Три щепотки нежности и капелька надежды

      Северус прижал Гермиону к себе, когда они с негромким хлопком появились в его спальне, чтобы помочь ей сохранить равновесие.       — Прости. Я так разволновался, что забыл, что ты теряешься при аппарации.       Гермиона ободряюще сжала его руку.       — Я в порядке.       Она быстро оглядела комнату, и её взгляд почти сразу же остановился на его прикроватной тумбочке, на которой стояла вазочка с конфетами.       — Ты не любишь лимонные леденцы, а эта вазочка очень похожа на твою любимую кружку. Альбус…       — Сверкал глазами, грозил пальцем и испортил мою кружку? Да, это он.       Гермиона взяла одну из лимонных долек и стала внимательно рассматривать её. Северус, воспользовавшись её рассеянностью, подошёл сзади и коснулся губами ее кожи в том месте, где шея переходит в плечо. Лимонная конфетка упала на пол, а сама Гермиона прильнула к нему. Северус обнял её за талию и притянул к себе так, что она почувствовала его эрекцию.       — Так скажи мне, маленькая ведьма, — его голос, раздавшийся у самого ее уха, понизился до сексуального мурлыканья, — почему ты оказалась в моём списке плохишей?       Гермиона медленно повернулась к нему лицом и, нервно прикусив нижнюю губу, задрала подол юбки до талии. Её прекрасные красные чулки доходили до середины бедра и держались на поясе с подвязками, а чуть выше вместо трусиков перед ним предстала копна аккуратно подстриженных тёмных кудрей.       Северус, изо всех сил стараясь удержать суровое выражение лица, с трудом сглотнул.       — Понятно. Это довольно веская причина. Вот в каком виде вы появляетесь на вечеринке с коллегами, мисс Грейнджер?       Гермиона быстро опустила юбку, ее щеки пылали от смущения.       — Прости. Это слишком? Я просто хотела…       Она пискнула, когда Северус за пару мгновений успел, схватив за талию, бросить ее на постель и, вцепившись в лодыжки, грубо рвануть ее к краю кровати. С силой впившись пальцами в бедра Гермионы, он задрал юбку и застонал при виде её влажных розовых складочек.       — Это мой подарок, маленькая распутница?       Он потянулся, чтобы снять колпак, прежде чем прильнуть к ней, но Гермиона схватила его за запястье.       — Не снимай.       Дикая ухмылка была единственным предупреждением, прежде чем подбородок Северуса опустился. Ее пальцы зашарили по его простыням, отчаянно ища опору, пока он медленно и томно облизывал ее половые губы. Его нос упирался ей в клитор, когда он с удивлением смотрел на нее снизу вверх.       — Такая чувствительная… Ты ерзала у меня на коленях в пабе, чтобы кончить на глазах у наших коллег и гостей, Гермиона?       — Да… — выдохнула она.       Северус усмехнулся, прижавшись к ней, и волна восхитительной вибрации прокатилась по спине Гермионы. Она покачала бёдрами, пытаясь потереться о его подбородок. Северус держался чуть в стороне, покачивая подбородком и щекоча её половые губы своей густой кудрявой бородой.       — Такая распутная ведьма, терлась своим маленьким клитором о мои бархатные брюки.       Она заерзала в его объятиях.       — Ты весь семестр игнорировал мой очевидный интерес. Я знала, что сегодня ты позволишь мне посидеть у тебя на коленях, и хотела привлечь твоё внимание.       Он щёлкнул пальцами, и Гермиона с широко раскрытыми глазами почувствовала, как медленно расстёгиваются пуговицы на её рубашке и красный кружевной бюстгальтер, застёгивающийся спереди.       Северус резко вздохнул, когда ткань, скользнув в сторону, обнажила её идеальные розовые соски. Его тёмные глаза впились в неё.       — Ты всегда любила флиртовать с опасностью, и сейчас, когда ты завладела моим безраздельным вниманием, ты, наконец, узнаешь, каково это — быть моей.       Гермиона с приглушённым стоном откинула голову назад, когда он, всерьёз взявшись за дело, начал водить кончиком языка взад-вперёд по её набухшему клитору. Её спина выгнулась дугой, и Северус, приняв это за молчаливое приглашение, обхватил ладонями её грудь. Он сжимал затвердевшие соски между большими и указательными пальцами до тех пор, пока они не запульсировали от его прикосновений.       Когда она протестующе заскулила, Северус отпустил измученные соски и в такт своему языку невесомо провел по ним кончиками больших пальцев. Ее ногти ободряюще впивались в его предплечья, а ее заикающиеся стоны становились все глуше и глуше. Влажное, похотливое чавканье, с которым он наслаждался ее влагалищем, перемежаемое позвякиванием колокольчиков на его костюме, когда он бесстыдно терся бедрами о свою постель, наполнили комнату.       Наконец он отпустил её груди и впился пальцами в мягкую плоть её бёдер. Северус обхватил губами её клитор и, не сдерживаясь, застонал, посасывая набухшую жемчужину. Гермиона накрыла ладонями свою грудь и резко ущипнула себя за напряжённые соски. Нескольких импульсов лёгкой боли было достаточно, чтобы она кончила.       — Северус!!! — вскрикнула она, и тело ее обмякло.       Он посмотрел вниз, с удивлением ощутив под коленями холодный пол, и рассмеялся, когда понял, что Гермиона с помощью беспалочковой магии сняла с него всю одежду.       — Ты всегда была нетерпеливой, моя дорогая, — Северус кивнул в сторону изголовья кровати. — Двигайся, если так не терпится.       