Максималист

Утро Чонгука началось уже после того, как Сунан ушла из дома. Сегодня они оба были приглашены на ужин в дом её матери. На прошлой неделе мужчина госпожи Хван сделал ей предложение и теперь пара собиралась отметить её согласие в узком кругу самых близких друзей и родственников. Сунан считала, что не могла явиться в «таком виде», как сказала она. Хотя по мнению Чонгука его жена всегда выглядела хорошо и ухожено, ведь никогда не пропускала походов к парикмахеру, мастеру маникюра, косметологу и прочим профессионалам в сфере красоты и здоровья. Девушка хотела выглядеть не как обычно, а в соответствии поводу, именно поэтому заняла себя, а заодно и подругу, шоппингом, походом к визажисту и стилисту. Чонгук же, неторопливо зевнув, вытянул руки вверх, к подголовнику кровати, из-за чего стала видна небольшая растительность под мышками его сильных рук. Он собирался поваляться ещё, максимум, минут десять. На лице его отпечаталась довольная улыбка, хотя молодой человек не прилагал к этому выражению ни капли эмоций. Он просто наслаждался жизнью, считая её самой охуенной из всех возможных, и кайфовал от самого себя, считая, и справедливо, что выглядел даже не на сто, а на все тысячу баллов. И для этого ему не нужны были стилисты, визажисты и даже шоппинг. С кровати поднялся он бодро, выпил стакан воды, тряхнул головой, из-за чего отросшие волосы упали на виски и лоб, после чего надел на себя ничем неприглядную и даже немного растянутую майку с шортами. Носки, лёгкие кроссовки, и мужчина неспешно вышел из квартиры, чтобы спуститься в спортивный зал на первом этаже комплекса, в котором они с Сунан жили. Он шёл вальяжной походкой, подбрасывая в руке брелок с электронным ключом, и не заинтересовано встречался глазами с людьми, попадающимися ему по пути. Тренировки натощак делали из него настоящего Аполлона и заряжали бодростью на весь день. После короткой, но интенсивной тренировки — контрастный душ и правильный завтрак. Благодаря этому, кожа становилась эластичной и упругой. Чонгук чувствовал себя не только красивым, но и полностью здоровым. Пак Еннэ не удалось ущемить его себялюбие накануне вечером. Для этого он был слишком «твердокожим» и слишком самоуверенным. Чтобы в действительности ранить Чонгука следовало постараться получше. Единственное, что выбивало молодого человека из равновесия, так это необходимость привязать себя к лаундж-бару и делать совершенно неинтересную для него работу на фоне полнейшего игнора Еннэ его феромонов. На это терпения Чонгука почти не хватало. Он привык делать то, что хотел, любил разнообразие во многих вещах и откровенно скучал, когда что-то ему приедалось. Когда у Чонгука появлялась работа, то на кону стояли безумные деньги. Выручка в лаундж-баре Сунан и за несколько месяцев не могла быть настолько крупной при всей его успешности. Чонгук решил дать себе отдохнуть день или два, хорошенько подумать и проанализировать их общение и разговор, чтобы потом вновь появиться в поле видимости Еннэ. У него были догадки, объясняющие поведение девушки-хостес, однако он знал её слишком плохо, чтобы разгадать по щелчку пальцев. Чонгуку следовало признать, что он действовал с ней слишком неосторожно и необдуманно. Еннэ не являлась его работой, не была его планами на будущее, она вообще никак не влияла на его благосостояние или жизнь вцелом, потому молодой человек воспринял её, как нечто лёгкое, как хобби для наслаждения. Уже и забыл, что от размера кошелька женщины не зависела скорость завоевания её симпатии. Расслабился, привыкнув, что даже безумно дорогие и опытные леди не могли долго держать оборону против его смазливости и сексуального напора. Они шли на контакт с ним намного более охотно, чем Еннэ, не имеющая за душой особого сексуального опыта и каких-либо финансовых сбережений. Судя по всему, девушка хорошо умела делать лишь несколько вещей: работать и отшивать неугодных ей ухажёров. И Чонгук, вероятно, по «неугодности» мог побить все рекорды. Чего только стоило его увесистое семейное положение женатого мужчины. К этому прибавлялся факт, что его жена и её начальница — это один и тот же человек. Прицепом к этому шла репутация Еннэ среди сотрудников бара и, возможно, какие-то личные обстоятельства, о которых Чонгук и не подозревал.

