Филофобия

Аль-Хайтам всегда останется ребенком. Потерянным, неумелым и необщительным. Он воспринимает человеческие отношения, как нечто простое, не в силах осознать всё влияние своего поведения на других людей. Конечно, в этом виновата исключительно его предрасположенность и то, что он рос без родителей. Пускай бабушка и опекала его, пыталась привить ему общительность, но она, будучи ученым, была сильно занята и не уследила за тем, как аль-Хайтам не освоил даже первый уровень социализации, навсегда потеряв доверие к людям. Это и отложилось на его текущем уровне поведения, когда он совсем потерял всякую мотивацию налаживать контакты и даже близкие – любовные отношения. Он был аскетом, который видел только один мир – мир информации и знаний. Остальное для него является совершенно пустыми и бессмысленными словами, происхождение которых он, конечно, пояснит при удобном случае. Прекрасно понимая всю философию и мысли людей, их поведение, видя их, как открытую книгу, - он отрицает их. Отрицает, потому что видит насквозь и знает, что они отличны от него. Но так ли это? Он часто задавался вопросом: а так ли сильно он отличен от других? Может, это просто его внутренние убеждения, но, будучи прагматиком, он прекрасно понимал, что самый лучший и перспективный для него исход – это самообразование, самосовершенствование и исследование всего вокруг себя. Поиск познаний, а не удовольствий, ведь в познании и есть его самое главное удовольствие. Вся основа его жизни – это рационализм, но однажды он все-таки позволил себе пойти наперекор своим принципам, в очередной раз убедившись, что лучше не сходить с протоптанной дороги, ведь любое отступление от его философии приводит лишь к боли и проблемам. И главная проблема всей его жизни – это Кавех. После того случая они прекратили все связи и забросили работу над проектом, который в последствии получил большую популярность, а ученые - деньги и даже дом, от которых принципиальный архитектор отказался. Тогда аль-Хайтаму было настолько плевать, что он даже не стал как-то участвовать в этом вопросе, а потому и не отказался от предоставленных средств. Спустя время, когда он переехал в новый дом, который находился намного ближе к Академии, обустроился, то постоянно встревал в споры с Кавехом. И нет, не в Академии и не на улице, а на досках объявлений, в журналах и прочих материалах, где оба спорили на различные темы. Для Кавеха это было способом показать, какой аль-Хайтам недалекий, а для аль-Хайтама – просто обычный диалог… ну или очередной способ самоутвердиться. Хотя он прекрасно понимал, что уж кому-кому, а старому другу-архитектору доказывать было что-либо бесполезно. Периодически он видел его в Академии – всё такой же красивый, светловолосый, статный парень с яркими, горящими творческим порывом глазами. Он был, как вспышка, как пламя, как отражение рассвета в серой водной глади. И, как бы аль-Хайтам не пытался отрицать свои чувства, он понимал, что забыть Кавеха невозможно, ведь он постоянно будет где-то на горизонте сиять и улыбаться не ему. Таков он – Светоч Кшахревара. Под его лучи попадали все, кто был рядом. Но аль-Хайтам прятался в тени, будто боясь обжечься. В тот вечер было тепло и тихо. Секретарь любил проводить вечера за бутылкой вина и кальяном, однако его запасы слегка оскудели, поэтому он решил зайти в таверну Ламбада, чисто случайно вспомнив о том, что алкоголь закончился. Ему, конечно, было очень лень шагать после работы практически в другой конец города, однако погода не была плохой, да и порой не мешает пройтись, учитывая, что работа у него в последнее время сидячая. Если бы ему сказали, что этот вечер навсегда изменит его жизнь, он бы ни за что не пошел в этот день туда, вот только судьба распорядилась иначе. Он давно не был в этом месте и сразу же обратил внимание на то, как изменился внешний вид таверны. Она будто бы в несколько раз увеличилась в размерах. Появилось патио и красивая вывеска, да и облицовка поменялась. Аль-Хайтам тогда не придал этому значения. Для него изменения в привычном месте были просто фактом, которому он не был особо удивлен, учитывая, что здание было старое и нуждалось в реконструкции. Пройдя внутрь, он сразу же увидел его – лучезарного Светоча… и такого… грязного. Его и так вечно растрепанные волосы сейчас были совсем всклокочены. Под усталыми глазами расплескались океаны из темных синяков, рубашка была помята, а рукой он ухватился за стоящий на барной стойке бокал с вином. Аль-Хайтам не сразу понял, устал Кавех или же просто пьян, однако, подойдя поближе, он не услышал пьяных нот в его тоне, а вот слабый и охрипший голос – да. Ему не хотелось и близко контактировать с Кавехом, с которым у него и так было множество разногласий, но невольное чувство даже мимолетной близости заставляло сердце бешено стучать то ли от волнения, то ли от желания на минуту окунуться в теплые лучи, даже такие слабые, как сейчас. Аль-Хайтам подошел к барной стойке, пересиливая себя. Одна часть его рационального мозга твердила, что наличие Кавеха в этом баре никак не должно ему мешать, другая рациональная часть располагала к тому, чтобы немедленно уйти, дабы не ввязаться в очередной спор. И где-то в самой глубине души кровоточащее чувство нежности билось