Тихая граница

Атике стояла молча, взгляд её застывших глаз скользил по лицам Кёсем и Мурада. Её грудь тяжело поднималась и опускалась, словно она боролась с волной эмоций, готовой вырваться наружу. — Это... это правда? — её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём уже слышалась надвигающаяся буря. — Вы действительно... всё это время... — Атике, милая, я знаю, что это трудно понять... — начала Кесем мягко, но дочь резко отшатнулась. — Понять? — Атике сорвалась — Как можно понять, что вы, моя мать, падишах Османской империи, совершили грех, который даже произнести страшно? Мурад нахмурился, его терпение начало иссякать. — Атике, следи за словами, — его голос был низким и угрожающим, но сестра не обратила на это внимания. — Ты, мой брат, — продолжила она, — Ты должен был быть примером для нас, для всех. А ты... — она резко повернулась к Кёсем, её голос дрогнул. — Ты предала память отца, предала Ахмеда! Разве тебе этого было мало? Кёсем, стараясь сохранить спокойствие, сделала ещё одну попытку объясниться. — Это не предательство, Атике. Это... это любовь. — Любовь?! — Атике горько рассмеялась, Вы называете это любовью? Разве любовь может быть грехом? — Мы не хотели, чтобы это случилось, — тихо сказал Мурад, его голос звучал глухо. — Но это сильнее нас обоих. — Тогда вы должны были бороться с этим, — перебила его Гевхерхан. — Вы должны были думать о последствиях! Вы оба думаете только о себе. А что будет с нашей семьёй, с нашим родом, когда об этом узнают? Кёсем тяжело вздохнула, её лицо было полным боли. — Я прекрасно понимаю, что это непросто принять. Но мы были осторожны. Никто, кроме вас этого не знает. — Осторожны? — Атике покачала головой. — Вы совершаете один из самых страшных грехов и думаете, что можно быть просто “осторожными”? Гевхерхан, всё это время стоявшая в стороне, подошла ближе и, мягко положив руку на плечо сестры, попыталась её успокоить. — Атике, хватит, — её голос звучал мягко, но твёрдо. — Давай уйдём. Но Атике не собиралась успокаиваться. — Нет, Гевхерхан, я не могу молчать! — она снова повернулась к матери. — Знаешь, что самое ужасное? Я всегда считала тебя идеалом, матерью, которая ради своих детей готова на всё. А теперь я вижу, что ты готова на всё только ради себя. Теперь мне понятно, почему Фарья поспешила покинуть этот дворец, она тоже пыталась сбежать от вашего позора, не смотря на свою любовь. — Ты имеешь право злиться, — тихо сказала она. — Но не забывай, что я всё это время была рядом с вами, жертвовала всем ради вас. Атике быстро развернулась и вышла из покоев — Атике, остановись, — окликнул её Мурад. — Нам нужно поговорить. — Мне больше нечего слушать, — бросила она через плечо. — Я не хочу быть свидетелем вашего позора. Гевхерхан на мгновение задержалась, посмотрев на мать и брата. Её взгляд был полон разочарования, но она ничего не сказала. Вздохнув, она последовала за сестрой. Когда дверь за ними закрылась, в комнате повисла тишина. Кёсем закрыла лицо руками — Это случилось — тихо сказала она, её голос дрожал. Мурад подошёл к ней, сел рядом и осторожно положил руку ей на плечо. — Со временем поймут, — твёрдо произнёс он. — Они просто в шоке. Кёсем лишь покачала головой, понимая, что этот путь будет ещё сложнее, чем она могла представить. --- Прошло пять месяцев с тех пор, как Атике и Гевхерхан покинули дворец. Их уход оставил глубокий след в сердце Кёсем. Она часто вспоминала их слова, их разочарованные взгляды, но понимала, что ничего не может изменить. Решив сосредоточиться на будущем, она старалась подавлять эту боль. Тем более, что приближались роды, и новая жизнь, которую она носила под сердцем, давала ей силы. Тот день начался спокойно. Солнечные лучи мягко освещали покои Мурада, где Кёсем отдыхала на диване, читая книгу. Мурад был рядом, сосредоточенно изучая какие-то документы, но