Волчья ягода

Волчьи леса граничили с людскими поселениями, и это стало одной из причин, по которой люди постепенно стали ближе к магии. Смешанная с оборотнями кровь давала больше возможностей для потомков, пусть со временем магия в крови полукровок оставалась крупицами и не позволяла людям обращаться в волков. Это никогда не было причиной для конфликтов. Люди изобретательные. Благодаря открывшейся магии они создали множество механизмов, работающих в магической среде, научились врачеванию и даже заключили с оборотнями мирное соглашение. Волки оставались в лесах, занимая всё пространство для охоты и поселений, а люди обживались на холмах, из пары деревень превращаясь в полноценные города. Джисон, родившийся в типичной волчьей деревне, может только представлять, как выглядит человеческий город. Хёнджин не переставал драматизировать, несмотря на то, что ему даже выдали отдельную комнату. Молодой маг оказался настолько общительным, что волки из приюта предпочли отдать ему уединённое место, лишь бы не слышать, как тот рассуждает о необходимости провести здесь водопровод. Хван, объективно, человек неплохой. Но без компании быстро увядает. В бесконечном водовороте дом-дети-тренировки-дом Джисон находит отдых для головы в том, чтобы навещать Хёнджина. Не каждый день, учитывая то, как он и Минхо выматывались в делах, но и не так редко, чтобы на омеге не отпечатался незнакомый мужу запах. Минхо впервые хмурится, однажды поймав Джисона за пояс и притягивая к себе. Уставший от тренировок Хан сначала очень сильно радуется, что его сейчас поцелуют, но альфа осматривает его, словно выискивает что-то необычное в возмужавшем лице. — Что такое? — юноша кладёт ладонь на чужую руку, мысленно борясь со своим не вовремя вспыхивающим либидо. Благо, из-за усталости у его тела нет сил, чтобы выдать малейшие колебания настроения через запах. Но Минхо продолжает его рассматривать, придерживая за талию, пока, наконец, не расслабляется. — Пахнешь непривычно. Ты говорил, что нашёл себе друга, а я на минуту забыл об этом и... Джисон распахивает глаза, чувствуя, как краска заливает щёки. Глупое сердце остро реагирует на то, что альфа забеспокоился из-за чужого запаха на нём. — Это... — омега прокашливается, сжимая пальцы на запястье мужа и стараясь не обводить линии шрамов, — Хёнджин. Он человек из беженцев. — Прости, — альфа разглядывает Джисона мягко, несмотря на всю усталость, которую они оба проносят изо дня в день, — тебе не обязательно рассказывать, с кем ты проводишь время. — Если ты волнуешься, то я скажу, — вышло куда более смущённо, чем Хану хотелось, — я бы... тоже заволновался. Особенно сейчас, когда мы редко вместе. Альфа согласно вздыхает. Джисон думает, что на этом их смущающий диалог окончен, но Минхо не отпускает его так быстро, наоборот, кладёт на талию вторую руку и прижимается, обдавая своим теплом и земляным шлейфом, напоминающим про лес. Омега давно не был в лесах, а оттого втягивает носом запах мужа, позволяя и обнять себя, и потереться носами. Это вызывает слабую улыбку у них обоих. Коты, почувствовав, что тут занимаются чем-то важным без их ведома, торопятся пристать, требовательно мяукая. Маленькие любители внимания не дают Джисону ни единого шанса направить свои мысли туда, куда не следует. Например туда, где он мечтает вновь оказаться в чужой спальне.

–✤–

По какой-то причине человек в смешной шляпе считает, что Джисон, как младший, нуждается в том, чтобы о нём заботились. В какой-то момент это почти оскорбляет омегу. Он из кожи вон лез, чтобы в нём внутренний стержень видеть начали, а тут вдруг такое. Минхо в этой концепции самостоятельности не учитывался, всё же Хан понимает, в скольких вещах альфа опытнее и мудрее, а потому быть ведомым рядом с ним это приятно и ни разу не оскорбительно. Но Хёнджин! — Слушай, ты уверен, что тебе можно таскать такие тяжести? — маг уже не впервые лезет волку под руку, пока тот занимается покупками. Начало недели похитило Минхо, забрав в охоту и патруль, а Джисон решил взять на себя побольше домашних хлопот, потому что детей в последнее время на улицу стали выпускать меньше, и свободного времени у него стало чуточку больше. Казалось бы, что может произойти, если позвать Хвана с собой на их небольшой местный рынок? — Ещё немного — и я решу, что ты недооцениваешь меня из-за того, что я омега, — оборотень фыркает, расплачиваясь за овощи. Дедок, у которого он привык брать помидоры, поглаживает бороду и рассматривает Хёнджина с хитрым прищуром. Конечно, Джисон его уже не напрягает — пусть и красноглазый, но уже замужем, даже не нахамил ни разу. Для стариков он всё более приемлемый (они не знают, что Джисон тренируется для патруля, оскорбляя эго альф). — Да мне до лампочки, что происходит в твоих штанах, пока я не собираюсь туда лезть. А я не собираюсь! — Хёнджин искренне возмущается, но не отступает, серьёзно намереваясь забрать у омеги сумки с провизией, — это дружеская помощь, я же вижу, что они тяжёлые и тебе будет неудобно— Сумка переваливается с плеч сравнительно невысокого, но крепкого Джисона, на плечи высоченного и явно самоуверенного человека. Хану остаётся только удивлённо раскрыть рот, когда Хёнджин отбирает у него покупки, а потом вдруг резко пригибается к земле под весом овощей. Чуть не угодив носом в распахнутую сумку с капустой. — Это.что.за.хрень, — хрипит маг, отпуская лямки и неверяще уставившись на задумчивого Джисона. Да, он ниже его и лицо у омеги мягче, круглее. Но он всё ещё оборотень, даже в слабом состоянии превосходящий среднего человека. — Зато теперь я понимаю, зачем вы огораживаетесь камнем от всех других существ, — со смехом замечает волк, а потом легко забирает свои вещи у обалдевшего Хёнджина, — пошли, а то ещё убьёшься с непривычки.

