Лю Цингэ и ужасная, кошмарная, нехорошая, очень плохая трансмиграция

      Совершенствование само по себе было тем, во что Лю Цингэ был счастлив погружаться. Ощущение текущей по венам пульсирующей ци заряжало электричеством, внутренняя мощь каждым вдохом наполняла лёгкие и растекалась по телу до самых кончиков пальцев.       Или, вернее, так совершенствование происходило обычно.       Даже с закрытыми глазами в его висках пульсировала боль от ожидания войн и хаоса, которые неизбежно принесёт союз этих двух любовников. Несмотря на все произошедшие события, в человеческом мире по-прежнему бушевали ярость и смятение от самой идеи, что столь уважаемый человек может жениться на ком-то столь омерзительном. Лю Цингэ не мог не согласиться с этим. Может, в идеальном мире гармоничный брак между главой пика и сверхсильным полукровкой мог бы принести двум царствам мир и спокойствие, но сейчас это казалось всё менее и менее вероятным.       И более всего, это было просто унизительно. Люди мерят заклинателей по такой высокой планке. Что подумают другие ордены, глядя на это отвратительное зрелище?       Шэнь Цинцю. Что за идиот.       Толкнуть своего звёздного ученика в Бездну на три долгих года, а потом выйти за него замуж. В этом не было ни грамма чёртова смысла. А потом его разоблачили как человека, помогающего демонам, но он сохранил свой статус? Абсурд. Бессмысленность.       Шэнь Цинцю спьяну признался в том, что произошло на собрании Союза Бессмертных, когда во время их с Ло Бинхэ свадебной церемонии он оттащил Лю Цингэ в сторону, уже порядком отхлебнув из нескольких разных бутылок. В тот момент Шэнь Цинцю едва лыка вязал, поэтому Лю Цингэ воспринял его слова с изрядной долей скепсиса.       Присутствие на церемонии было и без того болезненным — смотреть, как Ло Бинхэ ловит каждое слова своего супруга, каждое прикосновение, каждый взгляд. Ласковые улыбки и нежные поддразнивания, когда Ло Бинхэ звал своего учителя.       Поглаживания по голове.       Лю Цингэ выпрямил осанку и сглотнул подступившую желчь.       Он не мог отказаться от присутствия на церемонии, не после того, как были приглашены все главы пиков. Лю Цингэ отчётливо запомнил, как Нин Иньин непрестанно умоляла устроить церемонию в ордене, когда узнала, что Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ поженились тайно.       В памяти всплыл заглушённый смех Шэнь Цинцю, который он прятал за своим веером. Тот самый звук, когда он толкнул его в прохладный бассейн, полный розовых лепестков. Усмешка на его губах.       Сосредоточься, укорил он себя.       Это было не то совершенствование, которое принесёт силу и мудрость. Если он продолжит в том же духе, то свернётся калачиком на земле, пытаясь утихомирить колотящееся сердце. А то и вовсе перевернёт гору от ревности.       Теперь этот смех и ухмылки больше не принадлежали ему. Даже если он и слышал их снова, это было всё равно, что проглотить ведро демонской крови, которая бурлит внутри, поражая внутренности.       Да он охотнее проглотил бы кровь демона, чем оказаться свидетелем этого отвратительного зрелища.       Забыть это. Никакого умиротворения не достичь такими темпами. В его голове, заполненной мыслями о молодожёнах Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ, клокотала лишь ярость.       Одним слитным движением он выхватил Чэнлуань из ножен, мощная дуга ци рассекла пополам сотню ближайших деревьев. Лес наполнился грохотом падающих стволов и криками потревоженных ворон.       Всплеск духовной энергии нисколько его не успокоил. Казалось, перед ним замаячило искажение ци, столько страдания и яростной страсти бурлило в его груди. Если он это выпустит, то весь хребет будет готов обрушиться, хороня под собой этих чёртовых молодожёнов. Если же ци подавить, то он точно может спонтанно воспламениться. В любом случае, это привело бы к искажению, и потребовало бы длительного восстановления.       Он решил выпустить столб ци в небо, глядя, как он пронзает горный туман. На мгновение ему стало легче.       Но стучащая головная боль быстро вернулась к Лю Цингэ. Какое убожество. У него было больше силы духа, чем это. Сходить с ума и тосковать по женатому мужчине. Совершенно невыносимому женатому мужчине.       В своём самоуничижительном состоянии он упал на землю, чувствуя, как к его коже прижимаются сосновые иголки и сырой мох. Если бы кто-то из учеников застал бы его таким, он бы забрался на самую вершину пика и тут же спрыгнул бы оттуда.       Он закрыл глаза. На какое-то мгновение его разум успокоился.       Пока он не почувствовал, как какой-то неровный комок впивается в его спину. Раздражённый, он сел и принялся изучать нарушителя своего минутного спокойствия.       