Лань Ванцзи ненавидит раков

Вэй Ин замер на входе, широко разинув рот. Он думал, что после двухсот с фигой гостей подряд его ничего в этой жизни не удивит. Но недооценил масштабы денег Лань Цинхуа. Во-первых, они празднуют в гигантском отеле в соседнем городе, во-вторых, Цинхуа арендовал все чертово здание, чтобы подвыпившие гости могли просто улечься прямо здесь и не тратить часы на дорогу домой, в-третьих, церемония проводится на самом высоком этаже, в самом гигантском зале, который Вэй Ин в жизни видел. Здесь точно не меньше поля при его школе! С высоченного купольного потолка свисали «сосульки» из сверкающих в свете скрытых ламп стекляшек, прекращающих свое «падение» за десять метров от земли. Снаружи, с улицы, этот купол смотрится очень величественно и изящно, здесь же — предстает во всей скрытой красе. Стены инкрустированы барельефами и статуями в арочном углублении. Вокруг эти противные горшки с букетом аллергенов, но Усяню на них уже начихать, точнее, не начихать, ведь глубокоуважаемая госпожа Юй отсыпала противоаллергенных. Храни ее небо, шикарная женщина. У противоположной от входа стены стоит мраморное возвышение в виде круга, наполовину утопшего в стене. По центру возвышения цветочная арка, неподалеку кафедра ведущего. От эшафота до самого центра зала длится дорожка метра два шириной. Видимо, по ней к арке будет идти невеста, Цансэ. Огосподибожемой, до Усяня только сейчас в полном размере дошла мысль о том что его мамочка, его кровинушка, роднулечка, прямо сегодня, через несколько минут выходит замуж! И за кого? За того, на чьего сына Вэй Ин сейчас заваливается. Лань Чжань теперь его брат, официально. Теперь встречаться, любить его будто бы противозаконно. Инцесты, к превеликому сожалению, осуждаются в обществе еще больше, чем люди с нетрадиционной ориентацией. А гей-инцест… спасите-помогите. Усянь невольно отступил от Ванцзи и осмотрелся. По залу расставлены длинные столы со стульями. Все в белых, серых и бежевых тонах. Миленько вкупе с синими акцентами цветочков на арке, салфетками и скатертью на столе. Столов, емае, пять штук. Получается, по пятьдесят три человека на каждый. А сколько еды будет… Вэй Ин готов замертво упасть и никто на его пахнущую бедностью тушку взгляда не кинет. Может, друзья любезно затолкают его в угол, чтоб не мешался на проходе. Ладно. Сейчас столы практически не заняты, люди рассредоточились по всему помещению группками. Кажется, детей вытеснили на одну половину, а взрослых — на другую. Виновников торжества не видно. — Пу-пу-пу… — выдыхает Вэй Ин, ставя руки в боки. Волнение подкатывает комком в горле. — Пол минуты. — извещает Ванцзи. Только Усянь поворачивается на него, как свет становится приглушенным, зал окунается в полумрак. Диоды на концах свисающих с потолка «сосулек» делают свое дело. Теперь хрустальные капельки выглядят как застывшая во времени вода, светясь на концах в недосягаемой дали. Голубые да синие софиты неспешно штудируют зал, отражаясь на блестках и пайетках костюмов пришедших. На мгновенье свет озаряет и Лань Чжаня, смотрящего на собственные наручные часы. Эту картину Вэй Ин хотел бы запомнить на всю оставшуюся жизнь. А если память с возрастом начнет затухать, то он спрячет воспоминание в коробочку и всегда будет носить под сердцем. На блестящих волосах искрились голубые лучи, тени длинных ресниц обрамили скулы. Золотые радужки блеснули непонятной эмоцией, горькое отчаяние выражали чуть сведенные брови. Полные осторожно подкрашенные губы слегка поджались. Весь он, в своей рубашке, будто бы засветился на миг. На такой короткий, но такой яркий миг. И Вэй Ин искренне сожалеет, что у него столь ужасная память. Прямо сейчас захотелось смыть с Лань Чжаня чертов макияж, снять обтягивающую рубашку, растрепать волосы до неузнаваемости, одеть