–✤–

Трепетное слово «друг» греет Джисона не меньше, чем молчаливая забота Минхо. Юноша чувствует себя странно, разрываясь на несколько людей, ведь раньше он никогда не был с кем-то настолько эмоционально близок, чтобы приходилось задумываться об этом. С Минхо ему волнительно и спокойно одновременно, а с Хёнджином весело и странно — маг завлёк тем, что знал много сомнительно нужных вещей, а ещё умел показывать самые настоящие фокусы. Сначала их зрителем был один Джисон, но зрителем восторженным и немного скептичным. Глупости же — говорить, что умеешь дуть пузыри с картинками. А Хёнджин умел. И с удовольствием показывал, чувствуя растущую гордость от того, как оборотень восхищённо замолкал, рассматривая переливающиеся изображения на полупрозрачной глади пузырей. Он много чего умел. Даром, что изначально учился на лекаря. Понял в какой-то момент, что его пугает брать ответственность за чужую жизнь, а наставник махнул рукой и разрешил ему сделать перерыв. Бессрочный и, кажется, пожизненный. — Видишь, что ты теряешь, оставаясь в своей глуши! А я тебе говорю, в город надо, там и про омег едва-едва знают, и проходу тебе не дадут с такой внешностью! — Сдался мне твой город, — Джисон беззлобно хлопает Хёнджина по плечу, пока тот замешивает какую-то новую бурду для своих представлений. Настоящий колдун из сказок со шлейфом загадочности и набором гадальных карт за пазухой. Пока рот не открывает. — Я просто не понимаю, что ты тут делаешь целыми днями. У меня скоро идеи закончатся, а грядки поливать не включено в мою парадигму мира. — Зря. Может, у тебя природный талант к садоводству, а ты и не знаешь, раз никогда не пробовал. Ещё скажи, что не переживал ночной кошмар под названием «сбор вишни». Судя по лицу мага, замершего в осмыслении, такие события ему переживать не приходилось. — А что не так с вишней? — Да всё с ней не так! Красная, кислая, собирать надоедает от того, как её кошмарно много. Пирог с вишней, конечно, вкусный, но когда его готовят, ты уже хочешь скончаться под этим вишнёвым садом, но никак не есть то, что собрал... — Странно, мне казалось, что тебе бы понравилось всё вишнёвое. Была бы твоя собственная ягода, под глаза подходит, — Хёнджин откладывает смешивание ингредиентов, вылезая из ловушки стола и стула. Джисон, сидящий на его кровати, дуется, явно недовольный подобным сравнением. — То, что я пахну ягодами, не значит, что они мне нравятся. И это не вишня! — Как будто я могу знать, чем вы, волки пахнете. К твоему сведению, — маг указывает на собственный нос, — люди ваши феромоны эти особенные не чувствуют. А если не вишня, то что? Сладкое? Кислое? Пауза, возникшая после вопроса Хёнджина, его здорово пугает. Оборотень сжимает губы и очень сильно борется с собой, одновременно не желая продолжать тему своего запаха и понимая, что это просто то, с чем ему сложно мириться. — Извини, мне, наверное, не стоило спрашивать о таком? — Хван неловко мнётся посередине собственной комнаты, а Джисон весь невольно сжимается. Хорошо, что люди запахов не чувствуют. Сразу стало бы понятно, как Хану нехорошо. — Кислое. Мне часто говорят, что мой запах очень резкий и иногда его не сразу понимают, как омежий. Когда злюсь — горько, когда радуюсь — чуть слаще, но не сильно. Было бы странно, пахни я чем-то приторным, по характеру никак не подходит. Но что за ягода, чёрт её знает. Какая-нибудь волчья, ядовитая, — его голос звучит тихо, но омега уверен в том, что говорит. Эта тема была с ним чуть ли не с самого представления как омеги. — У меня для тебя плохие новости, Джисон. — Если начнёшь меня жалеть, я обращусь и откушу тебе верхушку шляпы. — Да нет же! — маг на всякий случай хватается за полы шляпы, не собираясь расставаться с фамильной гордостью, — я просто хочу сказать, чтобы ты не переживал по поводу того, что пахнешь волчьей ягодой. Её всё равно не существует. Настаёт очередь Джисона замирать в осмыслении. — Как же не существует? Ты в ягодах вообще разбираешься? Волчья ягода — ядовитые плоды, красные какие-то. Про неё слухов ходит ещё страшно много. — В том и дело! — Хван чуть не подпрыгивает на месте, в его голове под шляпой, очевидно, происходит какое-то движение, достаточно масштабное, чтобы человек вновь стал гиперактивным, — я изучал травы, когда учился лечению. Ни в одном справочнике нет такого растения. Это выдуманное имя для тех ягод, что обладают токсическими свойствами. И они бывают не только красными, чтоб ты знал. — Ты же не выдумал это сейчас из головы? — недоверчиво. — Шляпой клянусь, — Хёнджин хлопает себя по груди для убедительности, — короче, не ядовитый ты совсем. Возможно, экзотический слишком? Вы просто никогда не видели таких ягод и не знаете, какие они на самом деле, а для кого-то в другом конце земли твой запах — самое любимое, что можно придумать! — Не надо в другом конце земли, — растерянно отпирается Джисон. Его мир немного пошатнулся, но в какую-то приятную сторону. В чём-то Хёнджин определённо прав. Его запах может кому-то нравиться. — Тут уж как получится. Ладно, не расстраивайся, сейчас узнаем, в какой стороне опаздывает твой суженый-ряженый. Повышенный энтузиазм в голосе Хёнджина звучит почти опасно. У Джисона невольно шевелятся кудри на затылке от того, какое коварное выражение расцвело на лице его друга. А уж когда тот с ещё более торжественным видом вытащил гадальные карты, всё стало просто невозможно странным. Он собирался гадать ему. На возлюбленного.