Это было растение с роскошными листьями глубокого, насыщенного зелёного цвета. Чарующий цветок в их центре излучал духовную энергию, взывая к нему. Пока он не сел на него, растение, должно быть, было очень красивым. Полураспустившиеся лепестки были цвета угасающего заката, пыльно-розовые и бледно-лиловые.       Но что он делал? Каково было его предназначение?       К сожалению, он прекрасно знал того, с кем можно посоветоваться по этому поводу.       Полёт на Чэнлуане к пику Цинцзин от Байчжаня занял совсем немного времени. Ученики встретили его с постыдной неохотой. Для пика, который гордится своими знаниями и искусством, они явно плошали в плане любезности.       Его проводили к покоям Шэнь Цинцю. Изнутри он услышал мягкий голос главы пика и куда менее мягкий рокот его самого любимого бывшего ученика и нынешнего мужа.       Дверь распахнулась.       Шэнь Цинцю и мальчик-демон стояли бок о бок, словно застигнутые за чем-то неприличным. Лю Цингэ не хотел даже знать.       — Лю-шиди, — Шэнь Цинцю жестом закрытого веера пригласил его внутрь. — Присаживайся.       Лю Цингэ сделал то, что ему было велено, без двусмысленностей уставившись на Ло Бинхэ. На мгновение глаза юноши запылали, прежде чем он снова перевёл взгляд на своего обожаемого учителя.       — Бинхэ, — Шэнь Цинцю достаточно было одного взгляда на мужа, чтобы приковать к себе его внимание на все сто процентов, — оставь этих двух мастеров побеседовать.       — Учитель... — захныкал Ло Бинхэ, дёргаясь телом взад и вперёд. — Разве этот ученик не может остаться? — он осмелился потянуть мужа за край рукава.       Лю Цингэ почувствовал, будто его сейчас вырвет.       Улыбка Шэнь Цинцю заиграла на его губах, прежде чем он успел спрятать её за веером.       — Этому мастеру нужно обсудить с Лю-шиди дела. Подожди снаружи.       Ло Бинхэ демонстративно надул губы и, нехотя волоча ноги, скрылся за дверью. Когда она закрылась, за ней можно было различить его скрючившуюся тень. Должно быть он думал, что в таком положении его не видно.       — Это лучшее, что мы можем получить, — изящно взмахнул веером Шэнь Цинцю. — Что привело тебя на Цинцзин, шиди?       Переливы голоса Шэнь Цинцю заставили желудок Лю Цингэ превратиться в клубок извивающихся змей. Он прочистил горло.       — Я нашел на Байчжане кое-что, что может представлять интерес, — он осторожно достал из кармана цветок и положил его в центр стола. — Он излучает ци. Я хочу, чтобы ты его опознал.       На лице Шэнь Цинцю появилось странное выражение, словно он почувствовал запах гнили. Он успел опомниться, прежде чем эмоции стали очевиднее.        — Тысячелетний цветок истинного желания сердца, — с невероятной скоростью определил он. — Он действует именно так, как и называется. После его употребления исполняются самые сокровенные желания.       Как драматично.       — Оставь его себе, — хмыкнул Лю Цингэ. — Такая вещь меня не интересует.       В глазах главы пика Цинцзинь сверкнуло лукавство.       — У меня уже есть всё, чего я когда-либо мог желать.       Тьфу ты.       — Шиди должен оставить его себе, — продолжил он. — Это редкая возможность.       Кто он такой, чтобы ему отказывать? Вопрос был в том... чего же Лю Цингэ больше всего желал? В его голове молнией мелькнул один образ, но он отмахнулся от него, прежде чем тот успел сформироваться окончательно.       Это просто смешно.       Лю Цингэ вернулся на свой пик максимально коротким путём, помятые лепестки щекотали его ладони. Он прошёл мимо нескольких болтающих учеников и нырнул в безопасность своего дома.       Растение, отказываясь погибать, пролежало на полке возле его кровати три дня. Время от времени он забывал о нём, настолько глубоко погружаясь в совершенствование и оттачивание техник с Чэнлуанем, чтобы даже подумать о нём.       Но перед сном он смотрел на неувядающие лепестки, презрительно фыркал и ложился спать. Ци гудела и жужжала в его ушах, он чувствовал, как она циркулирует в его груди. Возможно, было опасно держать этот цветок вблизи долгое время, но Шэнь Цинцю утверждал, что эффект возникает только после его употребления.       Так это и продолжалось.       Он был полностью удовлетворён своей позицией главы пика Байчжань. Не было больше ничего, что он мог бы пожелать. И всё же Шэнь Цинцю упорно настаивал, что Лю Цингэ должен оставить цветок себе. Что, может быть, однажды он найдёт ему применение.       Но терпение не входило в число добродетелей Лю Цингэ. Однажды наступило сейчас. И что с того, что он не знает, чего хочет больше всего? Может быть, цветок его просветит.       Прежде чем он успел ещё раз это обдумать, Лю Цингэ сорвал лепестки один за другим, засовывая их в рот. Он вгрызся зубами в листья и проглотил.       Цветок заполнил его желудок сокрушительной завершённостью.       Вот так вот. Что могло быть худшим из того, что может произойти?