A Film by…

Гладкая текстура помады скользила по губам, умело оставляя за собой тёмно-красный оттенок. Кожа, следуя за давлением, приподнялась, обнажая ровный ряд нижних зубов. Белые пальцы поправили тёмную прядь шелковистых волос, открывая ухо. Маленький бриллиант сверкнул на крылышке гвоздика-бабочки. Улыбнувшись себе в отражение, Йосано вышла из номера отеля, на ходу поправляя полы пальто. По коридору ритмично разносился приглушённый стук каблуков. Дверь открыла Коё. Она осторожно взяла женщину за руку и потянула на себя. — Ты задержалась. — Мелодичный голос молодой женщины звучал гармонично на фоне джаза. — Праздники, много пробок. — Йосано не стала говорить, что ещё одна причина опоздания кроется в излишней внимательности к собственному внешнему виду. Озаки, как всегда, выглядела восхитительно. Рыжие, с будто клубничным отливом, волосы убраны в аккуратную причёску, из которой выпала пара непослушных прядей. Лёгкий макияж, полные блестящие губы. Кимоно оттенка пыльной розы, украшенное красными цветами, скрывало хрупкие ключицы. Акико снова не могла отвести от неё взгляд, и, наверное в тысячный раз поразилась тому, как человек может быть настолько прекрасен. В доме горели свечи, из динамиков лилась приятная мелодия. Огай сидел на диване и, увидев бывшую жену на пороге, встал, чтобы поздороваться. В брюках и чёрной рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей, держа бокал вина, он выглядел таким родным и уютным. В груди разлилась нежность к этим двоим. К бывшему мужу - крепкая, тихая и тёплая, к его жене - сияющая, яркая, новая. С Мори их связывали годы отношений, взросления и, конечно, их Осаму. С Коё - любовь к этим мужчинам, восхищение, чувственность. Йосано передала Мори своё пальто, поцеловала его в щёку, тут же встретила губами губы Коё. Наверное, никто из них не смог бы сказать, когда это началось. Может, во время первого знакомства, или, быть может, в день свадьбы. Никто не помнил, как это влечение стало недвусмысленным. Как взрослые люди, они об этом поговорили. Что удивительно, Коё первая подняла эту тему. Казалось бы, это ведь Йосано - тот человек, который живёт в прогрессивной Америке, сама состоявшая в полиаморных отношениях, должна была озвучить очевидное, но это сделала Озаки. Немного смущённая, но решительная, она выглядела до безумия красивой, когда говорила: “Это нельзя игнорировать”. И они не стали. Руки помогали расстёгивать собственную блузку, приходилось отрываться от поцелуя, чтобы на секунду посмотреть вниз, на её тонкие пальцы, так нетерпеливо борющиеся с маленькими пуговицами. Ткань плавно стекла по плечам вниз, подгоняемая торопливыми движениями рук, лямка нижней сорочки сползла, приоткрывая край груди. Коё скользнула руками за талию, нащупывая замочек юбки, тихо вжикнула молния. — Мы соскучились. — Шепнула Озаки, стягивая юбку с округлых бёдер. Этот особенный оттенок голоса, чуть более низкий и серьёзный, чем обычно, заставлял кожу груди покрываться мелкими мурашками. Акико считала эту свою особенность занятной, ей нравилось, что её тело может так ярко отзываться на обычный, казалось бы, шёпот. Кимоно с тихим шелестом упало на мягкий ковёр в центре гостиной, где уже лежала рубашка Мори. Он прижимался голым торсом к своей жене сзади, целовал её шею, гладил талию и бёдра. Йосано ощущала эти движения собственной кожей, когда руки проходили по скрытому шёлком животу Коё. В этот момент Акико подумала о том, что теперь их с бывшим мужем связывает ещё одна вещь - желание обладать этой женщиной. Желание целовать её, ублажать её, чувствовать её запах. Она оторвалась от губ, коротко поцеловала основание бледной шеи, встретила