–✤–

От неловкого признания в том, что он уже замужем какое-то время, спасло то, что с раскладом у мага что-то не задалось. — Какие встречи, какие боли? Ничего не понимаю, — бормочет Хёнджин, совершая какие-то свои около магические штучки. Джисон не понимает, что ему там говорят эти картинки на карточках, но слушает внимательно. Правда, итогового результата у них так и не получилось. «Ерунда какая-то. Он тебя ранит, а ты и рад будешь. Наверное, сегодня у нас с картами кто-то обрезал провода в телефонной будке». Честно говоря, волку от такого стало легче. И от того, что карты не сообщили ему, каким в итоге должен был быть выбор мужа, и от того, что детская дразнилка про его запах — это абсолютная выдумка. Да, не все волки разбираются в травах, как и не все люди разбираются в своём строении. Придя домой в тот вечер, Джисон по-новому смотрит на Минхо из-за мыслей о том, что духи связали их достаточно сильно, чтобы это отражалось в чужой магии. Он следит за тем, как муж лениво смешивает желтки в тарелочке, как нарезает овощи, находя в кухонной рутине некую медитацию. Альфа расслаблен, и это чувствуется чудесно — омеге доверяют. И домашнюю мягкость, и шрамы, и адресованную ему нежность. Минхо выбрал его без раздумий. А выбрал бы Джисон, если бы ему позволили? — В конце недели тренировок у патрульных не будет, — мужчина выводит мужа из раздумий, а тот даже и не заметил, как завис, разглядывая его спину в домашнем свитере. — Что случилось? — мгновенно напрягается Джисон. — Ничего, — Минхо легко пожимает плечами, — нам всем нужны перерывы на то, чтобы побыть дома. Если мы проведём сотню тренировок без отдыха, то это никому не пойдёт на пользу. — Хорошо. Тогда в конце недели я буду ходить с котами на цыпочках, чтобы ты выспался. — Мне лучше спалось, когда ты был рядом. Дори уже устал быть моей жертвой для утренних объятий и сбегает до того, как я просыпаюсь. Джисон старается не разволноваться, потому что уже чувствует, как готов покраснеть. Минхо так легко признаётся в чём-то подобном, а Хан даже не уверен, что они могут называться Парой в романтическом смысле этого слова. — Я могу забрать их к себе в комнату, пока ты спишь. Минхо выдыхает и долго-долго смотрит на Джисона, раздумывая. Омега сглатывает, тихо паникуя, потому что ему дали очевидный намёк, а он затупил и разволновался, ответив так, будто не хочет понежиться в чужой постели. Нужно срочно исправить недоразумение, иначе это будет потерянным шансом. — Или могу побыть четвёртым котом, заняв бо́льшую часть твоей постели и сталкивая тебя на пол из-за недостатка места? — Мне не хочется тебя недооценивать, но ты не настолько большой, чтобы это сделать, — смеётся альфа, откладывая все свои дела и глядя на Джисона с весёлым прищуром. Омега не может не улыбаться в ответ — Минхо выглядит таким родным и открытым. У него потянутый любимый свитер, с которым он ревностно не хочет расставаться, на щеке под шрамом прилип кусок зелени, а волосы взлохмачены. Янтарно-тёплый взгляд гладит Джисона по лицу, заставляя его волноваться и думатьдуматьдумать. Родной. Этим словом Хан назвал бы свой выбор?