***

— Какой букет ты заказал? — спросила Сунан, суетливо снуя по гостиной в поисках той самой сумочки, что подходила к её наряду. Чонгук стоял у большого зеркала, встроенного в стену, и опирался о него спиной. На нём были чёрные лёгкие брюки и рубашка из плотной ткани насыщенного тёмно-зелёного цвета. — Красивый, Сунан, — вздохнув, ответил он терпеливо. — Из чего? — потребовала уточнений, откидывая несколько декоративных подушечек с мягкого дивана. Она переживала, потому что очень любила свою маму. И всё, что Сунан делала для неё, старалась делать не просто хорошо, а идеально. Отношения между матерью и дочкой в небольшой семье Хван были очень трогательными, нежными и доверчивыми. Чонгук незаметно цокнул, отталкиваясь задом от зеркальной поверхности и расцепляя руки, чтобы приблизиться к жене сзади. Обняв её за талию, молодой человек склонил голову, нежно целуя в щёку. — Из цветов, малышка. Успокаивайся, всё под контролем. Я заказал очень красивый букет, — последние слова Чонгук проговорил тихим загадочным тоном и добавил: — и да, солнце, я помню, какие цветы Евон любит, а какие не любит. Сунан повернула голову в его сторону и подняла руку, чтобы погладить Чонгука по щеке и поцеловать. — Спасибо, — так же тихо поблагодарила его девушка, немного успокаиваясь и продолжая ласкать щёку мужа кончиками ноготков. — Прости, я как обычно волнуюсь… — объяснила с хрипотцой в голосе. — Мама так много сделала для меня. Сама, в одиночку… И я так рада, что она наконец-то счастлива… — Знаю, детка, — отозвался Чонгук шёпотом. Сунан развернулась к нему лицом и осторожно обняла его вокруг шеи, чувствуя, как тёплые и крепкие руки принялись поглаживать её по спине. — Евон любит тебя и будет рада видеть даже без подходящей к наряду сумочки, — добавил он, шутя и тепло улыбаясь. Губы Сунан медленно растянулись в искренней улыбке. Чонгук умел находить слова, которые трогали её до глубины души и успокаивали одновременно. — О, ты не знаешь, какая она дотошная в этом, — отозвалась Сунан неровным голосом из-за приступа внезапной сентиментальности, но плакать было нельзя, ведь тогда все труды визажиста пойдут насмарку. — Знаю, милая. Замечал, — ответил молодой человек. — Я люблю тебя, — проговорила Сунан, бегая по лицу Чонгука блестящими от подступивших слёз глазами. — И я тебя, — обворожительная улыбка Чонгука ранила Сунан в самое сердце каждый раз. Это было поражающе больно и до невозможности сладко, ведь в этот момент девушка не могла не вспомнить всех тех, кому он ещё улыбался точно так же. Прижавшись к Чонгуку поближе, Сунан прикрыла глаза и поцеловала его, тут же чувствуя мягкую отдачу мужских губ. В голове сразу ассоциативно пронеслось воспоминание о Пак Еннэ. Слегка отстранившись, Сунан размяла губы друг о друга, опуская глаза. Неуместно было бы спрашивать сейчас о девчонке. О ней неуместно было даже думать после обоюдного признания в любви, однако… теперь Сунан уже не могла забыть о желании Чонгука трахнуть Еннэ. — Как твои успехи? — спросила она, отходя от молодого человека и приближаясь к полке с обувью. — В чём? — не понял её Чонгук. — С моей новой хостес, — как можно более равнодушно уточнила Сунан, поставив перед собой нужную пару обуви. Чонгук подошёл ближе, ненавязчиво приобнимая девушку, чтобы она не упала, пока будет надевать туфли. — Забудь об этом, — попросил он небрежно. — Ты бала права. Девчонка совершенно не укатываемая. Сунан сразу же подняла взгляд на Чонгука, словно пыталась найти в его глазах подтверждение. И мужчина без промедления ответил на её изучающий взгляд своим спокойным и невозмутимым. — Серьёзно? — задала она риторический вопрос. — Ты казался более упёртым насчёт неё. — Серьёзно, Сунан? Ты прямо сейчас хочешь поговорить о-о… как там её? — слегка нахмурившись, спросил Чонгук, опуская взгляд на губы девушки, тем самым демонстрируя свою незаинтересованность в ком-либо, кроме своей жены. Сунан вздохнула, поджав губы и отрицательно