раздробленными кулаками о зеркальные стены, пытаясь выскочить наружу и опалить разум волной безумия. Аль-Хайтам чувствовал, как эта омерзительная эмоция пытается вырваться наружу и сломать привычные ему рамки адекватности, однако, как ему казалось, присутствие светлого Кавеха позволяет этому чувству увидеть свет и понять, где в его бастионе брешь в защите. Холодно и тихо, дабы не привлекать внимания, он попросил Ламбада продать ему пару бутылок вина, но этот самый тон заставил архитектора повернуть голову. Аль-Хайтам не хотел смотреть на него. Может, он хотел до конца сохранить видимость незаинтересованности, а может, просто боялся, что эти блеклые ныне алые глаза заставят его чувство рациональности ослепнуть. - Аль-Хайтам?.. – позвал его вдруг Кавех, будто бы все эти годы между ними не было разногласий. - Да, - он, сжав руки в кулак, всё-таки осмелился повернуть голову и… был удивлен потерянному и равнодушному взгляду парня. – Привет. - Привет. Давно… не виделись, - казалось, что несчастному архитектору и самому странно от всего этого. Секретарь не знал, что тот сейчас паникует не меньше. - Действительно. Давно. - Слышал, ты занял место секретаря в Академии? – вдруг отважился спросить у него Кавех. Сам же аль-Хайтам панически мечтал о том, чтобы трактирщик принес бутылки с вином быстрее, однако все-таки ответил на вопрос: - Да, недавно. - И как, нравится? - Не жалуюсь, - сухо отвечал он. Кавех что-то промычал и отвернулся, а аль-Хайтам наконец-то решился подробнее рассмотреть его. Этот прекрасный ангел и такой… замученный. Он часто видел, как архитектор выгорает, но сейчас он выглядел совсем иначе. Кажется, что он был… уничтожен. Погашен. Разбит. Несмотря на врожденную неприязнь к людям и глупым эмоциям, аль-Хайтам умел распознавать чувства людей, мотивы и желания. Но лучше всего он умел распознавать настроение Кавеха. Таким он не видел его никогда. Даже когда уехала его мать. Даже когда они оборвали все связи. - А у тебя, я так понимаю, дела идут не очень? Слова сами сорвались с языка, и в этот же момент аль-Хайтам подумал о том, что это самое идиотское решение в его жизни – подтолкнуть старого друга-архитектора к разговору. Он понял, что стена треснула, и теперь он, как минимум, попал в неловкое положение. Сейчас Кавех скажет, что у него всё хорошо, потому что он слишком гордый для признания обратного. - Да… относительно, - тон был максимально неуверенный, однако аль-Хайтама порадовал положительный ответ. Значит, все-таки он достаточно хорошо его знает. – Я тут построил кое-какое здание. - Да, я слышал. И даже видел. - И как тебе? – кажется, тот даже немного встрепенулся, желая услышать мнение старого приятеля. - Слишком вычурно на мой взгляд. - Ох, знаешь, что? Под твой взгляд вечно всё не подходит, - не выдержал и съязвил Кавех. – Я его не для тебя строил, так что… - Что ж, надеюсь, хозяин доволен, и ты получил достаточно денег за стройку. - Ха… да. Секретаря еще больше раздражал тот факт, что он видит своего старого друга насквозь. Он знал, что тот ему сейчас нагло врет своим неуверенным ответом, однако не хотел всего этого продолжать. И всё-таки… это же Кавех. Это «его Кавех». - Что, мало заплатили? – по губам секретаря пробежала хитрая ухмылка. Архитектор посмотрел на него растерянно. – Совсем мало? Кавех опустил глаза в бокал, а затем сделал большой глоток, со стуком поставив сосуд на стойку и вытирая губы тыльной стороной ладони. - Ты хочешь сказать, что вообще ничего не заплатили? – удивлялся аль-Хайтам, понимая, что и правда раскусил его. - Хуже, - решил выйти с ним на чистую воду Кавех. – Я по уши в долгах. У них завязался разговор. Разговор, скорее, односторонний, потому что Кавех, который давно ни с кем не общался по душам, не считая старика Ламбада, очень хотел высказаться и поделиться всеми своими тревогами. Аль-Хайтам, слушая всё это, иногда терял смысл его слов, однако не подавал виду и всё равно продолжал слушать. С одной стороны, он ненавидел, когда ему кто-то жалуется, а с другой… это был Кавех. Кавех, рядом с которым он так хотел оказаться хотя бы еще раз, пускай и всячески отказывался признавать подобное. Он смотрел, как его печальные глаза то становятся еще глубже и темнее, то вдруг вскипают алым от ярости на эту жизнь, на окружающих, на себя. Прошло где-то два часа. За это время они успели выпить прилично, и аль-Хайтам, кое-как все-таки смог заставить Кавеха выйти из таверны. Однако, стоило им оказаться на улице, как секретарь заметил резкие перемены в его действиях. Во-первых, архитектор замолчал, во-вторых, устремил настолько грустный взгляд в сторону своего дома, что до аль-Хайтама сразу всё дошло. Когда Кавех сказал, что потерял всё, он имел в виду, что потерял и своё жилье. То есть, идти ему просто некуда. - Тебе удалось воплотить в жизнь свои идеалы? – серьезно спросил аль-Хайтам, пронзительно наблюдая за своим старым другом. Тот же просто растерялся. Он посмотрел на секретаря так, будто бы сейчас он находится на грани между жизнью и смертью. Возможно, так оно и было, ведь после этого вечера он смог вынырнуть из черной бездны своей печали хотя бы ненадолго. Аль-Хайтам и сам не знает, как так вышло. Он просто повел его за собой, говоря по пути об оплате за жилье и помощи по хозяйству. Был