A Film by…

— Я в ахуе, но ты продолжай. — Зажжённая сигарета истлела уже на треть, а Рюноске так и не поднёс её к губам. — И… Ну, я не слишком отчётливо всё помню, но он… — Чуе было дико неловко рассказывать о странном происшествии. Он сделал вдох и продолжил. — Короче, я на процентов восемьдесят уверен, что у него встал в этот момент. — Восемьдесят? — Акутагава будто в страну чудес попал и слушал гигантскую гусеницу, которая городила нелепицу. — Двадцать оставлю на свой алкогольный расфокус. Блять, не в этом дело! Чуя толком не знал, как объяснить то, что творится в душе. Он думал, что если расскажет другу, то послушает себя как бы со стороны и это хоть немного поможет разобраться. — А ты? — Что я? — У тебя встал? — Рю все-таки вспомнил о сигарете и деловито затянулся. — Блин, да какая разница! Я тебе не о том! — Оо, очень даже большая разница, друг мой. Мысленно перенесясь во времени на десять минут назад, Чуя дал себе по морде. — Да, я был возбуждён! Но я был пьяным! Хули ты ржёшь, тебе напомнить про твой пьяный перепихон с Кенджи?! — Окей, окей, не заводись. — Акутагава для приличия откашлялся. Потом совсем тихо добавил — Хотя, судя по всему, заводит тебя только Дазай. Чуя с размаху пизданул друга учебником по плечу. — Вот и делись с тобой. — Так что тебя беспокоит по итогу? Сам факт, что у тебя стоит на Дазая или присутствие во всей этой истории Суэхиро? — И то, и то, должно быть. Я…с Тэтчо всё по-другому. Мне он нравится, и я не хочу ему врать. Сначала я думал, что ни за что ему не расскажу, а теперь… я не знаю, короче. Я даже не знаю, что считается изменой, а что нет, но ощущение, что я поступил по-мудацки сидит и никуда не уходит, значит, это все таки была измена? – Измена - понятие субъективное, для каких-то пар не уместен легкий флирт на стороне, у кого-то нормально трахаться с другими людьми, и при этом присутствуют свои договоренности. Последнее слово здесь ключевое, об этом нужно разговаривать. – Откуда мне было знать, что…что так выйдет? Как вообще такие вещи можно предугадать, блин? – Так никто и не говорит, что правила составляются сразу все. В процессе событий и диалогов они корректируются, чтобы вам обоим было комфортно. Вы не говорили с Суэхиро на эту тему? – Нет, я понятия не имел, что такое вообще возможно…в смысле, я не думал об этом. – В памяти сразу всплыли все моменты залипаний на Дазая и его бурные реакции, когда он уже был в отношениях с Тэтчо. – Бля, если подумать, я такое мудло! Я не знаю, почему так реагирую на этого придурка и не знаю, что делать, чтобы перестать. Удивительно то, что на лице Акутагавы проглядывалось что-то, похожее на сочувствие. — Ты хочешь продолжать в таком ключе отношения с Тэтчо? Чуя стоял, облокотившись о школьное заграждение и молчал. Брови были сдвинуты, руки скрещены на груди, смотрел он куда-то вдаль, будто там есть ответы на его внутренние вопросы. — Я не знаю. Не хочу ему лгать. — Подумай хорошенько. Обычно если речь о чём-то настоящем, то ответ кажется очевидным. — Посоветовал друг. Об этом он даже не задумывался. Тэтчо хорош со всех сторон, куда ни плюнь, куда ни глянь, почему тогда он сомневается сейчас и, тем более, не был уверен с самого начала. Он думал, что это нормально, что нужно сначала приглядеться и узнать друг друга получше. Но, вроде, прошло уже довольно много времени, а чёткого ответа внутри всё ещё нет. Он ему доверяет, ему с ним комфортно и интересно, но достаточно ли этого для отношений? И нормально ли это для отношений в таком возрасте, когда, вроде бы, должны играть гормоны и сносить голову. Дазай снова влез в кадр, чем неимоверно выбесил. Блять, как же это всё сложно! – Наверное, ты прав. Откуда ты, блин, такой умный? – Мне льстит, что ты повторяешься. – Самодовольно ответил Рюноске и пропустил Чую вперед, открывая перед ним школьную дверь. После уроков Чуе предстояло довольно волнительное мероприятие. Сегодня день знакомства с преподавателем из университета, который будет готовить его и еще нескольких ребят к поступлению. Радовало то, что