Твой цвет

Ты никогда не признаешься Елене, что, несмотря ни на что, часть тебя все еще жаждет вернуться домой и увидеть мать и отца. Елена не могла полностью понять, почему ты цепляешься за надежду, что все изменится. Но на этот раз в тебе теплится искорка надежды, подпитываемая верой в то, что, может быть, только может быть, они наконец посмотрят на тебя и оценят того, кем ты стала. Ты даже отрастил длинные волосы, вдохновленный комментарием матери о дочери Дженис. В твоей голове разыгрывались мечты: ты входишь в дверь, твоя мать, разворачивает тебя и окутывает долгими нежными объятиями. В этом воображаемом сценарии она осыпала бы вас комплиментами, выражая, какая ты красивая и как сильно она тебя любит. Когда ты вышла из задумчивости, с твоих губ сорвался вздох, и твоё настроение упало. В глубине души всплыли сомнения, поскольку вы осознали, что у твоей матери мало шансов проявить любовь в какой-либо форме. Взглянув на тщательно упакованные подарки в твоей сумке, твое сердце ускорилось. Несмотря на то, что ты читала записи Наташи и Ванды бесчисленное количество раз, ты не могла удержаться от того, чтобы провести пальцами по каждой карточке, впитывая написанные ими слова. Крепко зажмурив глаза, ты почти могла перенестись обратно в успокаивающие объятия Наташи и Ванды, свернувшись калачиком между ними. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к их близости. Ты знала, что Наташа от природы была тактильна со своей семьей, ты была свидетелем того, как она несколько раз пыталась обнять Елену. Дома Наташа и Ванда всегда соприкасались или обнимались, и это всегда согревало твое сердце. Елена, однако, не была самым активным участником Наташиных усилий по объятиям теперь, когда ты стала старше. Обычно это превращалось в игривый борцовский поединок. Всегда заставляло смеяться, когда Наташа оказывалась сверху — сверху сидела Наташа на спине Елены, а Елена визжала от ярости. Улыбка играла на твоих губах, когда воспоминания проносились в твоей голове, когда ты прислонилась головой к окну. Легкое покачивание автобуса успокоило ваши противоречивые эмоции, и ты попеременно то спалк, то читала, прежде чем автобус наконец прибыл на станцию. Выйдя, ты огляделась в поисках своих родителей, но нигде их не увидела. Разочарование охватило тебя, и желание вернуться в автобус было сильным, но ты проглотила ком в горле, пока тащили свою сумку в сторону квартиры родителей. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем ты наконец прибыла, хотя прошло не более 40 минут. Ты остановилась перед зданием, в котором выросли, оно вырисовывалось перед тобой, и казалось, что с тех пор, как ты ушла, не прошло и времени. Но даже если бы ты там выросла, он никогда не был бы похож на дом. Наконец-то тебе удалось сбежать, но ты снова здесь. Все эмоции вернулись, когда ты снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которую никогда не видели, которая отчаянно хотела, чтобы ее мать любила ее, маленькой девочкой, которая задавалась вопросом, будет ли ей когда-нибудь достаточно. Позволив эмоциям урегулироваться, ты дала молодой девушке внутри тебя пространство, чтобы причинить боль. Лишь на мгновение, когда все стихло, ты позволяешь ей горевать обо всем, чего она так отчаянно хотела и так и не получила – ну, до Наташи и Ванды. Мысли о них помогли, потому что маленькая девочка внутри тебя извивалась от тепла и счастья. Глубоко вздохнув, ты собралась с силами, чтобы открыть дверь и упрятать маленькую девочку в безопасное место. Запах грязи и мочи ударил тебя, когда ты поднималась по лестнице к этажу, на котором жили твои родители. Твоя сумка громко стукнула, когда ты уронила ее перед дверью, звук эхом разнесся по лестнице, и ты вздрогнула, когда позвонила в дверь. когда твой отец открыл дверь. Его обычный равнодушный взгляд был здесь, когда