ли он доволен тем, что Кавех, который всегда был для него, как лучик света в черной бездне безнравственности, станет заложником обстоятельств, которые сам аль-Хайтам еще и усложнил. Нет, не был. Однако этот дом, который мог бы быть их общим имуществом, теперь принадлежит только секретарю, да и сам он не расположен к исключительно добрым поступкам, ведь, хоть он и очень ценил тишину, уединение и порядок, этот поступок был максимальным отступлением от его рациональных принципов. Когда они зашли домой, аль-Хайтам с обычным и безэмоциональным равнодушным лицом пропустил его внутрь. Закрыв дверь, он развернулся и внезапно осознал, что сейчас происходит. Кавех… этот лучезарный и неосязаемый для него потусторонний объект, раздражающий и манящий одновременно, сейчас находится прямо у него дома. Эта… знаменитость, этот… Светоч, этот… … Ангел? Аль-Хайтам махнул головой, пытаясь отбросить наваждение, а потом Кавех развернулся и на лице его отобразился истинный восторг. - Спасибо. Большое, - сказал он, и наконец-то впервые за весь вечер секретарь увидел в его гранатовых глазах яркий свет. Свет надежды, которая снова его озарила.

***

Кавех лежал на кровати, смотря в потолок и думая над тем, куда катится его жизнь. Он недавно проснулся от очередного ужасного сна, который был похож на смесь кошмара и небытия. Проснувшись с неприятным чувством, у него не было даже сил встать, не то что желания садиться за работу. Вчера ночью он очень долго обдумывал слова аль-Хайтама, и сегодня утром это продолжилось. Он боялся выйти из кухни и снова увидеть его холодное лицо, в котором нет ни намёка на понимание. Пролежав около часа, - практически до обеда, - он наконец-то нашел в себе мотивацию подняться с кровати. Когда он вышел из комнаты, чтобы пройти в ванную комнату и умыться, он не заметил в зале аль-Хайтама. Было бы здорово, если бы он пропал снова на несколько дней, дабы Кавех хотя бы немного успокоился. Умывшись, он вернулся в комнату, чтобы переодеться, а затем проследовал на кухню, где всё-таки сидел аль-Хайтам, почитывая книгу. Не отрываясь от чтива, он сказал: - Доброе утро. - Да… доброе, - неохотно промямлил Кавех, осматриваясь. - Я оставил тебе рисовую кашу. - Хм… спасибо. - И еще, - удивительно, но парень всё-таки оторвался от своей книги. Секретарь поднялся со своего места и ухватился рукой за баночку с какими-то травами, придвигая их на край стола в сторону соседа. – Это тебе. От Тигнари. - Что это? – Кавех подошел и взял в руку баночку, вглядываясь в сухие зеленые листики. Они были ему незнакомы. - Сегодня утром я ходил в Академию за кое-какими материалами и случайно встретил его. Рассказал ему о твоем состоянии, поэтому он принес это. Сказал, что для успокоения нужно заваривать чайную ложку на стакан воды перед сном. Ну, или когда становится плохо, поэтому советую сразу заварить побольше и оставить остужаться на случай непред… - Что ты ему рассказал?! – Кавех с грохотом поставил эту баночку на стол и впился багровым взглядом в аль-Хайтама, который продолжил таким же спокойным тоном: - Что у тебя начались панические припадки и психозы. Я не рассказал о том, что ты хотел сброситься с водопада, не переживай. Хотя мне очень хотелось. Всё-таки он твой друг, который всегда о тебе заботился. - Да, но… эх… У Тигнари своих проблем хватает, но… Спасибо, - он подумал о том, что аль-Хайтам упомянул «утро» и решил спросить: - А который час? - Уже почти четыре. - Я что, так долго спал?! - Точнее, не спал, я так понимаю. Я слышал, как ты бродил по дому ночью туда-сюда и что-то бормотал. - Да, я… долго не мог уснуть. - Завтракай и собирайся. - Собираться? Куда? – это заставило Кавеха переключиться, однако он искренне не понимал, чего хочет сосед. - Тигнари позвал нас в театр. Там сегодня Нилу танцует. Ты же давно хотел сходить. - Да, но… я не думаю, что это хорошая идея. - Перестань. Я уже пообещал ему, что ты придешь, - аль-Хайтам встал из-за стола, осушая кружку с чаем. - Ладно… раз у меня нет выбора. А почему ты решил сходить? - Просто потому, что меня уже давно позвала Нилу. Удивительно. Самая яркая звезда Сумеру вдруг приглашает его на своё выступление. Кавех не был против того, что аль-Хайтам с кем-то общается, но… а почему это вообще должно его волновать?! Они друг другу никто, и никогда уже даже не будут друзьями, так почему он должен думать об общении своего соседа с девушками? Пусть общается, с кем хочет, ходит, куда хочет, делает, что хочет. Всё! Ему наплевать! Конечно, он просто пытался убеждать себя в этом. На деле же он неосознанно реагировал на то, как аль-Хайтам общался с девушками, хоть и отрицал свою озабоченность этим вопросом. Секретарь удалился в кабинет, дабы заняться переводом найденной недавно книги, а Кавех решил всё-таки достать старые чертежи, с правок которых тогда перегорел, и заняться работой. Мысли заняты были совершенно другим и, спустя несколько минут, он отложил проект, задумываясь о своём существовании. Не найдя себе иного занятия, Кавех решил протереть пыль и поставить все разбросанные книги на место. Конечно, у него и успел завязаться спор с аль-Хайтамом. Тот снова был недоволен его уборкой, однако архитектор пригрозил ему веничком, и тот умолк, снова уходя заниматься своими делами. Час пролетел