OFFICE

      Остаток недели проходит спокойно, но муторно: они не вылезают из офиса, проводя большее количество ночей на диванчике. С отцом Чимин общается сухо и немногословно: в основном по работе. Все предложения о встречах на завтраке или ужине Чимин отвергает, ссылаясь на то, что у него уже есть планы со своим альфой. Перед днем, когда им всем нужно лететь в другой город в командировку для встречи с инвесторами, Чимин немного нервничает.       Собранные вещи уже стоят у дверей, пока омега собирается у зеркала. Папа сказал, что заедет за ними, чтобы вместе отправиться в аэропорт.       — Детка, ты ничего не забыл? — спрашивает Чимин, поправляя костюм на талии.       Чонгук уже стоит в дверях, натягивая шапку на непослушные кудряшки, как вдруг дергается.       — О!       Он подходит к омеге, глядя на нее сверху вниз. Во взгляде читается гордость и обожание.       — Я забыл сказать своей самой красивой омеге на свете, что она самая красивая?       Чимин напрягается, вглядываясь внимательно в глаза мальчика, но потом его лицо светлеет, а на губах расцветает широкая улыбка. Чимин тянется обнять Чонгука за шею, прижавшись грудью к его груди, и со вкусом целует губами, покрытыми вишневым блеском. Облизнувшись, Чимин чмокает еще раз мальчика, и берет легкие сумки, чтобы помочь альфе вынести весь багаж. Внизу их уже поджидает отец омеги.       Чонгук выходит из дома позже Чимина, и встречается с Юонгом, когда тот уже обнимает свою дочку. Альфа подносит к багажнику все чемоданы, когда его окликает старший.       — Молодой человек! Прошу, подойдите.       Чонгук напрягается, но подходит, сразу обнимая Чимина за талию. Это не ускользает от внимания Юонга, но тот лишь тихо хмкает.       — Раз вы решили сопровождать вашего начальника в командировке, прошу вас следовать и моим указаниям тоже, — в голосе альфы нет ничего, что могло бы напрячь, но Чонгук напрягается. Он крепче сжимает талию Чимина и кивает его отцу.       — О, вы желаете проехать с нами в одной машине?       Чонгук столбенеет. Действительно, в машине всего два места, не считая переднего пассажирского, где уже разместился глава охраны старшего Пака.       — Папа, ну хватит, серьезно, — омега берет своего альфу за руку, — Мы можем поехать на нашей машине следом за вашей. Ты прекрасно знал, что Чонгук тоже поедет, и все равно выбрал машину, не предназначенную для большего количества пассажиров. Ты расстраиваешь меня...       Папа может раздавать указания кому хочет из подчиненных, и их с Чонгуком это тоже касается, но указывать им, что делать в жизни... Омега заводится с полоборота, отводя Чонгука чуть в сторону, чтобы позвонить Сонхва, пока личная охрана омеги вывозит из гаража дополнительный автомобиль. Он сойдет с ума, если просидит с машине с отцом один на один весь путь до аэропорта.       — Детка, — Чонгук забирает из рук омеги телефон, возвращая все ее внимание себе. — Все в порядке. Возможно, если он будет видеть во мне послушного альфу, то я ему понравлюсь больше?       — С чего бы ради ты должен быть послушным для него? — возмущается омега, хмуря бровки. — Ты мой альфа, и никто не может указывать тебе, что делать. Ты не должен лезть из кожи вон, чтобы понравиться ему. Ты нравишься мне, и этого достаточно. Если он увидит, что в тебе нет стержня, все станет еще намного хуже. Нам нельзя позволить ему вмешиваться в наши отношения, потому что они его не касаются.       — Я думаю, что он сделает все, чтобы все его придирки выглядели рабочими, — Спокойно говорит Чонгук, целуя омегу в лоб.       — Но не сейчас. Я хочу поехать с моим альфой, сидеть рядом с ним в машине, самолете и везде, где понадобится, потому что я люблю тебя и собираюсь за тебя замуж, — Чимин говорит это не скрываясь, надеясь, что отец это услышит, — мы неразделимы, Чонгук, есть только я и ты.       