Бункер

«Выход №1 из бункера должен быть всегда закрыт с внутренней стороны, во избежании проникновения нежелательных и опасных личностей. Пожалуйста, убедитесь, что вы закрыли люк с внутренней стороны»

      – На, ешь. – Орфей поставил тарелку «чего-то» на тумбочку, стоящую рядом с кроватью. – Моё лучшее творение. – Сам он выглядел крайне самоуверенно и явно гордился своим кулинарным шедевром.       – Что это?       – Твой ужин, что ещё?       Фредерик привстал с кровати и глянул на нечто, что было схоже не то на суп, не то на кашу. Серое нечто угрожающее булькало в тарелке и воняло так, словно что-то сгорело. В какой-то момент Фредерик даже подумал о том, что его точно хотят отравить.       – Я щас блевану.       – Не ворчи, а поешь. Если ты подохнешь от голода, Ада даст пиздюлей мне. – Орфей, оскорбленный такой оценкой своего шедевра, недовольно скрестил руки.       – Серьёзно, Орфей, это вообще есть можно? – Фредерик взял в руки ложку и окунул в суп, перемешивая его в надежде хоть немного спасти положение.       – Да. – Коротко и ясно отрезал Орфей. – Сначала попробуй, а уже потом мне что-то предъявляй.       С тех пор как температура спала и Фредерик пришел в себя, он уже как четыре часа отлёживался в лазарете. Даже взял какую-то книжку почитать от скуки. Двигаться было все ещё тяжко, но уже хотя бы терпимо. Жить можно.       – Ладно-ладно, – недовольно проворчал Фредерик и поднес ложку ко рту, пытаясь не дышать. Не хватало еще упасть в обморок от столь «чудесного» запаха.       Но на удивление, это оказалось не просто съедобно, но и очень даже неплохо. Запах, конечно, был не самый приятный, но потерпеть можно было.       – Ну?       – Сносно.       – Скажи спасибо что вообще я взялся за готовку. Считай, спас тебе жизнь. – Язвительно прошипел Орфей, поправляя медицинскую маску на лице.       – Да-да, вот он: благородный спаситель пришел на помощь. Как мило. – Так же язвительно пробормотал Фредерик. – Ты вообще знаешь, что больного следует кормить не просто наваренной жижей, а хотя бы бульоном, да?       Орфей лишь закатил глаза.       – Не нравится? Тогда иди и готовь сам. Ах да, ты же не можешь. – Орфей явно целился в самые болезненные места.       Фредерик сильнее сжал в руках ложку. Его бы воля – и он этой же самой ложкой убил бы самодовольного писателя так жестоко, как только можно. Каждый раз, каждый чертов раз, когда они разговаривали, Орфей позволял выкинуть себе всё самое обидное, что только мог. Причем никаких поводов для подобного отношения не было: это началось с самого знакомства.       – Чёрт с тобой. – Прошипел Фредерик, явно сдаваясь. – Съедобно и ладно.       С самого первого дня в бункере, они с Орфеем не поладили. Уж слишком писатель был несносный: самооценка пробивала крышу многоэтажки, уверенности в себе было не занимать, но что было еще более ужасным – Орфей не давал Фредерику прохода. Стоило композитору отвлечься и сесть поиграть, как за спиной обязательно вырисовывался Орфей, с ходу критикуя работу. А если Фредерик решил что-то готовить, или, не дай боже, убраться, как со всех сторон слышались недовольные возгласы, что это не вкусно или тут вообще-то еще грязно!       В прочем, неприязнь была абсолютна взаимна. Фредерик не пытался понравиться Орфею и как-либо наладить отношения. Он игнорировал писателя как только мог, иногда даже делая вид, что того не существует. В конце концов, он не выбирал с кем спасаться от случившегося, но если бы выбирал, то остался бы на поверхности.       – К слову, где все? – Фредерик съел ещё пару ложек и отодвинул тарелку в сторону. – Они ведь уехали за таблетками? Когда вернутся?       – Да понятия не имею. – Орфей закатил глаза. – Сказали что через часов восемь будут тут, но прошло около 12-ти.       Фредерик невольно сжал одеяло. Тревога пробирала изнутри. Если что-то случится с командой – он никогда себе этого не простит, потому что именно из-за него они отправились туда, где может быть смертельно опасно. А там могло случиться всё, что угодно. И они оба вряд ли об этом узнают и вряд ли смогут как-то помочь.       – Куда они отправились?       – В ближайшую аптеку, если не ошибаюсь. В четырех часах езды. В прочем, сейчас по показателям наверху сильный ветер, так что думаю, они решили просто его где-то переждать.       – Ясно.       Фредерику нечего было добавить, будь его воля – он прямо сейчас встал бы и отправился за ними, но его состояние физически не позволяло ему сделать этого. А одно неправильное действие и ты умрешь самым болезненным способом. Прямо как...       – Доел? – Голос Орфея прервал размышления. Фредерик кивнул и лёг обратно. Руки дрожали.       – Тебе бы, кстати, помыться.       На Орфее была маска, но Фредерик готов был поклясться, что сейчас его собеседник едко улыбается.       – А тебе бы, кстати, завалить своё ебало. – Фредерик зарылся под одеяло.       – Тон сбавь, принцесска, ты не в том положении, чтобы сейчас агрессировать на меня.       Фредерик не ответил. Сейчас он желал лишь того, чтобы Орфей ушёл, однако тот упорно стоял на месте и в конце концов, композитору пришлось выглянуть из-под одеяла с очень недовольным выражением лица.       – Я понял, сейчас схожу, в теперь просто уйди.       Орфей хмыкнул и, наконец, покинул лазарет, оставляя Фредерика наедине со своими мыслями.       Его беспокоило всё: собственная жизнь, живущий под боком Орфей и отсутствие команды. Композитор понятия не имел, насколько стабилен Орфей и не кинется ли тот с ножом, если что-то в его тупой башке перемкнёт? Не случится ли поломка с фильтрами, за которые отвечал Лючино? Не умрет ли он тут, под землей, так и не увидев счастливого конца для человечества?       Фредерик встал с кровати, зажмурился и обхватил себя руками, стараясь успокоиться. Таблеток не было, они закончили еще несколько месяцев назад, когда последняя баночка пропала. Он обыскал её везде, прекрасно понимая какие последствия его ждут, но так и не смог найти.       Его эмоциональное состояние ухудшалось с каждым днем, но он старался держаться, вспоминая все советы психиатра. И у него очень даже хорошо получалось до этого момента.       – Всё в порядке, всё в порядке, всё будет хорошо... – Шептал себе Фредерик, хватаясь за собственные волосы. – Они вернутся живыми, они возьмут таблетки, человечество выживет, я буду жить, я буду счастлив.       Он шептал себе эти слова снова и снова, словно мантру и в конце концов, облегченно выдохнул, когда тремор рук прошёл.

***

      Полотенце, пару вещей, гель для душа и вот, Фредерик стоит перед зеркалом в ванной, внимательно смотря на собственное отражение. Оно казалось чужим: темные мешки под глазами, осунувшееся лицо, пересохшие и потрескавшиеся губы сделали из него, мягко говоря, чудовище. Это был не тот Фредерик, который выступал на сцене, получая множество наград, это был человек, который хватался за жизнь на последнем издыхании.       Горячая вода оказалась приятной. Шум падающих капель успокаивал и Фредерик расслабился, чувствуя, как усталость снимает рукой. Пусть он и ненавидел Орфея, но то, что тот настоял на купании, возможно, ему помогло.       Фредерик спокойно купался, пока не услышал громкий шум за дверью. Он закрыл воду, внимательно вслушиваясь в происходящее за дверью. Неужели команда приехала? Шум резко прекратился.       Он аккуратно вылез из ванной, встав на холодный кафель. За дверью была мертвая тишина. Композитор подошёл к двери настороженно вглядываясь в неё. Всё еще тихо.       Он хотел было повернуться, чтобы продолжить свои ванные дела, но в этот самый момент кто-то стукнул в дверь, заставив Фредерик испуганно отступить. Кто-то по ту сторону начал с бешеной скоростью дёргать за ручку, ломясь в ванную.       Фредерик схватил стоящую в углу швабру и замер, готовясь нанести этому «кому-то» удар. Но ломиться перестали и снова наступила пугающая тишина. Он видел, что за дверью кто-то стоит по тени.       – Орфей? – Хрипло спросил Фредерик, сжимая в руках своё «оружие».       Ни звука.       Фредерик медленно подошёл к ванной, накинул на себя полотенце и приблизился к двери.       «Чертов Орфей...» Фредерик взял за ручку, намереваясь резко открыть дверь и нанести шутнику решающий удар.       Он резко распахнул дверь и ткнул шваброй вперёд, но та лишь ударила в воздух. Никого за дверью не оказалось. В главной комнате было вообще пусто.       – Орфей? – Фредерик сделал шаг вперед, огляделся и нахмурился.       – Чего? – Орфей высунул голову из кухни и истерически засмеялся, увидев Фредерика. – Твою ж мать, ты совсем с катушек слетел?       Композитор откинул швабру в сторону, готовый рвать и метать от злости.       – Ты на кой чёрт дёргаешь ручку двери? Ребёнок что ли? – Фредерик был в не себя от ярости. Вот уж оставили с самым настоящим идиотом из всех.       Орфей продолжал хохотать, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Видеть Фредерика испуганным, полуголым и со шваброй в руках было явно «забавным».       – Ты че несешь? – Наконец спросил Орфей, успокаиваясь после истерики.       – Я спрашиваю зачем ты ломился в ванную, прекрасно зная что я там? Позабавиться захотел?       Орфей на мгновение замер, словно не понимал о чем говорит Фредерик , но затем ехидно улыбнулся.       – Конечно, и, видимо, не зря. Ты выглядишь слишком смешно. Жаль я не записал на камеру.       – О вот как? Да иди нахуй. – Композитор с силой захлопнул дверь.       С Орфеем можно было с ума сойти. Его шутки никогда не были смешными, а подобные «пранки» лишь усиливали желание выпнуть этого идиота наверх, закончив мучения. Фредерик как-то упоминал об этом на одном из собрании, когда Орфея не было рядом, однако не получил одобрения. По словам Ады все заслуживали шанса быть спасёнными не смотря на их не особо приятную натуру. С этой мыслью он согласен не был.       Видимо, Орфей получил своё, потому что больше никто в ванную не ломился и не пытался напугать, поэтому остаток часа композитор провел в спокойствии.       Выйдя в зал уже более свежим и бодрым, Фредерик взглянул на часы и болезненно хмыкнул. Команды не было почти 15 часов.       По старой договорённости, они считали, что если проходит более 24 часов, после пропажи человека, он автоматически считался мёртвым. У команды оставалось еще 9 часов.              – Ну наконец-то не выглядишь как бомжара. – Орфей закатил глаза, сидя за столом над, вероятно, очередным писательским шедевром.       – Они выходили с тобой на связь? – Фредерик кинул полотенце на батарею и сел на диванчик.       – Не, тишина. Я кинул им пару сообщений, но в ответ ничего.       – И что ты будешь делать?       В ответ на это Орфей лишь вопросительно поднял бровь, словно этот вопрос был самым идиотским из всех. Фредерик почувствовал себя неуютно.       – Что я буду делать? – Переспросил он.       – Да, если они не вернутся.       – Прыгать от радости.       Фредерик прикрыл глаза руками, раздражённо простонав. Вместо любого другого ответа, этот идиот вновь пошутил. Хотя сейчас было совсем не до шуток.       – Ты издеваешься? – Фредерик хотел исчезнуть.       – Слушай, я не пойму какого ещё ответа ты хотел услышать. – Орфей отвернулся от собеседника, вновь записывая что-то в блокнот. – Если они подохнут на поверхности, нихуя ты не сделаешь. Машину они взяли с собой. Так что останется только наслаждаться оставшейся провизией и своим скорым концом.       – Ты даже не попытаешься узнать где они?       – А зачем? – Орфей, встал, кинув ручку на стол и повернулся к композитору. – Я желанием смотреть на трупы не горю. К тому же, если четыре человека нихуя не смогли сделать и не справились с базовой задачей, то значит они слабые.       – Серьезно? Да как ты вообще можешь говорить о них таким образом? Да если бы не они, ты бы умер еще тогда, когда всё это началось! – Фредерик от переизбытка эмоций привстал, сжимая ладони в кулаки.       – Я им о-о-очень благодарен, но ты хоть слышишь что я говорю? – Орфей прищурился. – Или совсем мозги отшибло из-за простуды?       – О да, я слышу как ты хоронишь тех, благодаря которым ты еще не подох от какой-нибудь мерзкой твари, которая с удовольствием сожрала бы тебя изнутри.       – Блять, да чё ты несешь? – Орфей нахмурился. – Я тебе еще раз повторяю: если они подохнут там, то ничего ты не сделаешь, а только, вероятно, останешься с ними.       – И что? А какой смысл сидеть в бункере, если никого не останется?       Орфей замолчал, выдохнул и сел на стул, вновь отворачиваясь. Повисла тишина.       – Знаешь, Фредерик, ты просто идиотище. Если хочешь исчезнуть следующим – вперёд и с песней.       – Уже выгоняешь меня? – Фредерик истерички хихикнул. – Ты всегда был уёбищем, который только и делал, что думал о себе.       – Просто ты руководствуешься жалкими идиотскими эмоциями, когда я мыслю трезво. Да и вообще, скажи спасибо, что ты всё еще жив. Если бы не я, ты бы уже откинулся.       – О да, спасибо, дорогой Орфей, но вроде не ты пичкал меня таблетками, пока меня корёжило от температуры. Да и ты не из тех, кто решит о ком-то позаботиться.       – Да-да, жаль теперь твоей любимой Адочки, которая готова всем помогать, рядом нет. Вот только напомню, что у неё есть парень, прикинь. Так что ножки она перед тобой уже не раздвинет. Если, конечно, ты не захочешь взять её труп силой. Выход, кстати, там, не буду мешать тебе.       С этими словами Орфей встал и отправился в свою комнату, оставив Фредерика в полном шоке. Сказанные слова были настолько мерзкими, что ему захотелось вновь помыться, а тошнотворное чувство подступило к горлу. Он не любил Аду, потому что его сердце навсегда принадлежало той, кто умерла одной из первых, пытаясь из всех защитить. В Аде он видел лишь хорошую подругу. Руки вновь предательски задрожали. Еще немного и он не выдержит и точно сбежит отсюда. Даже если это означает неминуемую гибель.