мягкую домашнюю одежду, посадить напротив себя и с выражением признаться в далеко не братских чувствах. Пока не поздно. Пока никто не знает о том, что они официальные братья. Пока им ничего не смогут сказать против. А подкрепленные атмосферой свадьбы, которой никогда не случится между Усянем и его возлюбленным, к глазам накатили слезы. Еще немного протянуть и Усянь сможет выдать их за слезы радости. Ну а сейчас еще не время, так что Вэй Ин довольно резко отворачивается и дергано шмыгает носом, пытаясь согнать влагу, застилавшую обзор. — Вэй Ин? — заметил изменение Ванцзи. Он сразу же оказался рядом, чуть склоняя голову и заглядывая в опущенное лицо брата. Брата! — Лекарство перестало действовать? Мне сходить за госпожой Юй? — забеспокоился он. — Нет, нет… все нормально. Просто рад… за маму. — по взгляду Ванцзи, направленного на эту неправдоподобную натянутую улыбку, было понятно, что тот не поверил. На счастье, докапываться не стал, ведь все софиты враз стали белыми и осветили только дорожку и эшафот. Зазвучал громкий голос ведущего из колонок на стенах. — Под звон хрустального бокала, Под шум шампанского вина, Мы новобрачных поздравляем, Желаем счастья им сполна! Пусть каждый день, прожитый рядом, Для вас сияет бирюзой! Тогда и золота не надо, И камень кажется звездой. — ведущий мужичок ярко и проникновенно зачитал стих. Все потянулись окружить дорожку на возвышении с полтора метра. Вэй Ин с Лань Чжанем тоже пошли, но не стали пробиваться вперед, а лишь остались в небольшом отдалении от основной массы гостей. Им отсюда прекрасно видно, а из-за голов высоченных людей не будет ничего. — Этим прекрасным днем мы все собрались здесь чтобы отпраздновать начало новой жизни двух душ… — продолжал ведущий — Двух сердец, нашедших друг друга среди тысяч прохожих. И на сегодняшней церемонии мне выпала честь связать их узами брака по-настоящему. Встречайте громкими аплодисментами жениха, Лань Цинхуа! — зал грянул криками, охами, свистом и прочим шумом помимо хлопков, когда на полог по маленьким ступенькам взобрался Лань Цинхуа. Он ярко, что совсем ему несвойственно, улыбался, но проявлял сдержанность важного человека и не махал руками. На нем классический строгий костюм, сидящий точно будто на него шили. Впрочем, так и есть. Все было сделано под заказ, как и платье невесты… — И невесту, Вэй Цансэ! — Вэй Ин слишком резво повернулся на начало дорожки и как раз застал, как мама, осторожно придерживая подол пышного платья, восходила по белым мраморным ступенькам и синему ковру на них. Огроменный «хвост» из задней части юбки, что простирался еще на фиг знает сколько метров, держала Юй Цзыюань, выказывая отчетливое недовольство происходящим. Но она молчала. Подружка невесты не может испортить ей праздник. Негатив госпожи могли разобрать только те, кто с ней достаточно хорошо знаком и знает именно эту подозрительно широкую улыбку. Юй Цзыюань улыбается чрезвычайно редко и то, узнав об особо ярких достижениях своих детей и одного подкидыша. Она бы не подарила искреннюю радость даже лучшей подруге, если она выходит за такого чмыря, что посмел ударить ее приемыша (приемышей). — Отец зовет. — пока Усянь пытался не хихикать с физиономии тети, Лань Чжань дернул его за рукав. Он словил кивок Лань Цинхуа, означающий то, что дети в ближайшем будущем должны оказаться в непосредственной близости от него. Странно, Вэй Ина ни о чем не предупреждали — Кольца. — надо обладать недюжинной наблюдательностью, чтоб заметить, как слегка согнул мужчина безымянный палец правой руки. — Что? — вскинул брови парень, пока бежал пор гигантскому залу рядом с Лань Чжанем. Лань Чжань никогда не бегал, кроме физры, предпочитая степенные шаги, но сейчас прямо несся, чуть не сбивая некоторых зевак. Даже половина галстука снова откинулась