он смотрел на тебя, и это почти заставило тебя съежиться под его взглядом. - Почему ты так долго? - он хмыкнул, открывая дверь, чтобы ты могла войти. Его слова больше не должны ранить тебя, он сказал и хуже. Но ты не могла не почувствовать укол. - Извини, автобус задержался, и тогда мне пришлось идти пешком от автовокзала. - Я вижу, все еще приходишь с оправданиями. Мало что изменилось, - сказал он, уходя от тебя, оставив тебя стоять в коридоре. Ты не могла не нахмуриться, глядя на него в спину, когда снимала обувь. - Твоя мама на работе, меня не будет в городе, так что позаботься о том, чтобы она хорошо провела Рождество, хорошо? - он сказал это из спальни, и ты замерла как вкопанная, задаваясь вопросом, что, черт возьми, он имел в виду. - Ты уезжаешь? - ты выпалила в недоумении. - У некоторых из нас есть обязательства, девочка. Думаешь, деньги растут на деревьях? Не забывай, кто платит за твой колледж. Ты никогда не хотела ничего большего, чем бросить ему в лицо, что тебе от него ничего не нужно, что ты можете заплатить за все сама. Но ты знала, что это был рычаг давления, который твой отец имел на тебя. Он даже не попрощался, уходя, а ты стояла там, в замешательстве глядя на дверь и гадая, что только что произошло. Через некоторое время, когда шок прошел, ты потащила сумку в свою старую комнату. Ты не была по-настоящему шокированы, увидев, что она переделана в офис, но боль текла по твоим венам, когда твои покрытые плакатами стены и драконы исчезли, заменившись свежеокрашенными стенами и современной мебелью. Притяжение маленькой девочки внутри, жаждущей оплакать потерянное детство, было неоспоримым. Однако в последнее время ты предоставила ей слишком много свободы, особенно после того, как в твою жизнь вошли Наташа и Ванда. Пришло время подавить желание позволить ей свободно бродить. Закрыв эту метафорическую дверь, ты решилк подождать в гостиной. Должно быть, было уже поздно, когда твоя мать наконец добралась до дома. Ты почувствовала себя дезориентированными, тебя разбудил звон ключей в замке. Постепенно ты смогла различить свою мать, медленно идущую по комнате. Ты не ожидала теплого приема, но небольшая часть тебя желала объятий. Это то, что матери должны делать со своими детьми, согласно рождественским фильмам, в которых ты никогда не признаешься Елене. Однако не последовало никаких объятий, никаких признаков радости от твоего присутствия. Это не было совсем неожиданно. Привязанность никогда не была частью твоих отношений с матерью. Она недовольно усмехнулась, когда ты сообщила ей, что твой отец уехал на работу и не будет дома на Рождество. Дела не улучшились, поскольку ты отчаянно пытались доставить ей удовольствие — убирались, покупали продукты и возили ее на работу. По-прежнему никаких улыбок, никаких вопросов о твеой жизни или интереса к такому присутствию. Тишина говорила о многом, а пустота тепла казалась огромной дырой в груди. Рождественский вечер прошел в доме твоего дяди, где ты, как всегда, был незаметен среди смеха и объятий родственников. Неловкое объятие твоего дяди принесло мимолетное чувство вовлеченности, даже если они были нерешительными. Во время ужина он пытался спросить о твоей учебе, но каждый раз, когда ты говорила, кто-то другой перебивал тебя. В конце концов ты отказалась от попыток быть увиденными или услышанными, тратя время на то, чтобы передвигать еду по тарелке. Обмен подарками усиливал дискомфорт, когда ты наблюдала, как они радостно обмениваются подарками, а ты улыбалась всякий раз, когда кто-то праздновал их подарки. Однако, когда вечер подошел к концу, ты осталась без единого подарка. Твоя мать осталась равнодушной, а твой дядя неловко предложил тебе коробку конфет, которую он получил от своей компании, и ты стыдливо принял этот жест. Но оно пробыло у тебя недолго, прежде чем твоя мать