покачав головой. — Нет, прости. Проехали, — тихо отозвалась она, отворачиваясь и принимаясь искать глазами подарок. — Я возьму, открывай дверь, — спокойно произнёс Чонгук, сообразив, что именно искала Сунан. Его собранность обволакивала девушку, даря ощущение заботы. Сунан могла ему довериться, могла переложить на него часть своих переживаний и получить такую необходимую ей поддержку. В такие моменты Хван предпочитала вычёркивать из своей памяти все минусы, которые безусловно присутствовали в их браке. Ведь не бывало так, чтобы в отношениях всё было прекрасно. Конфликты, разногласия, ссоры — это нормально, как считала Сунан. Чонгук был сейчас с ней, он её хотел и поддерживал. Она единственная, кого он в действительности любил, несмотря на обилие выбора и доступности вокруг него. Так думала Сунан и ей хотелось дать ему в ответ ещё больше своей любви. Девушку практически разрывало от эмоций и чувств к Чонгуку. В особенности они были ярки после ссор или его длительного игнорирования Сунан, спонтанных поездок, выключенного телефона и миллионов её звонков без ответа. В те моменты, когда он возвращался, она готова была целовать его ноги, но одновременно с этим хотела кричать и бить Чонгука. Вместо этого просто плакала и просила обнять её. Между ними всегда незримо присутствовали эти сцены унижения Сунан, моменты её глубочайшей слабости. Американские горки, на которых катал её Чонгук, вызывали жёсткую зависимость, и он знал, что девушка подсела на неё очень крепко. Она у его ног всегда, даже в те моменты, когда мужчина позволял ей чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Сунан взялась за локоть Чонгука, когда они вошли вместе в лифт. Её наряд не был ни ярким, ни вызывающим, ни сексуальным. Этот день должен принадлежать только её матери, потому она не хотела затмевать Евон ни цветом, ни фасоном своего платья, ни макияжем. Сунан проявляла любовь к ней даже в таких совершенно незначительных деталях. До дома Хван Евон они доехали на такси, предварительно забрав в цветочном магазине заказанный Чонгуком букет. Сунан осталась им довольна, уверенная, что мама будет в восторге от цветов. Мысли о Пак Еннэ по-прежнему атаковали её голову. Дело было даже не в девушке-хостес, а в мыслях, на которые навело воспоминание о ней. Они приводили к ощущению стыда, неприятному сдавливанию в районе живота, какой-то оживлённой нервозности и даже возбуждению, которое — Сунан была уверена — возникало как следствие её принятия чонгуковой аморальности. Она будто пыталась увидеть всё его глазами, пыталась захотеть того же, чего хотел он, принять это и понять. И вроде бы у неё неплохо получалось, но что-то явно было не так. Голос внутри откровенно говорил Сунан об этом, но всё равно оставался неуслышанным. Дом Хван Евон чем-то напоминал игрушечный домик Барби. Много белого и светло-фиолетового, округлых форм, милых и приятных вещичек. У дома аккуратная парковка, вдоль оградки белого цвета тянулись насыщенно-зелёные кустарники, остриженные в различного рода формы. Навстречу Сунан и Чонгука выскочило около пяти миниатюрных белых пудельков. Они мило тявкали, крутили своими маленькими хвостиками и цокали наманикюренными коготками по уличной плитке. — Мои хорошенькие, — мило пищала Сунан, присев на корточки и тиская маминых собак по очереди. — Какие же вы ми-и-илые!.. Пёсики не обошли вниманием и Чонгука. Молодой человек подхватил одного и приподнял выше, смотря в его улыбающуюся мордочку. Этих пудельков он знал намного дольше, чем саму Сунан, потому рад был тому, что собаки его не забывали. На пороге, между двух ослепляюще белых колонн появился жених Евон. На внешность он был не особо примечательный, но ухоженность и дорогая одежда презентовали Че Кону в самом лучшем виде. Несмотря на возраст, его волосы оставались чёрными. Аккуратная укладка с боковым пробором придавала статусности, а идеально белые зубы позволяли мужчине широко и часто улыбаться. — Добро