–✤–

Предвкушая совместный отдых вдвоём, Джисон приходит на тренировки с детьми в несколько раз радостнее, задавая настроение мальчишкам и снисходительно закрывая глаза на их игры. Сейчас всем трудно — взрослые заняты тревогами о безопасности, а Хан вместе с воспитанниками Минхо теперь словно стали одним большим отщепенцем. Детям не угрожают внутри деревни, значит, и тратить на них много времени сейчас не приоритет. Омега очень старается дать им то, чего не хватает дома. Поворошить волосы контактным детям, послушать про то, как омега с соседней улицы дразнится и говорит, что бегает быстрее, даже шуточно проиграл небольшой спарринг в виде волка — маленькие жесты, которые не сложны для Хана и очень важны для ребят в их время. Он не всему этому научился сам. Какие-то вещи были подсмотрены у Минхо, потому что именно этот альфа ассоциируется у Джисона с заботой. Чем-то мягким для своих и твёрдым для тех случаев, когда эта мягкость может быть воспринята как слабость. Минхо не слабый. Джисон знает, что этому тоже хочется научиться. Оставалась одна переменная, которой нужно было найти применение. Хан не испытывает сильного недостатка в досуге, дом вечно требует какой-нибудь работы, но вот у Хёнджина из дел оставалось только сидение дома и натирание дыр в своей шляпе. Оборотень невзначай предлагает ему как-нибудь прийти на тренировку у малышей, чтобы тот хотя бы познакомился с растущим поколением и вышел в социум. Хёнджин пришёл таким нарядным, что стоявшие посередине поля Джисон и орава пыльных из-за земли ребят выглядели комично неправильно. Или это маг выглядел странновато, застревая каблуком в земляной россыпи. В любом из вариантов ситуация получается из ряда вон. — Люди всегда такие? — осторожно спрашивает маленький альфа, устроившийся под боком у Джисона и выглядывающий на разодетого мага, неуклюже идущего в их сторону. Омега фыркает и пытается не шутить над другом. Это его желание носить свои сапоги и в зной, и в дождь. — У него дома принято так одеваться. В городе же всё в камне, удобнее, наверное, ходить. — Лапы болеть будут по камням шагать, — бурчит мальчик, всё же прячась носом в омеге. Джисон не может ничего с собой поделать, у него не строгий авторитет и вот так обниматься с детьми ему кажется обычным. Да, они альфы, у них сложные характеры, но Хан испытывает иррациональную нежность, когда эти возмутители спокойствия забывают про свой ураган и становятся просто детьми, которым хочется ласки. — Приветствую, господа и...— Хёнджин, наконец дошедший до омеги, делает некое подобие поклона, пытаясь впечатлить молодое поколение, — и... господята?.. Дети взрываются смехом, слишком взбудораженные появлением человека в округе. Когда беженцы бродили по деревне, это не так бросалось в глаза, тем более, что просто так пошастать на улицу детей стали выпускать меньше. А тут взаправдошный человек! Протяни лапу — и он завизжит что-то про равенство и какие-то защиты политических убежищ. — Я думаю, мы достаточно хорошо сегодня работали, чтобы немного посмотреть на сюрприз, — хитро начинает Джисон, аккуратно избавляясь от объятий волчат. Альфы делают вид, что смирно усаживаются на траве, но сами то и дело гудят шёпотом, а у обращённых мальчишек и вовсе хвосты не могут успокоиться от предвкушения. — Человек — это не сюрприз, — ворчливо отзывается один из старших ребят, насупившись, словно ему пообещали мешок конфет, а дали кабачки. — А ты хвостом вперёд не беги. Сегодня Хёнджин будет показывать, чем талантливы маги, а мы, как воспитанные зрители, не будем ему мешать и посмотрим, да? — звучит совсем немного угрожающе. Хан обводит взглядом ребят, надеясь, что намёк не прерывать работу человека достаточно прозрачен, — или будем отжиматься, пока руки не откажут, а когда откажут, начнём приседать. Выбирайте по своему желанию. — Как я рад, что ты не мой наставник, — Хван приподнимает полы шляпы, рассматривая оборотня в его естественной среде. Джисон и сам не подозревает, как гармонично выглядит, окружённый липнущими к нему волчатами. И непонятно, то ли в нём всегда была эта теплота к младшим, то ли это омежьи особенности. То ли сам Хан морально подрос достаточно, чтобы помогать расти другим. — Так что? Покажешь, что волчья кровь в людях оставила? — в алых глазах загораются озорные огоньки, а омега плюхается посередине своих детей, собираясь вместе с ними быть послушным зрителем. Далеко не единственным. Маг нервно сглатывает, впервые собираясь показывать свои фокусы на какую-никакую, но аудиторию. В его распоряжении и человеческие, и волчьи уши и глаза. А за спиной неоконченное образование мага-лекаря. — Господа и господята! Приветствую вас на первом в истории шоу картинок в пузырях, — величественный поклон, — приготовьтесь увидеть города, моря и пустыни на мыльной поверхности. Предлагайте, какие фантастические цветы мы вырастим прямо из ладоней и поделитесь, чем должен пахнуть ваш личный карманный фейерверк. Вы готовы? Из изящных ладоней вылетел первый заколдованный пузырь.

–✤–

Шоу имело такой успех, что о магии Хёнджина узнали даже взрослые волки. Половина деревни наслушалась о восхитительном представлении от мага, что заставил толпу детей сидеть смирно не менее часа. В их кругах это можно считать рекордом. Это одновременно освободило Джисона как наставника, ведь дети ради картинок в пузырях и маленьких салютов были готовы добежать хоть до восточных гор. Их восторг со временем спадёт, но пока что можно было и насладиться воцарившейся дисциплиной. Которая возросла ещё больше, когда на одну из тренировок смог прийти Минхо, решивший выделить время и проведать всё своё важное, не считая котов. Суни, Дуни и Дори не нуждались ни в чём, кроме круглосуточного чесания их пузиков. Дети оказались в таком приступе восторга, что даже альфа едва не свалился под их напором. Джисон, паникуя, пытался вернуть какое-то подобие порядка, но Минхо понимающе улыбнулся и сказал, что разберётся. А потом увёл своих воспитанников на разбор полётов у деревьев. Омега с магом остались в стороне. Хан сначала чувствует себя нервно, беспокоясь о том, что Минхо жертвует своим временем и, вероятно, позднее вернётся домой из-за этого. Но то, как его лицо светлеет, когда альфа видит волчат... Юноша даже не сразу понимает, что у мужа практически открыто лицо сегодня, чего не было... ни разу? Мужчина всё так же привычно в капюшоне, но это больше не казалось чем-то настолько скрытным. Вполне можно было разглядеть и янтарную теплоту в глазах, и белеющую кожу шрамов на щеке. В какой-то момент омега ловит себя на том, что пялится ну неприлично много. К счастью, не он один. Хёнджин любит делать сложное лицо, когда над чем-то думает, считая, что философский вид поможет ему прийти к какому-то решению. Сейчас это было близко, но вот какой вопрос он решает — Джисон не в курсе. А ещё ему подумалось, что это первый раз, когда Минхо и Хёнджин видят друг друга воочию. — У тебя, — человек указывает пальцем на друга, наконец, сделав для себя некий вывод, — с этим мужиком, — палец на альфу, — невероятная химия! Забудь всё, что сказали мои карты, тут уже сама интуиция твердит мне, что в этом замешана судьба. Краснеть Джисон не планировал. Его, конечно, никто не спрашивал, но Хван даже не подозревает, насколько попал со своей интуицией. Каких только высших сил тут не замешано — Хан не удивится, если его брак с Минхо был отпечатан на лапах Первоволка в эру создания мира. — Я как раз сказать хотел... — омега смущается, но решает, что таить от друга такую информацию действительно некрасиво. И поэтому заправляет волосы за ухо, демонстрируя свою брачную серьгу. Красный камень блестит на солнце, прямо как алеющие щёки Джисона. Лицо Хёнджина становится таким сложным, что пора забеспокоиться о сохранности его разума. Маг долго смотрит сначала на серьгу, потом на Минхо. Снова на серьгу. Снова на Минхо. — То есть ты... — его тон не предвещает ничего хорошего. Да, Джисон не был честен, но... — то есть ты хочешь сказать, что ты УЖЕ подарил ему парные серёжки? Или он тебе? И вы ведёте себя ВОТ ТАК? Дай угадаю, вы до сих пор за ручки держитесь и шутите про лучших близких друзей? Это оскорбительно! Сделай ему предложение, как минимум! Я чувствую, что у вас всё сложится!! От того, как громко закашлялся омега, оборачиваются даже маленькие альфы. Минхо тоже обеспокоенно вскидывает голову, находя взглядом мужа и убеждаясь, что тот в порядке. Ну. Как в порядке. — Я не уверен, насколько всё серьёзно выглядит со стороны, Хёнджин... — Какого цвета его любимая кружка? — непробиваемо твёрдо спрашивает Хёнджин, упираясь руками в бока. — Белая... Маг качает головой. — Серьёзней некуда.

