Тихая граница

Кёсем и Мурад стоят друг напротив друга, казалось бы всё завершено, но воздух между ними накалён, словно молчание само говорит за них. — Каждый раз, когда ты рядом... я забываю, кто мы. Забываю, что ты моя мать. Я хотел забыть, но не смог. — Ты не один в этом, Мурад. Я тоже борюсь с собой. Но мои чувства сильнее моего разума. Он видит в её глазах отражение собственных чувств. Он тянется к ней, их лица сближаются, пока их губы не соприкасаются. Этот второй поцелуй— полный страсти, нежности и запретного желания. Но мгновение счастья быстро сменяется внезапным осознанием. Мурад отстраняется, резко отстранившись, Мурад делает шаг назад, словно обжигаясь. Его дыхание тяжёлое, взгляд полон непонимание — Нет... — хрипло говорит он, мотая головой. — Это... это грех. Кёсем смотрит на него, её сердце сжимается от боли, но она пытается сохранять спокойствие. — Мурад, послушай меня... — Нет! — перебивает он, отводя взгляд. — Мы мать и сын. Такая любовь невозможна. Мы... мы будем гореть в огне ада! Кёсем делает шаг к нему, её голос остаётся мягким, но в нём звучит решимость. — Если наши чувства истинны, Аллах простит нас. Разве Он не Милосердный? Разве Любовь, которую Он вложил в наши сердца, может быть наказана? Мурад, казалось, слышит её слова, но его внутренний конфликт слишком силён. Он сжимает кулаки, его голос звучит глухо: — Аллах простит? А как же люди? Они не поймут... они нас уничтожат. Кёсем берёт его за руку, заставляя посмотреть ей в глаза. — Люди не имеют власти над нашими душами. Только Аллах судит нас. Если наши чувства искренни, то никакой грех не сможет затмить их чистоту. Её слова проникают в его сердце. Он смотрит на неё, и вместо страха в его глазах появляется что-то другое: надежда и вера. Мурад резко притягивает её к себе, обнимая так крепко, будто боится, что она исчезнет. — Я не могу жить без тебя, Валиде, — шепчет он, прижимая её к себе. — Но я не знаю, как справиться с этим. Кёсем закрывает глаза, чувствуя тепло его объятий. — Мы справимся вместе, Мурад, — тихо отвечает она. — Пока мы верим друг в друга, никакие страхи не смогут нас разрушить. Однако через несколько минут Кёсем понимает, что их долг не позволяет им оставаться вместе так долго. Она медленно отстраняется, её голос слегка дрожит: — Я должна уйти. Если кто-то узнает, что я провела так много времени в твоих покоях, это вызовет подозрения. Мурад не хочет отпускать её из объятий — Но я не хочу, чтобы ты уходила. Каждый раз, когда ты уходишь, мне чего то не хватает Кёсем смотрит на него, её взгляд полон любви. — Я всегда буду рядом, даже если мы не вместе. Она уходит, оставляя его одного в покоях, но их сердца остаются связаны. --- Воздух пропитан ароматом роз и жасмина, доносящийся из садов. Кёсем неспешно идёт по коридору, задумавшись о их отношениях между Мурадом. Её шаги уверенные, взгляд сосредоточен. Однако её мысли прерываются, когда она замечает вдалеке фигуру, направляющуюся в сторону покоев Мурада. Это была Фарья хатун, фаворитка её сына, венгерская принцесса, чьё появление во дворце уже изначально вызвало у Кёсем неприязнь. Девушка шла с высоко поднятой головой, её осанка говорила о гордости, а взгляд — о целеустремлённости. Кёсем остановилась, её лицо стало холодным, а глаза сузились, будто оценивая каждую деталь происходящего. Когда Фарья подошла ближе, Кёсем произнесла строгим, властным тоном: — Фарья хатун. Принцесса остановилась, слегка удивлённая внезапным обращением, но постаралась сохранить свою невозмутимость. Она низко поклонилась, соблюдая формальности. — Валиде султан, — с лёгкой улыбкой ответила она, но в её голосе сквозил оттенок вызова. Кёсем не ответила на приветствие, её взгляд стал ещё более пронзительным. — Куда ты направляешься в такой час? — холодно спросила она. Фарья выдержала паузу, затем ответила уверенно: — Повелитель звал меня. Я иду в его покои. Кёсем напряглась. Её сердце сжалось от ревности, но она не подала вида. Её тон стал ещё более резким: — Сегодня ночью мой сын попросил, чтобы его оставили одного. Возвращайся в свои покои. Фарья нахмурилась, но старалась сохранять спокойствие. — С вашего позволения, Валиде султан, — сказала она, делая шаг вперёд, — но повелитель всегда рад видеть меня. Он сам велел, чтобы я приходила, когда пожелаю. Кёсем подняла подбородок, её взгляд стал ледяным. В её голосе прозвучала угроза: — Ты осмеливаешься ставить под сомнение мои слова? Если Мурад хочет твоего присутствия, он сам сообщит об этом. А пока — иди в свои покои. Фарья чувствовала, как её гордость задеты. Она попыталась возразить: — Но я... Кёсем резко перебила её, сделав шаг ближе. Теперь их лица находились на одном уровне. — Ты не понимаешь своего места, Фарья. Ты можешь быть его фавориткой, но власть в этом дворце принадлежит мне. Не испытывай моё терпение. Её голос был спокоен, но в