осторожный, нежный и уже почти забытый поцелуй Мори, спустилась ниже, кончиками пальцев прихватив с собой тонкую лямку сорочки. Пудрово-кремовый шёлк красиво скользил по нефритовой коже, на секунду зацепившись за розовую бусинку соска. Йосано не удержалась и коснулась нежной кожи кончиком языка, отчего та сжалась, а уха коснулся тихий стон. Она знала, что это место особенно чувствительное, поэтому раскрыла губы и оставила на нём влажный след, чуть оттянув напоследок. Коё дёрнулась в руках мужа и тут же притянула женщину для очередного глубокого поцелуя. Высокий разрез длинной сорочки казался слишком удобным, чтобы им не воспользоваться. — Милая. — Коё шептала это с такой нежностью, что у Йосано сжалось сердце. Чуть отстранившись, она откинула голову и поцеловала мужа, не переставая обнимать и ласкать Акико. — Огай.. — Йосано хотела, чтобы он чуть подался назад, но тот и без слов всё понял, сделав шаг и осторожно опустившись на диван вместе с женой. Он снова припал к её шее, зарываясь носом в медные волосы. Йосано опустилась на колени и устроилась между красивых длинных ног, разводя их шире. Она снова коснулась губами груди, сжала податливую кожу бедра, снова поднялась к румяному лицу. В голове было сладко и пусто, язык касался влажных губ, проникал внутрь, смешиваясь с дыханием и крупицами стонов. Собственное тело плавилось, предвкушение чего-то большего ласкало живот. Вдруг волоски на задней поверхности шеи разом приподнялись, через секунду она услышала шокированный звук голоса, которого здесь быть не должно: — Ма?! В следующее мгновение произошло сразу несколько вещей: Мори резко вскочил и подался вперёд, закрывая собой женщин, Коё и Йосано одновременно выпалили: — Чуя?! — Осаму? Её сын стоял прямо напротив, глаза ошалело раскрыты, ладони закрывали половину лица стоящего перед ним Чуи. Тот, будто и сам не желая видеть то, что, по видимому, уже успел увидеть, держал свои руки поверх рук Осаму. «Какого чёрта они здесь делают?!»— пронеслось в голове вместе с ощущением острой досады и чего-то, похожего на стыд. Как давно она испытывала нечто подобное? Сходу припомнить не удалось. Осаму будто опомнился и, зажмурившись, резко повернул их с Чуей на сто восемьдесят градусов. Будто сквозь пелену она увидела, как Коё рывком подняла кимоно с пола и набросила на неё. Сама же взяла рубашку мужа и прикрылась им как одеялом. Сын подтолкнул младшего к двери, сказав выше и чётче, чем звучал обычно: — Мы будем на улице пять минут. С громким щелчком двери пришло осознание произошедшего. Первый шок уже отпустил, яркая вспышка адреналина вносила в мысли ясность, охлаждая голову. Осаму с малышом Чуей теперь в курсе. Что ж, она понимала, что разговора не избежать, ведь так уж они воспитали сына. Ни одна неудобная тема в семье не замалчивалась, всё обсуждалось честно и без эвфемизмов. Это очень важно для доверия и безопасности ребёнка, но конкретно сейчас Йосано бы предпочла, чтобы тот сделал вид, что ничего не увидел. Она взяла из рук Огая собственную одежду и неторопливо оделась. Коё запахнула и перевязала кимоно, коснулась руками волос, поправляя причёску. — Как ты? — Голос Озаки звучал обеспокоенно, будто это не её младший брат застал тройничок сестры. — Как ни странно, в порядке. А ты? — Не знаю. Милый? — Она повернулась к мужу и погладила его по плечу. Мори выглядел наиболее неспокойным. Брови сошлись на переносице, он будто крепко о чём-то задумался и был на грани выражения своих мыслей исключительно обсценной лексикой. Мальчики вернулись только минут через десять. Или так показалось из-за ожидания. Дазай вошёл первым, за ним, опустив красное лицо, шагал Чуя. «У Коё тоже кончики ушей краснеют, какая прелестная семейная черта» Они с ней сидели на диване рядом, Коё держала и гладила её ладонь. Как только открылась дверь, она осторожно забрала свою руку. Мори сделал приглашающий жест к двум креслам, а сам сел с краю дивана рядом с женой. Воцарилась неловкая раздражающая тишина. Йосано потянулась к сумочке, достала портсигар и чиркнула зажигалкой. — Аки..