Омега привстает на носочки и чувственно целует альфу в губы, обнимая мальчика за шею.       Чонгук чувствует себя странно, когда речь заходит о замужестве. Очевидно, что они распишутся и будут супругами, они даже уже это обсуждали. Но альфа еще не вставал на одно колено… Вынырнув из мыслей, Чонгук обнаруживает себя в поцелуе. Альфа гладит попку Чимина, чуть сжимая ее.       — Давай на встречи с инвесторами будем юбочку подлиннее надевать, м? — Игриво спрашивает мальчик.       — Я надену все, что ты захочешь, — мурлычет в губы альфы Чимин, просто наслаждаясь тем, что может находиться в его объятиях. Когда водитель подъезжает на машине Чонгука, омега просит амбалов переместить их вещи из багажа отцовской машины, и идет к салону, ведя Чонгука за руку.       — А я сниму все, что ты наденешь, — чуть понизив голос, говорит Чонгук.       В самолете глаза обоих альф — Чонгука и Тэхена — блестят как звездное небо. Первый класс… Чонгук не видел ничего подобного, а Тэхен… вообще никогда не летал на самолете. Из-за этого Ким ведет себя куда тише, чем обычно, глазея по сторонам и придерживаясь за что угодно, будто это поможет ему удержать железную птицу в воздухе.       Чимин занимает место у окна, тут же прикорнув на плече у Чонгука. Он просит принести плед, чтобы они вдвоем могли отдохнуть.       — Все в порядке? — тихо спрашивает Сонхва, поглядывая на Тэхена краем глаза.       Тэхен, храня в сердце переживания, вздрагивает, когда Сонхва обращается к нему. Альфа старается не смотреть в окно, поэтому читает буклет о безопасности на борту.       — Э… вроде да. Нам долго лететь? — Тэхен заламывает пальцы, стараясь не смотреть на омегу.       — Четыре часа, которые я собираюсь с кайфом проспать, — зевает омега, тормозя стюардессу, чтобы им принесли пледы.       Сонхва летал тысячу раз, его не удивляет небо или то, что совсем скоро они окажутся в другом часовом поясе. Омега усаживается удобнее, опираясь головой о плечо альфы. Сонхва думает с минуту, а затем берет Тэхена за руку, устраивая замок из ладоней у себя на ноге, поглаживая тыльную сторону большим пальцем.       Тэхен трясет коленом, но замедляется, когда Сонхва берет его за руку. Альфа кусает губы и почти перестает дышать, чтобы дыханием не мешать омеге спать. Ощущение повисшего между ними напряжения давит еще сильнее, чем ощущение полета. Ким поднимается, разворачивается, укладывает руку Сонхва на шею, большим пальцем отлаживая скулу, и целует, крепко зажмурив глаза.       Сердце подскакивает к горлу, когда омега чувствует прикосновение. Напор вызывает табун мурашек, и Сонхва с чувством и полной отдачей тянется навстречу, обхватывая Тэхена за шею.       Он целует так же зажмурившись, отчаянно и крепко, чувствуя, как внутри все бурлит и пузырится, обливается жидким огнем, облизывая все кости.       Тэхен добавляет в поцелуй язык, двигаясь и прижимая омегу к себе еще ближе. Вторая рука обвивает талию, и, хоть целоваться на комфортных сидениях все равно неудобно, Тэхен готов провести так хоть все четыре часа.       — Вот так лучше, — говорит Тэхен, когда еле отрывается от обожаемых губ спустя кучу времени.       Сонхва пьяно улыбается и облизывает припухшие губы, чмокая альфу напоследок еще несколько раз.       — Спасибо, что согласился поехать, — тихо говорит он, сжимая ткань на груди альфы в кулачок.       Тэхен хмкает, растягивая губы в легкой ухмылке. Взгляд бегает по лицу Сонхва, и альфа еле сдерживается от новой сессии долгих поцелуев.       — Спасибо, что пригласил. Я вообще думал, что ты… ну, типа не хочешь меня видеть.       — Не хотел, — кивает Сонхва, говоря с альфой откровенно, — но если бы не позвал, точно сошел бы с ума.       Омега не может налюбоваться лицом Тэхена. Такой красивый альфа... Он трогает его руки и предплечья, поглаживая, нуждаясь в постоянном контакте. Это так непривычно.       