на плечо. Около ведущего нервно топтался парнишка с довольно объемной для одних колец коробкой, что могла уместиться лишь на двух ладонях. Завидев парней, он просветлел лицом и со всем благоговением отдал им ношу. — Вот! Стойте прямо в арке, даже чуть подальше нее, чтоб между молодоженами, но на втором плане. Не подкачайте, я головой за кадры отвечаю! — торопливо перепроверил настройки гигантского фотоаппарата на шее и пинками отправил друзей к эшафоту. Вэй Ин занервничал, смотря на этот бархат в руках. А когда Вэй Ин нервничает, из его возраста неосознанно убирается десять лет, и поведение становится до крайнего ребячливым, непостоянным. Сделаем вид, что так у него не всегда. Вот почему они? Почему не Лань Сичень как старший ребенок? Вон он, в толпе лыбится. Он как будто шаблон ребенка, пробная версия, а все плюшки (по хребту) достаются только младшеньким, вот серьезно. Коробочка одна, а ребят двое. Вэй Ин, глядя вновь затуманенным взглядом на расплывающуюся коробку на дрожащих руках благоразумно вручил ее как нельзя серьезному и бесчувственному Лань Чжаню. Тот на миг коснулся похолодевших пальцев и обеспокоенно взглянул на Усяня. Вэй Ин опустил голову. Ванцзи хотел поддержать его за локоть, но… Вэй Ин ушел от прикосновения. Потому что споткнулся на первой нижней ступеньке и чуть не влетел носом в камень. Благо, успел выставить ногу и выпрямиться, чтоб не опозориться в конец. Но Цинхуа все равно зыркнул на него. Мадам Юй поднесла к губам ладонь, чтоб скрыть рвущийся ржач. Усянь при поддержке непоколебимого айсберга Лань Ванцзи встал на положенное место. Встал и посмотрел… Вокруг мамы будто аура светящаяся. Белое, такое чистое и невинное платье, легкая, уверенная улыбка, коротенькие, но четко выверенные шаги. В Цансэ-Саньчжень нельзя не влюбиться. Кожа, едва тронутая загаром, идеально гармонирует с маленьким букетиком из розовых, белых и темно-синих цветочков. На пальце сверкает кольцо. Лицо нельзя точно разглядеть из-за ниспадающей полупрозрачной фаты, но все нужное видно. Чуть приподнятые от улыбки щеки, опущенные ресницы. В волосах сверкают кристаллики на таких противненьких пружинках. Которые не вытаскиваются из прически, не захватив с собой связку волос. Но не это важно сейчас. Вэй Ин шмыгнул носом и поспешил проморгаться. Нельзя плакать, если он не хочет, чтобы все увидели его потекшую косметику. Это был бы крах. А тем временем женщина подошла, развернулась так, чтобы быть боком к детям и лицом к Цинхуа. Цзыюань расправила подол и встала чуть поодаль от ребят, в тень без прожекторов, но на пъедистале. — …И на этом моменте я бы хотел все же спросить. Лань Цинхуа, готовы ли вы связать себя совместным бытом, домом, счастьем, семьей, — Вэй Ин дернулся, стоя плечом к плечу с Лань Чжанем и одной рукой придерживая коробку с кольцами (вторую половину держит Ванцзи) — С Вэй Цансэ? Быть вместе в радости и в горе, в богатстве и в бед… кхм. В богатстве? Делить печали, скучать в разлуке? — Цинхуа поднял микрофон со столика позади и поднес к губам. — Готов. — решительный голос спровоцировал шепотки и писк. Пускай ему и сорокет, но что, сорокалетних (и нет) фанаток не существует? — А вы, госпожа Цансэ, готовы взять фамилию Лань, вкусив семейную жизнь вновь? — Усянь нахмурился: что еще за «вновь»? Издевается? — Хотите ли вы отныне ни в чем себе не отказывать и забыть бедность? — это точно намеренно. Ведущий хочет задеть госпожу, но зачем? — Готова! — Цансэ оборвала весь бред, дернув уголком губ. — Лишь для приличия спросим у зала, есть ли кто-то против этого чудесного союза… — УА-А-А-Ы-Ы… м-н-м-м… — Вэй Ин не сдержался и завыл на весь зал, сразу затыкая себе рот рукой. Чувствуя, как карандаш вместе со слезами скатывается по щекам, он сдавленно вдохнул и, сгорбившись, пробормотал в микрофон, что