Хлипкое соглашение

      Вместе с Чишией мы находим подсказку, где находится логово дилеров. Он продолжает держать со мной дистанцию, будто я чем-то провинилась, словно обманула где-то. Похоже, моя откровенность с ним вышла мне боком. Он просто не умеет доверять другим людям, пусть даже и дорожит ими — по крайней мере, мне хочется верить, что он мной дорожит, мне так казалось. Но сейчас не время страдать об этом, нужно разобраться, что это за место на видео и как туда попасть.       — У меня есть подсказка, как туда добраться, — словно прочтя мои мысли, высказывается он, вынимая из кармана небольшой клочок бумаги с нарисованными на нём переплетениями. — Хотя ты, наверное, и без меня знаешь, да, Кобаяси?       Я смотрю на него с недоумением, что, однако, совсем его не задевает, судя по неизменному виду. И что это вообще значит? В чём он вообще меня подозревает?       — Не знаю, — честно признаюсь я, пожимая плечами. — С чего ты вообще решил, что мне это может быть известно? Я не могу получать какие-то сведения, не находя подсказки, как и все люди, и ты это знаешь.       — Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, — он холодно пожимает плечами, прежде чем всё же перевести взгляд с клочка бумаги на меня, задавая свой вопрос:       — Так ты идёшь?       — Да, конечно, — я не медлю с ответом, следуя за ним, покидая бывшую территорию "Пляжа".       Не могу удержаться от того, чтобы оглянуться напоследок, посмотрев на полыхающее здание: у меня нет каких-то тёплых чувств к этому месту, и друзей у меня здесь, если подумать, не осталось. Единственное, чем я дорожила в организации, построенной Шляпником и Агуни — это наше с Чишией соглашение, которое вело к чему-то хорошему, но, видимо, было разрушено из-за возникшего откуда-то недоверия. Мне следовало помнить, что у него с этим проблемы. Как и у меня к большинству людей. Удивительно, насколько по-разному мы работаем с этой проблемой.       Вокруг настолько тихо, что я слышу только наши шаги по асфальту. Чишия не из болтливых, к чему мне уже удалось привыкнуть, однако сейчас атмосфера оглушающе давит, словно мы остались в шаге от разгадки какой-то мрачной тайны, которая перевернёт наши жизни ещё сильнее. Так что я первая обрываю молчание, всё же решаясь задать свой вопрос:       — Почему ты мне не доверяешь? Это потому что я слишком много знаю? Или потому что выбрала тогда своего старшего брата, а не уйти с тобой?       Чишия оглядывается на меня, сохраняя прохладное выражение лица, пусть я и замечаю в его глазах намёк на горечь и тоску. Впрочем, возможно, мне просто кажется из-за отблеска света от телефона, на котором он просматривает снова и снова запись двух подруг-дилеров, показывающих их логово.       — Ты и правда знаешь больше необходимого, — высказывается он. — В Пограничье много умных людей с кучей талантов, но ты... Я просто не верю, что настолько умный и талантливый человек может оказаться простым игроком. Но ты ведь всё равно не признаешься, если это так. И что бы я ни сделал, ты мне ничего не расскажешь ни о себе ни о том, что ещё тебе известно.       Я прикусываю нижнюю губу, отводя взгляд. Знаю, что должна смотреть на него, должна говорить уверенно, отказывая ему в передаче информации, которую старший брат просил хранить при себе, не желая говорить так же о прошлом, но просто не могу. Мне жаль, что не хватает смелости поделиться всем с ним и что я уже обещала Шото молчать до последнего.       — Ты прав, я не могу сказать. По другим причинам, но всё равно промолчу о том, что знаю. Это не недоверие, Чишия. Просто не получится. Да и знаю я не так много, — мой голос звучит жалко, как бы я ни старалась объяснять, а не оправдываться. Правда ли я молчу обо всём, потому что дала слово? Может, я всю информацию скрываю, потому что на самом деле и сама не могу довериться Чишии? В глубине души я до сих пор ожидаю от него нож в спину, верно? Он сухо кивает в ответ, и дальше мы вновь замолкаем, пока идём. Мне хочется провалиться сквозь землю, как бы я ни старалась убедить себя, что поступаю и поступала правильно. Я выбирала и выбираю своего брата, свои спокойствие и силу, вместо сомнительного партнёра, что будет готов бросить меня, едва его жизнь окажется в опасности, пусть он ей и не дорожит, пусть она и лишена смысла. Так почему чувствую себя так паршиво под его холодным взглядом, почему меня это настолько волнует, почему я не могу заглушить своё сердце?       Шаг за шагом мы спускаемся в метро и идём вперёд. Наш единственный источник света — тот самый телефон с игры, ещё не переставший работать, способный послужить источником информации обо всём, что здесь происходит, если его удастся зарядить снова, когда мы выберемся из Пограничья. Ну, то есть, по крайней мере, опытный хакер сможет добыть из него информацию о картах, фейс айди и, возможно, месте, куда отправляются все данные. Каждое движение, каждый шорох отражается от стен, разносясь повсюду, усиливаясь и становясь громче, отчего мне немного не по себе. Не знаю, понимает ли Чишия, как я себя чувствую, однако он протягивает руку и сплетает свои пальцы с моими, слегка сжимая их.       — С тобой ничего не случится, пока я не получу нужные мне ответы, — сдержанно обещает он, продолжая идти вперёд и даже не оглядываясь на меня.       Я отчего-то ему верю, несмотря на то, что из-за темноты не вижу выражение его лица. Если Чишия сказал, что я переживу следующие игры, значит так и будет. И чтобы дожить до самого конца, лучший вариант для меня сейчас — молчать. Уж тем более когда я знаю, что всё равно не смогу рассказать ему то, что он хочет, потому что не знаю или потому что не мог из-за обещания, данного Шото. В конце концов, он мой брат, несмотря на все подлости, что совершил в прошлом, я давно ждала встречи с ним.       — А если я так и не скажу тебе ничего? — мне всё же хватает смелости задать этот вопрос, на что я почти сразу слышу его ответ:       — Я могу быть очень убедительным. Молчать вечно не получится.       Не уверена, что он имеет в виду, своё красноречие, какие-то методы шантажа или ещё что-то, но я предпочитаю промолчать в этот раз и не спрашивать больше ничего. Наверное, не хочу знать, насколько далеко он может зайти в попытках добыть информацию, когда речь заходит обо мне. Хотя имею ли я право так говорить? Я же не особенная для него, чтобы он был как-то мягче ко мне, чем к остальным.       Когда мы добираемся до зала, заполненного уже не работающими мониторами и мёртвыми людьми, становится ясно, что мы опоздали. Все, кто отвечал за проведение игр, дилеры, мертвы. С ними явно разобрались организаторы, значит искать нужно их. В любом случае, говоря по правде, мне ничуть не жаль кого-то из умерших. Они получали свою жизнь за нашу смерть, полученную, чаще всего, не в честной борьбе, но только потому что другие не справились. Они стравливали людей, нагоняли ужаса, вместо того чтобы бороться вместе с остальными, используя лучшие свои качества. Эти люди словно гиены, ждущие, когда кто-то умрёт, чтобы попировать над падалью.       — Думаешь, не согласилась бы, оказавшись на их месте? — тихо задаёт вопрос Чишия, на что я отрицательно качаю головой. Вопрос задан, скорее, из любопытства, чем из желания обязательно получить мой ответ, однако я всё равно решаю объяснить, почему не согласна с их позицией:       — Большинство из них подготавливали площадку для игр и раззадоривали людей, устраивая конфликты в игре, не все были, как Момока, убившая себя в надежде на лучший исход. Эти люди просто наживались на чужих смертях и страданиях, даже не попытавшись пройти нашим путём и выжить не за счёт чужих провалов, но за счёт собственных побед. Меня всегда тошнило от таких людей.       — У тебя такая позиция со времён, пока ты плавала? — неожиданно уточняет он, продолжая обходить территорию и осматривать всё вокруг.       Я следую за ним, чувствуя нервозность от шанса раскрыть ему хоть немного своего прошлого. Это незначительно, от этого я не пострадаю. Об этом ему можно узнать.       — Да, — с моей стороны вместе со словами следует кивок, и он явно его видит, наблюдая за мной внимательно краем глаза. — Я всегда предпочитала бороться до последнего, делать всё возможное, чтобы победить, но при этом никогда не переходила границы. Я была отличным пловцом и несла это звание с честью.       — Ты и сейчас весьма хорошо плаваешь, — замечает Чишия, на мгновение оглядываясь на меня. — Что же случилось? Ты бросила занятия?       — Нет. Я уже не могу хорошо плавать после одной травмы. Из-за неё я быстро утомляюсь, если пытаюсь плыть в полную силу. Да и нога начинает ныть. Мне пришлось проделать большую работу, даже чтобы просто передвигаться без особых проблем, — честно признаюсь я, отчего он оглядывается на меня и смотрит внимательно, прежде чем неожиданно уточнить:       — Это ведь ты пострадавшая три года назад в случае из одного бассейна? Я не особо зацикливался на статье, так что не помню, как он назывался, но помню, что тогда была пострадавшая девушка с травмой ноги.       Я снова киваю. Сердце стучит в висках, мне неприятно вспоминать о том времени, но раз уж начала этот разговор, нужно идти до конца. Очевидно, что он чувствует, как потеют на нервной почве мои ладони, но я всё равно продолжаю говорить, стараясь дышать размеренно:       — Да, так и есть. Из-за неисправности решётки на трубе, отвечающей за циркуляцию воды, мою ногу туда затянуло, пока я тренировалась перед соревнованиями. Тогда я наглоталась воды, да и нога серьёзно пострадала. Ушло немало времени на реабилитацию, но плавать после этого, как раньше, я уже не могу. В любом случае, это дело минувших лет, я смирилась.       И пусть я так говорю, сама себе не верю. Конечно, это ложь. Конечно, я не смирилась. Мне нравилось плавать, это было моим всем, и сколько бы времени ни прошло, я не перестану тосковать по быстрой гребле, по сопротивлению воды и моей борьбе с ней. По восторгу от победы, когда я проплываю нужную дистанцию быстрее остальных. Мне к этому уже не вернуться.       — Та, кого поставили участвовать в соревнованиях вместо тебя, была рада возможности столкнуться с более сильными соперниками? — неожиданно спрашивает он, отчего внутри у меня всё холодеет.       Нет. Нет, нет, нет, нет, я не могу ему об этом сказать! Он слишком догадливый, но я всё равно не собираюсь подтверждать его теорию, иначе придётся говорить ещё об одном семейном секрете, ворошить те детали прошлого, которые я так стараюсь забыть. Я итак рассказала о своей большой слабости, дала возможность ударить в спину в решающий момент, пусть и не стоило. С него достаточно.       — На что ты намекаешь? — мой голос сдержанный и холодный. Нельзя дать волю эмоциям и позволить ему понять, насколько он близок к правде. — Любой бы радовался шансу вырваться вперёд, достигнуть новых высот и показать себя с лучшей стороны. Это нормально, мы все хотим подняться как можно выше в чьих-то глазах.       — Ты отводишь взгляд, Кобаяси. А значит что-то недоговариваешь. Не держи меня за дурака, это ведь её вина, и ты это знаешь, — Чишия не отступает, продолжая нажимать на мои болевые точки, заставляя сжимать кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу. Я не хочу вспоминать об этом и не стану, я итак едва пережила произошедшее, так что возвращаться к этому вообще не горю желанием.       — Я не обязана всё тебе рассказывать. И вообще вся твоя теория шита белыми нитками, — отрезаю я, не собираясь продолжать разговор.       