Бывший

      На сегодняшний день у меня были грандиозные планы. Питер встретил это утро с новыми сюрпризами. — Пит, вон она! — я указываю на белый хвост маленькой змейки, что пытается сбежать в узкую щель подвала. Я поморщилась. — Я знаю, что ты любишь свою змею, но трогать её я не собираюсь. Это слишком жертвенно для меня. — Проехали. — Питер закатил глаза, явно пораженный от неожиданного побега змейки.       Я проснулась раньше своего похитителя, чтобы выпустить питомца из места обитания. Высшие силы услышали меня, и в конечном итоге она сама заползла в самое труднодоступное помещение в этом доме — в подвал! Это произошло прямо при Питере, а значит моя непричастность здесь очевидна. Но по лицу парня всё равно видно, что он что-то подозревает, потому что змейка никогда не сбегала сама. Хотя, когда я была ответственна за его голову? Пусть думает, что хочет. Я горжусь тем, что я смогла провернуть.       Питер помчался вслед за своим питомцем. Я незамедлительно сорвалась с места, когда он скрылся во тьме лестницы, ведущая в подвал. Подбежала к выходу, одновременно нащупывая в кармане анти-датчик.       Я сразу вспомнила все молитвы, которые только знала, потому что в плане пароля от выхода я могла полагаться только на чутье. Несколько дней подряд я слушала, как дверь постоянно открывалась, особенно с момента визита старого доброго электрика, которого я ненавижу. Пыталась выдумать, в какой последовательности идут звуки от цифр, даже нашла в своей комнате книгу по нотам, и сопоставляла их, как девочка в музыкальной школе. Надеюсь, это поможет, иначе мне конец.       Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Эта грёбанная метафора преследует меня всю жизнь, оно и понятно, раз у меня столько неприятностей. Если мои знания подведут меня прямо сейчас, так уж и быть, я признаюсь, что я полная тупица.       Я ввожу пароль. Ненавистные кнопки издают тихий звук, подставляя меня. Однако я понимаю, что если я ошибусь, то поражение моё прозвучит куда громче в виде неправильного пароля. Пальцы предательски дрожат, словно на меня наведён пистолет. А может, так и есть.       Бинго! Я не верю своим глазам, я ввела пароль правильно. Отныне у меня самый острый слух в мире. Господи, я и правда сейчас выйду на улицу. Я тихо открываю тяжелую дверь, делаю шаг. Времени на минуту свободы нет, потому что мне нужно забежать на задний двор, а это дело занимает время.       Я со всех ног бегу в противоположную сторону, не переставая молиться, чтобы Питер задержался в подвале подольше. Я бегу босиком, поэтому на газоне не остается следов, однако я стараюсь это делать аккуратно, чтобы ноги не оказались грязными. Подбежав ко второму входу, который я обнаружила не так давно, я приседаю, чтобы достать провода.       Я отодвигаю защиту, обнажая несколько проводов. Они разного цвета, и мне хватает целую минуту, чтобы понять, какой из них мне нужен, иначе я могу вырубить нахрен всё электричество, а не только охраняемый вход. Моё сердце колотится, я готова выплюнуть лёгкие, потому что, чёрт, я никогда в жизни так не переживала.       Я осторожно подцепляю провод, обнажая его внутреннюю часть. Достаю из кармана анти-датчик и начинаю делать шпионские махинации. Какого хрена моя жизнь стала похожа на фильм? И это ни капли не круто. Обычно такие фильмы заканчиваются довольно печально.       Выход перестал доставлять сигналы. Я еле как сдержалась, чтобы не выскочить из этого двора в лес прямо сейчас. Соблазн был настолько велик, что у меня подкосились ноги. Да, я почти на свободе, я могу убежать прямо сейчас!       Да, я могу быть предсказуемой, но я точно не дура. Питер меня недооценивает, иначе я бы правда сбежала. Сейчас идти в неизвестном направлении бессмысленно, не имея связи и мысли о том, куда и в какую сторону бежать. При таком раскладе Питер меня поймает, и мне точно не поздоровится. У меня ещё будет шанс сбежать, нужно затаится и выждать. В таких вопросах главное — это терпение.       