время от времени бросал на неё тёплый взгляд. — Ты слишком много читаешь, — с улыбкой сказал он, откладывая свои бумаги. — Тебе нужен отдых. Кёсем, не отрываясь от книги, усмехнулась. — Отдых? Когда в этом дворце он вообще возможен? Мурад тихо рассмеялся и подошёл к ней, присев рядом. — Ну, хотя бы сейчас ты могла бы прислушаться к своему повелителю. — Ты думаешь, что я когда-нибудь слушалась тебя? — с вызовом спросила она, подняв на него глаза. Мурад наклонился ближе, его голос стал тише. — Ты слушаешь меня больше, чем хочешь признать. Особенно ночью Кёсем хотела ответить, но внезапная резкая боль заставила её вскрикнуть. Книга выпала из её рук, а она схватилась за живот. — Кёсем! — Мурад тут же подхватил её, его лицо побледнело. — Что случилось? Кёсем пыталась говорить, но боль была слишком сильной. Она лишь прошептала: — Кажется... началось… Мурад мгновенно вскочил, его голос раскатился по покоям, как гром: — Лекари! Быстро сюда лекарей! Слуги бросились исполнять приказ, а Мурад снова опустился к Кёсем, осторожно поддерживая её. — Всё будет хорошо, — он говорил это скорее себе, чем ей. — Ты справишься, ты сильная. Лекари прибыли через несколько минут, их лица выражали спокойствие, но в глазах читалась сосредоточенность. — Падишах, султанша должна сосредоточиться, — сказал старшая лекарша, осторожно осматривая Кёсем. — Я останусь здесь, — твёрдо заявил Мурад. — Повелитель, — тихо вмешалась Айше, которая поспешила в покои, узнав о начавшихся родах. — Это будет лучше для неё. Её нужно оставить в покое. Мурад хотел возразить, но Кёсем, с трудом подняв голову, прошептала: — Иди... Я справлюсь. Её голос был слабым, но решительным. Мурад сжал её руку, его взгляд был полон беспокойства. — Я за дверью, — сказал он. — Если что-то пойдёт не так, мне сообщат сразу. Когда дверь закрылась за ним, он начал нервно ходить взад и вперёд по коридору, его руки дрожали. — Почему так долго? — пробормотал он, обернувшись к Айше, которая стояла рядом. — Повелитель, вы должны быть спокойны, — мягко сказала она, стараясь успокоить его. Мурад резко остановился и посмотрел на неё. — Спокойны? Как я могу быть спокойным, если она там одна, а я не могу ничего сделать? Айше сделала шаг ближе и тихо сказала: — У неё лучшие лекари. И вы знаете, что Валиде сильнее, чем кажется. Мурад отвернулся, глядя на дверь. — Я не переживу, если что-то случится с ней... или с ребёнком, — его голос дрожал. Айше положила руку ему на плечо. — Вы должны верить. Она верит в вас, а вы должны верить в неё. Прошло два долгих часа. Мурад не отходил от двери ни на шаг, всё время прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Наконец тишину прорезал громкий плач новорождённого. Дверь открылась, и лекарша вышла, улыбаясь. — Повелитель, поздравляю. У вас родилась прекрасная дочь. Мурад почувствовал, как его сердце замерло, а потом забилось с новой силой. — Как она? — Валиде в порядке. Она устала, но здорова. Мурад только кивнул, не находя слов. Он быстро вошёл в комнату, где Кёсем лежала на постели, держая в руках крошечный свёрток. Её лицо было бледным, но на губах играла счастливая улыбка. — Посмотри, Мурад, — прошептала она, поднимая взгляд на него. Мурад подошёл ближе, осторожно присел рядом с ней и заглянул в лицо ребёнка. Крошечное создание с тёмными волосами и розовыми щёчками мирно спало. — Она прекрасна, — сказал он, его голос был полон восхищения. — Как назовём её? — спросила Кёсем, глядя на него с теплотой. Мурад улыбнулся, слегка касаясь пальцем щёчки дочери. — Её имя должно быть особенным. Она принесла нам столько радости... Кёсем посмотрела на него и кивнула. — Тогда выбери имя ты. Мурад задумался, глядя на крошечное лицо своей дочери. Затем он мягко произнёс: — Назовём её Айсель... Лунный свет. Кёсем улыбнулась, счастливо прижимая дочь к себе. --- В старом дворце царила