Телефон в его руке гаснет, оставляя нас в полной темноте, отчего мы, не сговариваясь, поворачиваем обратно. Нужно вернуться, чтобы не заблудиться в темноте.       По пути нам встречается Куина, и на лице девушки почти сразу расцветает приветливая улыбка.       — Я получила твоё послание, Чишия, так что пришла сюда сразу же, как только смогла. Мне нужно было убедиться, что Анн получит первую помощь и больше не пострадает.       — Кажется, вы с ней стали чуть ближе с прошедшей игры? — я не могу не улыбнуться девушке в ответ, на что тут же получаю кивок и слова, полные её радости:       — Да, так и есть. Удивительно, если кого-то не сблизят попытки спасти свои жизни вместе. Да и наши усилия стоили того.       — Давайте уже отправимся в зал, где умерли дилеры, — напоминает Чишия, прерывая наш разговор. — Мы ещё не всё успели осмотреть там, у кого-то из них может быть подсказка, где искать организаторов игр.       Мы с Куиной не спорим, отправляясь дальше вместе с ним. К своему удивлению, я замечаю в месте прибытия Арису и Усаги. Значит они сумели выжить, несмотря на то, что в их условиях это было невероятно сложно. Удивительно, возможно, я действительно их недооценила. Или эти двое чрезвычайно везучие. Или умные, но чрезвычайно доверчивые. Разберусь с этим позже, сейчас нужно заняться делом.       Пока Чишия разговаривает с Усаги и Арису, хвастаясь бесполезными в этом месте картами, я приближаюсь к одному из дилеров, осматривая вещи на его столе. Погасший экран, висящий над ним, какие-то бумаги по одной из явно прошедших уже игр, несколько пакетиков наркотиков — каждый сам выбирает свой способ забыться. Ничего полезного, стоит перейти к следующему.       Вот только, не успеваю я двинуться дальше, как множество экранов загораются, являя изображение Миры, состоявшей вместе со мной и Чишией в руководстве "Пляжа". Конечно, я знала, что она хитрая и расчётливая женщина, но всё равно как-то не допускала мысль,что она тоже может быть замешана в создании игр. Может быть одной из гейм-мастеров.       А она тем временем заговаривает, объявляя о начале новых игр, где на кону будут наши жизни и жизни организаторов игр. Значит уровень сложности заметно повысится. Невольно в груди возникает тревога за брата. Я знаю, что ему хватит навыков, чтобы выжить, однако мне всё равно неспокойно. Сможет ли он справиться с играми такой сложности или погибнет? Мы ещё встретимся? Мы сможем вместе вернуться к нормальной жизни в Токио, хотя бы насколько это возможно после всего, что нам пришлось пережить здесь?       На губах Чишии расцветает уже знакомая мне лёгкая ухмылка. Он принимает вызов, поэтому, как и я, явится на место сбора, названное Мирой, одним из первых. Неудивительно, учитывая, какой интерес для него представляют интеллектуальные игры, а уж если повезёт потягаться с кем-то из организаторов... Пожалуй, это точно разгонит его скуку. Но мне сложно понять такую концепцию. Я просто хочу забрать брата и вернуться домой, несмотря на то, что случилось между нами в прошлом. Я готова закрыть глаза на случившееся, лишь бы только он был рядом. Он ведь всегда поймёт и поможет. Он точно не оставит меня и не предаст, в отличие от охладевшего ко мне Чишии, с которым мы совершенно не можем доверять друг другу.       — Идём? — уточняет в тот момент он, нарушая мой поток мыслей, и я киваю, следуя за ним. Нужно прийти на названную площадь и ждать.       Мы уже идём не вместе — на некотором расстоянии друг от друга, — однако он всё равно продолжает приглядывать за мной краем глаза. Ну конечно, ему проще поверить в то, что взбрело в его голову, тем более что моё молчание кажется подозрительным. Но я вовсе не обязана оправдываться и выкладывать ему всё. В конце концов, он тоже молчит, если мы говорим о нём, я практически ничего не знаю об этом человеке. Если быть точнее, я вообще ничего не знаю о Чишии.       