Вчерашнее завтра

— По движущейся цели попасть намного сложнее! — будто откуда-то издалека доносился нравоучительный тон Андреаса. Все слова пролетали мимо Ривена — его внимание было целиком и полностью сосредоточено на Скае, а если точнее, то на факеле, которым тот размахивал туда-сюда, пытаясь нанести удар. Все их выпады были довольно неуклюжие. Привыкшие к сражениям с холодном оружием, они чувствовали себя потерянными котятами, держа в руках далеко не холодную бездушную сталь. Скай снова сделал выпад. Факел пролетел в паре сантиментов от Ривена. Тот еле успел убрать голову. Но вернуться на место было нельзя. Там все ещё переливчатой змейкой полыхал след огня. Тогда Ривен сам попытался что-то сделать. Крутанув факел, Ривен направил тот в плечо Ская. Друг увернулся. Тогда Ривен сделал подножку, стараясь самому не обжечься о собственное оружие. Но и этим Ская было не удивить. Тогда инициативу перенял на себя блондин. Его глаза недобро полыхнули, он сжал губы в тонкую полоску и принялся делать выпады, от которых Ривен только и успевал уклоняться. Слева. Справа. Подножка. Над головой. По привычке Ривен попытался ударить факелом о факел, словно мечом о меч, но тот проскользил по древку и чуть было не задел руку Ская. Тогда Ривен инстинктивно шарахнулся. Его пронзило дурное предчувствие, как будто накрыло волной непреодолимого ужаса. Сердце бешено колотилось, даже волосы на голове едва не шевелились. Его парализовало страхом. А вдруг он, правда, оставит шрам Скаю? На всю жизнь. Но голос Андреаса продолжал их подгонять, что, видимо, очень сильно заводило Ская, а Ривен не собирался умирать. И снова на Ривена обрушилась кононада выпадов. Он ловко уворачивался от каждого, пытаясь отследить очередность, понять, куда стоит нанести удар и в какой момент. Его голова трещала от мыслей и в то же время от ужаса, что делать, как победить, чтобы Скай остался в порядке. И тут Ривен почувствовал, как теряет равновесие. Левая нога поскользнулась на растаявшем от схватки снеге. Дыхание перехватило, будто кто-то ударил в солнечное сплетение, голова запрокинулась — Ривен вмиг осознал, что не сможет удержаться с факелом в руке. Тогда он совершил самый глупый поступок, который только мог, — отбросил факел в попытке удержаться пальцами за воздух. Но это было бесполезно. Земля уже встречала его в свои мертвые объятия. Ривен испустил короткий вздох, понимая, что Скай не ждёт с его стороны такой оплошности. Какой же он дурак! Ривен будто в замедленной съемке видел, как приближается горящий фитиль. И в этом пламени он будто различил всю свою жизнь, как бы это до чертиков сейчас банально ни звучало. — Папа, папа! — кричал босоногий Ривен, выбегая из домика навстречу зашедшему в калитку Уолтеру. — Ты вернулся! Вернулся! — он улыбался до ушей, глаза полыхали нескрываемым счастьем — так, как умеют улыбаться только дети. — Конечно, вернулся, — рассмеялся Уолтер, запрокидывая голову. Его большая шершавая от мозолей рука, привыкшая к рукоятке, приземлилась на макушку Ривена. Мальчик тут же засветился от радости и прижался к ногам отца, пытаясь дотянуться ладошками до талии. Как давно он не видел отца… Увидит ли снова?.. Наверное, уже нет. — Папа! Ты снова уходишь? — со слезами на глазах стоял Ривен все на том же крыльце. — Не волнуйся, Ривен! Скоро я вернусь! А за тобой сегодня зайдет тетя Саманта. Поживешь пока у нее, проиграешь с ее сыновьями. — Не хочу! — заколотил кулаками по ногам отца Ривен, закатывая истерику. — Ты и в прошлый раз говорил, что скоро вернешься! А я не хочу больше к тете Саманте! У нее воняет навозом и коровами! Уолтер не сдержался и хмыкнул, но внимательный взгляд Ривена тут же это заметил. Тот обиженно фыркнул и, развернувшись, побрел обратно в дом. Сколько раз отец вот так уходил, а Ривен все равно продолжал его ждать? И каждый раз он