Блестящие дела ювелира Ричарда

От станции Гиндза токийского метро до станции Уэно можно было добраться максимум за десять минут, но вот выход из подземки был довольно долгим. Добравшись до турникета в середине станции, я двигался так быстро, как только мог, не переходя на бег, пока не вышел со станции, а затем бежал всю дорогу до музея. Было пол-одиннадцатого утра, так что даже если они пришли прямо к открытию в девять, все равно не могли пробыть там больше полутора часов. А для человека, помешанного на камнях, это, по сути, вообще не время. Трудно было представить, о чем еще они могли говорить, кроме камней. Я проигнорировал голос в моей голове, поправляющий меня — ты имеешь в виду, что не хочешь об этом думать. На самом деле, неважно. В конечном счете, как есть, так есть. Я получу свой ответ, как только доберусь. Если только информация Ричарда не была фальшивкой… Но я даже не рассматривал такую возможность. Если он солгал мне, и господин Хомура прямо сейчас сидел в «Étranger» с Танимото и рассматривал обручальные кольца, я бы продемонстрировал им краткую версию карате, крутящуюся в моих мыслях. Но Ричард никогда бы так со мной не поступил. Как-то жалко, что меня так легко удалось убедить отказаться от решения, ради которого я не спал всю ночь. Но в то же время я чувствовал такое возбуждение, словно сбросил с плеч тяжелый груз, давящий мне на плечи. Вот оно. Ричард всегда говорил о том, как камни ведут людей к желаемой цели. Вот что я действительно хотел сделать. А не подбадривать ее со стороны. У меня были некоторые сомнения, поскольку все могло закончиться тем, что она отстранится, зато я сам выбрал этот путь. Я собирался рассказать ей о своих чувствах. Если у меня есть какой-то шанс, я им воспользуюсь. И не стану сдаваться. Сжимая в руке стандартный входной билет стоимостью шестьсот двадцать йен, я просмотрел брошюру музея, чтобы выяснить, где выставлены образцы минералов, и начал быстро изучать здание. Я представлял, как сейчас выглядит мое лицо. Явно не как у человека, бесцельно бродящего по музею. Я дрожал от беспокойства. Выставка камней, по-видимому, находилась наверху, поэтому я поискал белую лестницу в стиле эпохи Тайсе и поспешил на второй этаж, изо всех сил стараясь не шуметь. Я кланялся и неловко улыбался каждому, мимо кого мне случалось проходить. Извините, вот-вот произойдет потенциально судьбоносный момент. Безусловно, это изменило бы только мою жизнь, и все, что я на самом деле делал, — срывал чужое свидание, но все же. У меня начал болеть живот. Сердце готовилось к защите, когда я увидел на витрине двойные кристаллы японского двойника в виде буквы «Y.» Но их там не было. Ну, так казалось. Я их нигде не видел. Ничего не произойдет. Я просто вернусь в магазин и скажу Ричарду, что не нашел их. По крайней мере, так, вероятно, и должно было произойти. Наверное… — Хм? Сейги? До меня наконец дошло, когда я услышал знакомый голос у себя за спиной. Этому не бывать. Я не позволю. — Танимото… Ангел в белой блузке и оранжево-коричневой юбке спустился по лестнице на площадку, где я стоял. Я удивился, почему в этом музее есть витражи в атриуме над лестницей. Она действительно напоминала ангела, утопающего в ярком утреннем свете. И выглядела так величественно, что казалось, протяни руку, чтобы прикоснуться к ней, и та пройдет прямо сквозь нее. Но именно она и заметила меня первой. — Какое совпадение! Что ты здесь делаешь? Пришел посмотреть что-то конкретное? Я хотела посмотреть на метеориты. — Я, эм… Хотел поговорить! — Хм? С кем? Танимото немного растерялась, прежде чем указала на себя. — Со мной? Я кивнул, и на лестнице наверху появился кто-то еще. Мужчина в хорошо сшитой синей рубашке — господин Хомура. Я неловко поприветствовал его поклоном, и он улыбнулся. Я пытался вести себя вежливо, но он, возможно, видел