Засунув поглубже анти-датчик обратно в карман, я встала с колен и рванула обратно в дом. От нервов я считала буквально каждую секунду, что я провела на улице, и если этот психопат за столь короткий срок нашел свою любимую змейку, я надеру ему зад!       Я забежала в дом, вдыхая привычный домашний запах. Закрыв за собой дверь, меня начало трясти ещё больше, ведь я оказалась в ненавистной обстановке. Позади меня раздался предупреждающий звук о том, что дверь закрылась вместе с паролем. Забежав наверх в свою комнату, я спрятала датчик в своё нижнее белье в ящике. Да, я не могла найти места лучше! Питер знает каждый угол этого дома настолько хорошо, насколько я знаю свое белье. Это предсказуемо, но логично, учитывая, что парень сюда без спроса точно не полезет, хотя кто знает…       Не зная, куда себя деть и где именно находится Питер, я предположительно спустилась в подвал. Поправив волосы, сделалась актрисой, которую играла на протяжении всех этих грёбанных дней: — Ты чего так долго? Правда не можешь поймать её? — с фальшивым интересом проговорила я в темноту. Пройдя дальше, я была ослеплена небольшим светильником. Увидев Питера в противоположном углу, стала наблюдать за ним, спрятав трясущиеся руки. — Она просто испугалась! — Питер взял в руки змею. Высшие силы и правда слышат меня, потому что он нашёл её только сейчас, когда я вернулась в дом. Я с облегчением облокотилась на холодную бетонную стену, а Питер посчитал, что я так отреагировала на змею.       Весь оставшийся день я была в отличном настроении. Сначала мы смотрели вечером передачу по телевизору с Питером вместе и смеялись, затем, по его словам, у него разболелась голова и он ушёл спать раньше меня. Я поедала фрукты и наслаждалась мыслями о том, что совсем скоро моя жизнь кардинально изменится. Меня это радовало больше, чем приближающаяся поездка в Данию.       Посмотрев на время, я поняла, что оно уже как 1:22 ночи, и что я уже засиделась. Я знаю, что, если я и дальше буду смотреть телевизор, то на утро я буду ужасно себя чувствовать, поэтому сон мне гораздо дороже. Выключив телевизор и пройдя по коридору в полной темноте, я полагалась только на мягкий свет луны, пристально наблюдая за её бликами. Не хотелось бы здесь столкнуться с чем-то. Или с кем-то.        Я поднимаюсь наверх в свою комнату, паралельно думая, спать мне сегодня с Питером или нет. Почему-то я и правда задумываюсь над этим… Сон рядом с ним даёт мне странную иллюзию безопасности.       Передо мной возникает широкий торс, и я чуть ли не ударяюсь об него лбом. Ну что за ужасная у него привычка появляться из ниоткуда так резко! Я очень сильно испугалась. Зажмурившись, я попыталась расслабить зрение, чтобы разглядеть Питера в темноте. — Ты чего? — прошептала я ему. — Я думала, ты спишь.       Подойдя к светильнику в коридоре, стоящий недалеко от него, Питер резко включил свет. Его синие глаза вмиг потухли, заставляя тосковать за голубым пламенем. Взгляд парня был суровым, разочарованным и уставшим. Я бы подумала, что он только что проснулся, но Питер даже после этого не выглядит таким. Я недоверчиво оглядела его, словно видела в первый раз. Неуверенно потерев локоть, подняла брови.       Он молча вынул из рукава мой анти-датчик. Господи, этого я боялась больше всего на свете, поэтому это выглядело очень триггерно, словно во сне. Блять, это означает только одно: он, сука, рылся в моём белье.       У меня просто слов нет, как и у него, потому что он просто молчит. Столько вопросов, и так мало ответов. Питер рылся в моём белье не с целью найти анти-датчик, ведь так? Это одновременно мило и мерзко… Блять.       Теперь я понимаю, что мне полный пиздец. Я стараюсь удержать эти мгновения, чтобы запомнить их как мои последние самые счастливые. Когда я стою в пижаме, в темном коридоре, с этим ублюдком, который держит в руках анти-датчик, помогающий мне сбежать. Очевидно, он сломан и больше не функционирует, потому что сосредоточен на одноразовое применение.       