пожаловать, — проговорил он приятным тембром, когда Сунан уже поднималась по округлой лестнице ради объятий. Чонгук натянул на лицо улыбку и опустил на пол пуделя перед тем, как небрежно кивнуть Кону в знак приветствия. Благо, Чон прекрасно умел втираться в любые компании и нравиться совершенно разным людям, потому такие вольности Чонгуку всегда позволялись. Следом за Кону появилась и сама Евон. Женщина выглядела просто роскошно для своего возраста. Евон и Сунан были похожи, однако во внешности матери присутствовала характерная зрелость, проявляющая себя в выгодном свете: вкусных очертаниях фигуры, уверенности во взгляде и сексуальности, сквозящей абсолютно во всех её проявлениях. Помимо этого Евон не были присущи стервозность и холодность. Женщина являлась на диво комфортным человеком, имеющим множество милых черт, невероятным образом сочетающихся в ней с хваткостью и живым умом. Чонгук поймал её улыбающийся взгляд своим, цепким и немного жёстким. Евон задержала на нём свой взор дольше, чем было нужно, тем не менее, женщина продолжила улыбаться, обнимая дочь. Забрав из салона такси букет и подарок, предназначенные Евон и Кону, Чонгук поднялся вслед за Сунан. Слова поздравлений и пожелания лились из его рта непринуждённо и легко. — Спасибо, ребята, — сказал мужчина, забрав из рук Чонгука подарок, упакованный в праздничную стильную упаковку из крафтовой бумаги, большого банта и цветов. — Ох, иди и ты сюда, зайчонок, — протянув руки к Чонгуку, произнесла Евон милым тоном, демонстрируя очаровательную улыбку на идеальном лице. — Вы оба у меня такие красивые!.. Объятия Евон были лёгкими и нежными, а поцелуй в щёку мягким. От неё пахло ненавязчивой сладостью и примесью какого-то растительного аромата. Чонгук всё ещё попадал под её очарование, однако теперь оно вызывало совершенно другие эмоции… — Войдёмте в дом, — предложил Кону, распахивая дверь. — Да-да, — отозвалась женщина, между делом по-прежнему продолжая восторженно вздыхать и ворковать милые слова, адресованные Сунан и Чонгуку, — воспользуемся моментом, пока остальные гости ещё не приехали! Я так скучала, родные… не представляете. Нужно встречаться почаще. Сунан! Почему забросила маму? — Не забросила, мам. Ну, что ты придумываешь глупости? — чуть вытянув губы, ответила Сунан. При маме добытая ею сексуальность и стервозность попросту испарялись, и девушка возвращалась назад во время, когда она была ещё девочкой. — Тогда приезжай с ночёвкой. Хоть раз в неделю, Сунан. Будем смотреть фильмы, кушать вкусняшки и вычёсывать пёселей, — Евон всегда была излишне говорливой, однако её милая и порой пустая болтовня никогда и никого не раздражала. Женщина бросила взгляд на Чонгука через плечо, продолжая бережно обнимать огромный букет цветов. — Ты же не будешь против, милый? — спросила Евон у него. — Украду у тебя любимую на правах родителя. — Я совсем не против, — ответил Чонгук, расслабленно улыбаясь и бросая взгляд на Сунан. Эта идея вообще ей не нравилась, хотя она знала, что с момента начала отношений с Чонгуком стала очень скрытной от матери. А ранее могла часами болтать с Евон о нравящихся ей парнях, обсуждать их слова и даже взгляды. Теперь же если мама спрашивала о Чонгуке, Сунан обходилась лишь общими фразами, иногда выдавливая из себя какие-то простенькие подробности их дней. Но откровения давались ей с огромным трудом, ведь если Евон узнает хоть пятую часть того, что доводилось терпеть дочери, не посмотрит ни на её личное мнение, ни на желания, заставит разорвать брак и перестать видеться с Чонгуком. А это… как казалось Сунан, попросту убьёт её. Когда ей приходилось разлучаться с мужем хотя бы на пол дня, девушка начинала ощущать внутреннюю тревогу. Настоящие причины этой тревоги Сунан топила в глубине своего сознания, заменяя их ложными — переживаниями о самом Чонгуке. Ведь он любил быструю езду и риск, любил играть на чужих нервах и имел опасных друзей… С ним каждую минуту могло что-то случиться.