будто, правда, надеялся, что в самый последний момент отец передумает, развернется, подбежит, обнимет его, закружит в воздухе и скажет: «Извини, я больше никогда не уйду! Я всегда буду с тобой!» Но отец снова и снова уходил. Каждый раз. Но каждый раз возвращался. — Папа, смотри, смотри! — словно ураган, влетел в гостиную к сидящему у камина и греющему ноги Уолтеру. В руках у мальчика была свежая газета, совсем недавно доставленная. — О тебе статью написали! На целый разворот! — Ого! — искренне удивился отец и, подвинувшись, похлопал рядом с собой по полу: — Давай ко мне! Вместе прочитаем! — Я уже читал, — выпалил Ривен и вскинул голову, точь-в-точь как делал сам Уолтер, когда хотел похвастаться чем-то. — Неужели не хочешь прочитать еще разок? — прищурившись, рассмеялся Уолтер и добродушно потрепал сына по волосам. Ривен не отшатнулся, а сам плюхнулся рядом и провозгласил: — Но я сам буду читать! Вслух! — Конечно-конечно, — кивнул Уолтер и приобнял сына. И как дороги были каждые мгновения, проведенные с отцом… Как он любил его и как злился каждый раз, когда тот уходил или не обращал на него внимание — так ему казалось. Неужели нельзя снова вернуться в то время? Нельзя. — Ривен, ну вот опять ты весь в грязи пришел, — цокая языком, недовольно покачал головой Уолтер. — Я тренировался, — закатил глаза Ривен, демонстративно проходя мимо отца на кухню, чтобы смыть грязь хотя бы с ладоней. — В чем? — гоготнул Уолтер, все-таки протягивая ему полотенце. — Как измазаться за пару минут с головы до ног? — Опять ты шутишь! Все у тебя шутки! — вспылил подросток, закидывая отросшую челку назад. Давно пора было ее состричь! — Почему ты не можешь быть серьезным?! Ну хотя бы раз в месяц! — Потому что, Ривен, я слишком долго был серьезным… — усмехнулся одним уголком губ Уолтер, опуская взгляд. А потом отец внезапно накинулся со своими объятиями и сжал Ривена в капкане: — Но я все равно тебя люблю, даже чумазым и ворчливым! — Папа! Перестань! — забрыкался Ривен, безуспешно пытаясь выбраться из ловушки. А ведь скоро он сам станет отцом, внезапно пришло ему в голову. Когда все переменилось? И Ривену так отчаянно захотелось увидеть своего ребенка, который еще даже не родился. Это было настолько неестественно и в то же время так естественно, что тянуло смеяться в голос. Неужели его ребенок будет так же, как и он, смотреть на калитку и ждать, когда ее откроют? Получается, что вообще такого не будет… Если он здесь умрет, если так и не увидит ребенка, если так и не встретится с Музой, эта маленькая жизнь так и не узнает, кто был папой, каким он был, какие у него руки, какой голос... каким он может быть примером. — Отец, — чересчур серьезно, нахмурившись от осознания, что пришло время признаться, начал Ривен, — я записался в школу подготовки специалистов. Я хочу поступить в Алфею. Я хочу быть как ты! На какое-то время наступила звенящая тишина. Сердце Ривена набатом стучало в ушах. Неужели отец будет против? Он так и знал! Или спишет на шутку, как всегда, посчитает легкомысленным и глупым поступком. — Если ты, правда, этого хочешь, я поддержу, — с голосом отца упал с плеч Ривена огромный валун. — У тебя все получится! Ты ведь мой сын! Я в тебя верю! Дикая боль пронзила плечо Ривена. Он почувствовал во рту металлический привкус. Наверное, специалист и сам не заметил, как закричал и прикусил язык. Все происходило как будто не с ним, Ривен даже на полном серьезе с секунду думал, что наблюдает за всем со стороны, но это был именно он, в окружении десятков подростков, смотрящих на него со смесью ужаса и сочувствия. Неужели так все и закончится? Его тело коснулось ледяной земли. Ривен почувствовал, как теряет сознание. И лишь сквозь эту пелену он услышал еле знакомый голос, разнесшийся эхом по полигону: — Андреас, ты с ума сошел?! Прекрати это сейчас же! Кажется, это был Сильва.