по моим глазам, что я абсолютно вошел в боевой режим. Тем временем на его лице играла вежливая улыбка, но в остальном выражение его лица было пугающим. — Я пригласил его, Сёко. Думал, он хочет поговорить. — Что? О! Я с удовольствием поговорю о камнях с вами обоими! Я так рада. Я всегда хотела приехать сюда с Сейги. Сейги, ты смотрел вон на те образцы кристаллов? Ее улыбка была такой беззаботной. Совсем не так улыбалась она господину Хомуре — ему, скорее, как старшему брату. Как это можно сравнить с выражением ее лица, когда она смотрит на меня? Я точно не знал. Каким-то образом, когда я не был гвоздем программы, у меня возникали всевозможные — часто даже грубые — мысли о других людях. Но оказавшись в гуще событий, я почувствовал, как внезапно все перестало иметь смысл. В таком случае, я просто должен был что-то сделать. Я не знал, насколько готова она будет слушать, но был почти уверен, что разговор того стоил. «Помни слова Макиавелли». — Прости. Эм, мы можем поговорить о камнях позже? У меня есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить. Наедине. — Наедине? Ты не хочешь, чтобы господин Хомура присоединился к нам? — Да, это было бы слегка неловко. Танимото посмотрела вверх по лестнице. Господин Хомура глянул на меня сверху вниз и махнул Танимото продолжать. Он определенно был уверен в себе. Мы спустились по лестнице в поисках места, где было бы удобно поговорить, и в итоге оказались в гостиной рядом со входом. Музей, по сути, только открылся, поэтому народу вокруг было пока немного. Мы сели рядом со стойкой с брошюрами. Танимото выглядела смущенной. — У тебя что-то срочное, зачем я тебе понадобилась? Извини, я сегодня вообще не заглядывала в телефон. — Нет, я тебе не писал. Прости, буду с тобой откровенен. — Хорошо. Она слегка наклонила голову и улыбнулась. Знала ли она? Знала ли, что я собираюсь затронуть ее нелюбимую тему: романтику? Улыбаясь, она вероятно пыталась сказать мне, чтобы я по возможности избегал этой темы. Если я признаюсь сейчас в своих чувствах, она, скорее всего, отдалится от меня. И я потеряю хорошего друга. Но я пообещал Ричарду. И не могу вернуться к нему, поджав хвост. — Я, э-э…когда услышал, что… ты пытаешься вы-выйти замуж… — Да? — Подумал — какая жалость! Что, черт возьми, я несу? У меня явно что-то с головой. Как я вообще умудрился попасть в такую ситуацию? Танимото стояла прямо передо мной, смотрела на меня, и я собирался сказать ей все один на один, как бы все не обернулось. Это все равно наложило бы огромную тень на всю мою оставшуюся жизнь. Я не знал, что так всё выйдет. Что я вообще здесь делаю? — Я… Просто дело в том, что выходить замуж из-за нежелания влюбляться, все равно, что полностью отвергать любовь? И это… просто кажется мне такой жалостью. А вдруг когда-нибудь ты все же в кого-нибудь влюбишься? Думаю, это будет… тяжелым испытанием для человека, который влюбится в будущую тебя и захочет сделать тебя счастливой. Танимото молчала. Я облажался. Я понятия не имел, что мне следует сказать. Кем я себя возомнил? Каким-то романтическим сомелье? Неужели я действительно только что сорвал чье-то свидание только для того, чтобы задушить ее своими собственными чувствами? Да, Ричард назвал меня идиотом, но мне было все равно, идиот я или тупица. Прямо сейчас мне просто нужна была смелость. Я сжимал бархатную коробочку в своей сумке через плечо. — Помимо всего прочего, мне самому будет очень тяжело! — Хм? — Если ты выйдешь замуж — нет, даже если не выйдешь вскоре… Мне будет грустно, если ты решишь отказаться от любви! Ужасно грустно! Мои слова эхом разнеслись по пустому музейному залу. Я и сам был в шоке. Да кто вообще выдает такое запутанное и окольное признание в любви? — Правда? — Правда. Прости. Я хотел поддержать твое решение, но… Просто не могу. Мне действительно