Лань Ванцзи ненавидит раков

— Доброго дня желаю всем нашим зрителям вольным и невольным, а сегодня я, самый крутой и беспринципный журналист всея Китая, Цзян Фэнмянь, задам пару вопросов своим закадычным клиентам. Можем начинать? — мужчина обернулся на сидящих в рядок друзей. — Можем. — эхом повторил Цижень. — Господа Лань, Вэнь, Цзинь, вы осознаете, что своими оскорблениями в интернете можете попасть во внезапно плохую ситуацию? Штраф, придание огласки общественности? — трое на диване сделали задумчивый вид. Лань Цижень, потерев бородку, наигранно сосредоточенно поинтересовался: — Жохань, тебя колышет? — Нет, сударь. Мне насрать. — А тебя, Гуаншань? — Хм-хм-хм, мне… насрать. — Нам все равно. — Лань Цижень обернулся на Цзян Фэнмяня и мило улыбнулся. — Ну а если серьезно? В наши дни от репутации зависит все. — не сдавался интервьюер. Пошутили, и хватит. Взрослые люди все-таки. — А если серьезно, то мне серьезно и непоколебимо фиолетово. Поверьте, есть в моей жизни сферы, в которых репутация играет малейшее значение. Там важна лишь мощь или связи. От того, что я кого-то там обругаю в интернете — не обеднею. Да даже если на меня наложат кучу штрафов и выгонят с работы, ха, у меня предостаточно накопительных счетов — не пропаду. — сказал Вэнь Жохань, поправляя ворот распахнутой на пару пуговиц рубашки. — У меня практически также, однако чуть более приземленно. Вряд ли выйдет что-то на меня накопать такого, что весь Ланьлин свалится, но даже если и получится, то у нас есть дочерние предприятия. Все нормально, могу поносить кого хочу. — отмахнулся Цзинь Гуаншань. — А что же с Лань Циженем? Насколько я знаю, у него в школьной индустрии, если так можно выразиться, благочестие и непорочность играют большую роль. — Ну а мне придется разориться… Ведь я не собираюсь прекращать ругаться в интернете с недоброжелателями. — грустно пожал плечами Цижень. — Не волнуйся, А-Жень, если нас всех накроют, то я буду тебя содержать. — похлопал его по плечу Жохань. Они вместе выглядели неимоверно театрально грустно — А-Шань, ты с нами? — Не, пацаны, я разоряться не хочу. Да и к тому же… я не по этой теме. — Гуаншань со скрипом отодвинул свой стул подальше от сидящих в обнимочку друзей. Миг понадобился Лань Циженю, чтоб осознать глубокий смысл этих слов. — Сколько там дают за избиение на камеру? — Жохань щелкнул пальцами. — Как ты мог такое подумать, у меня же есть дети! — Ага, и у меня! Племянники. — поддакнул Цижень. — Да какие там дети! И те не твои! За всю жизнь твою сорокалетнюю никого не было, зато Цижень всегда под боком… — хитро обозначил Гуаншань. — Да пошел ты в зад! — Ха-ха-ха-ха-ха, а что, не так уж и плохо сказано! — смеялся Фэнмянь. Ему тоже прилетело потом, разумеется. Так и воевали мужественные мужчины на глазах у всей съемочной команды. Даже со стульев послетали, благо, диван позади стоял. Разумеется, процесс массового побоища сопровождался разного рода звуками, что не могло не привести к последствиям. — Вы совсем обурели? — хмуро спросил Вэй Ин, спускаясь по лестнице. На нем из одежды только легкие штаны, а сам он больше напоминает панду со своим растрепанным и бессонным внешним видом. На груди у него орет и брыкается А-Юань. — Я только уложил. Только! Уложил! ТОЛЬКО! УЛОЖИЛ! — шипел он с круглыми глазами. Цижень мигом выпустил Гуаншаня из удушающего и предложил: — Ну давай мы с Юанем посидим? — он даже улыбнулся и протянул руки. Вэй Ин, долго не раздумывая, впихнул ему сверток и проговорил по пути к лестнице: — Я тебя за язык не тянул. Через пол часа заберу. — он со спины махнул рукой и зевнул. — Я же из приличия… — округлил глаза Лань Цижень. Он искренне надеялся на то, что Вэй Ин скажет мол, не надо, дядя, я сам… а тут такое! Кричит на руках! Что делать?! — Можешь поспать подольше! — крикнул племяннику Жохань. — Ты знаешь что делать? — скептично спросил Цижень. — Нет! В жизни грудничка держал только вот Юаня! Но мы что-нибудь придумаем… — Не смотрите на меня, я тоже ребенка не