У меня просто каменное лицо, я не знаю, что мне делать. Бежать? А куда? Ударить его? А куда? Он просто выглядит, как машина, которая способна одной левой снести меня. Он всё ещё молчит, его взгляд невозможно прочесть. Ему жаль? Он злится? Он не хочет причинять мне боль, или, наоборот, хочет? Я не знаю, что с ним. — Ты, кажется, не понимаешь. — проговорил он равнодушным и спокойным голосом. Такой голос вы можете услышать только в своих кошмарах. Он звучит, как приговор. Я готова поклясться, что суровее этот тон может сказать только сам дьявол. Мои колени затряслись, как и руки. Я была готова расплакаться, учитывая, что у меня от стресса были абсолютно сухие глаза.       Он занёс руку над моей головой. По инерции я попыталась увернуться, но его ладонь слишком огромна, чтобы я могла противостоять. Питер со всей силы ударил меня об стену, на которую я опиралась. Я думала, он сломал мне шею, но вместо этого ко мне в мозг пробралась тупая боль, что разнеслась по всему телу и отключил моё сознание. Что было дальше, я понятия не имела.       Проснулась я от такой же боли, что меня и повстречала в том коридоре. На этот раз повязки на моей голове не оказалось, а жаль. Иногда я думаю, как мой череп ещё целый после таких разъебов? Любой травматолог был бы в восторге.       Я оглядела помещение, в котором находилась. Как только я открыла глаза, я сразу поняла, что я нахожусь в полном дерьме, поэтому моё сердце словно отскакивало от этих бетонных стен. А если эти стены бетонные, то я без сомнений нахожусь в подвале. Лучше для жертвы и придумать нельзя. Я готова поклясться, что когда я впервые увидела этот подвал, я сразу представила себя избитой в нём. Это всё женское чутьё.       Сфокусировав взгляд на каких-то полках, благодаря тусклому свету от лампы я увидела Питера, стоявшего в углу. Его глаза светились, рассекая тьму. Это выглядит крипово. Настолько, что сначало мне показалось, что у меня сонный паралич.       Парень ничего не делал, просто стоял и некоторое время наблюдал за мной. Я издала тихий стон от оглушающей боли и попыталась повернуть голову, но сразу оставила эту попытку, потому что она словно могла отпасть от моей шеи. Я пошевелила пальцами, оценивая, насколько критично моё состояние. — Ты уже проснулась, дорогая? — я поморщилась от своего прозвища. — Пит… — промолвила я, даже не осознавая, зачем я это сделала. — Прости, что ударил тебя, мне просто нужно было подумать… — Питер стоял настолько далеко от меня, что я не могла видеть, как шевелиться его рот. Только светящиеся глаза. А может, то было моё плохое зрение. — Ты у меня такая маленькая и глупенькая, что порой можешь делать необдуманные вещи, и я понимаю. Все совершают ошибки. — Пит, прости меня. — вырвалось у меня. Все средства хороши, а вдруг поможет?       Блять, какая же я на самом деле дура. И я предсказуема. Это всё защитная реакция, на самом деле мне очень страшно. Меня буквально трясет от нехватка сна и обезвоживания. С моей головы течёт кровь, и я даже не представляю, насколько село моё зрение, потому что я почти ничего не вижу. Только его голубые глаза.       Питер помолчал некоторое время, а затем продолжил: — Я давно простил тебя, Т/и. Как я могу тебя не простить? Я же люблю тебя. — его голос звучал настолько спокойно, что мой живот скрутило от безвыходности. Я в грёбанном фильме ужасов. Передо мной сейчас настоящий маньяк со сломанной психикой, который говорит из ряда вон выходящие вещи с абсолютным умиротворением. Я никогда не видела таких сломленных, как он.       С моих глаз начали течь слезы, перемешиваясь с кровью. Я не издавала ни звука, слезы сами текли ручьём. Его слова я, бесспорно, запомню на всю свою жизнь, и буду бояться слышать их каждый раз. Его тон режет уши и проскальзывает в центр мозга, не давая думать не о чём другом, кроме него. Эти бетонные стены настолько давят, что, кажется, я нахожусь в очень маленьком помещении вместе с этим ублюдком. Господи, меня сейчас вырвет. — Как ты могла подумать, что сможешь уйти от меня, глупенькая непослушная девочка? Я столько раз предупреждал тебя. Ты играла на моём доверии, пыталась обмануть. Я не выдержал. Я был так зол на тебя, Т/и. Я испугался, что сломал тебе шею, но всё обошлось.       