отобрала его, усмехнувшись, что тебе нужно подумать о своей фигуре. Несмотря на то, что ты пыталась не поддаваться ее обидным словам и смеху, раздававшемуся эхом от ваших кузенов, ты провела ночь, свернувшись калачиком в кресле, наблюдая за растущим опьянением вашей матери. Самый ужасный момент наступил, когда она чуть не врезалась в рождественскую елку. В конце концов, твой дядя достиг предела и настоял, чтобы ты отвезла мать домой. Ты изо всех сил пытался убедить ее уйти, а она отшвырнула тебя. Ты презирала общение с ней, когда она была пьяна; от этого у тебя всегда скручивало желудок от беспокойства, и ее слова никогда не были добрыми. И все же она не могла сказать ничего такого, что могло бы вас больше удивить; ты все это слышала – до этой ночи. - Отпусти меня! - она визжала, когда ты пыталась помочь ей подняться с тротуара, темная часть тебя испытывала искушение оставить ее там. - Мама, пожалуйста, позволь мне помочь тебе, — устало вздохнула ты, присев на корточки перед ней и пытаясь крепко схватить ее под руки. - Почему ты продолжаешь возвращаться? Ты всегда возвращаешься, — проворчала она. - Кто еще поможет тебе, если не я? — пробормотала ты с раздражением, когда тебе удалось поднять ее с кряхтением. - В течение 19 лет ты была занозой в моем боку, крадя у меня все хорошее, как кровососущий паразит, которым ты и являешься, - усмехнулась она, отшатнувшись от твоих рук и чуть не оказавшись лицом вниз на обочине. - Мама, — ахнула ты, протягивая к ней руку, и фыркнула, когда тебе удалось поймать ее до того, как она упала. - Я бы наконец-то провела Рождество с твоим отцом без тебя. Но вот мы здесь, его больше нет, а у меня есть ты - она посмотрела на тебя с таким отвращением, что ты отпрянула, прежде чем снова схватить ее за руку, когда она покачнулась. Вспотев, ты осторожно повёла ее в машину, пытаясь игнорировать ее обидные слова. - Я слышала слух о сестре Елены, той высокой рыжей женщине, ты знаешь, — невнятно пробормотала твоя мать, очевидно покончив с излияниями на тебя своей ненависти, и теперь перешла к следующей теме. Ты нахмурилась, когда она упомянула Наташу, опасаясь, к чему это приведет. — Ты имеешь в виду Наташу? - Ммм, да, Наташа, очень неприятная девица. Всегда сует свой нос куда не следует - твоя мать хмыкнула и икала, ее голова громко стучалась об окно машины. Ты задавалась вопросом, что она имела в виду, но не чувствовала никакого желания развлекать пьяные бредни вашей матери. Наташа была всем, чем не была ваша мать. Она была доброй и храброй, и ты любила ее. Любила ее? Ты не знала, откуда взялось это чувство, но, судя по тому, что ты видела в фильмах и читала в книгах, это должно было быть то, что ты чувствовала к Наташе. - Она девиант, - продолжала твоя мать, и тебя грубо вывели из твоих размышлений, ты нахмурилась, взглянув на мать, - Ты понимаешь, о чем я говорю, Харпер? Она спит с женщинами. Это не так естественно… Меня тошнило от этого, скажу я тебе. Ты избегала снова встречаться взглядом с матерью, пока твое сердце колотилось, пока ты пыталась набраться смелости, чтобы противостоять ей. Но даже если бы Наташи не было рядом, чтобы услышать обидные слова твоей матери. Ты все еще чувствовала растущую потребность защитить ее. - Я взрослая, и я сама выбираю себе друзей. Ты не можешь указывать мне, с кем мне общаться, а с кем нет, — тихо сказала ты, желая, чтобы твой голос звучал более убедительно, но страх перед реакцией матери удерживал тебя. - Ты что, не слышал, что я сказала?» — проворчала она, прежде чем продолжить. - Она одна из лесбиянок. - Я прекрасно тебя расслышал с первого раза, мама... Но с она в порядке, и, к твоему сведению, у нее прекрасная жена, — ответила ты, сжимая руль, ты бросила на нее взгляд, прежде чем быстро продолжить - Я не знаю, делает ли ее лесбиянкой то, что она с женщиной, но