Куина явно замечает царящее между нами напряжение, а потом подходит ко мне, решая завести разговор:       — Мне казалось раньше, что вы хорошо ладите, а сейчас у вас как будто холодная война. Я не особо хорошо знаю Чишию, но могу сказать точно: он тобой дорожил и, вероятно, сейчас тоже дорожит.       — Сомневаюсь, — я пожимаю плечами, горько усмехаясь. — Если он мной и дорожит, то только как источником полезной для него и не очень информации, которую я говорить не хочу и не могу. Я бы не стала привязываться к человеку, который мне совершенно не доверяет.       — Вы оба недоверчивые идиоты, — вздохнув, качает головой она. — Вроде бы и очень умные, но вместе с тем скрываете друг от друга всё, пытаетесь держать дистанцию, хотя могли бы просто держаться друг за друга и попытаться выбраться вместе. Из вас бы вышел потрясающий дуэт, способный одолеть кого угодно.       Я не могу удержаться от смешка. В какой-то степени она права, вот только такие дуэты как раз и держатся на взаимных понимании и доверии, чего между мной и Чишией совершенно точно нет. Да и травмы прошлого просто не позволят нам доверять друг друга, заставляя опасаться очередного ножа в спину от ставшего близким и родным человека.       — Это сложнее, чем кажется, Куина, — я мягко качаю головой с горькой улыбкой на губах. — И я и он, видимо, обожглись в прошлом, доверяя другим людям, так что теперь доверие ко всем и каждому для нас — непозволительная роскошь. Я рада, если у тебя есть люди, которым ты можешь доверять. Даже если это Чишия.       — Он мог бросить меня и подставить в важный момент, чтобы выбраться в одиночку, однако не сделал этого. И тебя он не использовал, хотя была возможность. Мне кажется, он всё же дорожит тобой и смог бы хоть немного довериться, если бы вы оба не упрямились.       — Если бы... Но этого не случилось и не случится, а значит работаем вместе, как получается, — вздыхаю я, поправляя собранные в высокий хвост волосы, прежде чем перевести тему:       — Как думаешь, остальные уже знают о месте сбора и начале новых игр, более сложных, где на кону стоят жизни не только наши, но и тех, кто заставил пройти нас через всё это?       — Думаю, экраны с трансляцией Миры работали по всему городу, — кивает она, продолжая идти. — Так что многие уже наверняка начали подтягиваться к месту сбора. Эх, вот соберёмся, пройдём и эти игры — а там уже, если повезёт, все сможем вернуться в Токио и насладиться нормальной жизнью. Я планирую сразу же отправиться к маме, убедиться, что она в порядке. А ты? У тебя есть планы на момент возвращения?       Я не спешу с ответом, размышляя над ним. Что я хочу сделать, когда снова окажусь в Токио? Пойти в бассейн? Попытаться вернуть брата и помирить нашу семью, помочь ему? Сразу же вернусь к учёбе?            Попытаюсь забыть с кем-то о своих чувствах к Чишии? Я не знаю. Всё это просто не имеет смысла.       — Увижу, когда вернусь домой, — только и отвечаю я тихо, шагая рядом с ней. Сказать, что у меня даже нет смысла жить, не то что возвращаться к обычной жизни, я не решаюсь.       Чишия оборачивается на мгновение, бросая на меня понимающий взгляд, прежде чем продолжить идти. Он явно всё слышал. Сейчас я понимаю, что у нас гораздо больше общего, чем могло показаться, как бы я ни отрицала. Все эти дни я пыталась убедить себя, что мне есть ради чего или кого жить, есть смысл в жизни, пусть я и говорила ему об обратном, однако себя не обманешь. Но это не значит, что я не хочу выбраться из Пограничья.       Именно поэтому я не отступаю, чтобы тихо умереть где-то, а стою рядом с ним и остальными перед электронным таблом с объявлением о скором начале игры.