Блять, какой же он сука. Как он может так говорить, только больные твари способны на это. Его слова вымораживают и заставляют подчиниться одновременно. Т/и, приди в себя!       Он выдохнул. Его изрезанные предплечья опустились ниже. Казалось, он правда расстроен. — Теперь мне кажется, что ты не любишь меня. Ведь любящий человек так не поступает, верно? — Нет, Пит, я люблю тебя. — сквозь слёзы прошептала слабым голосом я. — Любишь?       Я промолчала. Я так хотела сказать: «Да, больше жизни люблю!», но у меня, как на зло, ушли все силы. Из моего горла вырвался жалобный писк, а воздух перекрыл ком, заставляя замолчать. Я не промолвила ни слова, которое могло спасти меня, как мне казалось. Питер скорее всего подумал, что я соврала. Он был прав. — Я бы очень хотел верить твоим словами, дорогая. Я ведь тебя тоже очень люблю. Но в наше время слова весят очень мало, к сожалению.       Питер вышел на свет. На его голом торсе по прежнему видны сотни ран, переплетающиеся с моим именем и сердцем на груди. В руке он держал огромный нож, свирепо улыбаясь. Такая картина приносила ему экстаз и воодушевление. Да, он действительно больной человек. И, вот к чему приводит, когда пытаешься убедить себя в обратном.       Я вжалась в холодный бетон позади меня сильнее. Этот ублюдок даже не стал связывать меня, потому что я оказалась слишком немощной. На этот раз я попыталась отодвинуться. Любое моё движение сопровождалось болью. От сильнейшего стука моё сердце уже болело, а руки тряслись, словно я была алкоголичкой со стажем. Я безнадежно смотрела прямо ему в глаза и скулила от недомогания. — Порой плохих девочек нужно наказывать, чтобы они стали послушными, дорогая. Я хочу, чтобы мы были счастливы вместе. Для этого тебе нужно напоминание, кто для тебя на самом деле больше всего важен. Ты иногда путаешь истинное положение вещей! — его тон перерос в угрожающий, полный ненависти, отчего я зажмурилась. Всё таки слушать его монолог спокойным голосом куда приятнее, чем его крики.       Я представить не могу, что он хочет сделать со мной и этим ножом. Догадка подкрадывается ко мне слишком медленно, прежде чем она начала проявляться.       Питер схватил меня за ногу и потянул на себя, заставляя выгнуться, потому что спина больше не чувствует опоры в виде стены. Лодыжка больно пульсировала от его хвата. Там останется огромный синяк в виде его ладони. Напор был настолько сильным, что я приготовилась к тому, что он нахрен сломает её.       Парень навис надо мной, как конченный ублюдок, сложил мои руки за считанные секунды и запрокинул их над моей головой, вдавливая меня в ледяной пол. Кровь, которая залила мне половину головы, теперь тонкой струйкой текла за ухо. Я начала плакать ещё сильнее.       Своими ногами Питер больно удерживал мое туловище, чуть ли не задушив меня, заставляя брыкаться и бороться за воздух. Однако он поднял нож надо мной так высоко, что я мигом прекратила любые попытки, потому что готова была расстаться с жизнью в любой момент. Он по-прежнему улыбался, как идиот, наблюдая за моими мучениями.       Питер, словно осознал, что ему будет неудобно резать меня, как скотину, тут же пересел на мои бедра, вдавливая меня в пол сильнее. Я взвизгнула, сопротивляясь с болью. Я была похожа на пойманную птицу, которая пыталась выбраться из клетки. Парень явно любит доминировать и обездвижить, создавая себе атмосферу власти. Я ненавидела это. — Пит!.. — пыталась дозваться его я, хотя это было похоже на писк. — Ты так мило зовёшь меня Питом! — воскликнул тот, словно умиляясь. — Только оно будет некрасиво располагаться на твоём теле, моя малышка. «Питер» подойдёт больше.       Я затряслась сильнее. Нет, пожалуйста, только не это! Я всё сделаю, только не это!       