для меня это не имеет значения. Ты не можешь диктовать, с кем мне проводить время. Сердце колотилось в груди, а руки болели от того, как сильно ты сжимала руль. - Значит, ты тоже одна из них, я знала это с того момента, как ты вошела в этот мир, что ты не принесешь мне ничего, кроме проблем. Я хочу, чтобы ты ушла из моего дома и из моей жизни раз и навсегда, — невнятно произнесла твоя мать, когда ты подъехала к обочине, и ты посмотрела на нее широко раскрытыми глазами, задаваясь вопросом, серьезна ли она. Ты, спотыкаясь, последовала за ней к зданию и, не веря своим глазам, поднялись по лестнице в квартиру. Ты нахмурилась, глядя на нее, когда несколько раз пытался помочь ей, когда она спотыкалась. Твое недоверие переросло в гнев, когда она, ругаясь, отшатнулась от твоих рук. Было такое ощущение, будто твоя грудь горит, поскольку ярость нарастала. Как она посмела. - Не трогай меня, — прорычала она, спотыкаясь, проходя через дверь и направляясь в свою спальню, прежде чем обернуться с презрительной усмешкой. - Собирай свои вещи и убирайся. - Мама, ты не можешь быть серьезным, — спросила ты в гневе, в твоем голосе были густые ведьминские эмоции. - Убирайся к черту сейчас же, или я вызову полицию, — кричала она, хлопнув дверью. Твои ноги оставались на месте, взгляд метался от ее двери к окну, наблюдая, как медленно падает снег. Впервые, когда ты ненавидела свою мать, это было похоже на ад, распространявшийся по твоим венам. Тебе хотелось постучать в ее дверь и кричать на нее. Не только из-за того, как она обошлась с тобой сегодня вечером. Нет, за все обидные слова, которые она сказала тебе в твоей жизни, и за всю боль, которую она тебе причинила. Но вместо этого ты ничего не делала, а смотрела на дверь, желая, чтобы мир вокруг нее сгорел дотла, и тогда, возможно, она почувствовала бы ту же боль, что и ты. Сделав пару успокаивающих вдохов, ты пошла в свою старую комнату и бросила свои вещи в сумку, прежде чем хлопнуть входной дверью и уйти. Ты никогда раньше не осмеливалась хлопнуть дверью, и это было так приятно. Наконец-то ты смогла захлопнуть перед ней дверь, и это было похоже на закрытие, которого ты всегда хотела. Ты могла бы это сделать, ты бы нашла способ выжить без них. Когда ты, наконец, выбралась из здания, ты почувствовала себя опустошенными, казалось, что ты разбиваешь, как будто твоя чашка медленно переполнилась. Ты задыхалась, твоя грудь болезненно сжималась, от гнева твои руки тряслись, а от боли от ее слов твои глаза слезились. Было больно, все болело, и паника заставила тебя задыхаться, когда ты сползал по стене. Потребовалось некоторое время, чтобы восстановить контроль, и в конце концов агония превратилась в онемение, отражающее холод, который просачивался в вашу одежду, вызывая непроизвольную дрожь. Холодная реальность воцарилась, и ты оттолкнулась от земли, закопав боль глубоко внутри. Это была знакомая боль, которую ты уже пережила раньше. Твой отец всегда был тем, кто исправлял то, что разрушила твоя мать – несовершенный спаситель, но меньшее зло. Обида, которую питала к вам ваша мать, не была секретом и выражалась в бесчисленных случаях, которые могли бы заполнить каталог болезненных воспоминаний. Одним из примеров было то, что она заперла тебя в шкафу под раковиной, ссылаясь на то, что ты устала от твоих попыток обнять ее. В восьмилетнем возрасте, говорилось, что она была настолько пьяна, что можно было опасаться за ее жизнь. Рыдая рядом с ней, вы отчаянно пытались ее разбудить, но получили резкий толчок, когда она пришла в сознание. Возможно, тогда она поняла, что ее слова могут нанести более глубокие раны, чем физическая боль, когда ты отползаешь назад, пытаясь ее обнять. Она презирала ваше существование, выражая то, что ваш отец всегда хотел ребенка, но она так и не сделала этого. Поскольку твой отец большую