протянула мать — Простите… я очень чувствительный… ХНЫ-ХНЫ-Ы-Ы-Ы… — всучил микрофон кому-то и отошел в тень, за Лань Чжаня, удобно спрятавшись за широкой спиной. Ванцзи будто специально шире раздвинул плечи, делая Усяня за ним совсем не заметным. ВОт реально, не видно парня за исключением тонких пальцев, сжимающих плечо в рубашке с рисунком тай-дай. — Тогда объявляю вас мужем и женой! — в голосе сквозил непонятный подтон. Что, не дали унизить невесту до конца? Ха, смешно просто — Можете обменяться кольцами. — Ванцзи стоял с никаким лицом, когда из его рук, точнее, из открытой коробки на уго руках, с подушки из дорогущего бархата, поочередно доставали атрибуты женитьбы. Золото. Дорого и безвкусно, по мнению Лань Чжаня. Вот на свою свадьбу… ах да, свадьбы у него не будет. Почему-то он уверен, что не сможет никого полюбить так, как полюбил того, кто сейчас рыдает ему в спину. Мыслями Лань Чжань уже давно утешает Вэй Ина, целует его в лоб так нежно, как позволят его грубые конечности, не приученные к изящности. Оглаживает волосы так мягко, как смогут его руки с едва поврежденными от ферул нервами. Пальцы потеряли свою ярую подвижность лет в двенадцать. Но из-за того, что почерк все еще каллиграфический, этого никто не видит. Не хочет видеть в идеале минусы. Кажется, всю поднаготную, скрытую за ледяной маской, познал лишь Усянь. Причем сам, потихоньку раскалывая скорлупу недоверия, образовавшуюся за годы сокрытия в себе себя. И в своих речах во время бесед с Лань Чжанем дома, он спокойно называет Лань Чжаня теми эпитетами, теми качествами, которых он в себе не замечал. Добрый, заботливый, ласковый… Ласковый? Никто никогда не считал Ванцзи таковым. Разум говорит, что Вэй Ин льстит, что очень в его манере, но сердце-то любимому верит. Даже если Вэй Ин с этими честными глазками скажет, что солнце встает на западе, он поверит и глазом не моргнет. И даже если все это спектакль, и Вэй Усяню просто нужны деньги от Ванцзи, тот уже ничего не сможет с собой поделать. Все, что Вэй Ин захочет, лишь бы был рядом. Нет! Вэй Ин не такой. Если бы ему это было надо, стал бы отсылать деньги Цинхуа назад? Разве не просил бы он, например, опалтить обед за него? Нет, были, разумеется, прецеденты типа «докинь на шашлык, А-Чжа-а-ань!», но это в порядке вещей. Этому же подвергаются и Цзян Чен, и Хуайсан. Он даже у девушек не гнушается клянчить соевое молоко! Просто… такой он человек. У него слишком доброе сердце, что может расположить к себе любого. Слишком яркая улыбка, заставляющая сердце таять. Слишком честный вид и запоминающаяся манера, что вызывает зависимость как от кислорода… Или это только у Лань Чжаня так?.. Неважно. — Тогда можете поцеловаться! — воскликнул ведущий напоследок. Замечая, как всполошились и повскакивали итак недремлющие журналисты и прочие сми, Лань Чжань поспешил за плечи увести подрагивающего Вэй Ина подальше. Заодно и сам отвернулся к фигам от картины, на которой отец лобызается с новой женой. Палить родителей за чем-то непотребным всегда противненько… а тут прямо засос. Проходя у толпы, заметил, что солидарен с ним не только Вэй Ин, но и Цзяны, Не, Цзини, Вэни и оставшиеся Лани. Все не сговариваясь развернулись спиной к молодоженам, и, заметив друг друга, посмеялись. Даже Вэй Ин посмеялся. Значит, успокоился, хорошо. Это хорошо… — Так, а что это мы ревем? Я не понял, где бич взгляд, настрой как у танка и секси облик? — путь преградили Хуайсан и Мянь-Мянь. Чего это они парочкой?.. — Да я уже все, все. — Вэй Ин искренне улыбнулся и размашисто вытер глаза. Ох, зря… Усянь уставился на черные разводы на ладонях. — Слушай, а очень даже ничего! — оценила Ло Цинъян, задумчиво поджимая губы — Только немножко подтереть… где мой клатч? — Ты оставила его на стуле. Неважно, у меня все есть. — Хуайсан