незаметно и настало время идти на представление. Много времени на сборы у них не заняло, хотя сам Кавех, конечно, прихорошился, насколько это было возможно, учитывая его апатичное состояние в настоящий момент. Обычно он ворчал, боясь, что они опоздают и всё такое прочее, однако сейчас он просто молча вышел из дома, пока аль-Хайтам, проследовав за ним, закрывал дверь. - Что, даже не скажешь ничего? – решил всё-таки вывести его аль-Хайтам. - А что говорить? - Ну… мы немного опаздываем. - Да. Я знаю. - Тебя это не смущает? - Мне всё равно. Взгляд Кавеха был апатичным. Он действительно не горел желанием идти куда-то, да и не хотел даже лишний раз видеть аль-Хайтама. Вообще, в его планах на сегодня было одно – лежать и думать о смерти. И повезло же ему с соседом… Они двинулись в сторону базара. На закате уже во всю играли алые блики солнца, а в воздухе чувствовался надвигающийся тропический холод ночи. Тем не менее даже уплывающее солнце всё еще грело светлое лицо Кавеха и слепило глаза. Парни шли молча. Спустя какое-то время аль-Хайтам сказал: - Надо бы зайти в цветочную лавку. - Зачем? - Купить цветов артистам. - Почему ты вдруг начал о таком думать? – ворчливо причитал Кавех. - Просто это… этично. И Нилу моя подруга. Почему я не могу купить ей цветов? - Подруга, - парень почувствовал, как на его щеках заиграла краска, неприятно разжигающая колючий костер ревности где-то в горле. – Понятно. - Удивлен? - Что у тебя есть друзья? Да. Это удивительно. - Если ты не заметил, то в последнее время я много с кем общаюсь. - Воображаемые друзья не считаются, аль-Хайтам. - Очень смешно… Когда они дошли до цветочного магазина, на улице уже начали зажигаться огни. Девочка на улице торговала большим количеством, как местных тропических цветов, так и заграничных. Аль-Хайтам указал на сумерские розы, но Кавех его перебил. - Нет-нет-нет! Эти цветы на неё непохожи. Дайте нам смесь из лотосов нилотпала, кальпалата и несколько сесилий. - Ты меня разорить решил? - Запиши это на мой счет, - дерзко ответил ему Кавех, но это вызвало у аль-Хайтама лишь усмешку. Торговка цветами быстренько составила букет и вручила его аль-Хайтаму. Тот поблагодарил её и дал моры. Выложить действительно пришлось многовато, однако секретарь от этого не обеднел. Они пошли дальше по каменной дорожке к базару. Уже во всю был слышен голос толпы, а потемневшие улицы опустели. Внезапно аль-Хайтам остановился у входа на территорию базара. - Постой. - Что случилось? – спросил Кавех. - Подойди, - позвал его секретарь, и тот подошел к нему, удивляясь некой перемене в поведении парня. - Что-то не так? – обеспокоенно спрашивал он. Аль-Хайтам усмехнулся, достал одну сесилию из букета вставил её куда-то рядом с пером в косы Кавеха. По коже архитектора пробежали мурашки, а в горле встал ком от неожиданного контакта с вечно холодным взглядом секретаря, который, похоже, на эту самую секунду растаял, когда энергия дендро разлилась где-то за ухом Кавеха. Ловким движением пальцев аль-Хайтам провел рукой по волосам парня, и зеленый стебель закрутился вокруг золотистого локона, вплетая цветок в прическу. - Теперь всё-так, - тон секретаря звучал то ли насмешливо, то ли нежно, и это только больше обескураживало архитектора. – Пошли? Он не сразу его услышал, а, придя в себя, быстро и скомкано ответил: - Да… кхм! Пошли. Парни двинулись дальше, но Кавех до сих пор чувствовал себя каким-то потерянным. Что это было? Зачем он это сделал? Он пытался найти объяснение происходящему, но поверить не мог. Это что, проявление чувств? Но ведь секретарь сам сказал, что этого всего ему не надо. Тогда почему сейчас он делает в точности наоборот? Это точно его аль-Хайтам? Его не подменили?! Окунувшись в крытое помещение практически под городом, среди корней гигантского дерева развернулся Большой базар. Большинство торговцев еще не закрылись, а кто-то продолжал торговать на время работы театра Зубаира. Перед сценой выставили столы и лавочки, где уже устроились зрители. Пока что представление не началось, однако музыканты уже заняли свои места и разогревались, наполняя зал чарующими звуками. Подойдя ближе, парни сразу же услышали знакомый оклик: - Эй! Мы тут! Это был Сайно. Тон его голоса казался суровым, однако все, кто хорошо с ним знаком, прекрасно знают, что Сайно далеко не такой серьезный, каким может казаться. Даже, мягко говоря, совсем наоборот. Кавех и аль-Хайтам подошли ближе к столу, где расположились их друзья. За столом сидел, конечно, и Тигнари, сложив руки на груди и выжидающе глядя на сцену. Когда двое парней подошли к ним, он повел своим большим черным ухом в сторону пришедших, а только потом повернул голову. - Привет, - сказал он. – Я рад, что ты всё-таки вытащил его, - обратился он к секретарю. - Это было не так сложно, - ответил тот, отодвигая стул и усаживаясь. - Привет, - сказал Кавех, тоже присаживаясь за стол. – Представление, как я смотрю, еще не началось? Тигнари и Сайно переглянулись. Они ожидали, что их друг сразу же что-нибудь пробубнит на высказывание аль-Хайтама, однако тот будто бы и не услышал его. - Да, они задерживаются, - ответил ему Сайно. – Интересно, как долго будет длиться мероприятие? А то хотелось бы еще успеть сыграть парочку партий. - Кстати, они договорились