жаль. Я уставился в землю и сунул руку в сумку. Пальцы дрожали, когда я схватил коробку. Полный отстой. Уверен, в конкурсе на самое неудачное признание в любви в мире я бы сорвал куш. Мне вдруг почудилось, что кто-то смеется у меня за спиной. Это был голос мудрого человека, чья аристократическая красота, казалось, не сочеталась с его вдумчивой рассудительностью. Конечно, все в целом мире были ничтожествами по сравнению с ним. От этой мысли мне немного полегчало. Я поставил коробку на стол и открыл ее. Камень немного сбился в моей сумке, поэтому я положил его на подушечку и предложил Танимото. — О? Это же аквамарин? На днях мы о нем говорили. — Да… и, эм, я… я уже давно хотел отдать его тебе. — Мне? Зачем? — Знаешь ли ты, что аквамарин еще называют «камнем ангела»? — Да, но не понимаю, почему. Есть знаменитая шахта под названием «Святая-Мария», может, ангелы возникли по ассоциации с Девой Марией? — Э-э… п-правда? — Нет, я просто предполагаю. На самом деле, я не знаю. А ты? — Я тоже не знаю. Но… Танимото все это время счастливо улыбалась. — Но… всякий раз, когда я смотрю на этот камень, я вижу в нем особый смысл. Наверное, именно таким я и представляю «ангела» — искрящимся, прекрасным, но скромным и, как вода, нужным каждому… Совершенно особенным, пробуждающим любовь в сердце, в самых тайниках души. И я думаю, что он идеально подходит тебе, Танимото! Вот кто ты для меня! Вот я и сказал это. Хотя бы сдержался и не ляпнул: «Прости, если это тебя беспокоит». Я уже решил обойтись без отговорок и оправданий. Я не такой, как Ричард. Не умею побеждать красноречием, поэтому мне просто приходится молчать, когда нужно молчать, и говорить, когда нужно говорить. Совсем как моя бабушка. Возможно, она слишком часто придерживала язык, но в ее глазах всегда горел огонь, который был виден всем, даже если она никогда не облекала его в слова. Когда я посмотрел на Танимото, она взяла аквамарин в форме капли слезы и с улыбкой на лице поднесла его к свету. — Так вот какой ты меня видишь, Сейги? Я кивнул, и она снова улыбнулась. Это была какая-то забавная улыбка, словно она не могла ее сдержать, и я готов был расплакаться от счастья. Мне действительно нравилось видеть такую ее улыбку. — Я… я не считаю все камни одинаковыми. Благодаря моему боссу, но человек, который научил меня тому, насколько глубок этот мир — ты, Танимото! Я знаю, как самонадеянно с моей стороны так говорить, но мне интересно, мог бы я сделать то же самое для тебя? Вдруг есть шанс, что в ближайшем будущем ты передумаешь и захочешь закрутить бурный роман — и тогда, если это произойдет, думаю, тебе будет очень весело. И наоборот, очень обидно, если ты все это упустишь! Так что… Так что… — Пожалуйста… не выходи замуж… Я склонил голову, и голос мой затих. Я не мог видеть выражения лица Танимото. Интересно, сколько я могу держать голову опущенной, прежде чем это станет странным. Секунд десять? Я ждал до последнего, а затем поднял голову, словно собирался открыть результаты вступительных экзаменов в университет. Танимото выглядела немного озадаченной. А потом опустила голову и тихо сказала: — О… Думаю, любовь может быть похожа на камень, о котором я просто еще не слышала, да? Понятно… Она повторила это «понятно» еще несколько раз, затем перевела взгляд с камня на меня и слегка улыбнулась. — Ты понятия не имеешь, какой ужас вызывают у меня любовь и романтика, правда, Сейги? — П-прости! Я снова поклонился, и Танимото покачала головой, возвращая аквамарин в шкатулку для драгоценностей. — Благодарю тебя, Сейги. Я посмотрел на нее, не находя слов, а она просто улыбнулась. Танимото смотрела на меня так же беззаботно, как и в нашу первую встречу. — Даже не знаю, что теперь делать. Скажи мне такое кто-то другой — любой, кроме тебя, я бы, наверное, просто попыталась отделаться простой