держал. — вскинул руки Гуаншань. — Спакуха, у вас есть я. — авторитетным тоном сообщил Цзян Фэнмянь. — Прервемся ненадолго! — он просяще улыбнулся персоналу — Шань пока может на всех что-нибудь разогреть! — он махнул девушке. С ней они знакомы довольно давно и ей даже довелось один раз посидеть с А-Юанем, так что доверие имелось. *** Вэй Усянь взял академический отпуск. Теперь день его начинается с кричащего ребенка, продолжается кричащим ребенком, но заканчивается без него, потому что к вечеру приходят остальные и вся забота плавно перетекает на них. Рутина Вэй Ина теперь включает в себя три часовые прогулки с коляской, во время которых А-Юань спит, пять грудных кормежек (не спрашивайте), бесчисленное количество смененных подгузников и, конечно же, уроки. Кстати, А-Юань спит только если его лежбище будет качаться, а если, не дай бог, коляска на мгновение остановится, то визг сразу наполнит весь район. — …Все же, ребенок не игрушка. Не буду же я напрягать работающих людей, верно? Без школы мне не так уж и грустно — все равно писать не могу. А со всеми дорогими друзьями я могу встретиться и вечером. Мне не скучно одному дома, потому что, грубо говоря, я не один. А, еще недавно обнаружилось, что нашему сыночку очень нравится читать. Я сомневаюсь, что он хоть букву понимает, но он угукает и хмурится на сложных темах… Я читаю ему учебники. Детские сказки его вообще не интересуют, ужас какой-то. Кстати, у нас первый зубик прорезался! — Вэй Ин похлопал по мягкому месту лежащего рядом Юаня, который сосредоточенно слюнявил резиновую игрушку. Аудитория у Вэй Ина прекрасная: все понимает. Вэй Ин постит в соцсети фотографии художеств — им нравится. Вэй Ин выкладывает видео про ребенка — им нравится вдвойне. Вэй Ин начинает игровой стрим в компании друзей — им нравится втройне. Вэй Ин делает контент про Лань Цинхуа или их с Лань Чжанем личную жизнь… это просто взрыв. — Ну, главной моей просьбой к вам будет… не обижайтесь. — Вэй Ин потер шею — Я знаю, что у нас с вами уже есть устоявшийся график — два хороших видео в неделю. Но сейчас у меня действительно не хватает времени даже на сон, не то что монтаж. Поймите меня, я ведь школьник, готовящийся к экзаменам, у меня есть сын, молодой человек, друзья, да дяди и тети в конце концов! Поэтому видео будут редко. Потому что любая свободная минутка уходит на сон, а их у меня мало из-за… — он поймал чуть не навернувшегося с края кровати Юаня — Вот таких вот маленьких казусов. — с улыбкой пощекотал живот мальчику. А-Юань стал забавно дрыгаться, рассмешив папу. — Но вы не расстраивайтесь! Скорее всего на выходных будут стримы. Разговорные, распаковочные, игровые. Как захотите. В общем, всем пока! — Вэй Ин помахал рукой, выключая камеру. Как только съемка завершилась, он устало выдохнул и сгорбился, перестав, наконец, сводить лопатки. Улыбка сползла с его лица, в дневных тенях проступили явные следы усталости. Юань, лежа на спине, шевельнул головой и сунул игрушку в рот. Вэй Ин потрепал его по начавшим отрастать жидким волосикам. Он устал. Он действительно хочет спать, но не может себе этого позволить в отсутствие кого-либо дома. Так что Усянь взял малыша на руки и пошел собираться: по расписанию прогулка, в которую Юань благополучно сопит в коляске. Да. Хоть кто-то из них сегодня должен отдохнуть. *** — Привет. — прозвучало за спиной Усяня, когда он закрывал дверь в дом. Хриплый тон был однозначно знаком, Вэй Ину не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что позади него стоит Гу Аньсинь. Он интуитивно положил руку на поручень коляски. Послышался рваный выдох. — Добрый день. — Вэй Ин повернулся, невольно загораживая собой коляску. — Я бы хотела… поговорить? — неуверенно сказала женщина, делая шаг назад — Просто поговорить. — Ох. Ну ладно. Мне нужно прогуляться с А-Юанем, вы могли бы составить нам компанию. — поняв, что никакой угрозы от гостьи ждать не надо, Вэй Ин вывез коляску на асфальт улицы. Аньсинь встала по правую руку и заглянула в