–✤–

Благодаря вмешательству высших сил (Хёнджина) Джисон готовится к очень важному для себя событию. Коллективным умом они решили, что Джисон должен позвать Минхо на свидание. Омега никогда не слышал, чтобы альф звали на свидание первыми, а потому это казалось самой правильной мыслью на свете. Кто, как не Джисон, похож на того сумасшедшего, желающего идти против ветра? Хёнджин убеждает его, что свидания — важная составляющая всех отношений. И даже если они ещё не встречаются, это поможет им сблизиться и прийти к чему-то серьезному. Нет, Джисон так и не сказал ему. Ни то, что он замужем за этим альфой, ни то, что они уже успели залезть друг другу в штаны, но так ни разу и не были ни на одном свидании. Даже в обществе вместе ни разу не появлялись в качестве Пары. Очевидно, маг со своим классическим представлением развития отношений будет слишком впечатлён. Джисон не хочет ломать ему голову сильнее, чем есть сейчас. Поэтому он ломает голову Минхо. Тот, кажется, забывает о том, что он статусный, взрослый волк, и делает настолько комично-удивлённое лицо, что Джисон почти сомневается в адекватности собственного предложения. — Свидание? — переспрашивает альфа, немного взяв себя в руки и избавляясь от искреннего шока на лице. Омега перед ним теребит завязки на рубашке, хотя сам только что очень требовательно стучался в чужую комнату и тараторил про то, что зовёт мужа на свидание. — Просто скажи, хочешь или нет. Дай мне поблажку, я впервые кого-то так зову, — Хан бурчит себе под нос, явно волнуясь. Он не нервничал так, даже когда кидал своё имя в ритуальный огонь. Да даже когда на свадьбе был, там просто страшно от неизвестности, а сейчас страшно, потому что он делает первый шаг куда-то в ту сторону, в которой мало понимает. Вдруг Минхо отка— — Хочу, — неожиданно торопливо отвечает Ли, прислоняясь к дверному проёму и глядя на Джисона с нескрываемой радостью. — Ты мне должен прогулку волком. Поэтому предлагаю добежать до реки Аеты. Там ведь ещё наши земли? — Наши. С той стороны, в целом, безопасно, после реки поселений нет, а совсем далеко только горы, — альфа, сам того не замечая, в первую очередь думает про потенциальные опасности в их месте для свиданий. Джисон всё учёл. У него было время на это вместе с Хёнджином, который помог ему даже построить маршрут и выбрать ягодные кусты, в которых приятнее всего валяться, когда ты огромный волк. Было ещё несколько вещей, которые омега предусмотрел, но о своих замыслах он альфе так быстро не скажет. — Всё, выключай совет старейшин у себя в голове. Мы идём на свидание, а не разведку. Я даже не буду спрашивать про работу! — Да ну? — Минхо улыбается. — Это не было обещанием, так что не смей запоминать мои слова, — омега бурчит ещё сильнее себе под нос, вызывая добрый смех мужа, — всё. Пока. До свидания. — До свидания, Джисон. Минхо смеётся снова. Хан вылетает из его части дома, едва не собрав локтями все углы по дороге. Коты любопытно выглядывают из кухни, не понимая, почему один из человеков так странно себя ведёт, но очень хорошо чуют, что ничего плохого не произошло. Даже вполне наоборот.