Тэхен поджимает губы, удерживая в себе фразу, которая снова бы разожгла очередную ссору. Альфа урчит, подставляясь под ласки омеги, и тянется за новым поцелуем.       — У нас будет много свободного времени?       — В основном в вечернее, — кивает, потираясь кончиком носа о тэхенов. Сонхва переходит чмоками на щеки и скулы альфы, втягивая глубже густой аромат. — Но, возможно, нас будут приглашать на "деловые" встречи... Так сказать, для поддержания хороших отношений. В основном это делается для того, чтобы альфы могли похвасться своими омегами, а одинокие нашли себе любовниц.       Тэхен слегка хмурится, наклоняя голову вбок.       — Типа, это.. Тусовка для альф? А омеги там — украшение или товар? — Голос альфы звучит недовольно. — Ты не пойдешь туда один.       — Ну, типа того, — кивает омега, — это может быть тусовка, ужин в ресторане или любая другая вылазка в город. Все зависит от того, какие попадутся инвесторы, — Сонхва хихикает, ехидно сощурившись, — А что, боишься, что меня украдут?       Тэхен хмурится еще больше.       — Не хочу, чтобы кто-то считал, что ты свободен и тебя можно «найти» в качестве любовницы.       Сонхва тепло улыбается, а сердце сжимается в приятной истоме.       — Тогда нужно купить тебе самый красивый костюм, — омега ластится и урчит от удовольствия, чмокая альфу в уголок губ.       Тэхен недовольно пихает ручку между их кресел, чтобы подтянуть омегу поближе. Все равно в креслах это неудобно.       — А это прям обязательно? Я не люблю… костюмы.       — Нет, — качает головой омега, — можешь надеть все, что захочешь. Я все равно буду с тобой, даже если ты придешь голым.       Тэхен дергает бровью, ухмыляясь:       — Детка, ты выцарапаешь глаза всем, если я приду голым. В том числе мне.       — Тоже верно, — смеется омега, заваливаясь на плечо альфы. Он целует Тэхена в шею, мурлыча еще громче.       Чонгук, который уже полчаса бесцеремонно наминает попку Чимина под юбкой, пока омега работает с документами, поднимает голову. Он почти засыпал, но тут услышал смех где-то с задней стороны самолета:       — О. Они смеются, а не дерутся. Хороший знак?       — У меня хорошее предчувствие, — улыбается Чимин, — предвкушаю отличную командировку и не менее отличные выходные.

***

      Роскошь отелей и ресторанов поражает двух альф, для которых самый дорогой бургер в макдональсе уже был заоблачным богатством. Поэтому они немного притихают, когда понимают, во что ввязались.       Большой зал ресторана перекрыт под обед, который заказал Юонг. Было странно, но альфа даже ни разу не дал намека на то, что хотел бы провести время только со своим сыном и его замом.       — Итак, дети, давайте обсудим ваши планы. Выходных — два. Все остальное время рассчитано для работы. В какие дни вам нужны отгулы?       — Я думаю, суббота и воскресенье? Классический вариант подходит нам всем, — отвечает Чимин, внимательно изучая алкогольную карту. Он тихонько переговаривается с Чонгуком, советуя мальчику попробовать его любимые напитки. Сонхва нацепил дежурную рабочую маску, краем глаза поглядывая на Тэхена.       — Нужна помощь? — шепчет он, пока альфа читает названия итальянских блюд.       Тэхен уже хихикал с названия «паперделле», но тут же сделался серьезным.       — Э… — Тэхен шепчет Сонхва на ушко: — Почему макароны стоят как половина моей зарплаты? Они что, золотые?       Парочки разделились, стали похожи на птичек-неразлучников, из-за чего Юонг сделался недовольным. Он прочищает горло:       — Молодые люди никогда не бывали в итальянских ресторанах?       Чимин собирает все свое самообладание в кучу и улыбается так, на сколько хватает сил выдавить улыбку.       — Не бывали. Вспомни, как я себя вел в свою первую командировку, — перемещает фокус внимания отца на себя омега, не боясь того, что над ним могут посмеяться. В конце концов, не каждый день что-то бывает впервые. Чимин сжимает руку альфы под столом, поглаживая по тыльной стороне большим пальцем.       — Ты всегда был послушным ребенком, моя радость. Всегда умел вести себя в соответствии с манерами, — Юонг смотрит на Тэхена, который вертит в руках все вилки и ложки, не понимая, зачем здесь такое количество. — И всегда слушался старших.       Юонг смотрит на Чонгука, и взгляд его становится красноречивее слов.       — И всегда находил общий язык с инвесторами. Ни одной проигранной сделки, если на нее отправлялся мой сын.       Чимин тут же переводит взгляд на Сонхва. Знал бы его драгоценный папочка, каким именно образом Чимин добивался всех подписей, волосы бы его вмиг обдались серебром, а то и вовсе выпали. Он мягко улыбается и снисходительно прикрывает глаза.       — Время не стоит на месте, — омега отпивает лимонной воды, пока они все ждут заказ, — компания нуждается в новых людях и инновациях. Вот увидишь, ни Чонгук, ни Тэхен не станут помехой ни на одной сделке. Мы получим каждого инвестора, которого захотим.       Чонгук крепче сжимает руку Чимина под столом, переплетая пальцы.       — Детка, не ссорься сейчас. Покажем все делом, а не словом, — шепчет альфа на ушко Чимину, когда к Юонгу подходит официант.       Тэхен вверяет заказ для себя Сонхва, потому что так ничего и не понял из этих названий. Он откидывается на стуле, закидывая руку на спинку стула своей омеги, довольно оглядываясь по сторонам.       — Ну, тут прикольно. Но душно. Этот дед всегда с нами будет?       — Прикуси язык, это отец Чимина. Благодаря ему мы все сейчас сидим здесь, — тихо шикает Сонхва, ущипнув Тэхена за ляжку. Он гадает с минуту, что еще добавить в заказ, и шаловливые искорки вспыхивают в его глазах.       — И пайату для моего молодого человека, — обворожительно улыбается омега официанту, в то время как тот с сомнением смотрит на гостью.       — Вы уверены? Это блюдо весьма...       — Я точно уверен, что ему понравится, добавьте в заказ, пожалуйста.       Официанту ничего не остается, кроме как повиноваться и сделать так, как его просят. Кто знает, может эти иностранцы каждый день едят тонкие кишки грудного теленка, вскормленного только материнским молоком?       Когда перед Тэхеном ставят тарелку, он тут же затыкает нос и еле сдерживает рвотный позыв.       — Че за херня!       — Молодой человек! — Повышает голос Юонг. Чонгук закрывает рот ладонью, чтобы не заржать. Тэхен, выпучив глаза, смотрит на Сонхва, ожидая ответа.       — Не стоит так реагировать, дорогой, — елейным голоском отвечает Сонхва. — Ты попробуй. Блюдо для настоящих мужчин.       А сам приступает к шпинатовой пасте зеленого цвета, попивая игристое вино.       — Значит, я девочка с хуем, — куксится Тэхен и лезет вилкой в тарелку омеги.       Чонгук не может больше сдерживаться, и ржет во весь голос.       — Манеры? — С белым от недовольства лицом спрашивает Юонг у сына. — Где твое уважение ко мне, сын?       Альфа поднимается из-за стола и выходит из заведения, забрав за собой всю охрану.       Чимин и сам хихикает в невозможности остановить рвущийся наружу смех.       — Детка, сейчас вернусь, — омега целует Чонгука в губы и поднимается с места, чтобы попрощаться с папой. Он нагоняет его в коридоре, поровнявшись.       — Почему ты так негативно настроен к ним? — без злобы и агрессии спрашивает Чимин, улыбаясь. У него хорошее настроение и полное предвкушений сердце. Рядом с ним все, кого он любит сильнее всех в жизни. — Расслабься хоть раз в жизни, пап, они хорошие ребята. Уверен, вы найдете с ними общий язык, если ты не будешь вести себя, как строгий отец.       — Как ты думаешь, сын, почему я веду себя, как строгий отец? — Юонг останавливается у самой двери в машину, разворачиваясь к Чимину.       — Не знаю? — жмет плечами сын, — потому что не можешь смириться с мыслью о том, что я выбрал неподходящего по твоему мнению альфу?       — Потому что я хочу для тебя лучшего. Я могу найти общий язык с детьми, но я не могу допустить, чтобы ты, мое главное сокровище, смешивал себя с чем-то, что тебе не подходит. Они могут быть хоть десять раз хорошими ребятами, но пройдет год, два, они вспомнят, что еще ничего в этой жизни не пробовали, и пойдут… искать впечатления. А ты останешься в очередной раз с разбитым сердцем, меткой, и, не удивлюсь, если еще и с ребенком. И метка эта… не показатель большого ума, — Юонг становится серьезнее с каждой фразой. — Если ты выбираешь тусоваться с «классными ребятами», то пожалуйста. Играйся. Но я думаю о твоем будущем.       — Ты не можешь решать, что мне подходит, а что нет. И не можешь знать наверняка, потому что ты не испытываешь того, что испытываю я сейчас, находясь рядом с Чонгуком. Ты ведь знаешь, что такое любовь, не мне тебе объяснять. Я собственными глазами видел, как ты любил маму. И я знаю, как ты любишь меня. Я не стану спорить с тобой, все может повернуться с ног на голову через несколько лет, но я не молодею. Если Чонгук бросит меня, пусть. Сейчас я счастлив, и я устал быть одиноким. Я отпустил себя, потому что я тоже хочу жить. Даже если он бросит меня с ребенком, что в этом страшного? Я дам ему все, в чем он будет нуждаться, и я хочу детей. От Чонгука. Не сейчас, конечно, но все же. Ты не можешь отнимать мой шанс стать счастливым и принимать за меня решения, потому что когда-то ты сам в моем возрасте и даже младше принимал решения за себя. Ты можешь сказать, что никогда не позволял себе такой легкомысленности, но любовь не выбирает, когда нагрянуть. Я люблю Чонгука. Это не исправит ничего. Ни один альфа, которого ты мне хочешь сосватать, никакой другой, который мог бы быть на месте Чонгука. Потому что я люблю его.       — Да, я был в твоем возрасте, и я совершал глупые поступки. Потому что у меня не было отца, который мог бы меня от них обезопасить. Как ты не понимаешь, что я хочу для тебя лучшего? Ты думаешь, мне будет просто смотреть на тебя, когда ты будешь постепенно разочаровываться в своем избраннике? Чимин, чем ты думаешь? Сердцем? Скажи, раньше оно тебе тоже верные решения подсказывало? — Голос Юонга звучит неспокойно, но в нем нет злости. Родитель переживает за своего ребенка, желая подстелить солому там, куда ступает Чимин. — Ты говоришь, что тебе все равно, если тебя бросит Чонгук… Тогда ради чего это? Ради того, чтобы стоять против меня в своем желании показать, что ты свободный и взрослый? Какая же это любовь, если тебе все равно?       — Мне все равно, потому что я устал бояться. Устал думать о том, что меня бросят, используют или предадут. Я устал строить из себя каменную леди, потому что я не она. У меня есть чувства, и я всегда мечтал о том, чтобы у меня был альфа, семья и дети. Я устал опасаться за свое сердце, устал прятаться за сотнями стен. Если так думать, то ни один альфа в мире мне не подходит. Потому что каждый может меня бросить и разбить сердце по тысяче других причин, будь это не юный возраст, как у Чонгука.       — Его возраст — самая очевидная причина. Он может быть хоть самым лучшим человеком на планете, но в ваших заводских настройках сразу видится несовместимость. Почему же ты выбрал именно его... — Юонг смотрит на сына жалостливо, желая обнять. Но он знает свою девочку лучше любого, и знает, что если сейчас протянет руку, ее ему тут же оттяпают.       — Хочешь расскажу секрет? — Чимин подходит ближе, как будто их подслушивают, — мне никогда не нравились сверстники. Тем более альфы старше. Пройдя весь тот опыт со "зрелыми" альфами я получил большой урок, и я никогда больше не хочу его повторения. Чонгук искренний. И все его чувства написаны у него на лице, отражаются в его бездонных глазах. Я для него не очередная омега, которую можно сменить на другую, а драгоценность, которой я всегда хотел стать для своего любимого.       