с Ламбадом, что его таверна сегодня готовит на зрителей. Даже вот – столы поставили. Будете что-нибудь заказывать? – поинтересовался Тигнари. - Я бы… выпил чего-нибудь, - сказал аль-Хайтам, а затем повернул голову в сторону Кавеха. – Ты будешь? - Я?! – тот будто бы даже испугался его предложения. - Да. Ты. - А ты что, угощаешь? - Можно сказать, что так, - секретарь заметил официанта, пробегающего мимо, и помахал рукой. Тот сразу же приблизился к столику. В честь такого мероприятия выпить решили все, да и поесть тоже заказали, так как пообедали парни очень быстро, чтобы не опоздать. Заказ принесли уже, когда на сцене началось представление. Сначала на сцену вышли двое рослых мужчин, открывая танец, а затем на фоне, словно лилии по воде, вышли прекрасные девушки в длинных юбках, начиная кружиться в такт веселой мелодии. Их движения завораживали и вдохновляли. Кавех удивлялся тому, какое надо иметь умение и самообладание, чтобы изобразить нечто подобное на сцене. Далее, закончив этот танец, на сцену вышли трое: женщина, мужчина и мальчик, судя по всему, демонстрируя обыкновенную семью. Каждый станцевал свой короткий отрывок, а затем отец ушел со сцены. И тут свет потух, яркое пламя разорвало тьму горячим проблеском и на сцене появилась изящная темноволосая девушка в мрачном облачении. Она взмахнула руками, и всплеск искр окутал мать и ребенка. Всё погасло, и через секунду на их месте оказалось… два яка. Всё снова затухает. Демонстрируется грустный хоровод оплакивающих пропавшую семью. Мужчина, потерявший всё, падает на пол и простирает руки к небу. Но вдруг сцена снова затухает, и картина разворачивается уже не на ней, а в другой части помещения – на самом базаре, где танцоры демонстрируют обычную местную жизнь. Туда же – на базар – приходит и наш печальный семьянин. Некий торговец показывает ему яков, как бы жестами показывая, какой вкусный из них выйдет шашлык. Отец соглашается их купить, не подразумевая, что эти самые яки – его пропавшая семья. Действие снова переносится на сцену, где отец приводит домой животных и приказывает своей прислуге, которую играет Нилу, увести их. Но та, будучи волшебницей, узнает в животных прежнюю семью господина. Понимая, что тот убьет свою собственную семью, она вспоминает о злой ведьме, которая грозилась их всех околдовать, поэтому приходит к ней. Демонстрируется танец ведьмы, где та, размахивая черными рукавами, сотрясала сам воздух своей волшбой, затем их совместный танец, напоминающий противоборство добра и зла, где обе дамы прекрасно станцевали, а затем, когда колдунья ослабла и упала наземь, вышла Нилу и начала своё соло. Её движения в совокупности с силой Гидро, которую девушка демонстрировала на сцене, поражала всех. Настолько плавные и грациозные движения были подвластны лишь ей. Она то поднималась к небу, то падала наземь, то медленно водила руками, поглаживая воздух и водные изгибы, то порождала блестящие всплески, озаряя окружение волнами своей невероятной красоты. Кавех смотрел на неё, будто бы и сам сейчас был околдован, а затем почувствовал, что что-то не так и повернул голову в сторону аль-Хайтама. Он ожидал, что тот будет наблюдать за выступлением своей подруги, однако секретарь вообще не обращал внимания на сцену. Он смотрел на него – на Кавеха. Уголки его губ тронула легкая улыбка, он смотрел, не стесняясь, а вот сам архитектор чувствовал, как покрывается краской от такого внимания к себе. Не выдержав напора, он все-таки снова отвернулся к сцене, как и аль-Хайтам. Танец закончился, семья была расколдована, и все жили долго и счастливо. Кавех любил счастливые финалы. Жаль, что в жизни так не бывает. Сайно и аль-Хайтам встали с места и подошли к сцене, вручая букеты артистам. Когда секретарь отдавал букет Нилу, та мило ему улыбнулась и, кажется, что-то сказала, а затем оба парней вернулись за стол. - Да, сегодняшнее выступление и правда было незабываемо, - прокомментировал Тигнари. – Давно такого не было. - Теперь, когда Академия не ужимает танцоров театра, у них появляется больше простора для творчества, - сказал Сайно. – Кажется, Нилу даже стала танцевать бодрее. - А как по мне, ничего особенного. Хорошо, как и всегда, - сказал аль-Хайтам, подливая себе вина. - Тебя, как и всегда, очень трудно впечатлить, - высказался генерал махаматра. - Я редко хожу на её выступления, поэтому мне не с чем сравнить. Предпочитаю иначе проводить свои выходные. - Да, за просиживанием дивана, - усмехнулся Кавех, поймав затем недовольный взгляд аль-Хайтама. - А знаете, что бабуля сказала деду, когда тот встал с дивана? Да, Кавех знает. Кавех прекрасно знает, что этот вопрос, заданный Сайно, приведет только к одному… - Сайно, нет… - пытался остановить его Тигнари, но тот решил всё-таки продолжить: - … Ну ты и посидел! – он замолчал на несколько секунд, ожидая, что окружающие начнут смеяться с его очередного несмешного каламбура, однако окружающие отреагировали молчанием и недоумевающим взглядом. – Ну? Посидел. Поняли? Ну типа, посидел – поседел. Он как бы дед, поэтому седой, а тут… - Мы поняли, Сайно, пожалуйста, не продолжай, - остановил его дозорный, уже, кажется, от стыда за лучшего друга. - Ладно, это была импровизация. Давайте, другой расскажу… - Ох, Архонты… это