Он задрал вверх мою майку, оголяя мой живот. Я, вместо достойных криков, начала жалобно скулить, словно последняя псина. Мои руки были плотно прижаты к бетонному полу. Я попыталась поднять их и побороться с ним, но после неудачной попытки, где я подняла свои ладони вверх, Питер со злостью прижал их к полу обратно, раздраженно сомкнув острые зубы. Над моей головой раздался безнадежный треск, что заставил меня подскочить под ним. Я вскрикнула, встречая пульсирующую боль в моей ладони. Сука, этот мудак сломал мне кисть. Это так больно, я не могу!       Я разрыдалась ещё сильнее. Парень не перестает держать мои руки сомкнутыми у меня над головой, предоставляя ещё больше боли. Господи, я буду готова к тому, что он меня возьмёт прямо здесь, но только не пытки, пожалуйста!       Я выгнулась, не желая смотреть на него и на нож перед моим лицом. Посмотрела на свои ладони, которые уже были синими от одного положения. Вместо его рук я почувствовала холод метала, проходящий по моей раскаленной кожи ниже груди. Нож нежно проехался по обнажённому животу, не пропуская не один участок. Я затряслась от новых ощущений и холода. Я перестала дышать, боясь пошевелиться. Питер медленно и страстно согнулся и приник к моему уху. Я почувствовала его теплое дыхание на своей шее, и меня опять передёрнуло. Я замёрзла. Наверное, у меня даже губы синие. Но, как вы могли заметить, я жалуюсь не только на это.       Я сосредоточилась на его движениях, не представляя, что он сделает сейчас. Нож переместился к моей печени. Я замерла, пытаясь не разрыдаться снова. — Хотя, я бы мог разрезать тебе туловище… Об этом я думал, когда был на тебя слишком зол, дорогая. — У меня затряслась окровавленная голова от его слов. Шепот прошёлся по каждой моей нервной клетке. — Питер… — прошептала безнадежно я. Я дотронулась носом до его горячей щеки, пытаясь ухватиться за любую попытку согреться. Он не смотрел на меня. Его взгляд был направлен куда-то в пол. В его глазах появился новый блеск после моего прикосновения. В какой-то момент мне даже показалось, что он передумал.       Мои мысли ушли в никуда. Парень принял прежнее положения на моих бедрах, не переставая смыкать их. Он посмотрел мне прямо в глаза и обворожительно ухмыльнулся. — Я должен ввести нож достаточно глубоко, чтобы от ран остались шрамы. — он прошёлся каждым пальцем по рукоятке своего ножа, перехватывая его крепче.       Теперь он заботливо улыбнулся, погладив ладонью мою щеку, словно мама. — Не переживай, это не слишком больно. А когда боль уйдет, тебе станет легче. Тогда я всем докажу, что ты только моя.       Он начал приближаться к моей шее. Я распахнула глаза, начиная дергаться. Я наблюдаю, как Питер раздвигает сверху мою майку, оголяя ключицы. Я стала кричать, что есть силы: — Питер, пожалуйста, не надо! Я тебя умоляю, Питер! Питер, нет, пожалуйста! — видимо, парня это уже начинает раздражать. Он крепче стиснул зубы, словно не хотел нагрубить мне.       Больной рукой я попыталась приподняться, но он не давал мне. Я не перестаю кричать, чтобы он отпустил меня. Сквозь слёзы я умоляю его, каждый раз пытаясь освободиться. Он игнорирует меня, пытаясь направить нож правильно. — Питер, нет, молю, пожалуйста, Питер! — мой голос охрип, из-за слёз я почти ничего не вижу. Прошло уже минут 5, и я устала дергаться не переставая, учитывая моё состояние. Я почти сдалась, этого Питер и ждал.       Садист наставил нож под моей правой ключицей, я вскрикнула от ожидаемой боли. Он стал медленно вставлять в меня нож. Я заорала, как сумасшедшая, что даже Питеру показалось, что меня могут услышать прямо в городе. Но мы оба знали, что это невозможно. Я перестаю дёргаться, понимая, что так я предоставляю себе больше боли.       Я стала очень сильно плакать от безысходности, что моя голова начала болеть ещё больше. Питер стал вырезать первую букву своего имени. Я сорвала себе голос от крика. Мне было так больно, что, клянусь, надо мной даже в аду так не будут издеваться!       