— Начал было Мори, но был прерван уверенным голосом жены: — Пусть. Женщина затянулась и выпустила изо рта струйку дыма, это помогло немного расслабиться. Никто не хотел начинать разговор первым. Йосано казалось, что заговори один, они все примутся говорить одновременно, оправдываясь и задавая вопросы. Но, в конце концов, они же взрослые люди, должны взять ответственность на себя. Коё нарушила тишину первой. — Мы.. Чуя прервал голос сестры: — Что это было?! От неожиданности Йосано не сдержала смешок. Милый маленький Чуя, что он хочет услышать? — Чуя, послушай…— Снова попыталась начать Коё. — Это у вас… На этот раз уже Йосано перебила подростка, предупреждая его глупые вопросы. — Да, это не в первый раз, и да, это было именно то, что ты видел. — Она спокойно смотрела в распахнутые голубые глаза, наблюдая за тем, как медленно до него доходит. «А у неё карие, как интересно». — И давно?! Парнишке бы налить тёплого молока, чтобы немного успокоить нервы. — Чуя, это не твоё дело! — Коё уставилась на брата возмущённым взглядом. Они оба вспыхнули и горели разным пламенем. Чуя - обжигающе горячим и безрассудным, Коё - праведным и холодным. Йосано снова затянулась сигаретой. — Тебе на самом деле важно знать, когда это началось? Чуя перевёл взгляд на неё и промолчал. Она посмотрела на сына, он обеспокоенно поглядывал на подростка, сидящего на расстоянии вытянутой руки. Она внутренне улыбнулась. — Это у вас серьёзно? — Уже более спокойно спросил Чуя. Йосано такая формулировка развеселила, до чего невинный мальчик. — Даже если бы это был один единственный раз, это бы не сделало его несерьёзным. Или серьёзным. Смотря как посмотреть. — Анэ? — Чуя перевёл взгляд на сестру. Рука Осаму дёрнулась в сторону Чуиного плеча, но резко остановилась. Женщина увидела, как сын переплёл свои пальцы, будто насильно сдерживая непослушную руку. Она улыбнулась уголком губ. Слева послышался взволнованный, немного виноватый голос Озаки. — Мы с Огаем любим друг друга, и мои чувства к Акико дополняют и преумножают чувства к Огаю. Мы втроём… Чуя, милый, это сложно объяснить, это просто есть. Ты имеешь право это не принимать, но этого не изменить. — Обычно Коё очень чётко и складно формулировала свои мысли, но сейчас, из-за волнения, она звучала так трогательно и бесхитростно, что было сложно поверить в её успешную адвокатскую практику. — И тебя не смущает, что это ну, типа, странно? Вы же, — Чуя указал на Мори и Йосано, — они же были женаты, неужели… Сидеть молча, когда на неё указывают рукой, Акико не умела. — Чуя, наш с Огаем брак в прошлом, и ничто этого не изменит. Наши отношения никак не отразятся на браке твоей сестры. Мори прочистил горло и подал голос: — Возможно, для кого-то такие отношения и могут показаться странными, но, как уже сказала Коё, это больше никого не касается. В этой комнате все уже достаточно взрослые, чтобы понять суть выражения «личная жизнь». Мне жаль, если вас это расстраивает и жаль, что вы узнали об этом таким образом. Осаму всё это время молчал. В его глазах не было осуждения, только лёгкое удивление, будто он недоумевал, почему раньше не догадался. Чуя ненадолго задумался и серьёзно посмотрел на сестру. — Ты думаешь так же, как он? Та медленно кивнула в знак согласия. Подросток снова