обязательно? – бурчал аль-Хайтам. - Ну, это лучше, чем слушать твои заумные речи, - сказал Кавех. - Говоришь так, будто я постоянно тут лекции читаю. Я вообще обычно молчу, если ты не замечал. - Да, конечно. За исключением тех моментов, когда обязательно надо поделиться своим неисчерпаемым знанием, будто бы мы в этом так нуждаемся… - Знаете, мне кажется, лучше слушать шутки Сайно, чем эти ваши споры, - прокомментировал ситуацию Тигнари, который уже устал от того, что их общие разговоры имеют только два варианта событий: споры или шутки. Шутки Сайно. - Раз так, то я продолжу, - генерал прочистил горло и задал вопрос: - Почему бабочку выгнали из дома во время уборки? Снова молчание и неуверенность в том, что шутка будет смешной. - Ну?.. – подтолкнул его к ответу Кавех. - Потому что она… всё опыляет! Тигнари облокотился о стол, прикрыв рукой лицо. Ему было больно каждый раз, когда Сайно шутил, потому что его шутки – это невыносимо. Если кто-то захочет его пытать – то это будет самый простой вариант мучений для него. Он выложит всю, даже самую важную информацию, лишь бы это не продолжалось. - Хм, не могу сказать, что это смешно, однако в этом есть смысл, - сказал аль-Хайтам. То ли это была поддержка, то ли ему действительно это понравилось. - А, по-моему, у тебя получается лучше, - решил действительно поддержать его Кавех. - Ой, знаете что, можете не смеяться. У меня всё равно уже есть фанат. - Ты про алхимика из Мондштадта? – уточнял Тигнари. - Да. Вот он понимает моё искусство. - Кстати, вы толком и не рассказали, как съездили… - спросил архитектор, и между ними всеми завязался разговор о поездке, о прошедшей неделе, да и вообще обо всём. Они уже давно так не собирались, так как Кавех всё время был занят своими проектами, да и вообще ему было не до этого, учитывая его ужасное состояние. Музыканты играли на сцене, вокруг слышался жизнерадостный смех, всё вокруг было беззаботным и радостным. Один только аль-Хайтам был погружен в свои думы. Кавех часто размышлял о том, чего такого необыкновенного может скрываться за этими бирюзовыми глазами. Что в голове у этого человека? Действительно ли он лишен всякого сочувствия и понимания, или же он просто делает вид? Было сложно понять, какими мотивами руководствуется аль-Хайтам. Вчера он говорит, что ненавидит тебя, а завтра уже приглашает на встречу. Сложно ориентироваться на его переменчивое настроение, не зная источник всех бед. Кавех пытался. Правда пытался понять его. Практически все его студенческие годы ушли на то, чтобы пытаться узнать хотя бы десятую часть аль-Хайтама, однако каждый раз оказывалось, что архитектор знает о нем далеко не всё. Всегда было что-то еще – что-то, что никто никогда не видел. Внутри аль-Хайтама было такое огромное количество граней, каждое из которых отражало другое, и из-за этого узнать его было еще сложнее. И всё же Кавех не сдавался. Он вообще не из тех, кто сдается, иначе он бы не получил всенародную славу и признание в Сумеру. Но даже сейчас он думает, что погасить его баснословные долги будет проще, нежели понять аль-Хайтама. Вдобавок, это сложнее и потому, что они с секретарем очень сильно друг от друга отличаются. Как по характеру, так и по взглядам на окружающий их мир. Шли часы, но компания всё не собиралась расходиться. Пока Кавех, Тигнари и Сайно что-то бурно обсуждали, аль-Хайтам тихо сидел, слушал музыку и всё глубже погружался в свои раздумья, параллельно выпивая бокалы вина один за другим. Так он и сам не заметил, как окружение начало слегка расплываться, и вот сквозь музыку начали просачиваться резкие звуки со стороны его компании. Парень очень редко напивался. Точнее, если он напивался, то дома, а не в компании. Проблема была в том, что алкоголь делал с аль-Хайтам нечто удивительное. Он практически переставал раздражаться, начинал активно что-то придумывать: гениальное или абсурдное. И чаще всего – второе. - А не сыграть ли нам… - говорил Сайно, запуская руки в карманы. - Серьезно? – перебил его Тигнари. – Ты вообще расстаешься со своими картами? - Иногда, когда иду на важное задание, потому что боюсь потерять. И вообще, мы давно не играли. - Я пас. Моя внимательность меня подводит в последнее время, - отказался от игры Кавех. - А я бы сыграл, - вдруг проснулся аль-Хайтам. - О, мы думали, ты спишь, - усмехнулся Сайно. – Что ж. Тогда кто-то должен раздать. - Я хочу отойти за напитками, - сказал Тигнари, поднимаясь из-за стола. - Что ж, ладно, раздать я могу, - Кавех выпрямился, отхлебнул немного вина и принял колоду у Сайно, пока тот доставал колоду с активными картами, протягивая её аль-Хайтаму: - Выбирай героев. Секретарь полистал и выбрал себе три карты, возвращая колоду обратно хозяину. В это время Кавех уже раздал им карты событий. Первый ход определили бросками дайсов. Выиграл Сайно. Ему повезло с кубиками, и у него хватило действий на то, чтобы использовать карту событий и атаковать. Аль-Хайтам же долго смотрел на свои карты, пытаясь понять, кто он и что здесь вообще делает, а затем спустил всё на карты событий, чтобы как следует усилиться. Будь он немного трезвее, то потратил бы что-нибудь на атаку. Кавех внимательно следил за ними, ехидно радуясь тому, что игра идет не в пользу аль-Хайтама. В итоге он не выдержал и подсел к