коляску. Мальчик, сморенный вечерним теплом, спал в лежанке, обнимая игрушку-кролика. Его он недавно получил в руки от второго папы, который потом убежал в смущении. — Я помню его. — женщина кивнула в коляску — Кролика. — пояснила она, заметив смятение на лице Вэй Ина, — Это был мой… единственный подарок Лань Чжаню. Он был так счастлив… Даже назвал кролика Бао-Бао. — Аньсинь тихо засмеялась, погрузившись в воспоминания. Вэй Ин решил вычленить из всего происходящего только позитив, так что старался представить маленького улыбающегося Лань Чжаня, который прыгает в неуклюжем танце с Бао-Бао. Тогда он наверняка был кристально-белый, не было этого шва на ухе, да и этой голубой заплатки на спинке… — К сожалению, Цинхуа не нравились игрушки. Бао-Бао часто доставалось. Насколько я знаю, Лань Чжань умело прятал его в недрах кровати. — Аньсинь вздохнула, переводя тему. — Я действительно виновата. — Не могу судить. Что бы ни произошло, я на вашем месте не был и не буду, так что ни осуждения, ни поддержки выказать я не могу. Ведь с одной стороны — как бросить родных детей на произвол судьбы с неблагонадежным мужчиной? А с другой — остаться там — значит подвергнуть себя гнету и насилию. Оно ведь уже было тогда, верно? Лань Чжань рассказывал, что заметил как Цинхуа слишком сильно вас оберегал. — Вэй Ин вез коляску, покачивая ее и наблюдая за мимикой ребенка. — Знаешь, как психолог могу сказать, что изменяющие люди ожидают того же от своих супругов, молодых людей… Потому он и ограничивал мои возможности, хотя, знаешь ли, с немым человеком мало кому охота общаться. — усмехнулась, — И он не дал бы уйти нам с сыновьями. Мне пришлось оставить А-Хуаня и А-Чжаня… Но сейчас я понимаю… как глупа была тогда… — Вэй Ин услышал сдавленный всхлип, но не обернулся. Просто молча вытянул одну салфетку из упаковки и протянул ее Аньсинь. Казалось, что увидев ее слезы, он разрушит итак хрупкое достоинство. — Я вам верю. Не скажу, что не попытался бы найти выход с минимальными потерями, но это же я. Я — мужчина с определенными умениями в ушу. А вы… при всем уважении, противостоять Лань Цинхуа вы бы не смогли. Он мог бы задавить вас ментально, физически, еще и в будущее поднасрать со своими связями. Простите. — Ничего, ничего. Ты все верно сказал. Счастье — что он решил меня не преследовать. Но я безгранично виновата. Была глупа, труслива… Сама виновата. — последнюю фразу она пробормотала себе под нос. Вэй Ин не мог не спросить: — Почему вы виноваты? Что-то происходит? Вы поэтому вернулись? — тем временем они дошли до пустой сейчас площадки и сели на скамью. — Я снова вышла замуж. Еще давно, почти сразу после развода… И мой муж, Гу Цзинъян, поистине замечательный человек. Лучше чем… можно было ожидать. Я люблю его всем сердцем, на все готова ради него. Именно с Цзинъяном я поняла, что такое любовь, а не влюбленность. Ты тоже это поймешь когда-нибудь… — Я понимаю уже сейчас. — оборвал ее Вэй Ин. Психолог смерила его чуть насмешливым по-доброму взглядом и покладисто согласилась: — Не стану спорить. Ты бы хотел спросить у меня что-то? — молчание затянулось. Аньсинь думала, что и не получит ответ, когда Вэй Ин молвил тихо: — Материнской любви из учебников действительно не существует? — Вэй Усянь не поднимал мокрых глаз с лежащего в руках спящего ребенка. А-Юань… что с ним будет дальше? Как обернется судьба? Вэй Ина швыряет туда-сюда, еще пару лет назад он и помыслить не мог, что в семнадцать обзаведется другой семьей, возлюбленным человеком, перестанет скрывать отношения с дядьями и на плечи свалится забота о ребенке. Со всеми ли она так жестока? — Существует, разумеется, существует… просто не все ее чувствуют. Не у всех женщин хватает эмпатии, эмоций на детей. Кому-то не повезло, а кому-то — очень даже. Цансэ, например, предпочла карьеру ребенку, выбрала личное счастье. А Цзыюань — наоборот. Готова и любит чужого ребенка, бесплатно дает ему свои услуги адвоката. У нее материнской любви в избытке, как и эмоций. Вот