Наизнанку-2. Реальная сказка

Безвременье. Сказочный мир, Сказкоград

      Перед самым отправлением на бал, когда нервные и испуганные ребята сидели в томительном ожидании в гостиной, Моргана пришла, чтобы в последний раз напомнить о тонкостях светской этики. Впрочем, слово «пришла» по отношению к диве, переступившей порог со статью, достойной, минимум, баронессе, было не употребимо. Бегло оглядев немного дерганую молодежь, поправив Васе перекосившуюся бабочку и одним взглядом заставив Машу надеть перчатки, она серьезно сказала:       — Ни с кем по собственной инициативе не знакомиться и не вступать в диалог, танцевать только друг с другом (увижу, что одна и та же пара кружит два танца подряд — убью на месте), перчатки не снимать. Если вдруг у вас что-то пойдет не так, защищать вас я не стану, вы меня слышали. Желаю удачи с вашим делом, пройдемте к карете.       Несмотря на строгий тон, в ней едва заметно проскальзывало волнение. Оно было крошечным и выражалось всего-навсего в перебирании перчаток и частом сжимании ярко-накрашенных алых губ.       — Если вы так боитесь, то зачем тогда помогаете нам? Это, все-таки, дело, достойное трибунала, — спросила Маша, и Моргана пожала плечами:       — Я вам верю. — И все, ни слова больше до самого дворца, ни единого наставления или вздоха сожаления — ровно ничего, если, конечно, не считать внимательный взгляд, который она не спускала с ребят всю дорогу. А они, пусть и безумно желали продолжить расспрос, подспудно знали: ничего, кроме слов «я вам верю» не дождутся.       До бала они добрались без происшествий — если, конечно, не считать того, что всю зеленую от неизвестного страха Алену едва не стошнило из-за тряски и обуревавших эмоций. Но даже зелень на ее лице сменилась вполне здоровым румянцем, едва они выехали на Дворцовую площадь. Удивление и восторг одновременно застыли на лицах шестерых подростков, да и было от чего: выполненный в стиле средневековой романовской архитектуры королевский дворец томно утопал в сумраке искусственного вечера и горел множеством трепещущих огоньков. Лишь приглядевшись можно было заметить, что маленькие, неугомонные язычки пламени были самыми настоящими бабочками с горящими крыльями — чудо, идущее вразрез со всеми законами природы, но так хорошо передающее сущность хозяев бала.       Не отставал от дворца и сад — точеные скульптуры, «ожившие статуи», бьющие фонтаны, витиеватые клумбы, глициния (очень много глицинии — она окружала сад со всех сторон, так что все утопало в сладких ароматах и нежно-сиреневых цветах) и, конечно же, вновь огненные бабочки, послушно парящие над гуляющими гостями.       Изнутри дворец был чуть иной. Там уже не порхали бабочки, не дурманил разум аромат глицинии и не сводили с толку вдруг начинавшие шевелиться и говорить актеры-скульптуры. Все было более строго — свечи во множестве подсвечников стояли ровно на своих местах, не думая сдвинуться ни на миллиметр, своды, арки, лестницы, точно вызванные из эпохи барокко и мастерски втиснутые посреди средневекового великолепия. Но главное — пространство. Его было настолько много, что каждая комната, казалось, могла вместить в себе несколько сотен человек и все равно остаться просторной. И свечи, свечи, свечи…       Бальный же зал поразил своим простым изяществом. Это была громадная комната безо всякой мебели, с позолоченными колоннами у стен, лакированным паркетом с орнаментом напротив каждой из колонн и с десяток хрустальных люстр, свисающих точно ветви глицинии, с потолка к головам гостей и чудом лишь не доставая до голов. Здесь не было сводов и арок, отчего складывалась ощущение, что строился зал гораздо позже остальной части дворца, и совершенно иным мастером, однако и этот диссонанс не портил общего впечатления — совсем напротив, добавлял эмоций и ощущения жизни. Дворец растет, меняется, а значит в нем все еще кипит жизнь.       Отметив переступивших порог бального зала гостей, как «Мадемуазель М. Логрес и ее спутники», церемониймейстер — возрастной мужчина с пышными седыми усами в строгом смокинге — напомнил распорядок танцев, поинтересовался, не нужны ли блокноты для записей распорядка, и весьма искренне пожелал приятного вечера. Алена к тому моменту из зеленой стала совсем бледной, и в белизне кожи, пожалуй, могла посоревноваться со Снежкой.       