банальностью или непониманием. Но отчего-то я не могу прикинуться дурочкой, когда это исходит от тебя. Может, потому, что верю — ты не сказал бы мне ничего плохого. Но даже так я все равно в некоем тупике. — Н-но все же! Вот каким человеком я хочу быть! — Да, я знаю. Но почему? — невинно спросила она. Вот оно. Выход только один. Это был сигнал к броску. Если я когда-нибудь и собирался признаться, то сейчас или никогда. И у нее, вероятно, тоже уже был ответ на этот вопрос. Но тот ли, на который я надеялся? Или… — Дело в том, что я… я… — Да шучу я. Сама знаю. Просто ты действительно оправдываешь свое имя, мистер Справедливость. — Что? Я был настолько сбит с толку, что даже разинул рот. Абсолютно потрясен. Словно я сел на линию Гиндза, а потом внезапно оказался на Маруноути. Танимото продолжила с улыбкой на лице. — Сейги, думаю, ты из тех людей, которые не способны на намеренную жестокость к кому бы то ни было. Я не ангел, поэтому, когда у меня дурное настроение или что-то не ладится, мне нужна чья-то поддержка. В такие моменты я изображаю из себя хорошего человека и стараюсь помочь людям — например, предлагаю свое место в поезде тому, кто, похоже, не особенно в нем нуждается, или протягиваю руку старику на пешеходном переходе, который, вероятно, прекрасно справился бы сам. Или потакаю телемаркетерам, ведя себя с ними очень теплую и вежливую беседу, но затем отключаю их, заявляя, что дальше говорить не могу. И тогда у меня сразу поднимается настроение. Я притворяюсь милой или «ангелом» ради самоудовольствия. Пытаюсь найти того, с кем можно быть милой, и снимаю собственный стресс. — То есть… Когда я впервые встретил ее на том пешеходном переходе, Танимото была не в лучшем настроении? Тогда она притворялась милой? Казалось, она намеренно старалась мило улыбнуться. — Вот почему я так удивилась, когда появился по-настоящему добрый человек. Ее черные волосы подпрыгивали каждый раз, когда она улыбалась. Перед летними каникулами они были очень длинными. Думаю, она подстригла их во время каникул. Сегодня они были такой же длины, как и этой весной. Мне нравилась ее прическа. — Думаю, ты слишком великодушен. Я просто… — Доброта, которую ты проявляешь к людям, отличается от моей — я знаю, что она гораздо искреннее. Если ты кому-то нагрубишь, человек не умрет, как и если ты просто пройдешь мимо, притворяясь, что не заметил чего-то неправильного. Но ты ведь так никогда не поступишь, да, Сейги? Думаю, такая жизнь не проста, но меня всегда это в тебе восхищало. Если бы все в мире были хоть немного похожи на тебя, зла бы не стало. — Нет, я, э-э… сомневаюсь. Я такой идиот, что мир наверняка впал бы в хаос… — Ну да, конечно. Если бы это действительно произошло, вероятно, случился бы полный бардак, а я этого вовсе не хочу. Быстро отбросив эту идею, Танимото улыбнулась мне. — Но, знаешь, иногда я про себя думаю, что рада твоему присутствию в моей жизни, Сейги, даже если это не имеет никакого отношения к учебе или камням. Так мне кажется, что, возможно, я тоже могу стать лучше. Подождите, может ли это быть?.. Она уже знала? Рассказал ли я ей о своих чувствах давным-давно, даже не произнося этого вслух? Заметила ли она благодаря своей зоркой наблюдательности, но притворилась, что не замечает, как милый и нежный ангел, коим она и является? Это казалось невозможным. Но путь, по которому пошел этот разговор, был совершенно не похож на то, что я ожидал. Лишь малую толику из того, что происходило, можно было понять со стороны. Подождите, а может?.. Танимото мягко улыбнулась при виде моего испуганного лица. — Спасибо. Может, я все-таки немного повременю с замужеством. Сейги, помнишь, я сказала, что, по-моему, есть разница между тем, что не случилось, и тем, что вообще не рассматривается как возможность? Когда мы поговорили, я еще немного подумала