среди них будут знакомые, с которыми они танцуют сызмальства. Юан уже ждала его на остановке, чтобы поехать вместе. – Чуя, привет! Форму не забыл? – Я же не Танизаки. Чего ты так расфуфырилась? – Он осмотрел девушку в короткой кожаной юбке и в ботфортах, которые добавляли ей сантиметров шесть к росту, так что она сейчас была даже немного выше Чуи. Это раздражало. – Алё, мы едем в у-ни-вер! Там столько симпатичных парней! Чуя цыкнул и повыше закинул сползший с плеча рюкзак. – Задницу не отморозь. – Шутливо бросил он, поднимаясь по ступенькам автобуса. Девушка на это высунула язык. *** – Ого! – Юан рассматривала высокие потолки и просторный холл огромного здания. Чуя же в этот момент искал в телефоне сообщение с номером аудитории. – Нам в 203-ю. Так, тут сотые… – Они шли по коридору и смотрели на двери с табличками, которые явно нумеровались человеком с полным отсутствием логики. После сто первой, например, шла семьдесят восьмая. – Да блять, что за гений составлял план аудиторий?! Поблуждав еще минут 10, Чуя уже собирался обращаться к старшим за помощью, и небеса, видимо, услышав не сформулированную молитву, ниспослали им ангела в лице Накаджимы Ацуши. – Ацу, привет! – Ого, привет, Чуя! Что ты тут делаешь? Привет, – обратился он к розоволосой девушке, – я Ацуши Накаджима! Юан порозовела еще и лицом и поздоровалась в ответ. – Мы идем на подготовку, но не можем найти аудиторию. Нам двести третья нужна. – О, без проблем! Она в восточном крыле, пойдёмте, я вас провожу. Не доходя до заветных дверей, Ацуши рукой указал куда-то влево. – Вон там раздевалки, если у вас практическое занятие, туалеты по коридору до конца. Ну всё, я побежал, у меня последняя пара! Увидимся! Накаджима помахал рукой и ускакал в обратном направлении. Вопреки ожиданиям, это оказался не обычный танц класс, а полноценный актовый зал. Сидения перед сценой уходили постепенным возвышением, свет доходил примерно до середины. Чуя увидел на передних сидениях человек пять, они были уже переодеты в удобную одежду, за спиной подтягивались еще несколько человек. До занятия оставалось десять минут, так что нужно было быстро переодеться. Стоя перед зеркалом и завязывая волосы в обычный для занятий высокий хвост, Чуя думал всё о том же. Когда они встретили Накаджиму, его обдало горячей тревожной волной от мысли о перспективе встретиться с кем-то повыше, вторая волна была с привкусом раздражения и чувства вины, третью встретил внутренний крик: “Заебало!” В раздевалку вбежал запыхавшийся Танизаки. – Блин, еле нашел! Привет! – Он рухнул на скамейку, чтобы немного отдышаться. – Догоняй! – Чуя не был настроен на обычную болтовню, так что решил завязать шнурки на штанах за пределами раздевалки. Едва он, увлеченно завязывая штаны, вышел за дверь, его лоб ткнулся в чьё-то плечо. “Простите” вылетело на автомате. Преградой послужил красивый мужчина с песочного цвета волосами, завязанными в низкий хвост с вплетенной в него косой. Мужчина наклонил голову, осмотрел парня и улыбнулся. – Ты на подготовку? – Говорил он с еле заметным акцентом. – Поспеши, chéri, уже почти все собрались. – Ага. – только и сказал Чуя, чувствуя себя максимально неловко. Судя по внешности, это был не студент, а раз так, то преподаватель. Чуя зашел в зал, ребята сидели врассыпную на первых двух рядах, Юан помахала ему рукой с крайнего места в первом ряду. Через несколько минут в класс зашел тот самый мужчина, на ходу потуже затягивая ленту в волосах. – Приветствую вас, друзья. Моё имя Поль Верлен, потренируйтесь в произношении на досуге. Как я понимаю, все собравшиеся в зале намерены поступать в этот вуз. По сиденьям прокатилось тихое угуканье и несмелые кивки головой. Верлен продолжил: – Сегодня мы с вами познакомимся поближе и, говоря так, я действительно имею в виду более близкое знакомство, чем просто имя и любимое направление в танце. Нет ничего более настоящего, чем человек в моменте. Мне плевать на то, кем вы были вчера или планируете стать, когда вырастите. Сейчас, ce moment. Поэтому каждый из вас выйдет