Гермиона бросила на него предупреждающий взгляд, но ухмылка, появившаяся в уголках её губ, испортила весь эффект. Она подползла к изголовью кровати и рухнула на его подушки. Глаза ее были закрыты, она пыталась отдышаться.       Северус последовал за ней и, тоже забравшись на кровать, опустился на колени между ее ног.       — Посмотри на меня, Гермиона.       Она открыла глаза и провела кончиком языка по пересохшим губам, рассматривая его взъерошенные волосы, поросль темных волос на груди и плавные движения ладони, которой он поглаживал свой блестящий смазкой член.       — Ты все еще можешь отказаться, Гермиона.       Гермиона смущенно нахмурила брови.       — Я не отступлю.       Северус застонал, когда ведьма обхватила его член своей изящной, теплой, гораздо меньшей, чем его собственная, ладонью и погладила его в ровном, томительно неторопливом темпе. Северус качнул бёдрами, толкаясь в её руку. Предэякулят вытекал из его головки, капая ей на живот и собираясь там в липкую лужицу. Он вцепился пальцами в её бёдра, пытаясь продержаться достаточно долго, чтобы объяснить:       — Когда духи посетили меня, я увидел свадьбу, Гермиона. Если мы сделаем это сейчас, я потребую от тебя это будущее для себя… для нас.       Её рука замерла. Гермиона серьёзно посмотрела на него.       — Это то, чего я хочу уже целую вечность. Заяви на меня свои права, Северус… Сейчас.       Он навис над Гермионой, перехватил её запястье, прося остановиться, и, придерживая себя свободной рукой, выровнялся. Её рот раскрылся в беззвучном вскрике, когда толстая головка его члена скользнула внутрь нее. Гермиона не была неопытной, но член Северуса растягивал её, вызывая легкий дискомфорт. Северус опустился на локти, просунул ладонь между ними и нежно погладил её клитор. Он медленно погружался в любимую ведьму, пока не вошёл полностью, и замер, стараясь держаться неподвижно, чтобы не опозориться, подобно четверокурснику.       Гермиона изо всех сил старалась, чтобы её голос не дрожал, когда она заговорила:       — Расскажи мне, что ты видел, Северус? Что тебе показала Лили?       Он поцеловал ее нахмуренный лоб.       — Мы были в церкви в Годриковой Впадине.       Его губы коснулись обеих ее щек.       — Там были все наши друзья.       Она рассмеялась, несмотря на дискомфорт.       — Ты терпел моих друзей на нашей свадьбе?       Он чмокнул её в кончик носа.       — Наглая ведьма. Мы их терпели. На самом деле, среди них было даже несколько Уизли.       Гермиона улыбнулась ему.       — Мы? Должно быть, я тебе очень дорога, раз ты готов их терпеть.       Он пробормотал ей в губы, не сводя с нее взгляда:       — Мы, там были Малфои, — и через мгновение, собравшись с духом, продолжил: — Ты мне небезразлична. Я люблю тебя, Гермиона. Я не очень добрый человек и не умею выражать свои чувства, но как только я увидел Минерву, шепчущую заклинания над нашими соединенными руками, я понял, чего хочу, понял, кем мы должны быть друг для друга.       Она пошевелилась под ним и обняла ногами его талию.       — Я тоже этого хочу.       Он снова приник к ее губам, медленно отстранился и снова подался вперед.       — Повтори это еще раз, Гермиона.       Гермиона провела пальцами по его спине, пока он медленно входил в неё, стараясь быть нежным.       — Я хочу этого.       Его губы нашли ее ухо.       — И еще раз.       — Я хочу этого.       Она удивленно вскрикнула, когда его бедра подались вперед, полностью погружая его в ее лоно.       — Ещё…       — Я хочу тебя, Северус.       То немногое, что осталось от его выдержки, ускользнуло, радостно уступив место крикам удовольствия его ведьмы, грубым шлепкам кожи о кожу, боли от её ногтей, впивающихся в его ягодицы, когда она сжималась вокруг него. Северус, кончив с ее именем на губах, рухнул на неё и уткнулся носом в её шею.       Она обхватила его руками и, поцеловав в висок, довольно улыбнулась. Они не торопились, и Северус с удовольствием занялся тем, что нанес пурпурную линию из засосов на её горло. Когда Гермиона почувствовала тяжесть в боку и сказала, что им нужно сменить положение, он поднял их с кровати и, откинув покрывало, уложил свою драгоценную ношу под легкое пуховое одеяло.       Он уже собирался последовать за ней в постель, когда его внимание привлек землисто-мускатный запах и блеск белесой жидкости. Он надавил на ее бедро, побуждая Гермиону раздвинуть для него ноги. На его лице, когда он увидел, как его сперма окрашивает внутреннюю ее поверхность бёдер, появилась собственническая, удовлетворённая ухмылка. Гермиона попыталась произнести очищающее заклинание, но он остановил её.       Он усмехнулся, когда она бросила на него недоуменный взгляд.       — Считай это частью моего рождественского подарка.       Гермиона закатила глаза.       — Я начинаю думать, что все мужчины — неандертальцы.       Северус устроился в постели, притянув её к себе.       — Называй меня как хочешь, лишь бы я был твоим.       Гермиона ласково поцеловала его в челюсть.       — Ты мой.       Он в ответ поцеловал ее в макушку.       — И ты моя. Навсегда.       За окном его их спальни три духа обменялись довольными улыбками. В конце концов, у них были веские причины быть довольными собой. Им удалось добиться успеха там, где никто другой не смог этого сделать. На протяжении еще многих лет они продолжали присматривать за домом четы Грейнджер-Снейп, домом, где всегда царили смех, любовь и, конечно же, та самая кружка-вазочка с лимонными леденцами.