***

Приглашённых людей было не так много. Все приехали вовремя, как раз к тому моменту, как прислуга начала накрывать стол, а Кону открыл первую бутылку вина, собираясь выпить немного перед самим застольем. Сунан с Евон всё это время пробыли в относительном уединении: на виду у всех, однако в сторонке. Взгляд матери то и дело цеплялся за фигуру Чонгука с какой-то задумчивостью и серьёзностью, несмотря на то, что разговор с дочерью сквозил обоюдной любовью и привязанностью. Евон боялась за Сунан, и на это у неё имелись очень веские основания. Взгляд Чонгука проделывал почти то же самое, с одной лишь разницей в том, что молодой человек выглядел донельзя довольным. То, ради чего он всё это затеял, наконец-то должно дать свои плоды. И Чонгук собирался вкусить один из них прямо сегодня. — Мне нужно ещё пару минут, Кону, ладно? — спросила Евон у своего жениха, но по всей видимости не собиралась ждать от него разрешения. — Хочу обмолвиться с Чонгуком несколькими словами до того, как вино возымеет своё действие. Господин Че не протестовал, да и в целом привык к тому, что Евон всегда тщательно интересовалась жизнью дочери и Чонгука. От неё невозможно было отделаться простым «хорошо» или «замечательно», её живые глаза, подёрнутые насмешливыми морщинками, впивались в лицо собеседника, а с уст срывались достаточно неожиданные вопросы, на которые сложно было бы соврать. — Мы быстро, — с улыбкой Чонгук кивнул Сунан, — всё будет хорошо, — молодой человек поцеловал жену в щёку и направился следом за тёщей, небрежно сунув руки в карманы чёрных брюк. Евон вышла на крыльцо и сложила руки под грудью, принимаясь аккуратно спускаться со ступенек. Один из пёсиков, её любимец, радостно подбежал к ногам женщины, но был проигнорирован ею. Пудель озадаченно поднял мордочку, принюхиваясь и уже как-то неуверенно помахивая хвостиком. Чувствовал, что его хозяйка нервничала, и так происходило каждый раз, как в гостях бывал Чон Чонгук. — Пройдёмся… — отозвалась Евон, стараясь улыбаться ему как и прежде. — Сунан наябедничала на меня? — спросил Чонгук с безобидной интонацией. — Вовсе нет, — отозвалась женщина, следуя дальше по тропинке, ведущей в сад. Молодой человек шёл рядом, но отставал всего на один шаг. Евон продолжала молчать, идя дальше и пытаясь понять, как начать этот разговор. — Соскучилась по мне?.. — громким шёпотом озвучил вопрос Чонгук, приблизившись и чуть склонившись к уху женщины. Она едва заметно вздрогнула, заторможенно поворачивая голову. — Мы же договорились, — напомнила Евон, заправляя выбившиеся из причёски волоски за ухо. — Больше не вспоминать и не говорить о том, что было… Чонгук остановился на месте, продолжая как-то странно смотреть на неё. Евон не нравилось, что говорил его взгляд. В нём присутствовало какое-то скрытое торжество и коварство, из-за которых мелкие противные мурашки пробежались по её спине и затылку. — Было? Хм, было не так и давно. Да, Евон? — с насмешливой иронией спросил Чонгук. Женщина отрицательно качнула головой, будто хотела стряхнуть с себя наваждение. — Это было моей крупной ошибкой. Прости, Чонгук. — О, ты и правда совершила ошибку, — тихо и будто самому себе проговорил молодой человек, облизав губы и скользнув взглядом по окнам дома. — Ты обещал, что Сунан будет счастливой. — Когда это я обещал такое? — спокойно спросил он. — Когда? — с лёгким возмущением переспросила Евон, приподнимая брови. Кажется, только об этом они и говорили с тех пор, как Чонгук и Сунан увязли в отношениях. — Когда я давала своё благословение на ваш брак. — А, точно, — мягко отозвался мужчина, — но я не обещал. Просто соврал, а ты поверила. Чонгук мило и одновременно издевательски пожал плечами, совсем не жалея о своём вранье. Евон молча смотрела в его глаза. Её