махнул рукой и, не слушая сопротивляющееся мычание, обхватил лицо Вэй Ина одной рукой, а другой стал подтирать черные разводы. По итогу у Усяня остаись легкие смоки-айс, чудовищно ему шедшие. Не будь обстановка такой накаленной, Лань Чжань бы сгонял в душ, дабы поразмышлять о прекрасном лике наедине с собой и своей влюбленностью. — А что вы вместе делаете? — все же спросил Усянь, открывая на телефоне фронталку, чтоб глянуть на себя-красавца — Вау… Я бы сам себе вдул. — подмигнул отражению на экране. Совершенно случайно в кадро попадал и смущенный Лань Чжань… — Ты же знаешь, что у нас свой бренд одежды и дизайнерская контора… — начал Хуайсан. — Что?! — опешил Вэй Ин. — Ой, я не рассказывал? Ну так вот, оказывается, госпожа Ло и дагэ хотят заключить контракт! Вот и познакомились. — посмеялся в рукав и кивнул на Мянь-Мянь. — Ладно… — оторопело моргнул Вэй Ин. Но тут в чувства вернуло: — Время бросать букет! Все желающиеся, поднимайтесь к нам, а нежелающие делайте ставки! — трубил ведущий. — Мне это надо! — просветлел Вэй Ин и за рукупотащил Лань Ванцзи. Лань Чжань не смог сказать, что ему-то это не надо. На возвышенной дорожке собрались одни девушки. И все они, на своих каблуках, были критически выше Усяня! Ну, процентов восемдесят так точно. Глянув на развернувшуюся картину, Вэй Ин цокнул и, подведя Лань Чжаня поближе к «первому ряду», крикнул: — Мам, ты знаешь, кому кидать! — и совершенно бесцеремонно забрался на спину к Лань Чжаню. Тому ничего не оставалось, кроме как пьянеть от прикосновений и поддерживать лазальщика под колени. Такие хрупкие и худые колени… — Ох, А-Ин, мне кажется, тебе рановато. — с улыбкой ответила ему Цансэ, вызывая смех в зале. — Ничего подобного! Кидай-кидай, тут все уже в нетерпении! — Вэй Ин выровнялся от тряски и, мимолетно огладив шею Ванцзи, вздернул руки. Теперь он точно выше всех этих невестушек! Лань Чжань стоял непоколебимо, будто не у него на руках любовь всей жизни, первая и последняя. И Цансэ кинула, развернувшись спиной. Летел букетик красиво, ленточки развевались, блесточки сверкали. Теперь, при полном освещении, все стало еще красивей. И Лань Чжань тоже! Ванцзи будто из транса выкинули, когда прямо перед лицом появился букет. Он на автомате выкинул руку вперед, и… столкнулся с еще одной рукой! Так и замерли под всеобщий визг и щелчки камер: одновременно схватив букет и смотря друг на друга. Вэй Ин интуитивно сжался, и вышло так, что его голова выглядывала из-за плеча Ванцзи, смотря чистыми распахнутыми глазами цвета грозового неба в прекрасные спокойные золотые. Ногами Усянь обвил крепкий торс, свободной рукой — грудь. — Поймали. — хихикнул Вэй Ин — Устроим двойную свадьбу? — дернул ногой, выводя Лань Чжаня из оцепенения. — Не стоит. — «можно и одинарную. Со мной. Завтра давай?» этого Лань Чжань не сказал. — Эй, руки не отсохли? — крикнул Цзян Чен, а точнее его внутренняя гомофобия. *** Проходит час. Все подвыпили, Вэй Ин перезнакомился, кажется, со всеми. Стоило узнать гостям и журналюгам, что вот он — новый сын Лань Цинхуа, да еще и такой красавчик, как его со всех сторон обступили. Цзян Чен с Лань Чжанем настолько уже задолбались видеть этих подхалимов, что невольно стали телохранителями для друга, отгоняя меткими фразочками и злобными взглядами не хуже нацеленного оружия. Странно было то, что дорогих и не очень гостей до сих пор морят голодом. Вот серьезно, Вэй Ин был в шаге от того, чтобы съесть какую-то аппетитную ягодку с ветки в вазе около пионов. Но, на счастье гастриту, был остановлен твердой рукой Лань Чжаня. Потом он пропал куда-то и вернулся через десять минут с тарелкой. А на тарелке чудесный рис с не менее чудесной свининкой… даже острый соус взял! Ну мужик, ну мечта. Еще и проконтролировал, чтоб Вэй Ин таблетку выпил, м-м-м… Жениться