернее, вся обстановка вокруг не пробуждала никаких чувств, сам Рудольфус своими размышлениями пугал сам себя. У него всё ещё была опция повернуть назад. Только преимущества этого варианта совершенно неочевидны. Да и статус-кво виделся бестолковой затеей. Рудольфус тяжело вздохнул, поднялся на крыльцо и открыл дверь пошире. Никаких зубов, щупалец. Всё выглядело нормально, как и должен выглядеть обычный крестьянский домик. Юноша глубоко вдохнул и на выдохе перешагнул через порог. И ничего не произошло. Не разверзлась бездна под ногами, не прыгнул монстр с потолка. Появилась мысль, что зря он так параноидально ко всему относится, но парень быстро отмахнулся от неё, ибо ситуация сама по себе была ненормальной, что само по себе гигантский повод для осторожности. Именно в этот момент ему захотелось иметь при себе хотя бы пистоль. С ним-то можно было бы позволить себе хотя бы немножко расслабиться. Рудольфус прошёл через сени к двери и приоткрыл её, заглянув внутрь.       Его взгляду открылась небольшая комната восемь на восемь шагов, освещаемая, преимущественно, солнечным светом, пробивающимся сквозь мутные окна, через которые улицы видно не было. Казалось, что окна снаружи и внутри друг с другом не соприкасались, будто между ними была перегородка. В голове Рудольфуса родилось предположение, о том, что сама дверь на самом деле может быть порталом в совершенно другое место. С учётом всего того, что он уже увидел, это не казалось ему чем-то невероятным. Юноша, не переходя через порог попытался осмотреть всю комнату.       Глинобитная печь с цилиндрической трубой стояла в левом углу напротив двери и занимала собой треть противоположной стены и четверть смежной левой стены. Топка была в широкой стенке печи. Свободное пространство вдоль всех стен занимали массивные скамьи из толстых досок. В углу, сбоку от печи квадратный деревянный стол, покрытый льняной скатертью с замысловатым узором, в виде крючковатых кустарников и высоких деревьев. Под скамьями то тут, то там виднелись сундуки с плоскими крышками со стальными углами.       И ни души.       Рудольфус, чтобы проверить свою догадку, решил поискать в стене щель или дырку, чтобы сквозь неё взглянуть на помещение ещё раз. Не найдя таковых, он не отчаялся и вышел из дома, посмотрев на крышу. Труба дымохода торчала из края левого ската, примыкающего к едва наклонённой крыше сеней. Такое расположение трубы, даже с учётом сравнительно длинного борова, подошло бы печи, стоящей слева или справа от входной двери. А в комнате печь стояла у противоположной стены. Загадка раскрыта. Во всяком случае. так показалось на первый взгляд, но вспомнив, порталы, созданные Лурой, засомневался. Потому что, судя по тому, как демоница перенесла их сначала из горящей усыпальницы, сквозь завал, и как забросила на второй этаж, такой мгновенный переход возможен лишь на сравнительно небольшом расстоянии. Следовательно, где-то рядом должен быть дом, чью комнату он и наблюдает в дверной проём. Единственным местом, где мог бы стоять этот дом, это заросли, окружающие Рудольфуса. Но парень сомневался, что за этим забором из кустарника и деревьев вообще что-то есть. Он подумал о том, что выход портала был в противоположной от сеней стене, что значило бы, что у дома вообще нет настоящей двери.       Рудольфус запутался. Он схватился за разболевшуюся от бесполезных раздумий голову, не зная, что и думать. Наконец, он просто махнул рукой, развернулся и направился туда, откуда и пришёл. Но стоило только ему подойти к невидимой границе, отделяющей эту странную поляну от коридора, как вдруг он увидел вдалеке фигуру в балахоне, но сразу даже и не обратил внимание на неё. А когда осознал увиденное, поёжился. Снова то чувство, но какое-то более ярко выраженное. В случае Луры он чувствовал, что она якобы не представляет ему угрозы. Здесь же ощущение, словно он знает, кто к нему идёт. Только вот Рудольфус совершенно не помнил, кто бы это мог бы быть. А что делать, парень придумать не мог. Вернее, варианты-то были, да все отвратительные. Идти на встречу опасно, стоять на месте глупо, дом похож на капкан, в который его и загоняют, а прятаться за самим домом бестолку.       Да и наверняка она его видела. Рудольфус сразу же поймал себя на этой мысли. Он откуда-то знал, как минимум пол фигуры в балахоне, и был точно уверен в том, что к нему идёт не Лура.       Юноша нервно усмехнулся и огляделся, думая. как поступить. На улице, ему противопоставить ей нечего, кроме как грубую силу, которой у такого щуплого парня, как он, явно не хватит, с учётом того, что незнакомка явно способна на фокусы, подобные тем, что демонстрировала Лура. Единственным вариантом оставался дом. Да, скорее всего ловушка, но в нём есть какие-то предметы, как минимум, сундуки. Его вдруг осенило. Печь. Рядом с ней явно должен быть инвентарь, например, кочерга.       