–✤–

От волнения нематериальный хвост дрожит, словно в самую суровую зиму. Джисон никогда не думал, что он какой-то трус, учитывая, что носы он разбивал без страха за свой собственный, а сбегать от старших и прятаться в прилеске до ночи — занятие не для слабых характером. Но сейчас он слышит, как стучит пульс в ушах, а руки потеют. Он боится всего и сразу, но слишком хочет довести свой план до конца и сделать то, что он делает. Каким бы неправильным он ни выглядел. Омега проснулся сегодня раньше альфы. Когда такое было? Джисон не уверен, что вообще когда-либо контролировал свой сон, обычно надеясь на то, что его разбудят по необходимости. В этот раз всё зависело только от него, а потому Хан просыпался от волнения каждые несколько часов, боясь, что уснёт ещё раз, потеряв счёт времени, и забудет о первой части своего свидания. Для него это действительно событие. Принятие того, что он отрицает, боится, избегает. Делает вид, что всё не так, как выглядит. В словах он не очень. Благо, Минхо сам больше понимает дела, чем болтовню, а значит, и Джисона сегодня поймёт правильно. Не зря же эти так называемые духи решили, что они пара? Хотя Хан верит больше в то, что Минхо просто волшебный характером, достаточно твёрдо стоящий на земле, чтобы удержать Джисона от взмывания вверх или болезненного падения. Он ассоциируется с домом и чем-то семейным. Как раз тем, чего Джисону всегда тайно и стыдливо хотелось. Понаблюдав за альфой какое-то время, омега придумал лучшую часть своего плана по подготовке к свиданию. Даже Хёнджин тут не был идейным вдохновителем, Хан сам додумался до этой затеи. Может, это будет слишком. Может, ему скажут, что тут как раз-таки он и ошибся. Джисон стучит в дверь собственного дома, сгорая на месте от смущения. Внутри слышатся шорохи, а потом Минхо без вопросов открывает дверь, сразу почуяв, что снаружи Джисон, но, кажется, озадаченный тем, что тот стучится в их же жилище. — Это тебе, — под нос Минхо суют пышный, вкусно пахнущий букет из полевых цветов и веток, которые любящий эстетику маг предложил засунуть к цветам. Омега краснеет и нервничает, но уверенно протягивает альфе цветы, пока оборотень не понял что к чему. — Мне? — растерянно выдаёт альфа, принимая в руки подарок. Джисон мысленно выдыхает, потому что Минхо не выглядит задетым или обиженным. Скорее... смущённым. Букет внимательно осматривается, будто волк ищет в этом некую шутку. Джисон не шутит. Он красный и взвинченный, но такой же, как и всегда — делающий глупости со всей своей искренностью. — На первом свидании, кажется, принято дарить цветы. — Спасибо, — Минхо не отказывается от подарка и принимает его, мягко улыбаясь. В его запахе читаются такие эмоции, что Джисон поджимает губы. Очень тепло и приятно. Как будто чувств в Минхо так много, что они передаются и Хану, сливаются с его собственными и отдаются в ответ. Восхитительный резонанс. Неловкость уходит, когда старший волк идёт искать какое-нибудь подобие вазы для того, чтобы позаботиться о цветах. На секунду Джисон начинает загоняться: вдруг стоило подобрать живые цветы? А вдруг эти Минхо и не нравятся вовсе, он ведь не спрашивал? А точно нормально, что он подарил их сейчас, а не где-нибудь под вечер? — Хороший букет, — Минхо бережно устраивает цветы в небольшом ведёрке, не найдя ничего более эстетичного. Омега выглядывает из-за его плеча с любопытством, надеясь услышать какую-нибудь конкретику для будущих подарков. Но альфа ставит цветы на кухонный стол и отходит, явно любуясь, — надеюсь, поросята его не уронят. — Может тогда унести его в твою комнату? — задумчиво предлагает омега, вспомнив, что их коты-главные-свинки-дома обожают скидывать вещи маленького и среднего размера. Декоративная кружка Хана в его комнате однажды едва не пала смертью храбрых от мягколапого тирана. — Не надо. Он так перестанет пахнуть тобой. Джисон хватается за столешницу, жмурясь и выдыхая. Стоило бы привыкнуть к чужой прямоте. — Я буду приходить каждый день, чтобы на них оставался мой запах, пока букет не завянет. — Придётся в какой-то момент заменить цветы на искусственные, чтобы ты не заметил и приходил всегда, — альфа смеётся и приобнимает омегу за талию, мягко целуя в висок и от нежности этого жеста Джисон тут же тает, доверчиво прижавшись и едва не урча от удовольствия. Даже коты не успели прибежать на шум, чтобы им помешать. — Не знал, что член совета старейшин пойдёт на такие гнусности. Минхо вскидывает брови. — Напоминаю, что мы оба жульничали во время обрядов. — Я не авторитет! — Ошибаешься, — мужчина чуть наклоняется, зарываясь носом в волосы Джисона. Тот замирает, слушая мирный стук сердца мужа и вдруг осознавая себя в моменте. Он обнимает Минхо на их общей кухне, где-то в спальнях сопят их коты, а у них самих в планах настоящее свидание. И целая жизнь. Минхо пахнет покоем и домом. Омега дышит глубже, теряясь в ощущении дождливой земли и не замечая, как его собственный запах уже привычно сплетается с чужим, становясь мягче и гармоничнее. Какая-то его часть всё ещё возмущается — Джисон как будто сдался без боя. Прогнулся. Смягчился. Предал свои идеалы и плюнул на мечты, до которых даже не дошёл. Хан сжимает Минхо в объятиях, на секунду зажмуриваясь. Это всё остатки его внешних игл, которыми он привык обороняться от мира, не зная, что тот может быть таким. «Иногда ты получаешь то, что тебе нужно, а не то, что тебе хочется». Поглаживание волос на затылке возвращает омегу в реальность. — Не заговаривай меня. Мы должны собираться, если хотим успеть на место до сумерек, — Джисон отстраняется, пусть и нехотя. Альфа выглядит таким же умиротворённым и ленивым. Отдых идёт ему на пользу, даже если усталость на лице так легко не уходит. Они могли бы остаться дома и проваляться весь день, Джисон в этом не сомневается, однако, их планы совсем другие. Выверенный годами внутренний порядок Минхо помогает ему быстро подготовиться к их прогулке. На самом деле, их сумки совсем маленькие, Джисон с ностальгией рассматривает широкие ремни, достаточно крепкие, чтобы выдержать активных оборотней, и идеально подходящие для использования в обеих формах. Конечно, омега редко расширял свою сумку для волчьего обличия, но в этом и есть что-то тёпло-забытое. Как он, будучи ещё мелким, едва обросшим хорошей шерстью, впервые пытался натянуть на себя это приспособление. — Ты так серьёзен, что я начинаю думать о собственной неподготовленности, — альфа отворачивается, пока Джисон снимает одежду перед обращением. Хан тихонько смеётся, накидывая на себя пока что широковатые ремни сумки. — Я так чувствовал себя, когда пришёл в твой дом, а ты приготовил мне мясо с охоты. Всё в порядке, это моя идея и я веду тебя туда, куда нужно. Ты против? — Джисон выжидает ответ, но альфа отрицательно мычит. — Нет. Я не мог привести тебя в дом, где не будет всего необходимого. — Мясо с утренней охоты. Это не предмет первой необходимости, — омега замолкает, сосредоточившись на превращении, а после отряхивается, следуя массовой волчьей привычке. Запахи становятся ярче, а зрение немного изменяется, делая восприятие мира острее. Джисон очень плохо себя контролирует, будучи волком, поэтому от быстрого взгляда на то, как Минхо раздевается, его хвост начинает безостановочно двигаться, выдавая его эмоции. Как хорошо, что альфа стоит спиной. — Когда ты голодный после свадебных обрядов приходишь домой, мясо — предмет первой необходимости. Джисон всё же отворачивается, напомнив себе об уважении и хоть каком-то приличии. Хвост не думает успокаиваться, а ноздри еще более неконтролируемо втягивают воздух, позволяя задохнуться в смеси их запахов. Естественно, хвост от такого забился в радостной истерике с куда большей силой. — Теперь я понимаю, как ты попал в совет. Никто из старейшин просто не смог дать отпор твоим аргументам! — Наш вожак с тобой бы не согласился, — фыркает волк, перекинувшись так тихо, что Джисон и не заметил. Многолетний опыт бытия волком даёт о себе знать. Омега, наконец, может повернуться и взглянуть на красновато-рыжий мех и золото глаз ещё раз. Совсем иное ощущение, в отличие от дня их свадьбы. Тогда волк перед ним был немного пугающим, чужим и странным. Сейчас же... — Пусть поспорит об этом с моим мужем! — радостно рявкает Хан, уносясь за пределы двора без предупреждения. Его привыкшее к тренировкам тело позволяло совершать подобные глупости, а в собственной скорости он был уверен даже больше, чем в силе. Впрочем, вряд ли ему уступит глава охоты, принявший правила игры.