только выражает она их не очень охотно, но, думаю, ты знаешь. Ответь, разве тебе плохо сейчас? Тебе нравилась жизнь с Цинхуа или Чанцзэ? Может, та, в старом районе? Не говори мне, что тогда было лучше. — Я… действительно. Сейчас лучше. — сосредоточенно кивнул Усянь. — Так побудь эгоистом! Какая разница что было в прошлом, если сейчас-то все прекрасно! Вот, как твой дядя Вэнь. Из всего извлекает выгоду, поэтому и счастлив в любое время. Возьми с него пример. Но я не говорю тебе забыть прошлое. Просто отпусти его и будь свободен. Шрамы на теле заметны окружающим, но от этого тебе не горячо, не холодно, а шрамы в душе существуют лишь для тебя, и болью своей они делают плохо только тебе. — Хорошо. Я понял. Понял. О, а вот и Лань Чжань. — Вэй Ин, подняв голову, ярко улыбнулся и помахал стоящему на другом конце площадки Ванцзи. Тот тяжело дышал, видимо, после бега. Еще не снял голубую школьную форму, даже рюкзак не скинул. Почему спешил? Увидев, что Вэй Ин в полном порядке и бодро шел навстречу, Лань Чжань выдохнул и смахнул челку со лба. Ступив вперед, Ванцзи впустил юношу в свои объятия и прошептал: — Нашел. — Что? Лань Чжань, о чем ты? — спросил Вэй Ин, погладив Лань Чжаня по макушке. — Ты не отвечаешь на звонки. С прогулки к нашему приходу, — он имеет в виду приход со школы. — Ты всегда возвращаешься. Я испугался. — Ну что со мной могло произойти, А-Чжань! — посмеялся Вэй Ин. — Кстати… вам с госпожой Гу лучше поговорить. — Вэй Ин вытянул из кармана брюк Лань Чжаня ключи от дома и помахал ими, — Не впущу пока не помиритесь. — Вэй Ин! — До встречи, любимый! — Вэй Усянь уже уносил ноги с площадки, размахивая рукой. Так и с Гу Аньсинь попрощался, считайте. — Не забудь А-Юаня! *** Лань Чжань вернулся еще через час. Погода располагала к прогулке, поэтому Вэй Ин не волновался, выбрав беспокойству сон. Поэтому дверь Ванцзи открывала Янли. Она же и провела первый допрос. Помирились, сказал Лань Чжань, протирая кулаком глаз. Помирились. Вэй Ин нарадоваться не мог за него, вовсю спрашивая про следующую встречу. Теперь у Лань Чжаня есть мама! Вэй Усянь рад, очень рад, потому что видит, что Лань Чжаню одиноко в каком-то смысле. Он почувствовал это странное опустошение ровно в момент объявления матери на ужине. Ну, то есть раньше Аньсинь, конечно, существовала и жила спокойно, но в жизни Лань Чжаня ее не было… Старый пластырь резко содрали, обнажая глубокую рану из самого детства. Ванцзи понял, что скучал по маме. Действительно скучал! Да, когда-то давно он говорил отцу, что никакая ему мать, кроме родной, не нужна, но это просто… отговорки? Ведь Лань Чжань не знал уже как отвадить Цинхуа с его «Тебе нужна мать, я нашел тебе мать, это мать…». Никто ему не нужен был, ни папа, ни мама! Так он думал. А потом познакомился с Цзянами. Увидел былые взаимодействия Цансэ и Усяня. Вновь встретил Лань Кэсин. И понял, что семья ему нужна, нужна как никогда! Он соскучился, ужасно соскучился! Соскучился по теплым взглядам отца, которые сопровождали его с братом до пяти лет, соскучился по использованию языка жестов для разговора по душам с матерью. Но больше Лань Цинхуа не посмотрит на него с любовью. Больше никогда не посмотрит. Брат вырос, немного отдалился из-за работы. Все же, у него есть своя личная жизнь. Даже мама больше не нема, теперь жестами с ней общаться нет смысла. Будто все ниточки, соединяющие Лань Чжаня с его прошлым, разом высохли и порвались. Не осталось ничего кроме воспоминаний, да и они постепенно бледнели. Лань Чжань вырвался из размышлений, потому что напротив уселся Усянь. Глубокая ночь больше не кажется такой темной, если смотреть на эту солнечную улыбку. Ванцзи кажется, или луна за окном стала светить ярче, отбрасывая полоски света на стол? — Лань Чжань, ты снова грустишь. Это из-за мамы? — Вэй Ин сжал его руки своими. — Или что-то случилось? — Нет. Ничего, Вэй Ин. Теперь ничего. — Лань Чжань позволил себе улыбку. Прозрачная слеза скатилась по щеке, блестя под лунным светом. *** Конец.