Рудольфус взбежал по лестнице на крыльцо, забежал в сени и остановился перед дверью в комнату, словно впервые. Он сделал глубокий вдох. Парень взял себя в руки и перешагнул через порог. Стоило ему перейти эту границу, как портал схлопнулся, и на месте дверного проёма возникла стена. Рудольфус подбежал к печи. Он хотел заглянуть в подпечье, но не успел даже присесть, как почувствовал, что за его спиной кто-то есть. Парень медленно обернулся. У стола стояла женщина, выглядевшая на двадцать пять. Симпатичная. Её голова с густыми каштановыми волосами чуть наклонена вперёд, взор её зелёных глаз устремлён на гостя или пленника, он ещё сам не понял. Губы сжаты в тонкую линию. На женщине мешковатый плащ, скрывающий почти все очертания её тела. Ростом она была на полголовы ниже Рудольфуса. А её лицо... Парню казалось, что они знакомы. Раб почти наверняка был уверен, что она его оценивала.       — Здравствуйте, — кивнув, поприветствовала она его, чуть-чуть улыбнувшись.       — Здравствуйте, — ответил юноша, изо всех сил пытаясь изобразить на лице абсолютное безразличие. Получилось плохо, и в его взгляде легко читалась тревога.       — Прошу, не стойте, садитесь, — вежливо произнесла женщина и кивнула в сторону скамеек.       А Рудольфусу садиться не хотелось, хотя и деваться ему некуда. Он медленно сел за краешек стола. Незнакомка аккуратно прошла вдоль смежной скамьи и села на углу. Юноше стало спокойнее, теперь он мог хотя бы выбежать из-за стола. Жаль, что на этом его возможности и заканчивались. Дверей-то нет. Или так всего лишь кажется.       — Где я? — спросил он осторожно.       — В пространственной аномалии, — спокойно ответила она. — Это одно из многих мест, где граница между реальным и Ничем особенно тонка, — объяснила женщина.       — Ничем?       — Это измерение, где способны существовать только идеи, чувства, эмоции и души, как разумных существ, так и порождений этого Ничего.       Рудольфус слушал развёрнутые ответы на свои вопросы, и ему сделалось жутко. Должен быть подвох. Ему хотелось узнать, как он попал в это место, но подозревал, что собеседница откажется отвечать из-за своего вероятного участия в этом.       — Мы с Вами знакомы? — решил закрыть он другой мучивший вопрос. — Почему я здесь? — перефразировал он главный вопрос, надеясь, что сможет получить хотя бы косвенный ответ.       Женщина ничего не ответила. Она сунула руку в просвет между пуговиц и достала из-под плаща небольшую чёрную коробочку, открыла её и положила перед Рудольфусом на стол колоду карт. Во всяком случае, именно на карты походила ровная стопка тонких чёрных пластин из материала, напоминающего обсидиан, они совершенно не отражали свет, но казалось, что в них что-то есть, будто это маленькие окна в какое-то другое место, сквозь которые наблюдатель мог лицезреть слабые едва различимые в черноте образы.       — Вытяните четыре карты, — сказала женщина, а парень не мог понять, просьба ли это или приказ.       Рудольфус решил послушаться. Когда юноша положил первую карту на стол, на ней проявился рисунок. По лесу шёл мальчик, пробираясь через кусты и траву, а вокруг него в тенях деревьев, за стволами, на ветках и в кустах за ним следят змеи, пауки, волки и какие-то едва заметные силуэты, чем-то отдалённо напоминающие людей.       На второй карте изображены два человека, сросшиеся в одного. Левая половина мужская, а правая женская. Левый глаз отсутствовал, из глазницы выглядывала окровавленная голова, знакомой юноше хищной птицы. У женщины же бельмо на глазу, а клыки длиннее, чем у соседа, и с них капает кровь.       На третьей карте мальчик, вероятно сверстник героя с первой. Он ел яблоко, а за его спиной лес, в котором потерялся первый. Само изображение было как бы перевёрнуто, верхом к Рудольфусу, когда рисунок на двух предыдущих проявился низом к нему. Парень попытался развернуть карту, но изображение поворачивалось вместе с картой, сохраняя первоначальное положение.       На четвёртой карте воин с изувеченным лицом, облачённый в потрёпанные, местами пробитые, покрытые засохшей кровью латные доспехи. Его фигура отзеркалена по пояс, из-за чего у карты не было ни верха, ни низа.       Рудольфус вопросительно посмотрел на женщину.       — С помощью таких карт властные боги играют с судьбами смертных, — пояснила женщина. — Мы же, не обладающие таким могуществом, можем лишь подсмотреть, что происходит на столе, и попытаться угадать, что они нам уготовили.       — Получается… — шёпотом заговорил Рудольфус, пытаясь на ходу озвучить едва успевшую возникнуть в голове догадку.       — У Вас на руках судьбы кого-то, кто связан с Вами напрямую. Возможно, среди них есть и Вы, — женщина оборвала его на первом слове.       — Почему Вы мне это показали? — спросил юноша.       — Вы сами всё поймёте, когда придёт время, — отказалась отвечать она, и аккуратно вылезла из-за стола.       Рудольфус сверлил её взглядом.       — Что значат эти карты? — задал он другой вопрос.       — Я не могу увидеть в них то, что увидели Вы, — резко ответила она. — Да и это не моё дело.       — Вот как, — тихо произнёс юноша, посмотрев на карты.       — Советую Вам запомнить, что на них изображено, прежде чем я уйду.       Парень искоса посмотрел на благодетельницу, а затем перевёл своё внимание на карты, чьих значений он не знал. Вскоре женщина молча забрала карты и толкнула его рукой в грудь. Всё вокруг резко почернело, словно само пространство утекало чудовищным чёрным водоворотом.