часть времени с момента твоего рождения отсутствовал, заявляя, что больше работает, чтобы накопить на твою интуицию, ее негодование усилилось. Несмотря на ее отказ и попытки заставить вас почувствовать себя никчемным, вы продолжали возвращаться. Теперь, вкусив сладость принадлежности и свободу выбора своего прибежища, все, чего ты жаждала, — это вернуться в Нью-Йорк. Бросив последний взгляд на здание, которое никогда не было домом, ты была готова оставить все это позади. Больше никаких обидных слов, никакого унижения в любви. На этот раз ты отвернулась от здания, которое не хранило ничего, кроме болезненных воспоминаний. Вместо того, чтобы закрыть дверь перед обиженной маленькой девочкой внутри, ты закрыла дверь перед источником всей этой боли. Пробираясь по снегу к станции, расстояние облегчило вашу ношу, но боль не исчезла. Войдя, вы подошли к стойке. Ваше сердце упало при осознании того, что следующий автобус отправится не раньше 4:30 утра, и вам придется ждать три с половиной часа. К счастью, на станции было тепло, и вы свернулись на скамейке, готовые немного отдохнуть, когда ваша голова наткнулась на что-то твердое. В разгар суеты ты забыла о подарках от Наташи, Ванды и Елены. Осторожно разворачивая подарок Елены, ты издала звук, похожий на рыдание и смех, обнаружив толстовку с капюшоном и спортивные штаны, украшенные маленькими дракончиками. Следующий подарок, платье, которому ты восхищалась в магазине, но сочла его слишком дорогим, вызвало нежное прикосновение мягкой ткани. Бережно спрятав их в сумку, ты достали один из подарков Наташи. С Рождеством Харпер! Пусть это принесет тебе радость в пасмурный день. С Любовь Наташа и Ванда Обводя буквы пальцем, ты осторожно развернула подарок и почувствовала напряжение в глазах, пытаясь сдержать слезы. У тебя вырвался вздох, когда ты увидела коробку с VR-очками. Ты испытала их однажды в магазине с Наташей, и чистая радость, которую ты почувствовала, привела к оживленному рассказу о приключении Ванде, когда вы вернулись домой, что вызвало сердечный смех у пожилой женщины. При воспоминании послышался смешок, и ты быстро огляделась по сторонам, с облегчением обнаружив, что это место почти пусто. С усмешкой ты потянулась за следующим подарком. С Рождеством, дорогая! Я увидела это и подумала о тебе. Люблю Ванда Раскрывая следующий подарок, ты обнаружила потрясающее зеленое пальто. Цвет был красивый, и когда ты поднимала его, мягкий материал ласкал твои пальцы. Присмотревшись к нему, тф поразилась красивому бирюзовому оттенку, влюбившись в каждый аспект одежды. С Рождеством, мой маленький утенок! Когда ты когда-нибудь почувствуешь себя одинокой, знай, что на самом деле это никогда не так. Люблю тебя Наташа В маленькой шкатулке ты обнаружила серебряный медальон, украшенный изящным лебедем, и в тебф мгновенно расцвела привязанность к нему. Обводя замысловатые линии кончиками пальцев, ты осторожно держали его в ладони. На твоей брови образовалась морщина, когда ты повернула ее, заметив, что она может открыться. Осторожно вам удалось открыть его, обнаружив внутри фотографию улыбающихся Ванды и Наташи. Боль, охватившая тебя ранее, уменьшилась, когда ты посмотрели на их радостные лица и прекрасные дары, которые они вам преподнесли. ___________________ Возвращение в Нью-Йорк ощущалось облегчением, и вместо того, чтобы отправиться в общежитие, ты оказались в доме Наташи и Ванды. Благодарность за подарки смешивалась с эгоистичным желанием тепла и заботы, в которых тебе отказала мать. Когда ты позвонила в колокольчик, твое сердце забилось от волнения. Тебе это было нужно, ты хотела забыть все, что произошло, хотя бы на время. Дверь распахнулась, и мы увидели Наташу в черных широких льняных брюках и свободной белой рубашке на пуговицах, волосы ее были элегантно собраны в пучок. Ее глаза