нему поближе, изучая его расклад. Только-только тот хотел использовать очередную карту местности, как тот остановил его и вытащил карту с едой, усилив одного из персонажей. - Теперь атакуй, - сказал он, вызывая полное недоумение у секретаря. - Вообще-то ты отказался играть, - возмущался Сайно. - Но это не означало, что я не участвую, - говорил Кавех, лукаво улыбаясь. - Я не просил тебя о помощи, - высказался аль-Хайтам. - Ты никогда не просишь. И вообще, молчи и делай ход. Аль-Хайтам слегка побагровел от подобной наглости со стороны архитектора, однако не стал спорить и все-таки потратил оставшиеся дайсы на атаку, благополучно выведя из строя персонажа Сайно. - Не страшно, - тот держался уверенно, начиная свой ход. Он использовал очередную карту события, а затем атаковал аль-Хайтама, на этот раз убивая и его персонажа. И все же благодаря маневру со стороны Кавеха у аль-Хайтама появилось больше возможностей для атаки, поэтому он просто решил потратить все дайсы на урон, оставляя одного из персонажей Сайно с одним хитом. По генералу было видно, что ему не нравится положение, в которое его вогнали, поэтому ему пришлось потратить дайсы на лечение, из-за чего не осталось больше маневров для использования карт событий. Аль-Хайтам же решил, что у него появилась фора, поэтому с помощью очередной карты восстановил себе энергию и мощно добил одного из персонажей соперника. Последняя карта Сайно осталась с тремя хитами. С его стороны послышалось тяжелое и недовольное мычание. Кавех же продолжал посмеиваться: - Что такое, Сайно, не везет с дайсами? - Да, это точно, - отвечал тот, уже вскипая. Казалось бы, сейчас должно было раскрыться самодовольство аль-Хайтама, однако тот сидел и задумчиво вглядывался в свой расклад. Хоть игра и идет в его пользу, но не стоит забывать, что Сайно профессиональный игрок, и любое неверное действие может вновь переломить ход событий. В свой следующий ход генерал наконец-то смог использовать ультимейт, но обе карты аль-Хайтама остались в строю, после чего в дело снова вмешался Кавех и указал на очередную карту в раскладе секретаря. Тот невольно повернул голову в сторону своего помощника, и, залюбовавшись, не увидел, куда тот показывает. Кавех сидел слишком близко, положив руку на плечо парня, однако его больше увлекали его карты, нежели игрок. Попытавшись оторваться от своего объекта воздыхания, аль-Хайтам спросил: - Что?.. - Что-что? Атакуй давай, - архитектор не выдержал и использовал атаку сам, сокрушая последнюю карту Сайно. Тот скрестил руки на груди и недовольно сказал: - Это не считается. Я играл против двоих. - А мы играли против тебя, Сайно. Это практически аналогично. - Ладно, в этот раз я закрою глаза на подобный беспредел с вашей стороны. Исключительно из-за того, что вы в кои-то веки работали сообща. Обоим парням почему-то стало неловко от этого высказывания. Они? Сообща? Да Кавех сделал это, чтобы позлить аль-Хайтама и пошутить над Сайно, а не потому, что увидел, как его драгоценный сосед не вдупляет из-за явного опьянения. Конечно, не из-за этого… Так ведь? - Вы что, уже сыграли партию? - к ним наконец-то вернулся Тигнари с очередной бутылкой вина. И в компании Нилу. - Я тут привел вам звезду сегодняшнего шоу. - Привет, - поприветствовала их девушка, поправляя яркие алые волосы. - Как вам представление? Парни улыбнулись ей, и Кавех восторженно воскликнул: - Привет! Это было просто потрясающе. Я так давно никуда не ходил, и сегодняшнее представление - это просто нечто! Ты так прекрасно танцуешь… О, Архонты! Дай мне автограф! - Ха-ха, большое спасибо, но я не такая уж и знаменитость, в отличие от вас, господин Кавех, - она слегка засмущалась от такой похвалы и отвела взгляд. - Это, скорее, я должна просить у вас автограф. - Ой, перестань. Я просто обычный архитектор, ничего особенного. Но, если хочешь, то можем обменяться автографами. - Может, тогда просто угостить Нилу чем-нибудь в качестве признательности? - вдруг предложил аль-Хайтам, и остальных подобный его порыв удивил, ведь он обычно не проявляет такого внимания к кому-либо. - О, нет-нет-нет, спасибо! Но я сейчас на диете. - Диета? - удивился Сайно. - Ты же и так весом с пушинку. Зачем тебе еще какие-то диеты? - Ну, этого требует сцена… - Тогда можешь просто посидеть с нами, если хочешь, - предложил Кавех. - Ну, я… - ей очень хотелось поскорей уйти от этой компании, и аль-Хайтам это понял: - По-моему, Нилу слишком устала за сегодняшний вечер, - сказал он. - Просто уже отпустите ее отдохнуть. - Я ни в коем случае не против вашей компании! - начала было оправдываться девушка. - Но сегодня и правда был очень тяжелый день. - Да, конечно, - подхватил Тигнари, - отдыхай. Было приятно с тобой увидеться. - Спасибо. Приятного вечера вам. Компания парней попрощалась с Нилу, и та наконец-то смогла их покинуть. Только сейчас Кавех обратил внимание на то, что она уже не плывет сказочной походкой, как обычно, а еле-еле перебирает ногами. Судя по всему, даже ей работа не дается так легко, как кажется на первый взгляд. Но больше всего Кавеха удивляло не это, а то, каким внимательным аль-Хайтам был по отношению к ней. - Что ж, - прервал его раздумья Сайно, - еще партейку? - Ладно, так и быть, я сыграю, - сказал Кавех, собирая карты в