Несмотря на гомон множества голос, Алена отчетливо услышала, как нервно сглотнул Вася, и обернувшись (так случилось, что шла она впереди всех, рядом с Морганой), увидела часто дышащую Машу, багряного Васю, кусающую губы Снежку, о чем-то щебечущую с актерами Варю и, наконец, отчего-то улыбающегося Сашу. Заметив ее внимание, он задорно подмигнул, и Алена, нервно хмыкнув, оглядела зал, невольно натыкаясь на знакомые кислотно-розовые волосы.       — Мадемуазель Логрес, молодые люди, — поприветствовал подошедший Визирь, склонив голову в вежливом поклоне. Он по-прежнему был в птичьей маске, закрывающей лицо от посторонних глаз, и разве что сменил свою темно-синюю сутану на сюртук и брюки.       — Господин Визирь, — отозвалась Моргана, протягивая руку, и Визирь быстро сжал пухлые пальчики. Она же, не говоря ни слова, указала концом веера в сторону примеченной чуть ранее Аленой Алисы и ударила закрытым веером по ладони. — Королева, Сказочник и Лиддлы так мило беседуют, étonnamment! Для полного собрания всадников апокалипсиса не хватает только графа. Кстати, где же он?       Она оглянулась, а Визирь, подойдя ближе, негромко сказал:       — Сказочник хочет оказать любезность и подарить королеве новую садовую скульптуру. Правда, он слегка «оговорился» и вместо «ваш сад», сказал «мой сад».       — И что королева?       — Сделала вид, что ничего не услышала. А вот княгиня напротив, посмеялась с его амбициозности — ждет не дождется, змея, когда Натали сдастся, и передаст престол Сказочнику.       — Ну-ну, мечтать не вредно. А что насчет графа?       — Сомневаюсь, что он вообще придет, — ответил Визирь, немного подумав. — В последнее время у него серьезные проблемы с его… игрушкой.       Моргана искоса взглянула на него и лицо ее сделалось скорбяще-обвиняющим.       — Совсем вам девочку не жалко?       Визирь на сей раз не ответил. Только протянул руку и предложил Моргане поздороваться с крестницей. Она, недолго думая, предложение приняла, и их тандем тут же направился в сторону то и дело мелькающей среди людской толпы розовой макушки. Алена тщетно вглядывалась в эту толпу: кроме волос Алисы ничего стоящего так и не удалось рассмотреть.       Впрочем, как узнала она, прислушавшись к разговору друзей, она была единственной, кого действительно заинтересовала персона королевы и ее собеседников, остальные же уже во всю впустились в диалог.       — Значит так, — вслух размышляла Маша, — танцуем котильон, мазурку, едим, начинаем вальс и во время него быстренько исчезаем. Не все, — быстро напомнила она, поправляя очки, — а только я, Алена и Саша. Снежка и Вася остаются танцевать, а Варя на подстраховке. В случае чего, телепортируешься с ребятами подальше от замка, договорились?       Варя быстро кивнула, но тут же перевела взгляд на проходящего мимо молодого офицера, игриво ему улыбаясь. Офицер в долгу не остался и вежливо поклонился в ответ.       — И не кокетничать мне тут! — прошипела Маша, ударив веером по плечу Вари. — У нас важная миссия, а не «Дом-2»! Сорвешь ее, я тебя задушу, честное пионерское!       Глубоко закатив глаза, Варя резко, за долю секунды приняла серьезный и чинный вид — да настолько, что даже романтическая улыбка сменилась крепко сжатыми губами.       — Кто вообще поставил ее главной? — спросила она, ни к кому преимущественно не обращаясь, вот только Маша посчитала заявление на свой счет и поспешила ответить:       — Я не командую, просто беру руководство миссией в свои руки. Здесь нужны хладнокровие и расчет. Тебе, извини, в этом плане доверия мало.       Она определенно намекала на все памятные встречи с Мороком, и Варя, пусть и очень хотела продолжить пререкания и напомнить, как Маша, найдя Алену без сознания, замерла в испуге посреди комнаты, но не стала. Потому что прекрасно знала, что, будь она сама к тому моменту чуть ближе знакома с Аленкой, то повела бы себя также, и именно Маша, а не она, Варя, быстрее бы взяла себя в руки и принялась лечить Рыжову от последствий Ядвигиного зелья. Поэтому Варя быстро захлопнула открытый было рот и лишь обернулась в поисках своего актера: церемониймейстер объявил начало бала и, соответственно, королевского котильона.       