сверкнули, когда они встретились с твоими, и ты застенчиво улыбнулась, чувствуя прилив тепла, когда она приветствовала тебя. - Маленький утёнок, так скоро вернулся», — тепло сказала Наташа, хотя её улыбка потускнела, когда она увидела твой внешний вид. - Не поймите меня неправильно, я более чем рад тебя видеть. Но разве ты не должна былк быть со своей семьей еще 4 дня? Когда она проводила тебя внутрь, ты быстро сняла шапку и шарф. - Да, ну, планы меняются», — объяснила ты с легкой улыбкой, расстегивая пиджак. - Ничего, если я останусь здесь на несколько дней? - Конечно, оставайся, — ответила Наташа, протягивая руку. Ты с удовольствием потянулась к ней, наслаждаясь теплом ее гладкой кожи. - Сегодня мы готовимся к ужину. Но Елены здесь нет, она приехала на несколько дней к Дэйву, чтобы встретиться с его семьей, — поделилась Наташа, ведя тебя на кухню. Ты вспомнила, как нервничала Елена по поводу встречи с семьей Дэйва, и мысленно отметили, что нужно будет навестить ее позже. - Сегодня вечером здесь будут наши друзья, но мне бы очень хотелось, чтобы вы присоединились к нам», — сказала Наташа, подмигнув, жестом приглашая тебя посидеть за кухонным баром, пока она работает. - Ты уверена, что хочешь, чтобы я была там? — спросила ты, не решаясь вмешаться. - Это скорее вопрос, понравится ли вам провести вечер с парочкой старушек, — усмехнулась Наташа, заключая в воздушные кавычки слово «старушки», как их часто называла Елена. Ты не могла удержаться от смеха, когда Наташа прислонилась к стойке и шевелила бровями. - Ты не старушка, — застенчиво улыбнулась ты, глядя на свои руки. - Очаровательница, — ухмыльнулась Наташа, лукаво подмигнув тебе, когда ты подняла на нее взгляд. Пытаясь контролировать свое дыхание, ты наблюдала, как Наташа ходит по кухне. Ее волосы, собранные в пучок, представляли собой новое зрелище, и ты могла оценить вид ее тонкой шеи, когда она работала. - Итак, ты скажешь мне, почему тебя нет дома с родителями? — нежно спросила Наташа, и ты задумалась, как много рассказать. - Мы поссорились, поэтому я ушла, — призналась ты, нервно играя краем стекла перед тобой. - Маленький утенок, посмотри на меня - ты ёрзала на своем месте, разрываясь между выполнением просьбы Наташи и страхом, что она распознает невысказанную истину. Теплые руки окутали тебя, а внутренний ребенок внутри вас принял неожиданную привязанность. Ты прижималась к Наташе, опасаясь, что она может отстраниться, но она продолжала успокаивающе держать тебя, утешая тебя нежным шиканьем. - Мама выгнала меня, — прошептала ты ей в плечо, и правда слетела с твоих губ. Ты крепко держалась за Наташу, ища утешения в ее надежных объятиях. - Она сделала что? - Наташа усмехнулась, глядя на тебя сверху вниз, но ее нахмуренное выражение сменилось беспокойством, когда ты прерывисто всхлипнула: - Эй… тсс… Все в порядке, сладкая. Я тебя поняла, — успокоила тебя Наташа, крепко обняв тебя и лаская твою голову. - Мне-мне очень жаль, — рыдала ты. - Почему ты извиняешься, дорогая? - Наташа нежно спросила тебя, и ты прильнула к ней. - П-потому что я испорчу твою рубашку, - ты икнула, прижавшись к ее рубашке, задыхаясь. - Ты не... Иди сюда, — мягко сказала Наташа, стаскивая тебя со стула и направляя в гостиную. Лежа на диване, она продолжала обнимать, не ослабляя хватки. Ты расслабилась, прижавшись к ней, пока она обнимала тебя, и свернулась калачиком в ее объятиях. - Я хочу, чтобы ты держала меня вечно, — прошептала ты, отчитывая маленькую девочку внутри себя за выражение таких уязвимых чувств. И все же ты не могла ее винить. Это была правда. Твой страх перед отказом Наташи превзошел дискомфорт от выражения своих чувств. - Я бы хотела, чтобы это было возможно, мой маленький утенок. Если бы это было так, я бы всегда обвивала тебя вокруг моей шеи. К сожалению, это не так, — нежно говорила