плохие предчувствия оправдывались. — Я-я… не понимаю, — женщина моргнула несколько раз, опуская взгляд и чувствуя, как сердцебиение её ускорялось. — Ты правда думала, что я прицепился к Сунан, потому что страдал из-за нашего разрыва? Искал в ней схожие любимые черты? Хотел исцелить своё разбитое сердце… — Чонгук смотрел на Евон с подёрнутыми в улыбке губами. — Доля правды там действительно есть. Мне и правда было больно. Ты даже не дала мне шанса и всё решила сама. Что ж, теперь настала моя очередь. — Чего ты хочешь, Чонгук? — спросила Евон дрожащим от напряжения голосом. — Чего? — Да! Что тебе нужно, чёрт возьми? — стараясь не повышать голос спросила женщина, сдерживая дрожь во всём теле. — Уже ничего, — вздохнув, ответил Чонгук, — Евон… милая, расслабься. Взгляни, я покажу тебе кое-что, — он приблизился, становясь рядом и вынимая свой телефон из кармана. Открыв галерею с фотографиями и видео, Чонгук выбрал одно из них и нажал на проигрывание, поднося экран к лицу Евон. Обстановка на видео была ей до боли знакома. Шок будто разрезал её грудную клетку, пытаясь раздавить сердце женщины в своих тисках. Она онемела и замерла, не чувствуя более своих конечностей, желая упасть замертво прямо здесь, на этом месте. Знакомый номер гостиницы, знакомая кровать, Чонгук и Евон целовались, помогая друг другу избавляться от одежды. Женщина улыбалась между поцелуями, с желанием подставлялась под губы молодого человека, запрокидывала голову, не стесняясь вздыхать громко и с наслаждением… А внизу кадра крутились цифры, где обозначена дата и время. Евон отпихнула от себя телефон дрожащими от ужаса руками. Та ночь — самая катастрофическая ошибка в её жизни. Снова повелась на щенячий взгляд влюблённого и ужасно страдающего по ней молодого человека. Результат чувства вины за то, что оттолкнула Чонгука в самый пик их отношений, стыдясь разницы в возрасте и считая, будто они не имели будущего. Чонгук цокнул и глубоко вздохнул, будто наслаждался свежим воздухом и прекрасным вечером. — Не представляешь, как я рад, что все мы здесь сегодня собрались, — больше не скрывая удовольствия в голосе, заявил Чонгук. — Повод хороший, — с намёком подёрнув бровями отозвался он — Ты собираешься рассказать им всем?.. — блеклым умирающим голосом спросила Евон. — Возможно, но не уверен в этом… — Не надо, Чонгук, умоляю тебя. Давай решим всё между нами. Чего ты хочешь? Может быть… деньги?.. — Если бы мне нужны были деньги, я бы всё это не затевал. Евон кусала губы, едва не плача. Вены на её висках и шее напряглись из-за увеличившегося давления. — Неужели я настолько сильно тебя обидела? — спросила она тихим дрожащим голосом. — Ты обманывала меня, Евон. — Когда? — Когда молчала, что наши отношения для тебя всего лишь интрижка. А я для тебя — несерьёзный мальчик, не достойный знакомства с твоей семьёй. И вышвырнула этого мальчика ты сразу, как только на горизонте замаячил достойный женишок, — Чонгук посмотрел в сторону дома. Он поджал губы. Он уже давно не испытывал былых чувств к Евон, но обида и желание отомстить грызла достаточно часто, заставляя ежедневно самоутверждаться за счёт красноречивых взглядов других женщин. — Что будет, когда Сунан узнает? — загадочно проговорил Чонгук. — Ц-ц… Боюсь, одновременно с этим я признаюсь, что просто играл в любовь с ней всё это время. — Ты совсем совсем ничего к ней не чувствуешь? — голос Евон ослабел и надломился. Сказав, она прикрыла рукой рот и скривилась. Правда придавила её своим весом, уродуя реальность. Но, кажется, именно эту правду Евон всегда знала, однако продолжала отрицать, словно полная дура. — Она красивая, — поджав губы и небрежно пожав плечами, констатировал факт Чонгук, — и неплохо отсасывает. Лучше тебя, Евон. Но это единственное, в чём она