об этом. Наверное, я никогда раньше не осознавал, что в моем представлении все именно так. Интересно, а не потому ли я до сих пор не выскочила замуж, хотя так долго хотела этого, что стану сама себе противной? И тогда подумала, что, возможно, стоит попробовать пожить с этим чувством еще немного, вместо того чтобы пытаться загнать его в бутылку. Не знаю, смогу ли я прямо сейчас оптимистично подойти к тому, чего я так долго боялась, но, возможно, я смогу добиться какого-то прогресса, если не убегу. Ах-ха-ха. О, понятно. Старая-добрая Танимото как всегда в своем репертуаре — ничего не уловила. Мои чувства до нее не дошли. Но я в некотором роде рад. Какое счастье, что она не из тех, кто понимает, как сильно я забочусь о ней, но притворяется, будто не знает. Я был счастлив до слез и совершенно по-глупому действительно пустил слезу. — С-спасибо тебе! — Прости, я не знала, что заставила тебя так сильно волноваться. Хотя, наверное, довольно шокирующе узнать от своей подруги, что она выходит замуж, да? — Да… Хотя сейчас уже все хорошо… Я вытер слезы рукавом рубашки и отвернулся от нее, тут же натолкнувшись взглядом на мужчину в костюме, стоящего у входа в зал ожидания. Ричард… хотя, нет. Это был господин Хомура. Танимото вскочила при виде него и подошла, вежливо склонив голову. Они стояли слишком далеко, чтобы я мог расслышать их разговор, но зато мне отлично было видно выражение лица господина Хомуры. Каждый раз, когда он кивал головой, я видел, как его глаза темнели, а улыбка становилась все ярче.Что бы она ни чувствовала, он, вероятно, хотел подойти и ударить меня. Я встал, готовый к своей судьбе. — В общем, мне просто нужно еще немного времени, чтобы подумать обо всем. Прости. — Я понимаю. Как я и сказал в самом начале, я никуда не спешу. Я не возражаю, если ты захочешь повременить с принятием решения. — Но разве тебе не о чем беспокоиться? Не зацикливайся на мне, постарайся найти для себя кого-то невероятного. То, как господин Хомура смотрел на нее, когда мягко отчитывал за столь дерзкие слова, больше напоминало лицо старшего родственника, чем потенциального мужа. После того как он заставил Танимото уйти, попросив ее сходить и взглянуть на образцы минералов, выражение его лица изменилось. Улыбающийся взгляд, которым он одарил меня, был ужасающим. Я опустил голову. — Мне очень жаль! — Ты действительно жалок, ты в курсе? — Э-э? Что? Я бы понял, если бы вы хотели ударить меня, но называть жалким? — Ты ведь в итоге так и не сказал, что влюблен в нее? Я знаю, какой она может быть, но почти уверен, что при таких обстоятельствах даже она поняла бы намек. — Э-э-э… Он снова назвал меня жалким, а затем, убедившись, что Танимото не вернулась, повернулся ко мне и ухмыльнулся, являя свое лучшее деловое выражением лица. — Есть кое-что, о чем я уже некоторое время размышляю. Ты, наверное, не осознаешь, но ты единственный человек, которого Сёко называет по имени. Сначала я подумал, что это просто из-за забавного имени — кто называет своего ребенка Справедливостью? Но услышав ваш разговор, подумал, что дело не только в этом. — П-погодите… — Знаешь, я почти уверен, что мог бы просто проигнорировать тебя и заставить ее выйти за меня замуж, но я все равно планировал дождаться ее выпуска, что дало бы вам с ней еще два года вместе. А обручаться с человеком, которого можешь потерять до свадьбы, немного рискованно, правда? Думаю, это можно назвать некоей проверкой. Мне хотелось знать, что бы ты сделал, если бы тебя загнали в угол, и все прошло примерно так, как я и ожидал. Ты не отказался от нее. — Значит, вы действительно попросили Ричарда прислать меня сюда? — Ричарда? О, какая беспечность с моей стороны. Возможно, в нашу последнюю встречу я случайно проговорился о своей встрече с Сёко сегодня. Я ошеломленно молчал. Господин Хомура