–✤–

Они никогда столько не смеялись. Джисон вообще не помнит, когда его переполнял настолько сильный восторг, чтобы даже язык вываливался из пасти, пока он бежал прочь от золотистого заката. Лес и прилегающие поля были вынуждены слушать смеющийся лай и вой двух волков, давших себе волю. Пусть до границы далеко, но Джисон чувствовал себя свободнее, чем если бы его выпустили в патруль с позволением исследовать каждый уголок их и соседней территорий. Минхо несётся рядом, тяжело ударяя лапами по земле и низко воя, когда накал их погони усиливался. Это только подстёгивало Хана бежать быстрее, извилистее. Совершенно неосознанно он пытался вымотать альфу и сбежать, прежде чем тот его нагонит, чтобы— На этом в голове Джисона происходит коллапс. Они уже женаты. Их волки связаны, их люди связаны. Брачная серьга издаёт привычный звон, ставший такой же частью жизни, как и дом, коты, Минхо. Чего ещё нужно этим инстинктам, чтобы понять — в проверке на прочность нет смысла. И Хан останавливается. Не потому, что действительно почувствовал, что погоня завершена. Он мог бы провести ещё много времени, водя альфу за нос и не позволяя даже укусить себя за хвост из-за поддразниваний (Минхо пытался! Этот взрослый волк пытался цапнуть его хвост!!), а из-за того, что они дошли до своей точки назначения. — Так ты не шутил, — раздаётся у самого уха. Омега вздрагивает, взвизгнув, и тут же дёргается в сторону, не ожидая настолько скорого появления. Альфа смотрит хитро, едва не смеётся с того, что застал врасплох, — мы действительно будем..? — Да, будем. Смотри, ты носился со мной по лесу, словно вчерашний щенок. Глупости уже попали в твой организм и начался процесс заражения. Следующая стадия — Джисон немного отходит назад, а потом с разбегу кидается прямо в растущую в низине калину, ответно пугая Минхо своей выходкой. Волк чуть не хватает мужа за хвост в попытке поймать, но Хан шустрый и через мгновение уже валяется прямо поверх смятых кустов. На его тёмной шерсти почти не видно следов от ягод, зато его глаза так становятся гармоничным завершением картины. Сочно зелёные листья кустарников, чёрная шерсть и алые глаза, почти такие же яркие, как ягоды вокруг омеги. Минхо смотрит на него с таким нечитаемым выражением, что Джисон вновь начинает переживать. Его болтливый хвост замирает, а сам волк начинает пахнуть тревогой. Неужели это всё? Золотая с алым серьга блестит от закатного солнца, когда Минхо прыгает с выступа к Джисону. Хан задерживает дыхание, смотря на уверенный, спланированный прыжок, а после и на альфу, оказавшегося в жалких сантиметрах от него. По лесу разносится треск кустов, а волчий мех окрашивается местами в более красный оттенок. — Привет, ягодный, — со смешком говорит Минхо, забавно наклонив голову. Джисон невольно фыркает с его каламбура. — Не перепутай, куда падать, я боюсь, что могу закончить, как эти кусты. — Они обычно молчат, сложно спутать с тем, кто не переставал дразниться всю дорогу, — волк прижимает лапой особенно торчащие ветви, а потом грузно падает рядом с Джисоном, устраиваясь на ягодных кустах с удовольствием волчонка, впервые дорвавшегося до этого беспредела. — Можешь выдохнуть. Тут нет совета и необходимости быть наставником, — омега вытягивается, вскидывая лапы и с удовольствием позволяя себе устроиться самым удобным образом. Им нет нужды куда-то торопиться сейчас, целый спокойный вечер. И золотые блики от заката, едва видимые из-за деревьев. — У меня не бывает времени, когда бы я не думал об этом. — Неужели ты не устаёшь всегда быть тем, кем тебя видит стая? — Это моя ответственность, — альфа вздыхает и поворачивается на бок, глядя на любопытствующего мужа, — я стал членом совета, зная, что жертвую собственной юностью для общего блага. Когда-то это было единственным смыслом, который я для себя видел. Джисон невольно смотрит на шрамы. В волчьей форме они выглядят заметнее, шерсть не покрывает зажившую кожу и бледноватые полосы клеймят волка как уже побывавшего в разгаре битвы. Или охоты. — Ты думаешь о других, игнорируя собственные желания? — Хан поджимает уши и смотрит на мужа почти с болью. Минхо закрывает глаза. — Я бы не называл это так. Когда-то я был более безрассудным и плевал на ценность жизни. Мне казалось, что умереть в битве — это благородно и правильно. Община будет помнить моё имя, а товарищи передадут все почести моей семье, чтобы они мной гордились. Я бежал на охоту, в патрули, в защиту, считая, что мне всё по плечу, ведь мой энтузиазм ни разу не дал осечки. — Но ты в итоге... — Проиграл, — волк замолкает. В этой тишине Джисону слышится личная трагедия. Минхо рассказывал о вещах, которым много лет, но эта боль прошла с ним все следующие годы. — ...