лучше. В иной раз Евон отвесила бы пощёчину любому, кто посмел бы сказать подобное в сторону её девочки. Но сейчас женщина лишь зажмурила глаза, продолжая прикрывать рукой рот и давиться собственным сбивчивым дыханием. Чонгук приобнял её бережно. — Не плачь, иначе гости это заметят. У тебя ведь сегодня праздник и я не буду его портить, Евон, милая, — молодой человек осторожно убрал руку женщины от её же лица. — Мы что-то придумаем, так ведь? На что ты готова ради сохранения своей семьи?.. Подумай над этим. Мне кажется, у нас выйдет неплохое сотрудничество. И чем дольше мы будем сотрудничать, тем дольше твоя дочь будет счастлива. Из-за безысходности Евон согласно покивала, из всех сил пытаясь отогнать от себя ужас, в который вогнал её Чонгук. — Кажется, тебя уже заждались, — спокойно поговорил Чонгук, заметив в окне Сунан. Он широко и ярко улыбнулся ей, приподняв ладонь и помахав жене в ответ. Евон выпрямилась и повернула голову, так же замечая дочь. Она облизала губы и часто заморгала, справляясь с выражением лица и возвращая ему прежнюю улыбку. Несмотря на её потуги, печать обречённости так и осталась лежать в глубине глаз женщины. Евон осознавала, что рано или поздно Чонгук наиграется и с ней, и с её дочкой. Что будет после она представлять не хотела и не совсем понимала, что именно могла предпринять, чтобы Чон не посмел открывать рот и показывать кадры, снятые с её участием тайком. Они вернулись в дом и почти сразу отправились в гостиную, ужинать. Стоило всем присутствующим только начать есть, как Чонгук поднялся из-за стола с приподнятым бокалом в руке. — Простите, — деланно смущённо улыбаясь, Чонгук чуть поклонился, проходясь взглядом по всем присутствующим, — хочу первым произнести тост. Старший брат Евон одобрительно заворчал, поддерживая молодого человека, а Сунан с ожиданием подняла к нему взгляд, ведь не могла не заметить изменения в матери после того, как они с Чонгуком вернулись. — Когда мы с Евон разговаривали я показал ей несколько памятных фотографий, — Чонгук улыбнулся, возвращая взгляд к лицу женщины и ловя её застывшие и почти обречённые глаза. — Она так растрогалась, что даже пустила слезу, представляете? Я решил, что каждый из вас должен увидеть их тоже. — Что за фотографии, Чонгук? — поинтересовалась Сунан, протягивая руку к телефону, который держал молодой человек. Из-за шума в ушах Евон практически ничего не слышала. Ей было плохо от осознания, что Сунан прямо сейчас могла увидеть то самое видео… стоит Чонгуку лишь захотеть. — О-о, это же наши совместные фото ещё до свадьбы, — протянула Сунан милым тоном. — Это был март! Точно. Мы гуляли по парку и любовались цветением сакуры. — В тот день ты познакомила меня с Евон, — дополнил Чонгук, обращаясь к Сунан. — Но если честно у меня сразу возникло стойкое ощущение, что мы с твоей мамой знакомы целую вечность. Она потрясающий человек. Только Евон замечала, насколько ехидной была его улыбочка?.. — Это правда, — подтвердил Кону, накрывая руку женщины своей и обращая к ней взгляд. — Евон?.. Все глаза были прикованы к говорившему, потому бледность госпожи Хван никто до этого момента не заметил. — Давайте выпьем за здоровье Евон и за семейное благополучие каждого из нас, — Чонгук наконец приподнял бокал и немного отпил из него, подавая пример всем остальным. — Мам! — воскликнула Сунан, вскакивая с места. Госпожа Хван обмякла, глаза её закатились, и тело её принялось сползать набок, утратив контроль. Кону успел среагировать и подхватить Евон, чтобы она не упала на пол со стула. Все гости поднялись с мест, принимаясь суетиться вокруг. Женщину переложили на диван и принялись приводить в чувства. Больше никто не смотрел на Чонгука, пока он неспешно отпивал вино из своего бокала, наблюдая за происходящим.