Неисчислимое количество людей, частыми кучками стоявшее по всему периметру, послушно прекратили свои несомненно важные разговоры и шагнули ближе к стенам, расчищая место для танца, и посреди быстро опустевшего зала осталось только двое: она и он, королева и ее муж…       Королева, вопреки представлениям Алены, была невысокой светловолосой женщиной, всем своим видом излучающей стать и величие. Совсем уж эта прекрасная дюймовочка не вязалась с навязанным Алене образом седовласой старушки в смешной шляпке — да и могла ли иначе выглядеть ее родная бабушка, которая даже Кота была старше? Оказывается, могла, и без особого труда несла за собой шлейф, казалось бы, вечной молодости.       Принц-консорт был гораздо выше своей венценосной супруги, имел каштановые волосы, тянущийся от уголка губы к середине щеки сильно выдающийся шрам и весьма острый подбородок, но, в целом, был достаточно красив. Глядя на него, Алена даже успела посочувствовать королеве: у такого мужчины уж точно не было отбоя от глупеньких влюбленных фрейлин и служанок.       Они, дождавшись начала музыки, поклонились друг другу, тем самым начиная танец. Приглашающий поклон, отвечающий согласием книксен, переплетение рук — и двое закружились в котильоне, медленно обходя бальный зал. Алена смотрела на них во все глаза и даже подпрыгнула от неожиданности, когда Снежка положила руку ей на плечо, спросив:       — Все хорошо?       — Да, просто…       — Непривычно? — догадалась Снежка, и Алена со вздохом призналась:       — Да. И дело не столько в бале и нашей миссии, сколько в том, что я прямо сейчас смотрю на своих бабушку и дедушку, которых совершенно не знаю и даже не имею права с ними познакомиться.       — Могу сказать, что личности они в самом деле интересные. Наталья Матвеевна — первая женщина на престоле Сказочного мира. Насколько известно, ее не хотели допускать до трона до тех пор, пока она не вышла замуж — наверное, думали, что не справится. Но правительницей она себя показала знатной — даже получила прозвище «Королева Мира» за благоразумность, добрый нрав и за то, что за свое правление не вела ни одной войны. А ее муж, Федор Валентинович, учился с ней на одном курсе Волшебного колледжа, затем служил в Морфлоте, но бросил военное поприще после женитьбы. Долгое время был советником королевы, а затем, про правлении сына, стал министром сказочных дел.       — Откуда ты это все знаешь? — удивилась ее осведомленности Алена, и Снежка запросто пожала плечами, говоря:       — Я про Наталью доклад в восьмом классе делала. Семья там, правление, личная жизнь… Правда тогда я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу ее воочию. Она такая красавица — гораздо красивее, чем на фото и портретах! А вот Федор на тебя чем-то похож. Вот только все не пойму чем — подбородком, что ли, или носом?..       Алена улыбнулась. Все и каждый говорил ей, что она копия матери, однако люди, хорошо знавшие и отца, отмечали и отцовский нос, и подбородок, который был определенно острее, чем у Елены. Да и Кощей однажды заметил, что в ней собраны черты как обоих родителей, так и бабушек с дедушками, и очень опрометчиво говорить про абсолютное сходство с матерью, когда тут так много генов намешано.       Между тем Наталья и Федор уже успели сделать три первых тура, и от гостей отделилось еще шесть пар — все обычные люди, если, конечно, не считать рыжего кота, парящего на книге и танцующего с матерью Алисы. Но не успела Алена вслух спросить о том, кем могло быть это существо, как звучание оркестра на мгновение перекрыл звук открывающейся двери, и с громким:       — Прошу прощения, я слегка опоздал, — бледный статный мужчина быстро прошелся сквозь гостей и, схватив первую попавшуюся на пути девушку, присоединился к танцующими, словно так и должно было быть.       Его появление, нельзя не сказать, произвело большое впечатление — все стихли, удивленно глядя на столь явное проявление наглости, и даже оркестр прекратил свою игру.       — Почему остановили музыку? — с вынужденной улыбкой спросила Наталья, обернувшись на музыкантов, и засмеялась: — Неужели наш дорогой оркестр до сих пор не привык к тому, что его светлость порой опаздывает на различные мероприятия?       Церемониймейстер, прежде что-то упорно строчивший в своей записной книжке, бросил свои записи и, сжимая руки в кулаки, поспешил к оркестру. Музыканты, очевидно, испытывать его на прочность не желали, и поэтому в ту же секунду заиграли с прерванной ноты. Котильон продолжился, и совсем скоро к танцевальной процессии присоединились остальные гости.       А после котильона полчаса отдыха, предназначенных для бесед и моральной подготовки к грядущей мазурке. К мазурке в самом деле следовало подготовиться, как морально, так и физически: она была быстрым и долгим танцем. Но и мазурка подошла к концу, когда сумрак сменился ночной синевой, и слуги вынуждены были заменить некоторые свечи, пока остальные гости скрылись в соседнем банкетом зале.       В отличие от бальной комнаты, которой круглый банкетный зал ничуть не уступал в размерах, здесь было много мебели: столы с яствами и напитками, столы для карточных игр, зеркала, диванчики, стулья и… Заметив очередную деталь мебели Алена, не сдержавшись, чертыхнулась: в дальнем углу стояла бархатная козетка цвета бычьей крови — точь-в-точь такая же, на которой каждую ночь восседал рыжий мальчишка из Алениных снов.       — Что насчет шампанского? — спросил Саша, недвусмысленно кивая на официанта с подносом.       — Лично я только за. У меня до сих пор поджилки трясутся, — заявил Вася, но тут же напоролся на гневный взгляд Маши:       — Только попробуйте мне напиться, я с вас тогда три шкуры сдеру.       — Да что ты, мамочка, ну как ты могла о нас так плохо подумать?! — наигранно ужаснулся Саша и, подойдя к Маше, взял ее под руку и шепнул: — Марусь, будь спокойнее, не надо так нервничать. Все у нас хорошо будет.       — Хочется верить, — вздохнула Маша, и Саша, глядя ей в лицо, едва подавил в себе братский порыв щелкнуть ее по носу.       Они замолчали. Актеры Морганы быстро исчезли среди гостей, очевидно последовав за прекрасными незнакомками, которые приглянулись им еще во время мазурки; Саша, Снежка, и Вася отошли к столам, чтобы попробовать канапе, Алена по-прежнему высматривала королеву и принца-консорта (он играл в карты, в то время как она стояла неподалеку, беседуя с какой-то женщиной), а Маша вслух повторяла тонкости их воровского плана на ухо Варе.       — Да в самом деле, Машка, не надо так переживать, — всеми силами подбадривала ее Варя, — ну подумаешь, собрались мы ограбить самого влиятельного человека всего Сказочного мира, как будто в первый раз!       Маша на ее своеобразную поддержку лишь закатила глаза — слова Вари так и просили продолжения в стиле «даже если не получится, то посидим в темнице лишнюю сотню лет, с кем не бывает!» Ведь шанс пойматься с поличным был, и немалый, а о вероятности не найти Ключ и думать было страшно! Пока они очень надеялись, что королева держит его в своем кабинете, ближе к сердцу, так сказать, — но что если, его спрятали где-то в тайной комнате посреди остального богатства и злата? Или и вовсе закопали где-то посреди глицинии, и из железного браслета уже давным-давно берет корни какое-нибудь растение?       — Дамы, добрый вечер, — поприветствовал их знакомый голос, и Маша, Варя и Алена синхронно обернулись к подошедшей со спины Алисе. Их знакомая ничуть не изменилась с последней встречи, разве что платье на ней теперь было не палевое, а белое, и имело гораздо более сложный покрой.       — Добрый вечер, Алиса Модестовна, — с показной вежливостью отозвалась Варя, словно и не Алиса пару дней назад выгнала их взашей, урожая позвать жандармов. — Очаровательно выглядите.       — Благодарю, вы тоже. Не ожидала вас здесь увидеть.       — Обстоятельства сложились весьма благосклонно, вручив нам счастливый билет на этот бал.       — А как же людской мир? — спросила Алиса, ничуть не скрывая иронии в голосе. — Вы больше не горите желанием вернуться домой?       Варя желчно улыбнулась:       — Мы работаем над этим.       Алиса понимающе кивнула и, точно заметив приближение кого-то нежелательного, извинилась и убежала к королеве, сразу же заводя с ней и еще одной женщиной разговор.       