на сцену, представится и расскажет о том, что прямо сейчас творится в душе. Посредством импровизированного танца, bien sûr. “Ебанись” – только и подумал Чуя. Мысль о том, чтобы показать весь спектр бушующих эмоций незнакомым людям отразилась на лице, выражение которого, видимо, было замечено зорким взглядом треклятого француза. – Вы. – Преподаватель указал ладонью на Чую, отчего сердце сжалось, как у первоклассника в первый школьный день. – Мой юный знакомец, хотите начать? “Раньше отстреляюсь - раньше избавлюсь от этого чувства. Как у зубного…” Он неторопливо вышел на сцену, пульс отстукивал в голове, пришлось сделать глубокий вдох прежде, чем сказать: – Чуя Накахара…эм.. – Сколько тебе лет, Чуя? – Спросил Верлен будничным тоном, видимо, чтобы немного снять видимое напряжение с парня. – Семнадцать…Я могу пару минут подумать над музыкой? – Конечно, chéri. Нам ведь важно, чтобы музыка вытащила из тебя что-то интересное. Мы подождём. Чуя закрыл глаза, сделал еще один глубокий вдох и медленный выдох. Что он чувствует, о чем думает? Как эту кашу из эмоций и мыслей разобрать на составляющие? Нежная улыбка Тэтчо сменилась однобокой и хитрой, от которой по телу разбежались мурашки. Прикосновения Тэтчо, осторожные, нежные, приятные - были раздавлены жаркой волной от одного единственного касания Дазая к собственным запястьям. Эти самые руки сжимали его бёдра, в тот момент он не думал, что делает что-то неправильное, было только обнаженное первобытное желание, которое он чувствовал только в присутствии одного человека. При этом внутренний голос разделился надвое и орал каждый в своё ухо, то призывая взглянуть правде в глаза и признать, что Дазай - это худшее, что может с ним случиться, в другом ухе же раздавался крик о том, что это единственное, чего он на самом деле хочет, кого он на самом деле хочет. Он его хочет… Как он мог так подло предать доверие Тэтчо, тогда как тот так бережно и трепетно к нему относится? Чуя чувствует, что запутался. Прямо сейчас хочется, чтобы эти мысли оставили его в покое хотя бы на некоторое время, чтобы он мог разобраться. Ему нужен перерыв от себя самого.. Чуя открыл глаза и достал из кармана телефон. Он быстро нашел нужный трек и подключился к колонке. *** Последней парой была философия. Дазай с Достом заняли свои обычные места на предпоследнем ряду и ждали, когда уже можно будет свалить по домам. Вернее, к Фёдору на традиционный просмотр тру крайм. В аудиторию вбежал Накаджима, достал ингалятор и пару раз пшикнул им в рот. – Тише, дружок, что это ты разбегался? – Заботливо поинтересовалась сидящая впереди Гин. – О, да я столкнулся в коридоре с Чуей и проводил их в восточное крыло, они не могли найти аудиторию. Чуя. В его университете. Прямо сейчас. По неведомым причинам он почувствовал, как активировался охотничий режим. Не успев продумать план действий, Дазай услышал собственный голос: – Номер? – А? – Ацуши недоуменно посмотрел на серьезное лицо Дазая. От увиденного зрачки сузились, видимо, было видно, что если он посмеет утаивать информацию, его ждут страшные пытки. – Двести третья, актовый. Он посмотрел на часы - пять минут. У него есть пять минут, чтобы добежать до восточного крыла и проникнуть в актовый зал. Дазай прекрасно помнил, что последние ряды там не освещены и можно без труда посетить занятие вольным скрытым слушателем. – Гин, отмажешь нас перед своей подружкой? – Мурлыкнул Дазай, запихивая тетрадь обратно в рюкзак. – Чё? Ты куда собрался? – Дела, милая. Дост, ты со мной. Фёдор меланхолично посмотрел на друга и, неожиданно, без лишних вопросов поднялся. – Вы совсем охренели! – Крикнула в спину удаляющимся прогульщикам девушка. Пришлось бежать. – Твою мать, Дазай. – Достоевский явно был недоволен заданным темпом. – Ничего объяснить не хочешь? – Не понимаю, о чём ты, Дости, я всего лишь спасаю тебя от платоновской нудятины. Пробежка заняла семь минут - новый мировой рекорд, жаль, у финиша не было ленточки. Дазай осторожно открыл дверь и, слегка пригнувшись, прошел к верхним рядам. Свет