***

Никто бы и не подумал, что этот вечер закончится в больнице. Сотрудники скорой помощи осмотрели Евон и сказали, что теперь с ней всё в порядке и ей просто следует хорошо отдохнуть. Тем не менее, Че Кону настоял на госпитализации с целью полного обследования и сдачи анализов. Обморок будущей жены напугал всех не на шутку, потому было принято именно такое решение. Чонгук стоял в коридоре богатой частной клиники, по одну сторону которого тянулась стеклянная стена. Приглушённый свет не мешал рассматривать ночные улицы города, а посторонние звуки — думать о чём-то своём. Молодой человек и сам ощущал какую-то не присущую ему усталость. Хотелось широко зевнуть, размять шею и горизонтально устроиться на кровати. Но вместо этого он продолжал пялиться через стекло и провожать взглядом машины, проезжающие по трассе в незначительном отдалении от здания. В голове прокручивались события в его жизни, связанные с Евон. А в его жизни было не так много людей, которых он воспринимал всерьёз и перед которыми являлся самим собой. Евон никогда не была его работой, а потому отношения с ней изначально являлись настоящими для Чонгука. Разница в возрасте его никак не смущала. Хван действительно нравилась ему и с ней он никогда не задействовал своих манипуляций. Поверил, будто и Евон воспринимала его всерьёз, позволил себе расслабиться. И как оказалось, зря. Сделал вид, словно принял решение женщины, но вместо этого принялся следить за ней и выведывать о людях, фигурирующих в её жизни. Зачем? Он бы и сам с радостью отпустил бы собственное фиаско, как что-то само собой разумеющееся. Однако чувство обиды не отпускало его. Чонгук привык к тому, что постоянно жил в декорациях к чьей-то реальности, а потому разыграть ещё один сценарий почти ничего ему не стоило. Даже забавляло и нехило впечатляло уровнем своего размаха. Сперва он подобрался к Сунан, устроив с ней «случайное» знакомство. Чонгук узнал её ближе, красиво за ней ухаживал, звал на свидания, выдавая из себя влюблённого. Этот период он превратил для неё в сказку, задаривал подарками, говорил много красивых слов, планировал с ней совместное будущее, заставил её сходить с ума от счастья. Чонгуку легко удавалось увиливать от неудобных вопросов, будучи совершенно открытым перед Сунан и одновременно оставаясь совершенно незнакомым ей человеком. О работе его девушка мало что знала, но охотно верила в его успешность, ведь у Чонгука никогда не бывало финансовых проблем. Он жил на широкую ногу, позволял себе роскошь, имел крутую машину и богатых друзей. Вопросы Сунан о семье Чонгук сразу же обрубил. Нахмурился, ушёл, делая вид, что воспоминания о трудном детстве приносили ему боль и страдания. Он не хотел ни говорить о своих родственниках, ни вспоминать о них, и Сунан с искренним сочувствием и пониманием это приняла. Дурочка… Впоследствии, когда чувства Сунан укрепились, Чонгук сделал признание, встал на колено и предложил ей стать его женой. И только тогда состоялось его «знакомство» с Хван Евон, которого он удачно избегал всё это время. Выражение её лица в то мгновение Чонгук вспоминал до сих пор. И вот теперь он наконец мог немного расслабиться. Дело сделано. Евон и Сунан были в его руках, но что именно Чонгук хотел от этой власти, он ещё не понял. Вот так просто взять и одним махом разрушить чужие жизни? Слишком просто и не интересно. Столько работы, времени и личных вложений не стоили того, чтобы эйфория от торжества длилась всего одни сутки. Нет, Чонгук вдоволь насладится победой, поведает Евон о всех тех унижениях, на которые его дочь шла добровольно, а затем… когда-нибудь, может даже сотрёт то видео со всех электронных носителей и отпустит её. Быть может. Когда-нибудь… Дверь за спиной тихо распахнулась, выпуская из палаты Сунан. Лицо её было расстроенным, но спокойным. Она приблизилась к Чонгуку и просто прижалась к нему всем телом, обняв себя руками. Мужские руки погладил её по спине, а губы коснулись макушки. — Всё нормально? — поинтересовался Чонгук. — Да, — немного охрипшим голосом отозвалась Сунан и подняла к нему лицо. — Я думаю… остаться с мамой здесь хотя бы на одну ночь. Мне нужно быть рядом. — Конечно, я понимаю. Если хочешь, я тоже останусь, — предложил Чонгук, прекрасно зная, что она откажется. — Не надо. Мне нужна твоя помощь. Я должна была ехать в бар. Кому-то нужно проконтролировать закрытие… Сунан размяла губы и вздохнула. — Без проблем, детка, не волнуйся об этом, — тихо отозвался Чонгук. — Спасибо, — прошептала девушка. Она подтянулась на носочках и обняла мужчину вокруг шеи, после чего осторожно прижалась губами к губам. — Передавай Евон от меня скорейшего выздоровления, — сказал Чонгук, когда Сунан отстранилась. — Я могу заехать за тобой завтра, а заодно проведаю твою маму, пойдёт? — Мгм, — согласно промычала девушка, размыкая руки и отпуская Чонгука. — Пока. Я люблю тебя. — И я тебя, детка, — отвесил молодой человек, после чего склонился и оставил лёгкий поцелуй на губах жены. Не думал Чонгук, что ему доведётся так скоро увидеться с Еннэ, но… Раз уж так сошлись звёзды, он не станет упускать возможность. Чонгук не испытывал столько азарта и возбуждения, как вчерашней ночью. Сейчас молодой человек чувствовал себя превосходно и расслабленно. Свободно. А от того и подход его к Еннэ должен стать немного иным.