Однако, несмотря на относительную легкость обстановки, первая часть банкета, как и все остальное, будь оно хорошим или плохим, подошла к своему концу, и седой круглобокий церемониймейстер уже заглядывал в зал, чтобы сообщить о грядущем вальсе.       При объявления очередного танца взбодрились многие, но не все — некоторые, в основном люди и сказочные существа старшего поколения, решили не утруждать себя лишними телодвижениями и вместо этого закончить увлекательную карточную игру или завести разговор. Остальные же уже спешили в бальный зал, выискивая свою пару среди толпы.       — Я же с тобой танцую, да? — спросила Алена у Саши, и он, расплывшись в широкой улыбке, счастливо протянул:       — Да-а. Жаль только, что недолго, однако это лучше, чем ничего.       Алена подняла глаза к потолку и уже было протянула Саше руку, как вдруг была остановлена фразой, от которой внутри все похолодело:       — Прошу прощения, молодой человек, вы не против, если ваша дама подарит мне этот танец?       — Но ведь он обещан мне, — сказал Саша, извиняюще улыбаясь, и Федор Валентинович, очевидно, серьезно настроенный станцевать с Аленой первый вальс, настойчиво произнес:       — Пожалуйста, всего танец. Ну не откажите же вы мне, право слово.       Мысленно чертыхнувшись — весь их без того нестойкий план безвозвратно летел в тартарары — Саша сказал: «Нет, конечно, нет», — и послушно отступил на шаг назад. Федор Валентинович же поклонился, произнося:       — Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, сударыня.       Алена присела в смехотворном подобии реверанса, протягивая трясущуюся руку:       — Я с удовольствием приму ваше предложение, ваше величество.       — Высочество, — с усмешкой поправил Федор, подводя Алену к танцующим. — Я не король, а всего навсего скромный консорт.       Алена постаралась улыбнуться, однако была полностью уверена — со стороны ее улыбка выглядела как эпилептический припадок. А музыканты в это время дали начало вальса, и Федор Валентинович крайне аккуратно положил руку ей на спину.       — Вы уж простите, — начал он, вальсируя без какого-либо напряжения — так легко и свободно, точно делал это ежедневно, — что я так нехорошо украл вас у вашего кавалера, но вы настолько напомнили мне мою старую знакомую, что я не смог отказать себе в соблазне пригласить вас. Пусть даже столь некрасивым методом.       Алена готова была убить себя на месте. Бойтесь, называется, своих желаний, они имеют свойство сбываться! Хотела поближе познакомиться с дедушкой — пожалуйста, знакомься на здоровье! Вот только на деле все оказалось гораздо сложнее, чем в фантазиях. Алена терялась решительно во всем: как вести себя, как говорить, что говорить и, главное, попутно бы не опозориться! Конечно, это не бабушка Люда — это второй человек в королевстве, с которым никак нельзя говорить про оценки в школе и новый закидон Кораблевой. Нужно было вести светскую беседу, но как — Алена понимала плохо.       — Ничего страшного, ваше высочество, — наконец нашлась она с ответом, — мой кавалер совершенно не обидчив.       — Это радует. Как вас зовут, сударыня?       — Алена Олеговна, — отозвалась она, и Федор удивленно вскинул брови и спросил:       — Откуда же вы родом, Алена Олеговна?       Алена мысленно ударила себя по лбу: позор, какой позор!       — Достаточно далеко отсюда. Дальше Восточного княжества.       — И это ваш первый бал, я прав?       — Это так заметно? — удивилась Алена, и Федор вновь усмехнулся:       — Вы дрожите как осиновый лист. Не надо так волноваться, здесь вас никто не съест. За графа, конечно, не ручаюсь, но все же.       При других обстоятельствах Алена бы оценила по достоинству эту шутку, но сейчас она лишь кивнула и изо всех сил постаралась взять себя в руки. «В конце концов, — думала Аленка, — после того, как Морок дважды чуть не отправил меня на тот свет, я чуть не сожгла дом, а Кощей застукал меня в одной кровати с Абрикосовым, вальс с дедом, с которым я незнакома, не так уж и страшен». И она честно постаралась расслабиться, но получалось плохо: тягость положения давила на нее со всех сторон, да еще и Маша то и дело бросала на нее грозно-недовольные взгляды.