софитов был устремлен в центр сцены, где стояла маленькая фигурка с ярким всполохом волос. Внутренности обожгло приятной истомой, Дазай подался вперёд, чтобы получше рассмотреть Чую. На нём были низко сидящие свободные штаны, широкая майка открывала ключицы и красивые плечи, слегка оголяла бока. Глаза были закрыты, кулаки сжаты, лицо напряжено. Вдруг он открыл глаза и что-то набрал на телефоне. “Что у них здесь происходит?” Сбоку послышался шёпот Фёдора. – Ты собираешься сталкерить собственного дядю? Браво, друг мой, ты пробиваешь уже пробитое дно. – Заткнись. По залу разлетелись звуки мелодии. Чуя стоял, опустив руки и голову, тело его было будто бы одновременно напряжено и расслаблено. Won't you forget me now Just for an hour or two I don't want that image of me Burned into your memory Он резко поднял руки к лицу, скрывая его выражение. Движение их вниз открыло болезненный излом бровей, ладони скользили вниз по плечам, было ощущение, что это движение или причиняет боль, или же тщетно пытается утешить.Запрокинутая голова очертила полукруг, тело плавно согнулось пополам. Дазай завороженно смотрел на то, что происходит с фигурой на сцене, ему будто рассказывали историю, которую он пока что не может понять, но может почувствовать. Сердечный ритм ускорился от вида обнаженных белых ключиц и тонкой шеи, от выражения милого лица, от гибкого тела, рисующего в воздухе абстрактные фигуры. Хотелось взбежать на сцену и заключить его в объятья, закрыв голову руками, скрыв от глаз остальных. Почему-то казалось, что то, что показывает Чуя - слишком личное, слишком честное, то, что не должен видеть никто. Won't you forget me now Just for an hour or two Let me destroy myself It's not like it's something new Музыка начала набирать обороты. Правая рука метнулась в сторону, потянув за собой всё тело, он сделал пару торопливых шагов и силой выдернул руку из невидимых тисков. Левую руку потянуло в противоположную сторону, заставив сделать зеркальное движение. Feel the heat on my brain Tell me, does it feel the same to you? Tell me, is it as hot outside? 'Cause I haven't left my head in a while now Чуя вскинул руки, сбрасывая с себя нечто сдерживающее, верхняя половина тела резко откинулась назад, складывая его буквально пополам, открывая взору низ живота и тазовые косточки. Дазай на всякий случай вытер уголки губ, чтобы слюна не дай бог не капнула. I cannot be the only one who boils their mind With guilt and shame for things no one knows they've done I don't think I can escape the pain “Блять…” – строчки вспороли живот в традиционном сэппуку. I need a break From all these thoughts in my head Движения ускорились, Чуя метался по сцене, подпрыгивал и валился на пол, раскидывая в сторону и заламывая руки, поднимался, вытягивая ногу в шпагате и сразу же падал на нее, делал кувырок, снова падал, раздвигая ноги в идеальном шпагате. Это было похоже на мучения загнанного прекрасного зверя, который пытается убежать или вырваться. By my side, would you stay? Would you love me anyway Even if I won't be the same? Каждое увиденное движение сопровождалось болезненным сжатием чего-то внутри, Дазай спрятал дрожащие руки между коленями. Окончание музыки будто застало Чую врасплох. Он несколько раз моргнул и поднялся с пола, приходя в себя. – Bravo, c'était super, Chuuya! У тебя прекрасный потенциал! Осаму смотрел на вставшего молодого мужчину, рукоплескавшего тяжело дышащему мальчику, смотрел, как тот подходит к нему и берет его руки в свои. “Он не охуел ли?!” – Дазаю многого стоило не выдать свое присутствие громким озвучиванием собственных мыслей. – Ты же не станешь бить учителя, Дазай? – Фёдор будто умел читать по глазам. – Смотря как далеко этот “учитель” собирается зайти. – Процедил он сквозь зубы. Пришлось сидеть и смотреть, как танцуют остальные. Из всего, что Дазай увидел, он сделал определенные выводы: первый - задание было станцевать то, что человек чувствует на данный момент (от этого захотелось взвыть), второй - Чуя явно на несколько ступеней выше в