замолчал. Видимо, нелегко ему обрабатывать информацию. Он потёр лицо ладонями, резко вскочил, подошёл к креслу Осаму и сел на подлокотник. Тот удивлённо вскинул голову, и в эту же секунду Чуя поцеловал его в губы. Рты Коё и Мори распахнулись одновременно. Акико подавилась дымом и закашлялась, в промежутки между кашлем невольно пробивался смех. Слезящимися глазами она смотрела на вытянувшееся лицо сына, в глазах которого читались неверие, шок и радость. — Чуя, это что такое?! — Подобрав челюсть, вскрикнула Коё. Чуя взял Осаму за руку и деланно спокойно ответил: — Мы с Дазаем встречаемся. Не вижу в этом ничего настолько странного, чтобы ты так кричала. — Но Чуя...Осаму, милый, как это… — Захлёбываясь воздухом, пыталась выдавить Коё. — Только не говорите, что ничего не замечали. — Откашлявшись, перебила Йосано. Она искренне не понимала, как можно было не видеть, как эти двое смотрят друг на друга. Ещё на ужине было видно, как сын пялится на новоиспечённого родственника. Сначала казалось, что это обычный подростковый интерес как к сопернику, но уже к середине вечера стало ясно, что интерес Осаму гораздо глубже. Позднее их взаимное влечение можно было увидеть невооруженным взглядом. Святая простота. Но вот чего она не ожидала, так это такой скорости развития. Она полагала, что гетеросексуальность сына помешает тому так быстро идентифицировать свои чувства к Чуе. А тут вот как вышло. Она и забыла, что Осаму такой сообразительный. Мори успокаивающе положил ладонь на плечо супруги и осторожно сжал. — Дорогая, не волнуйся. Осаму, это правда? Её мальчик с трудом оторвал влюблённый взгляд от Чуиного лица, расплылся в довольной улыбке и подтвердил: — Мы встречаемся. Озаки-сан, мы собирались рассказать, но позже. — Как далеко вы..Нет! Я не хочу этого знать! — Коё закрыла лицо руками, будто сейчас ей кто-то собирался демонстрировать, насколько взрослые у детей отношения. «А она ведь и правда относится к ним, как к детям». Мори наклонился к жене и попробовал успокоить: — Дорогая, мальчики уже достаточно взрослые, чтобы осознанно вступать в отношения. — Я понимаю это! Но они, считай, родственники! — Мы не родственники! — Вскочил с подлокотника Чуя и отчётливо повторил, — Мы! Не! Родственники! — Дело не в этом! Вы живёте под одной крышей, вы связаны нашим с Огаем браком! А вдруг вы расстанетесь? Ты думал о том, как вы будете общаться, если кто-то кого-то обидит?! Градус в комнате опасно повысился. Предчувствуя что-то нехорошее, Йосано хотела вмешаться и сказать что-нибудь отрезвляющее, но Чуя уже кричал. — Я думал! Я прокрутил миллион вариантов и большинство из них были паршивыми! И я рискнул! Как и ты рискнула, выйдя замуж и трахаясь с бывшей женой собственного мужа! Коё дёрнулась как от пощёчины и прикрыла рот рукой. Дазай вскочил, загораживая Чую собой, а Йосано впервые за вечер по-настоящему разозлилась. — Не смей так говорить с сестрой! Думаешь, можешь стыдить её и разговаривать, не выбирая слов?! Раз вырос, так потрудись вести себя по-взрослому. Осаму прижал к себе парня, защищая от взрослых. Чуя сжал край его свитера и тихо сказал: — Ты лицемерка, Анэ. Дазай, пойдём в машину. — Чуя! — Коё хотела было побежать за выходящим из дома братом, но Йосано поймала её за руку. — Оставь их. Чуе сейчас надо позлиться. Он остынет, и поговорит с тобой. Тебе тоже нужно остыть. Она говорила это медленно и спокойно, легко придерживая её за плечи. — Милая, посмотри на меня. — Мори оказался рядом и попытался успокоить супругу. — Сядь. Я выйду к ним и поговорю. — Огай, не стоит… Он не дал Йосано договорить. — Я поговорю лишь с Осаму. «Хорошо» Она была уверена в том, что он найдёт нужные слова для