меня не беспокоили мои шрамы до того, как я получил самые крупные из них. Это было настолько на грани со смертью, что я впервые испугался того, что делаю. И мне впервые стало ясно, что хочу я вовсе не умереть в одиночестве посреди кровавой бойни. — Ты стал верить в истинные пары после этого? — слегка взволнованно спрашивает омега, не сводя глаз с Минхо на протяжении всего рассказа. Они обсуждали многие вещи, серьёзные и нет, бытовые, истории из книг, кошек. Но альфа никогда не любил говорить о себе и своём прошлом, закрывая всё на тяжеленные замки молчания. Джисон понимает его. Болезненно понимает, хотя их истории и разные по своей травматичности. Придвинувшись, Хан утыкается носом в чужую шею и принимается успокаивающе вылизывать рыжеватую шерсть, стараясь оказать поддержку как может. Альфа приоткрывает на это глаза, но не останавливает чужую ласку. Наоборот, укладывает лапы на чёрную спину и расслабляется. — Мне нужен был новый смысл. Я разочаровался в войне, но всегда хотел иметь большую семью. А жениться на ком-то, будучи мной... непросто. — Почему? — Джисон возится в их слегка неудобных объятиях, издавая недовольный звук, — мне кажется, я тебе до конца жизни должен за то, что ты вытащил меня из приюта. — Но я никогда не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным? — Да это... — Джисон замирает, — только из-за того, что ты даёшь мне столько заботы, а я не знаю, как дать тебе что-то в ответ. — Ты даешь её, не замечая. Очень естественно. Хочется возразить. Их сегодняшние споры — плод новообретённого комфорта рядом друг с другом. Джисон хмурится, но Минхо принимается перечислять как он помогает по дому, как заботится о котах, как старается тише ходить по дому ночью, заботится о своём человеческом друге и как пришёл к нему в гон, словно так и было нужно. Это тяжело. Омега слушает и думает: "оно не про меня". Его вклад не так велик. Это сущие мелочи, которые он делал просто... — Ты взял на себя мои обязанности, — совсем тихо добавляет Ли, — хотя мог настаивать на месте в патруле, учитывая все твои старания. Они вновь молчат. Вечер опускается тихо, несмотря на шорохи леса, а Джисон вдруг оборачивается человеком и обнимает своего волка так крепко, как ни разу себе не позволял. Минхо одобрительно урчит и жмурится, пока омега зарывается пальцами в его густую шерсть. — Совсем никогда не жалел, что это я? — с дрожью и надеждой. — Во время патруля меня спросили, что такого я нашел в тебе, что согласился на идею с тренировками. — И что ты ответил? — Всё то, что они не увидели. Джисон замирает, слушая, как гудит его же пульс в ушах. Неожиданно его приобнимают ладони тоже обратившегося Минхо, и тот прижимает к себе Хана, продолжая уничтожать остатки стен между ними. — В тебе столько силы, хотя сначала ты был больше похожим на волчонка, который попал бы ко мне на воспитание. Ты не чувствовал, где стоит бежать, а где остановиться. Ступал неловко, как щенок, едва научившийся ходить. Я думал, это будет сложно лишь потому, что не знал, какой у тебя стержень. А он весь из справедливости. С того самого дня, когда ты принёс Суни, Дуни и Дори в дом и сказал что возьмёшь ответственность. Я знал, что быстро в... — Ты правда сейчас скажешь это? — Джисон пахнет волнением и весь сжимается в руках Минхо. Тот успокаивающе гладит его по обнаженной спине, не понимая, что случилось. — Это плохо? — Мне пока страшно говорить это сейчас. — Не говори, — легко сдаётся оборотень, расслабляясь. Хан удивлённо приподнимается, всматриваясь в знакомое до каждого шрама лицо. — Но ведь? — Я и так вижу, — глаза Минхо бликуют последним лучом от заката, а потом остаются в сгущающихся сумерках, слегка подсвечиваясь золотой радужкой. — Я твою тоже, — благодарным шёпотом отвечает Джисон и закрывает глаза. Он скучал по вкусу их поцелуев. Самые правильные и желанные, Хан не мог представить, чтобы ещё с кем-то ему так отчаянно хотелось всего, от чего он бы обплевался ещё несколько месяцев назад. Минхо держит его, обнажённого и взволнованного, но Джисон чувствует себя в безопасности, даже больше, чем если бы был один. Эта потребность заботиться, о которой он сам и не знал в себе, требует целовать Минхо всю ночь, лёжа на поломанных кустах калины, шёпотом говорить о том, что он действительно счастлив быть его мужем. Джисон обнимает своего Минхо за шею и жмётся, уже мысленно зная, какого завершения требовала его волчья суть. Потеревшись о чужую шею, Хан укладывается на грудь Ли и жадно ловит мгновение эйфории. — Минхо, — дожидается вопросительного мычания, — скажи мне, если однажды захочешь обменяться метками.