тишина, которая была не такой тяжёлой, как раньше. После того как Атике и Гевхерхан покинули дворец, жизнь здесь стала проще и спокойнее. Дворец, хоть и не столь роскошный, как Топкапы, всё же скрывал в своих стенах множество тайн и воспоминаний. Большую часть времени сестры проводили вдвоём, но иногда их мысли уносились далеко, к событиям, которые происходили в дворце. В этот день, как и всегда, Атике и Гевхерхан сидели вместе, но атмосфера была напряжённой. Каждая из них была погружена в свои мысли, но их разговоры всё чаще возвращались к Кёсем и Мураду. — Ты слышала? — начала Атике, когда служанка передала им весть о рождении дочери у Кёсем. — Валиде родила. Гевхерхан, сидя рядом, не стала сразу отвечать. Она сидела с выражением лица, которое трудно было понять: ни радости, ни огорчения, только глубокое молчание. — Да, слышала, — наконец ответила она, хмуря брови. — Это, наверное, не было неожиданностью. Атике, в своей манере, подала свою точку зрения. Она села прямо, её взгляд стал жёстким, как всегда, когда она говорила о Кёсем. — Родила всё-таки, — тихо произнесла она, чуть наклоняя голову. — Хорошо, что она родила нормальную, здоровую девочку. Инцест, конечно, не повлиял на неё. Гевхерхан хмыкнула, не согласившись, но и не обратившись напрямую к словам сестры. Она тщательно следила за реакцией Атике, но её собственные чувства были сложными. — Твоя злость не сделает её ребёнка менее важным, — сказала Гевхерхан с лёгким, но едва заметным сарказмом. — Это не тот случай, когда можно радоваться тому, что произошло. Но... как бы там ни было, ребёнок не виноват в том, что случилось между ними. Атике наклонила голову в сторону. Её глаза сужались от недовольства, но она не спешила отвечать. Вскоре она встала и подошла к окну, через которое едва пробивались лучи солнца. Она долго смотрела на сад, а потом произнесла, как будто сама себе: — Она должна была знать, что последствия её поступков когда-нибудь скажутся на всех. Но для Валиде всё было всегда легко. Она всегда была той, кто получал всё, что хотел. Гевхерхан снова хмыкнула, не спеша вступать в спор с сестрой. Она знала, что Атике не изменит своего мнения, и даже если бы она пыталась, это было бы бесполезно. — Слушай, — сказала Гевхерхан, наконец отложив книгу, которую читала, — как бы мы не относились к Валиде и Мураду, они теперь семья. И нам нужно с этим смириться. Мы не можем изменить их выбор. Но... я всё равно не понимаю, как можно было так поступить с самим собой и с другими. Атике повернулась к сестре, её глаза были полны усталости и разочарования. — Я тоже не понимаю, — ответила она. — Но они сделали свой выбор. И если что-то случится с этим ребёнком, я не буду сожалеть. Она не заслуживает счастья после всего, что они сделали. Гевхерхан не ответила, лишь тяжело вздохнув. В её глазах мелькнула тень сомнения, но она не хотела продолжать разговор на эту тему. — Я не знаю, что будет дальше, — сказала она, вставая с места. — Но мы уже не можем вернуть всё назад. Валиде родила от собственного сына , и это факт. Атике молчала. Она знала, что её чувства и мысли не легко изменить, но она также понимала, что жизнь продолжалась, и им нужно было двигаться дальше. В конце концов, дворец был огромен, и в нём всегда было место для новых интриг и изменений. --- Через год: Тёплый ветер нежно тянулся по дворцу, но в сердце Кёсем царила другая стихия — тоскливое одиночество. Она стояла на балконе, её взгляд был направлен вдаль, в темнеющее небо, как будто надеясь найти ответы на свои вопросы среди звёзд. Вечер был красивым, но для неё всё было тускло. Мурад, выйдя на балкон, заметил её фигуру, стоящую в одиночестве, и сразу почувствовал, что что-то не так. Его шаги стали быстрее, когда он увидел её лицо, полное такой глубокой грусти, что сердце его сжалось. Он подошёл сзади, мягко обняв её за