колоду. Вечер удался на славу. Пожалуй, это действительно то, чего так не хватало Кавеху - простого человеческого общения и отдыха. В последнее время его спутниками были только карандаши, чертежи и усталость, а собеседником - аль-Хайтам, от которого его уже потихоньку начинало тошнить. Или же он просто сам себя в этом убеждал. Вечер закончился тем, что компания обсуждала дела насущные, будучи уже достаточно пьяными, и даже аль-Хайтам уже не мог удержаться от разговора. - Твоя тактика слишком простая для профессионала, - критиковал он игру Сайно. - Я заметил, что ты всегда используешь одни и те же карты. Это помогает тебя просчитывать. - Если бы я хотел играть, как профессионал, я бы так и сделал. И, если ты не помнишь, то я неплохо научился делать непредсказуемые ходы. - Как по мне, ничего пока что не изменилось. - Если ты так уверен, то давай сыграем еще партию. Я буду играть, как профессионал. - Что ж, у меня нет повода отказываться. И действительно, аль-Хайтам проиграл в этот раз. Проиграл сокрушительно. Возможно, потому что ему просто не помогал Кавех, а может, потому что он уже был достаточно пьян. Или же самолюбие сыграло с ним злую шутку. В любом случае, молодые люди решили, что вечер пора заканчивать, и под бурные споры между Сайно и аль-Хайтамом они покинули базар, расходясь по домам. - Ты пойдешь в Гандхарву? - спрашивал Кавех у Тигнари, пока их друзья продолжали рассуждать о стратегии “Призыва”. - Нет. Заночую у Сайно. Надеюсь, сегодня без меня там ничего не случится, - отвечал тот, отвлекаясь от диалога на фоне. - Хорошо, а то я хотел тебя уже отговаривать. - Как твое самочувствие, кстати? Кавех хоть и смог отдохнуть сегодня, однако щемящее грудь беспокойство все еще не давало ему здраво мыслить. - Держусь. По крайней мере, пока. - Не забудь принять лекарство сегодня, хорошо? И начни уже нормально распределять свое время, - он слегка ткнул его в бок. - И ко мне обращайся, если у тебя проблемы. - Хорошо-хорошо, - он несколько печально улыбнулся. - У меня всегда проблемы, но я все решу. Ты же знаешь. - Конечно, знаю. Аль-Хайтам решит твои проблемы, да. - Чт-что?! - он аж покраснел с такого заявления. - Не правда! Я и сам могу… - Да ладно, я рад, что есть кому за тобой присмотреть. Кавех не знал, что можно на это ответить. Всё это его только больше смутило. И с чего он взял, что тому вообще есть до него дело? Да, помог. Да, заморочился и достал лекарства. Да, вытащил отдохнуть. Но где он был все это время? Уехал на другой край Сумеру за какой-то очередной книжкой! Возможно, Кавех слишком многого хочет, но все-таки они даже не друзья. Наверное… Чем больше архитектор рассуждает об этом, тем сложнее. Лучше просто забить и посвятить себя действительно важным вещам. Например, работе и выплате долгов. Он ведь так и не оплатил кредит Дори за этот месяц… Вскоре они дошли до развилки, где им нужно было расходиться. - Эй, вы, двое! – крикнул двум отстающим Тигнари. – Заканчивайте. - … И всё же, по стат… ик! Статистике… я опережаю! – пытался донести очередной довод до аль-Хайтама Сайно, на что тот отвечал: - Стр-пф… стат… Ста-ти-сти-ка, - наконец-то смог выговорить по слогам секретарь. – Это показатели на бумаге, которые в реальности ничего не стоят. - Ты же сам за… нимаешься ст-статис… статиспст… стикой. - И что? - Это ж, ну… ты должен… понимать. - А я и понимаю. - Ладно. - Вы закончили? – вмешался в их пьяный бред Кавех. – Всё, - он схватил шатающегося аль-Хайтама под ручку и повел в сторону, - пошли. Хватит с вас статистики. - Вот! Вот именно. Именно оно! – махал руками Сайно, пока тоже не был пойман Тигнари. - Всё-всё, мы тебя поняли, - тяжело вздыхал он, а затем помахал Кавеху: - Всё, давайте. До встречи! - Пока-пока! – кричал тот, тоже махая рукой и слегка покачиваясь от того, что аль-Хайтам, повисший на его плече, начал расслабляться и тянуть его вниз. Ему пришлось повернуться и слегка растолкать его, чтобы секретарь пришел в себя, хотя бы немного выпрямляясь - Умоляю, аль-Хайтам! Ты слишком тяжелый, я не могу тащить тебя до дома! - Угу… Это кого еще нужно тащить… ик! – возмущался тот, покрепче хватаясь за архитектора. - Ну уж не меня точно, - он улыбнулся, понимая, что ситуация крайне забавная. Уж что-что, а он никогда не видел, чтобы аль-Хайтам был в таком состоянии. Во всяком случае, на его памяти. – Давай возьму тебя поудобнее. Кавех завел руку ему за талию, а тот закинул свою руку ему на плечо. Аль-Хайтам открыл глаза и повернул голову, встречаясь взглядом с соседом, который тоже посмотрел на него, будто спрашивая, что нужно этому пьяному существу. Однако тот лишь улыбнулся, сверкая аквамариновыми глазами, и поправил цветочек в волосах Кавеха. - Ты такой… красивый. Понимая, что это всё ему сейчас не померещилось, архитектор налился краской и отвернулся от него. Никогда. Никогда в жизни аль-Хайтам ничего не характеризовал, как красивое. Всё, абсолютно всё в его жизни не поддавалось подобной характеристике, во всяком случае, так думал Кавех. И услышать от него подобное в свою сторону было просто невозможно, а потому сейчас он даже не знал, как на подобное реагировать. Решив ничего не отвечать, он просто пошел дальше в сторону дома. И почему-то чутье ему подсказывало, что самое интересное только начинается…