нём звучала угроза, от которой кровь стыла в жилах. Фарья почувствовала, как её уверенность начинает колебаться. Она опустила взгляд и слегка поклонилась. — Простите, Валиде султан. Я поняла вас, — произнесла она тихо, но сдержанная злость всё же чувствовалась в её голосе. Фарья медленно развернулась и направилась обратно в свои покои. Её шаги были тяжёлыми, но гордо выверенными. Когда она скрылась за углом, Кёсем облегчённо выдохнула, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает её. Она стояла в тишине несколько секунд, прежде чем продолжить свой путь. Её мысли были полны противоречий. Ревность, гнев и гордость переплетались, но вместе с этим она чувствовала удовлетворение от того, что сохранила контроль. — Она не знает своего места, — тихо произнесла Кёсем себе под нос, продолжая идти. — Но я напомню ей. -- Раннее утро во дворце было особенно тихим. Солнечные лучи мягко проникали через резные окна, освещая покои Мурада. На резном столе были разложены изысканные блюда: свежий хлеб, сыр, мед, ассорти из фруктов и ароматный чай. Мурад, облачённый в лёгкий халат, сидел за столом. Он просматривал государственные документы, его лицо сохраняло привычное сосредоточенное выражение. Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла Фарья хатун. Её шаги были лёгкими, движения — грациозными, а взгляд — уверенным. Она сделала глубокий поклон, её губы тронула мягкая улыбка. — Доброе утро, повелитель, — сказала она, её голос звучал тепло. Мурад поднял взгляд от бумаг, его глаза быстро пробежались по её фигуре. Он слегка кивнул, приглашая её присоединиться. — Доброе утро, Фарья. Ты сегодня рано. Фарья села напротив него, ловко поправив свои юбки. Она с улыбкой посмотрела на стол, накрытый для завтрака. — Я думала, вы будете рады утренней компании, повелитель. Мурад отложил документы в сторону и взял чашку чая. Его взгляд всё ещё сохранял сосредоточенность, но в уголках губ мелькнула едва заметная улыбка. — Надеюсь, ты голодна. Сегодняшний завтрак обещает быть достойным. Фарья, взяв в руки чашку, посмотрела на него с лёгкой хитринкой. — Я бы пришла ещё ночью, если бы не одно обстоятельство. Мурад поднял бровь, его взгляд задержался на ней. — Что за обстоятельство? Фарья на мгновение опустила глаза, будто раздумывая, стоит ли говорить, но затем заговорила с лёгкой обидой в голосе: — Валиде султан, остановила меня в коридоре. Она сказала, что вы велели никого не впускать в ваши покои. Мурад внимательно посмотрел на неё, его лицо оставалось спокойным, но внутри он уже понял, что произошло. Он сделал вид, что задумался, а затем ответил ровным тоном: — Валиде сказала так? Фарья кивнула, её голос стал чуть громче, в нём звучала нотка возмущения: — Да, повелитель. Она остановила меня, когда я шла к вам. Сказала, что вы просили, чтобы никто не беспокоил вас. Она сделала паузу, её глаза встретились с его взглядом. — Я, конечно, уважительно отношусь к Валиде, но мне показалось это… странным. Вы ведь никогда не запрещали мне приходить к вам. Мурад сложил руки на столе, задумчиво глядя на Фарью. В его глазах мелькнула тень улыбки, которую он тщательно скрывал. Он уже понял, что это было проявление ревности со стороны его матери. После небольшой паузы он спокойно сказал: — Валиде была права. Я действительно велел никого не беспокоить ночью. Государственные дела требовали моего внимания, и я не хотел, чтобы меня отвлекали. Фарья нахмурилась, но затем кивнула, стараясь не показывать разочарования. — Понимаю, повелитель. Простите, что я сомневалась. Мурад заметил её лёгкое смущение и добавил, немного мягче: — Ты же знаешь, сколько дел требует моего внимания. Ночью я не хотел отвлекаться ни на что, кроме работы. Фарья слегка улыбнулась, беря с тарелки виноградину. — Конечно, повелитель. Я не должна была сомневаться в ваших словах. Пока Фарья продолжала завтракать, Мурад откинулся на спинку стула, держа чашку чая в руках. Внутри него разливалось тёплое чувство. Он прекрасно понимал истинную причину поступка своей Валиде. Ревность. Она не хотела, чтобы Фарья проводила с ним ночи. Мысленно он улыбнулся. Ему было даже приятно осознавать, что его мать, несмотря на свою неприступность и холодность, всё ещё испытывала к нему сильные чувства, которые, как бы она ни старалась, не могла скрыть. Фарья продолжила завтрак, не замечая скрытой улыбки Мурада. Она говорила о делах дворца, о новых платьях, о том, как видела в саду редкий цветок. Мурад слушал её вполуха, время от времени кивая, но его мысли всё ещё были заняты поцелуем с Кесём. Когда завтрак подошёл к концу, он сказал — Спасибо за компанию, Фарья. Ты можешь идти. Сегодня у меня много дел. Фарья встала, поклонилась и вышла. Мурад остался в покоях один. Его взгляд устремился в окно, и уголки губ слегка приподнялись. Он тихо произнёс: — Валиде, ты всё ещё умеешь удивлять меня.