хореографии, чем все собравшиеся, третий - наглый препод не со всеми так тактильничает, как с Чуей. Последнее наблюдение заставило досидеть до конца пары. Взглянув на часы, Дазай понял, что чуть не проебался. Нужно было срочно ретироваться, чтобы иметь шанс остаться незамеченным. – Поднимай задницу, Дост, валим. – Как грубо, я уже втянулся. – Проворчал русский. Незаметно выскользнув из аудитории, Дазай расправил плечи и направился в сторону выхода, но у гадкой Фортуны свои планы, а именно - поднасрать несчастному студенту. Навстречу им шла Сасаки собственной персоной. – Какой приятный сюрприз! – Она обвила руками шею парня и бесстыдно присосалась к его губам. – Что ты тут делаешь? Соскучился? – Ты себе даже не представляешь. – Уклончиво ответил Дазай, чем вызвал смешок Достоевского. Звонок заставил слегка вздрогнуть. Он оборачивался, посматривая в сторону дверей двести третьей и судорожно соображал. — Детка, нам с Фёдором надо бежа… — бесстыдница не дала договорить, заткнув его поцелуем. Видимо, с Фортуной они заодно, так как дверь за спиной открылась, а предатель в лице Достоевского кому-то помахал. — Чуя, здравствуй! Какими судьбами? — Фёдор явно напрашивался на неприятности. Приветствие заставило девушку отлипнуть от лица Дазая с громким чмоком и посмотреть, к кому обращается странный русский. Дазай же, прежде, чем повернуться, вытер губы тыльной стороной ладони, стирая с них остатки помады. Растрёпанный Чуя нечитаемым взглядом под хмурыми тонкими бровями уставился на Дазая. Он перевёл взгляд на Достоевского и ответил: — Привет. У меня подготовка к поступлению. Сасаки оживилась: — Ты ходишь к Верлену? — Она продолжила после кивка. — Вашей группе повезло, он редко берет на подготовку. «Верлен. Значит так зовут этого педофила». Дазай жопой чувствовал настроение Доста, поэтому мысленно посылал ему сигналы просто заткнуться. Достоевский же, как помнится, мысли читает прекрасно, а ещё он та ещё крыса. — Дазай, ты как-то холодно ведёшь себя с любимым родственником. Чуя от этой фразы вспыхнул красным, а Дазай призвал на помощь весь свой актёрский талант. — Мы уже здоровались сегодня (нет). — Так вы родственники? — Взгляд Сасаки стал более цепким. Дазай хотел ответить, но Фёдор будто за что-то ему активно мстил: — Не родные, но, поверь мне, их связь теснее, чем у многих кровных. — А? — Сасаки вопросительно уставилась на Доста. И если бы она не вцепилась Дазаю в руку, он бы уже с размаху наступил русскому на ногу. Вообще стоило, потому что предатель продолжил: — У Дазая на него стоит горой. Рот Чуи приоткрылся в немом шоке, на красивом лице отразились все 33 степени охуевания, а Дазай старался сохранять невозмутимость, чтобы легче было перевести всё в шутку. Он убьёт Доста. — Ты неправильно говоришь, Федя, правильно - стоять ЗА кого-то горой. — Дазай перевёл взгляд на девушку. — Чуя - мой названный дядя, правда, забавно? — Мнемнемне пора. — Затараторил школьник и прошмыгнул мимо компании, задев плечом руку Дазая. Как только он скрылся за дверью раздевалки, Дазай повернулся к Сасаки. С Россией он разберётся чуть позже. — Душа моя, а что это за Верлен? Видимо, его тон выдал желание вырвать руки французу, но Сасаки восприняла это по-своему. — Поль - отличный педагог, ещё и горяч, как чёрт. — Она запрокинула голову и рассмеялась. — Лицо попроще, милый. Не переживай, говорят, он гей. Достоевский спрятал улыбку в ладони, но глаза его ржали в голосину. — О, да, мне гораздо легче. — Захотелось зарычать на весь коридор. Он чмокнул девушку в щёку и на бегу попрощался. *** Достоевский отошёл заваривать чай, наверное, в сотый раз. Дазай посмотрел на оставленный телефон друга и взял его в руки. «Второй страйк, дружище, вини себя или своего любимого Бога». Он набрал цифры, которые подглядел заранее и разблокировал устройство. «Главное случайно не набрать его раньше, чем нужно», — подумал Дазай и положил гаджет ровно на то же место. Не зря он учил русский и интересовался западной культурой. Он не шутил, когда упоминал про умение изящно мстить.