Что я только и делала, так это кричала, а эта тварь сидела на мне, как стервятник, питаясь моей кровью. Она залила всю мою шею. Его нож вошёл так глубоко, что я была готова к тому, что он проникнет ко мне в лёгкое. Когда он закончил вырезать первую букву, парень перешёл ко второй. Мой мозг не выдерживает, и я попыталась потерять сознание, но этот ублюдок заметил это и ударил меня по щеке со злости: — Нет, ты должна запомнить, что нельзя быть плохой девочкой! Не теряй сознание, моя маленькая малышка. — кричал тот, пока я страдала.       У меня не будет голоса, потому что я кричала слишком громко и долго. Он почти вырезал всё своё имя. На мгновенье мне показалось, что я не могу дышать, и что кровь заливает мне легкие, а может, я этого желала больше всего. Вдруг мы услышали громкий стук в дверь. Он был настолько громким, что мы услышали его через открытую дверь подвала.       Я расплакалась, потому что этот стук был моим спасением. Я понятия не имею, кто это может быть. Питер отпустил мои ладони, видимо, у него тоже затекла рука, но он по-прежнему не даёт мне встать. Я закрыла лицо ладонями и ещё больше заплакала. Рука запульсировала от внезапного кровотока. Они обе затекли.       Питер снова приблизился ко мне: — Не плачь, детка. Я сейчас разберусь с тем, кто нам помешал. А ты сиди тихо, ладно, малышка?       Я закивала, словно в припадке. Внезапно мы услышали громкий голос из громкоговорителя, и моё сердце чуть не остановилось: — Уважаемые домовладельцы, немедленно откройте двери. — этот полицейский голос может быть только в молитвах, не иначе. Мой мир внутри меня содрогнулся. Питер впал в ступор. Затем разозлился, как-будто это я вызвала полицию.       Я представить не могла, как они здесь оказались. У меня не было сил думать. Но, если они пройдут в дом, то наверняка увидят мою кровь, идущую в подвал. Это будет моим спасением.       Питер встал с меня, заботливо поправляя мою одежду. Подошёл к ящику неподалеку и достал оттуда пистолет. Парень вернулся ко мне, и, нагибаясь, сказал: — Милая, будь послушной на этот раз, иначе я прострелю тебе колени. — спокойный голос прозвучал прямо над моей головой. Я по-прежнему держу ладони у своего лица, пытаясь не смотреть на него, иначе моё сердце точно лопнет.       Он вышел из подвала и закрыл за собой дверь. Я вдруг поняла, что больше не могу плакать. Моё тело резко обмякло и расслабилось. Я посмотрела на свои ключицы: они были полностью в мясе, казалось, что садист вырезал не своё имя, а решил сделать из меня жаркое. Кровь текла не переставая, я уже была в луже. Я согнула ноги, и кровь хлынула ещё быстрее из меня. Мне нужно подняться.       Питер не закрыл дверь на ключ, а значит, я могу выйти к ним. Мне остается только встать. Я перевернулась на грудь. Это были невыносимо больно и жалко. Я опять расплакалась от безнадёжности. Мои руки трясутся, как ненормальные, и у меня нет сил даже подняться на локти. Я остаюсь лежать — теперь на животе.       Вдруг я почувствовала внезапное спокойствие и умиротворение. Мне вдруг стало всё равно. Этот ублюдок так сломал меня, что я больше ничего не хочу. Моё тело расслабилось и больше не двигалось, а веки постепенно закрылись. Я осознала, что умираю. Я прислонилось щекой к луже крови, принимая свою участь, потому что будет хуже, если я останусь жива. Пожалуй, это одна из самых мучительных смертей, которую я могла заслужить.       Я подумала: за что мне это всё? Что я делала не так? Встреча с Питером оказалась кошмаром моей жизни.       Мне так сильно захотелось спать, что мне оставалось только найти подушку. Звуки вокруг меня остались на последнем плане, я больше ничего не слышала. Дверь в подвал открылась, и сквозь узкие глазные щели я увидела, как ко мне зашёл Питер. Он подбежал ко мне так быстро, что я подумала, он снесёт меня. Парень стал трясти меня и что-то кричать, но я почти умерла. Закрыв глаза, я погрузилась во тьму.       И тут я проснулась.       Блять.