смотрел на меня, как король, издевающийся над вассалом. Мне оставалось лишь принять это. Больше ничего. Что бы он ни делал со мной, я был не в том положении, чтобы жаловаться. К тому же вклад господина Хомуры охватывал лишь малую часть того, что я пережил сегодня. В конце концов, у меня был тот важный разговор по душам с Ричардом. Может, я надумываю, но, кажется, Ричард всегда так общался со мной, когда я приходил на работу, независимо от махинаций господина Хомуры. В конечном счете, я слишком долго сидел сложа руки. Более жалким быть просто невозможно. Господин Хомура рассмеялся. — Сёко всегда была интересной девушкой. У нее вообще нет ко мне романтического интереса. Не хочу показаться тщеславным, но я не из тех мужчин, которые обычно не нравятся женщинам. — По-моему, это и вправду звучит весьма самонадеянно… — Правда? Что ж, все равно я вряд ли далек от истины. Меня всегда беспокоило то, насколько Сёко безразлична к человеческим отношениям. Очевидно, она умеет вести себя на публике и все такое, но никогда не пытается с кем-то сблизиться. Пожалуй, в этом отношении вы немного похожи. Или вся молодежь нынче такая? — Сильно сомневаюсь, — пробормотал я, и он ухмыльнулся мне так, словно настал его звездный час. Кроме того, ты еще недостаточно взрослый, чтобы называть меня «молодежью». — Поэтому я ощутил важность момента, когда в ее жизни появился парень, которого она зовет по имени. Я не из тех, кто критикует жизнь других людей, и никогда бы не стал пытаться заставить кого-то полюбить меня, но я действительно желаю моему дорогому другу и коллеге-энтузиасту в области камней как можно большего счастья, — заявил господин Хомура, глядя прямо на меня. — За сим, господин Сейги Наката, вам следует постараться чуть больше. Я жду, что вы продемонстрируете ей, что в состоянии обеспечить ей гораздо более богатую жизнь, чем ту, которую она получила бы, выйдя замуж за меня. Короче, я не возлагаю полностью всю вину на тебя, но запомни, что ты уже второй раз вмешиваешься и портишь мне личную жизнь. — Я чрезвычайно сожалею об этом! Я поклонился так низко, что моя голова оказалась на уровне бедер, и господин Хомура вздохнул. Его желто-коричневые ботинки изменили направление. Вероятно, прошло слишком много времени, и Танимото возвращается. Значит, самое время возвращаться в Гиндзу. — Но, знаешь, я удивлен, что он действительно сказал тебе. — О чем вы? Я поднял голову, и он приподнял бровь. — Я почти ожидал, что тебя не будет, потому что Ричард не передал сообщение. Я совсем не понял, что он имел в виду. Почему он так подумал? Можно и не знать Ричарда досконально, чтобы понять — он в жизни не сделает ничего подобного. Он был таким добряком. И никогда бы не поступил так жестоко. — Видимо, ты действительно ему нравишься. — Я серьезно считаю его классным старшим братом. — Ты и правда думаешь, что я именно это имел в виду? А что еще он имел в виду? Но я быстро понял его намек. Уже ведь поднаторел в таких вещах. Ясно, он шутил. — Все не так, ладно. Не ставьте меня в неловкое положение. — О, я говорю это не из-за какой-то личной неприязни. Хотя не сказать чтобы ее у меня совсем не было. — Я же уже извинился! В любом случае, у вас неверное представление. — Ну, тогда, думаю, ты, возможно, захочешь поговорить с ним об этом. Пускай я морально и подготовился к издевательствам с его стороны, сейчас я впервые подумал, что он зайдет так далеко.