в благодарность на нем мало. — Ну как, нагуляли аппетит? — прокричал довольный ведущий. Ему как на утреннике в детском саду дружно ответили «Да-а-а», Вэй Ин в особенности — Чтож, вы сможете покушать после танца молодых! Давайте поддержим их аплодисментами! — Вэй Ин посмотрел на центр зала. Где там танцевать? Разве что на дорожке вертеться. — Стоп, а… где? — Усянь вскинул брови максимально высоко. Теперь между столами абсолютно пусто, ни арки, ни дорожки! — Вот порой мне интересно: ты наглухо слепой и наслепо глухой? — скептично поинтересовался Ваньинь, складывая руки на груди — Тут такой грохот стоял, думал, кровь из ушей пойдет. Такие махины вывезти, причем мраморные, ух! — Видимо, Вэй-сюну этот грохот заглушало урчание желудка. — хихикнул Хуайсан за плечом. — На счастье, Лань Чжань спас меня! Ха. — отмахнулся Вэй Ин. Ванцзи покраснел ушами. Вот честно, его б воля — не сказал бы ни слова в жизни, так как предпочитал действия словам, но в современном обществе так нельзя. И он, переборов все загоны, сходил и даже попросил то, что немножко вылезает за рамки приличия. Он вымолил тарелку, причем с теми блюдами, которые не были заказаны на сегодняшнее празденство. На счастье, у персонала был обед и, проникшись кроткой историей о бедном Вэй Ине, что заперт на голодовку уже как пол дня, и покрасневшими ушами, ему щедренько отвалили из общей кастрюльки. Хороший персонал, Лань Чжань хотел дать им денег, но они отказались. Сказали лишь, что если Вэй Ину не понравится богатое меню, он смело может обращаться к ним и они состряпают что-то «человеческое». Да, там был шеф-повар мирового класса, но что он, нелюдь что-ли? Не понимает, что некоторым, выросшим в иных условиях, не по нраву что-то типа мидий и устриц? Все он понимает, сам таким был. А персонал и подавно. Ведущий объявил первый танец молодоженов. Свет снова потух, заиграла инструментальная живая музыка. Вэй Ин думает, что это мило. Но одновременно чудовищно, ведь видно, кто и с каким лицом кружит его мать по залу. Люди затихли, блестящими глазами завороженно наблюдая за парой. Сейчас на Цансэ более подходящее для раскованных движений платье, в голубых оттенках. Спереди юбка короче, по центру разрез до колен. Ну, откинуть все неприятные моменты, и можно сказать, что романтично. Когда музыка прекратилась, звуки не затихли. Все гости хлопали и кричали, пока влюбленные смотрели друг на друга, восстанавливая дыхание в центре зала. Вэй Ин безотчетно взял Лань Чжаня за руку. Не успел одернуть, как понял, что его ладонь сжали в ответ. Вэй Ин повернул голову на Лань Чжаня. Тот не обратил на него внимание, приковав взор к родителям прямо перед ним. Это больно. Но почему так сильно? Ванцзи даже не обижается на то, что другая женщина будет хозяйкой в доме, будет иметь право называться матерью Лань Чжаня. Он нейтрален к ней, все же, она относится к нему уважительно, без пренебрежения. И можно допустить мысль о том, что он принял ее как женщину отца, как… как мачеху. Однако от чего же в груди так нестерпимо жжет? Будто то существо, захватившее весь организм, бьется в истерике, царапая грудину и пытаясь вылезти наружу. Наружу, к Вэй Усяню. К нему на руки, обвивая талию и впиваясь в губы… Лань Ванцзи сам не понял, как хлестнул сразу весь бокал чего-то там с подноса проходящего мимо официанта. Говорили, алкоголь расслабляет. — Лань Чжань? — удивился Вэй Ин — Что, семнадцать исполнилось и во все тяжкие кинулся? — ехидно подмигнул другу, толкая его локтем в бок. Лань Чжань нахмурился, глядя на него, потом снова на отца, поднес руку к глазам, рассматривая плывущие очертания. И вдруг Ванцзи, будто попрощавшись, хлопнул Вэй Ина по плечу. Усянь вскинул бровь и вздернул уголок губ. Лань Чжань доверительно ему кивнул и, причмокнув губами, завалился прямо на него!!!