талию и прижимая к себе. Его дыхание было спокойным, но в его глазах было беспокойство. — Кёсем, — его голос был тихим и полным заботы, — что с тобой? Почему ты стоишь здесь одна? Она медленно повернула голову, и её глаза встретились с его взглядом. Она пыталась скрыть свою грусть, но что-то внутри неё не позволяло этого сделать. Она вздохнула и слабо улыбнулась, как бы извиняясь за свою тоскливую атмосферу. — Мурад, я просто... скучаю, — её голос был мягким, но в нём звучала невыразимая боль. — Скучаю по всем. Мурад, чувствуя, как её плечи слегка напряглись, обхватил её ещё крепче, пытаясь передать ей свою поддержку. Он знал, что её душа была полна переживаний, и он не мог оставаться равнодушным. — Ты скучаешь по Атике и Гевхерхан? — спросил он, стараясь угадать её чувства. Кёсем задумалась на мгновение, её взгляд снова потускнел, когда она вспомнила своих сестер. — Да, — ответила она тихо, — они всё ещё в старом дворце, так далеко от нас. Я понимаю, что они решили жить там, но... иногда мне кажется, что я потеряла связь с ними. Мы были так близки, а теперь... Мурад кивнул, понимая её чувства. Он ощущал ту же пустоту, когда они с Кёсем были вынуждены быть вдали от своих близких. Но он знал, что их отношения не могли быть такими, как раньше, и что это было неизбежно. — И ты ещё скучаешь по Касыму, не так ли? — продолжил он, его слова были полны сочувствия. Кёсем слегка закрыла глаза, и её губы едва заметно дрогнули. — Да... он в Египте, так далеко. Я не могу быть рядом с ним, поддерживать его, как раньше. А ведь он всегда был таким близким мне человеком... Мурад почувствовал, как её слова задели его, как это тяжело для неё — быть вдали от тех, кого она любила. Но он знал, что ещё есть одна утрата, о которой она не говорила вслух, но которая терзала её. — Ты тоже скучаешь по Ибрагиму, не так ли? — его голос был осторожным, понимая, что эта тема могла быть болезненной. Кёсем вздохнула и слегка покачала головой. — Да... Ибрагим уехал так далеко, в санджак. Я не знаю, когда его снова увижу. Мы не общаемся так, как раньше. Он там... а я здесь. Мы оба изменились. Мурад снова обнял её, его губы прошептали у неё на ухе: — Ты не одна, Кёсем. Мы рядом с тобой, всегда рядом. Ты не должна нести этот груз одна. Она закрыла глаза, прижимаясь к нему, чувствуя его тёплый и надёжный присутствие. Но вскоре она снова вздохнула и, повернувшись в его объятиях, мягко сказала: — Я знаю, что ты рядом. И я благодарна тебе за это, Мурад. Но... иногда мне кажется, что я потеряла так много людей, и не знаю, как вернуть всё на свои места. Мурад задумался. Он знал, как тяжело Кёсем было справляться с утратой и одиночеством, но он также знал, что она была сильной женщиной, и что она переживала всё это с достоинством. Он хотел помочь ей, как только мог. — Кёсем, — сказал он, его голос был полон решимости, — возможно, нам стоит навестить Атике и Гевхерхан. Я знаю, что это будет тяжело для тебя, но ты не должна оставаться одна в этих чувствах. Мы можем поехать туда, поговорить с ними, и, возможно, это принесёт тебе какое-то облегчение. Она посмотрела на него, и в её глазах засияла искорка надежды. — Ты бы действительно хотел поехать туда? — спросила она с удивлением, не ожидая такого предложения от Мурада. Он улыбнулся, его взгляд был полон уверенности. — Конечно, я хочу. Ты важна для меня, и я хочу, чтобы ты была счастлива, Кёсем. Мы должны справляться с этим вместе. Она почувствовала, как его слова согревают её сердце. Это было именно то, что ей нужно было услышать — чувство, что она не одна, что они вместе справятся с любыми трудностями. — Ты прав, — сказала она, её голос теперь был более уверенным, — поедем. Может, это действительно может помочь. Мурад обнял её ещё крепче, его щёки коснулись её волос, и он прошептал: — Тогда давай сделаем это. Мы вместе, и это главное.