Честно говоря, казалось, он сказал это вообще не со зла. И тут я вспомнил свой разговор с Хироми. О том, что мне это может казаться одним, а ему — другим, или что-то в этом роде. О том, как сильно он любил мой пудинг, и ждал меня пять часов, и все такое. В голове воцарился полный сумбур, почти как если бы кто-то сказал мне, что любимым блюдом немногих оставшихся в мире чернобурок является картофель фри. Господин Хомура хлопнул меня по плечу. — Оставляю Сёко в твоих руках. Я почти уверен, что остаток сегодняшнего дня она проведет, широко улыбаясь, пока рассказывает о тебе. В любом случае, если ты спросишь, а Ричард скажет тебе что-то вроде «Хватит безвкусно шутить», можешь спокойно сказать, что это я тебя подбил. Хотя тебе, наверное, стоит поторопиться. Разве «Étranger» не закрывается с завтрашнего дня? — Что? «Étranger» завтра закрывается? Впервые слышу. При виде моего смущенного взгляда господин Хомура почувствовал неладное. — Быстрее! Позвони ему! — резко крикнул он. — А? — Сейчас же! — О, э-э, ладно. Я совсем забыл о шестистах двадцати йенах, уплаченных за вход, и покинул музей. Время было выбрано как нельзя лучше, поскольку я все равно намеревался сразу вернуться в Гиндзу. Опустив неуместные комментарии господина Хомура, следует признать, кое в чем он был прав. Мне стоило поговорить с Ричардом. Я не понимал почему, но мое сердце бешено колотилось, когда я просматривал историю звонков своего телефона. И лишь потом открыл адресную книгу. Я никогда не звонил ему, и он никогда не звонил мне — конечно же его не будет в моей истории звонков. Но я не сразу вспомнил, что мы всего лишь переписывались. Спустя три гудка Ричард наконец ответил. — Привет, это я, Сейги. — Как все прошло? Ричард звучал как обычно. Отчего-то я сразу успокоился. Не очень-то любезно со стороны господина Хомуры отпускать такие шутки. — Я только закончил. Не думаю, что все обернулось плохо. Но возможности пригласить ее на ужин не подвернулось. В любом случае, я все расскажу тебе, когда вернусь. Кстати, извини за звонок. — Где ты сейчас? — Все еще в Уэно, но уже возвращаюсь, так что, э-э-э…оштрафуй меня на два часа оплаты. Короче, я надеюсь, что не побеспокоил тебя своим звонком. — Если так подумать, мы знаем друг друга уже довольно давно, правда? — Что? Я остановился перед статуей гигантского кита у входа в музей. Что он только что сказал? — Я переведу тебе зарплату за этот месяц в полном объеме. Об остальном не беспокойся. — О чем ты говоришь? Подожди, я уже бегу обратно. — Мне следовало догадаться, что, сказав тебе не беспокоиться, я лишь вызову обратный эффект. Вот что я скажу тебе напоследок: ты слишком доверчив. И хотя время от времени тебе будут причинять боль — такова жизнь. Я бы посоветовал тебе прислушиваться к своему разуму, а не к сердцу. Вот и все. Ричард не попрощался. Он просто повесил трубку и не ответил, даже когда я перезвонил. Мне потребовалось десять минут на линии Гиндза, чтобы добраться до станции метро. Я на полной скорости побежал прямо с платформы через пешеходный переход вниз по кварталу Тюо. Нанахоме, Гиндза. Второй этаж многофункционального здания, где располагается ювелирный магазин «Étranger». Магазин был закрыт. Я не оставил там свои вещи, так что попасть внутрь вроде как не было такой уж срочной задачей. В том-то и проблема. Ко входной двери был приклеен листок бумаги: «В связи с некоторыми обстоятельствами мы на некоторое время прекращаем свою деятельность в Японии». Надпись была на нескольких языках. Ричард от руки написал название магазина и подписал под ним свое имя. Это не имело никакого смысла. Я снова попытался дозвониться Ричарду, хотя знал, что это бессмысленно. Тогда я отправил ему сообщение. «Ты жив? Что случилось?» Но он не ответил. Наверняка, пока меня не было, что-то случилось. Нет, возможно, наоборот. Ричарду не нужно было мое присутствие в магазине, потому что он планировал закрыть его сегодня. Тогда о чем был весь этот разговор? Нет, он бы такого не сделал. Но был ли Ричард, которого я знал, тем человеком, который бросил бы своего сотрудника без каких-либо объяснений? Он бы этого не сделал. Так что же происходило? — Тупой придурок. Я даже не знал, кого из нас имел в виду. Я был совсем один и сбит с толку.