сына. Акико встала и набрала стакан воды. Входная дверь хлопнула. Она пересекла гостиную и вложила прохладный стакан в дрожащую руку. — Пей. Пока Коё с пустым взглядом делала глоток за глотком, Йосано говорила: — Он не думает так, дорогая. Это защитная реакция на стрессовую ситуацию, он чувствует себя уязвимым, поэтому инстинктивно ранит сильнее. Вы поговорите, когда улягутся эмоции, и решите все разногласия. Коё подняла покрасневшие глаза и тихо спросила: — Я всё испортила? Сердце затопила волна нежности, захотелось забрать себе все её переживания, чтобы не видеть это совершенное лицо таким обречённым. — Нет, конечно нет. Ты отреагировала так, как почувствовала. Я ведь понимаю, что, в первую очередь, ты волнуешься о чувствах Чуи, о том, не сделают ли ему больно. Ты хочешь защитить его, и это правильно. Он сейчас слишком зол, чтобы это понять, ведь и ты слишком взволнована, чтобы сказать помягче. — Ты права. — Она вытерла мокрую дорожку с щеки тыльной стороной ладони. — Мне страшно. Чуя так сильно расстроился. — Не волнуйся, Осаму о нём позаботится. Женщина подняла на неё свои покрасневшие карие глаза и еле заметно улыбнулась. — Ты правда догадывалась об этом? Йосано приобняла её одной рукой, второй поправила прядь рыжих волос и легонько коснулась кончика носа подушечкой указательного пальца. — Подарю вам с Огаем очки. *** Чую в прямом смысле слова колотило изнутри. Он был зол, обижен и обескуражен, хотелось одновременно вбивать в стену собственный кулак и рыдать на мягком свитере Дазая. Едва они сели в машину, парень почувствовал сокрушительную усталость. Боковым зрением он увидел выходящего из дома Мори. — Я не хочу с ним говорить. — Сказал Чуя и чуть поморщился от того, как по-детски это прозвучало. — Уверен, он по мою душу. — Ответил Дазай. — Я выйду и поговорю с ним. На мгновение почувствовав прохладную ладонь, коротко сжавшую его запястье, Чуе стало немного спокойнее. Непоколебимая поддержка Дазая ощущалась каждым сантиметром кожи, странным образом сглаживая острое чувство несправедливости от слов сестры. Слабая нить рациональности не могла пробиться сквозь толщу обиды, но благодаря незримой поддержке, это не ощущалось трагедией. Просто усталостью. Минут десять Чуя барабанил по приборной панели кончиками пальцев, нервно остукивая ритм всплывшей в памяти рождественской песенки. Он сверлил взглядом прямую спину Дазая, наблюдая за языком тела во время его разговора с отцом: голова чуть опущена и наклонена в сторону, плечи слегка напряжены, временами вопросительно приподнимаясь. Мори положил ладонь на плечо сына и притянул его для короткого объятия. Что ж, хоть для кого-то разговор прошёл хорошо. Дазай кивнул, развернулся и направился обратно к машине, пряча, по видимому, замёрзшие руки в карманы джинсов. — Как ты? — Спросил Дазай, коснувшись ледяными пальцами колена подростка. — Жить буду. — Уклончиво ответил Чуя, отводя взгляд. Почему-то мирный итог разговора с Мори раздражал, парень понимал, что реакция эта мягко говоря неадекватная, но поделать ничего не мог. — Поехали. Он почувствовал на щеке задумчивый взгляд, и уже в следующую секунду машина дала задний ход. Рокот мотора и шум дороги немного успокаивали, как и потеплевшая ладонь, так и оставшаяся лежать на собственном колене. Мысли вязко перемешивались в голове: неправильные слова сестры, собственные ядовитые ответы, спокойное участливое выражение лица Мори, смотрящего на Дазая в темноте улицы. Несмотря на желание спросить, о чём они говорили, Чуя решил не фокусироваться этом сегодня. Сегодня он хочет только спать, чувствуя спиной тепло человека, готового им поделиться. И сейчас этого было достаточно.