Из ресторана выходит взволнованный Чонгук.       — Детка!.. А. Ой. Извините… — Увидев их с отцом, Чонгук заходит обратно за прозрачную дверь, но остается там.       Понимая, что продолжить разговор сейчас — это бесполезно потратить время, Юонг устало выдыхает.       — Хочешь таскать его везде за собой — научи манерам. Прояви хоть немного уважения ко мне, раз уж на то пошло, — альфа садится в машину, прощаясь с сыном, и уезжает.       Чимин устало вздыхает. Работа предстоит тяжелая, но он должен постараться и сделать шаг вперед. Если папа не захочет делать в ответ, Чимину придется отступить. Он возвращается к альфе и обнимает его за шею, привстав в излюбленной позе на носочки.       — Потерял меня?       Чонгук обвивает подкачанными руками талию Чимина, сразу же воруя с пухлых губ поцелуй.       — Да. Эти двое сначала орали друг на друга, а потом ушли в туалет. А я пошел искать тебя, — Чонгук поправляет задравшуюся юбку Чимина, — там.. все нормально? С отцом?       — Ну... Более-менее, — улыбается омега, — нам предстоят уроки этикета, мой папа старой закалки, и выходка Тэхена, кажется, окончательно довела его. Обещаешь быть хорошим мальчиком, чтобы подружиться с моим папой? — кокетничает омега, чмокая через слово вкусные губы.       — Если ты в ответ мне пообещаешь быть хорошей девочкой, — Чонгук дергает бровью и улыбается, когда на дне глаз проскальзывает огонек.       Омега тут же весь поджимается, жмется к альфе и томно выдыхает, чувствуя, как поволока желания застилает глаза.       — Для тебя я буду самой хорошей девочкой, малыш...       И целует в губы развязно, мокро и пошло, не обращая внимания на проходящих мимо людей.       Чонгук уже собирается прижать Чимина к стенке и развести его чудесные ноги, как дверь позади них открывается и из нее слышится альфий бас:       — А нехуй мне было кишки подсовывать! Ты че, думал, я нюх потерял?? — Тэхен хоть и ругается, но остается веселым. Он придерживает Сонхва за талию, а сам растрепан, как домовенок. Заметив друзей, он громко выкрикивает: — О! Голубочки!       — Нда, — шепчет Чонгук, — манеры — это не сюда.       — Я поговорю с Сонхва, не волнуйся, — Чимин целует Чонгука еще раз, а затем оборачивается к парочке, считывая настроение подружки. Та явно довольна собой, полностью удовлетворена, и, кажется, счастлива? — Вы сейчас в номер?       Тэхен, переводя руку с талии Сонхва на его задницу, довольно лыбится. Вообще, в изначальном плане было вечером пройтись по магазинам и купить Тэхену нормальную одежду, но этот короткий перепих в туалете только распалил желание поскорее поебаться. Поэтому…       — Да, в номер. А вы?       — А мы, малыш? — урчит Чимин на ухо Чонгуку, прекрасно осведомленный в том, чем его распутная подружка занималась в туалете со своим альфой. Да и их прервали на самом интересном... Чимин ведет рукой по широкой спине и сминает задницу альфы, поглаживая упругую округлость.       Чонгук совсем тихо сглатывает, буквально чувствуя, как его малышка заводится.       — И мы… тоже. Вещи… разобрать.       Тэхен ржет. Чонгук смотрит на него исподлобья. С того момента, как Чонгук раскачался, Тэхену приходится стать более осмотрительным.       Чимин хихикает и идет чмокнуть подружку на прощание.       — Только не до утра, детка, нам рано вставать, — шепчет на ушко и звонко чмокает в губки, после чего снова берет Чонгука под локоть, чтобы помахать удаляющейся парочке.       Дорога до номера кажется Чимину адом. Он так соскучился по своему мальчику...       Чонгук, понимая, что до дома нужно как-то добраться, и, желательно, не залить спермой и молоком весь салон машины отца Чимина, решает поговорить.       — Итак, каким манерам детка будет меня учить?       — Скромности и сдержанности, умению контролировать свои поступки, внимательно и тактично общаться с другими людьми, чтобы нам удалось заполучить внимание всех инвесторов, которых мы захотим. А нам нужны все, детка, — воркует Чимин, забросив ножки альфе на бедро.       Чонгук сразу начинает наглаживать ножки омеги, снимая с нее туфли и разминая стопы.       — Думаешь, им понравится скромный альфа? — Смеется Чонгук. — Может, лучше их запугать?       — Мы не используем страх как способ убеждения, малыш. Это ты оставь своим тренажерам в спортзале, — омега с восхищением оглаживает твердые мышцы альфы, сжимая и разминая их.       — Оо, да. Я держу в страхе все железки в зале, — Чонгук, будто чувствуя восхищение омеги, специально напрягает бицепс, чтобы Чимин смог его хорошенько прощупать.       Омега сжимает сильнее и гладит по литому железу, уже представляя, как альфа сможет брать его на весу.       — Детка... — Чимин ерзает, чувствуя между ног знакомую пульсацию, и чуть раздвигает их.       — Мм? — Игриво тянет Чонгук, опускаясь над Чимином, чтобы укусить того за ляжку. — Нравится? Знаю, что нравится. Думаешь, я не вижу, как ты подглядываешь за моими тренировками?       — Конечно нравится... — с придыханием отвечает омега, — мой большой сильный альфа... такой крепкий ... твердый... — Чимин гладит альфу по груди, сжимает рельеф, оглаживает шею и стальной пресс, забираясь ручкой под край пуловера.       — Если еще немного меня похвалишь, то буду твердым везде, — хрипло шепчет Чонгук на ушко омеги, задирая ее юбочку еще выше. Тонкий треугольник трусиков показывается, и в нос альфы бьет аромат, способный вмиг превратить его в покорного слугу.       Омега течет нещадно, киска слиплась от смазки, которая пропитала ткань трусиков. Прикусив губку, омега склоняется к ушку альфы, прикусывая хрящик.       — Нет никого красивее моего альфы... Самого внимательного и заботливого... Мой драгоценный малыш.. Такой лучший для омеги... Сладкий, — Чимин мокро целует Чонгука в шею, чуть засасывая бархатную кожу в рот. Он лижет ее языком, ерзает и жмется ближе, чтобы ткань трусиков врезалась между мокрых половых губок.       — Детка… Нам нужно дотерпеть до дома, — говорит Чонгук, в противовес опуская кончики пальцев на киску. Альфа играется с бантиком на резинке белья, гладя лобок и низ живота, но не спускаясь к горячей плоти.       Чимин ожидаемо хнычет, всхлипывает и ерзает, пытаясь приподнять бедра, чтобы пальцы альфы коснулись его вспухшей киски и твердого клитора, но у него не выходит, и он глушит стоны разочарования у альфы в шее, тычась в нее носом.       — Хочу... — капризно зовет омега. Он тянет Чонгука за кофту на себя, — хочу тебя, альфа...       — Я знаю, малышка, — Чонгук обхватывает талию Чимина, второй рукой поднимая грудь омеги. — С каких пор мы носим так много одежды, м?       Альфа расстегивает молнию, смотря на соблазнительную складку между сиськами, и облизывается.       — Детка не может показать папочке, как она распутна... — улыбается омега, спуская ткань на сиськах еще ниже. Она молочная и твердая, налитая молоком, — но может показать это Чонгуки...       Чонгук целует грудь, цепляет пальчиками тонкую ткань и тянет вниз, оголяя твердые вставшие соски.       — И папочка не знает, что его дочка — кормящая омега?       — Не знает, — Чимин тихо шипит и кусает губы, когда соски встречаются с прохладой воздуха, смоченные выступившими каплями молока, — Детка, тебе нужно поесть... — просит с мольбой Чимин, приподнимая грудь вверх.       Чонгук быстро берется за дело, накрывая подтекающий сосок губами. Он слизывает кончиком языка каплю, растирает ее по верхнему небу, и мычит в удовольствии, прикрывая глаза.       — Мамочка такая вкусная… Хочу тебя съесть, мм, — Чонгук прикусывает сосок совсем легко, прикрывая глаза.       Место у груди Чимина — самое спокойное и умиротворенное. Когда Чонгук кормится, ему кажется, будто они навсегда будут в безопасности.       