Наташа, ее пальцы чертили узоры на твоей спине. - Но я буду держать тебя столько, сколько смогу, и обещаю, что всякий раз, когда я тебе понадоблюсь, я буду рядом, чтобы держать тебя. - Обещай - Обещаю, — ответила Наташа, скрепив обещание нежным поцелуем тебя в лоб. Обещание повисло в воздухе, утешительное обещание, окутывающее тебя, как теплое одеяло. Пока ты лежала там, в объятиях Наташи, тяжесть твоей разбитой семьи и боль от недавней встречи с матерью, казалось, исчезли, хотя бы на мгновение. В объятиях Наташи маленькая девочка внутри обрела покой, и ты позволила себе принять связанную с этим уязвимость. - Спасибо, — прошептала ты, твой голос был еле слышен. - Не надо меня благодарить, утенок. Ты у меня есть, — ответила Наташа, ее слова были мягкой мелодией утешения. Ты уже почти задремала на руках Наташи, когда дверь скрипнула и послышались приближающиеся тихие шаркающие шаги. Ванда вошла в комнату, ее глаза сразу же устремились на сцену перед ней. Теплая улыбка тронула ее губы, когда она увидела тебя в объятиях Наташи. - С возвращением, дорогая, — поприветствовала Ванда с улыбкой, ее голос был успокаивающей мелодией, которая смешивалась со спокойствием комнаты. - Привет, Ванда, — ответила ты, слегка, но искренне улыбнувшись. - Какой восхитительный сюрприз – увидеть тебя так скоро. Как прошло твое Рождество? — спросила она, усаживаясь перед тем местом, где ты с Наташей бездельничала, и ее рука потянулась к твоей, когда она наклонилась. - Это было не самое лучшее, но я рада вернуться, — осторожно ответила ты, любуясь ее каштановыми волосами, ниспадающими красивыми локонами, и элегантным изумрудным платьем с глубоким вырезом. Ты изо всех сил старалась не смотреть. - В чем дело? — спросила Ванда, обеспокоенно нахмурившись, исказив ее красивое лицо. Вмешалась Наташа, нежно отводя тебя в сторону. - Давай оставим это на завтра, любимая. Это был эмоциональный день, и к нам придут гости. - Хорошо, — ответила Ванда, но ее глаза все еще были полны беспокойства, когда она обратила свое внимание на тебя. — У тебя есть что надеть, милая? - У меня есть платье, которое Елена подарила мне на Рождество, — ответила ты, взглянув на свою сумку в коридоре. Внезапно вспомнив причину вашего визита, ты добавила: - О, и большое спасибо за рождественские подарки. Они мне очень понравились. - Пожалуйста, моя милая девочка», - мягко ответила она. - И спасибо за кисти и краски. Они мне очень понравились. - О, ну, я посетила так много магазинов, чтобы убедиться, что у тебя самое лучшее, — бессвязно пробормотала ты, и щеки покраснели. - Это прекрасно, — пробормотала Ванда, обхватив твою щеку и нежно поцеловав ее, и твой мозг на секунду посинел, прежде чем пробормотать несколько бессвязных слов. - Я думаю, ты сломала ее, - усмехнулась Наташа, лаская твою спину, пока ты пряталась за руками, а маленькая девочка внутри тебя визжала от радости. - Мы не можем этого позволить, не так ли? - Ванда ухмыльнулась, опустив руки. - Давай, моя милая девочка, давай подготовим тебя к сегодняшнему вечеру. Взглянув на Наташу в поисках утешения, она кивнула, призывая вас следовать за Вандой. Ты отпустила руку Ванды и бросилась в объятия Наташи. Она поймала тебя, и поток воздуха, вырвавшийся из ее губ, выразил ее удивление. Ее теплый смех наполнил воздух, когда ты сияла на нее, лаская ее щеки. Застенчиво глядя вниз, ты последовала побуждению маленькой девочки внутри и коснулась губами щеки Наташи, прежде чем отпустить ее и взять руку Ванды. Оглянувшись на Наташу, все еще сидящую на диване, вы заметили странное выражение ее лица. Нахмурившись, ты почти остановилась вместе с Вандой, когда Наташа посмотрела тебе в глаза. Выражение ее загадочного лица изменилось, и она подмигнула, от чего у вас в животе восхитительно затрепетало, и вы были в восторге от того, как пройдет вечер.