Омега притаивается и снова наблюдает за тем, как сильный крепкий альфа робеет у его сисек и становится похожим на олененка со своими внеземными глазами-океанами, в которых собрались мириады звезд. Большой и мощный, на сиськах омеги Чонгук выглядит так очаровательно и трогательно, что новая порция жирной смазки вытекает из пизды, заставляя клитор пульсировать и покалывать от нахлынувшей волны возбуждения.       Чонгук нетерпеливо расстегивает молнию на кофте Чимина до конца. Он не любит, когда на мамочке есть что-то стесняющее, когда он кормится. Сиськи красиво выпадают из ткани, но долго не раскачиваются — Чонгук сразу берется за них.       — Мистер Пак, — раздается спереди машины, — не могли бы вы… прикрыться?       — К сожалению нет... — разбито почти шепчет Чимин, с благоговерием придвигая голову Чонгука ближе, вплетая пальцы в мягкие кудрявые волосы. Чимин тихо стонет, когда чувствует, что альфа начинает сосать молоко, и становится еще более мокрым, наверняка оставив след на сиденье. — Моему альфе нужно поесть...       — П-поесть? — Голос водителя звучит слишком взволновано, а затем машина дергается. От тряски Чонгук кусает сосок сильнее, чем хотел бы, и тут же отстраняется, чтобы прижать к себе омегу и зарычать:       — Веди ровнее! Ты везешь Пак Чимина, и твоя единственная задача — везти его хорошо. Хочешь, чтобы я известил начальство, что ты даже с этим не справляешься?       Чимин весь сжимается и теснится к Чонгуку, но не от страха, а от того, как горячей лавиной обдает все тело. По коже ползут кипяточные змеи, лава внизу живота пузырится и разливается смазкой между ног доведенной до исступленного вожделения омеги. Чимин хочет хуй между ног и рот альфы между сисек. Рык Чонгука вызывает в нем первобытное желание спариваться, как обезумевшее животное, ебаться до потери сознания и отупевшего взгляда. Он хнычет в шею альфы и цепляется за него, как течная сука в период случки, лишь бы скорее взобраться на хуй самца.       — Детка...       Чонгук продолжает яростно смотреть на водителя через зеркало заднего вида, прикладываясь губами обратно к груди. Он переводит взгляд с альфы на омегу, и глазки его сразу становятся мягче и глубже. Он почти улыбается с соском между губами, начиная нежно урчать.       — Альфа сделал больно?       — Все хорошо, малыш, — выдыхает Чимин, — можешь продолжать... — и стонет тоненько и тихо, когда вакуум тянет налитую сиську, покалывая в районе соска. Чимин продолжает причесывать Чонгука, но потом его руки ползут под горловину пуловера, оглаживая литые плечи, царапая легонько бархат кожи.       Чонгук полностью расслаблен в руках любимой омеги, что перестает отдавать отчет своим действиям. Его ладонь горячим отпечатком гладит внутреннюю часть бедер Чимина, подползая к горячей пизде. Он укладывает пальцы на пропитавшуюся соками вагину, втирая влагу обратно, щипая половые губки и клитор.       — Ммф, детка… Как ты соскучилась, — игриво шепчет Чонгук, оставляя новый засос на толстой сиське омеги.       Чимин кормит Чонгука в машине, и все это превращается в настоящий хаос из-за густой смеси феромонов, что распространяла пара на протяжении всего пути. Водитель пытался кряхтеть и кашлять, чтобы напомнить о том, что они не одни, но это только больше раззадоривало омегу, которой нетерпелось насадиться на толстый член своего мальчика.       И он сел на него, как только они вошли в номер отеля. Люксовый номер для молодоженов идеально отвечал запросам. Повсюду были разложены резинки и бутыльки со смазкой, но все это не пригождалось, потому что Чимин так сильно тек от своего альфы, что сам мог бы собрать все свои выделения в отдельный флакон.       Ночь выдается жаркой, а уже утром им приходится вставать для того, чтобы отправиться на первые переговоры с инвесторами.