Три щепотки нежности и капелька надежды

      Стоило только последнему ученику скрыться за дверями купейных вагонов «Хогвартс-экспресса», как Северус тут же крутанулся на пятках и покинул платформу. Он не мог позволить себе проводить поезд, опасаясь того, что одна кучерявая всезнайка помашет ему в приоткрытое окно. Если бы это произошло, ему было бы трудно сдержать себя и по-мальчишески не побежать за удаляющимся вагоном, выставляя себя полным идиотом.       Он разочарованно вздохнул и по рыхлому мокрому снегу побрел обратно к замку. Впервые за несколько недель он позволил себе перестать закрываться. Теперь, когда Грейнджер уехала на зимние каникулы к Уизли, он мог, наконец, утопиться в своих нелепых чувствах.       Всё началось довольно безобидно: с ее простого визита вежливости к нему, выздоравливающему в больнице Святого Мунго. Помимо Минервы и редких чиновников из Министерства, в лето после войны у Северуса было очень мало посетителей. Несмотря на то, что его имя было очищено и он был награждён Орденом Мерлина, большинство людей избегали его, просто потому что не знали, о чем с ним говорить. Он был не из тех, с кем можно было непринуждённо поболтать, и хотя яд Нагайны привнёс в его жизнь множество изменений, терпимость к светским беседам не входила в их число.       Когда через неделю после смерти Волан-де-Морта в его больничной палате появилась выглядевшая истощённой и покрытая частично зажившими рваными ранами Гермиона Грейнджер, ему захотелось сказать ей, что она выглядит так, будто ей самое место в больнице Святого Мунго, в соседней от него палате. Возможно, к счастью, в тот момент он был не в состоянии говорить. К его огромному удивлению, ведьма не стала сразу засыпать его вопросами, а вместо этого протянула ему потрёпанную книгу в мягкой обложке.       Вопреки здравому смыслу он принял книгу — старый, потрёпанный экземпляр «Чужака в чужой стране» — и обвиняюще посмотрел на нее, указывая на помятый корешок. Он ожидал, что она начнет защищаться, но она совершенно выбила его из колеи, одарив широкой улыбкой.       — Эта книга у меня с семи лет. Её подарила мне бабушка, так что, признаюсь, она мне очень дорога.       Когда он продолжил сверлить её взглядом, она лишь расхохоталась.       — Если вас так раздражает помятый корешок, то я бы не хотела видеть, что вы сделаете, если я осмелюсь его порвать.       Он выглядел таким возмущённым, что она снова захихикала. Он презрительно закатил глаза и, открыв роман, показательно пролистал первые несколько страниц. Гермиона жестом указала на книгу.       — Однажды на шестом курсе я увидела, как за завтраком вы читали «Марсианские хроники», и подумала, что вам может понравиться и Хайнлайн. Я… — Она замолчала. — Простите. Наверное, мне лучше оставить вас в покое, чтобы вы могли спокойно почитать.       Сколько бы позже Северус ни прокручивал это событие в своей голове, он так и не смог понять, почему сделал то, что сделал. Она предложила ему идеальный выход из неловкой ситуации, но вместо того, чтобы воспользоваться им, он жестом указал на кресло, стоящее рядом с кроватью. На ее лице промелькнуло что-то похожее на радость, но она, быстро овладев собой, достала из глубин своей сумки шерстяной плед и столь же потрепанный экземпляр «Дюны» и свернулась калачиком в кресле.       Послеобеденное время, которое они в первые дни проводили за тихим чтением, когда целителям удалось восстановить повреждённую ткань его гортани, превратилось в разговоры шёпотом. Разговоры шёпотом, как только он снова обрёл контроль над своим голосом, быстро превратились в жаркие споры. Они спорили о политике, о законах, которые в настоящее время рассматривали в Визенгамоте, о том, как маггловская наука может повлиять на зелья и арифмантику, и о любых других пустяках, за которые эта безумная ведьма цеплялась во время своих визитов. Северусу же было всё равно, о чём спорить, лишь бы она приходила.       К тому времени, когда он вернулся в Хогвартс в качестве директора, а Гермиона согласилась стать ученицей Минервы, Северус понял, что обречён снова чувствовать себя одурманенным влюблённым дураком. Обязанности директора школы не давали ему скучать, но он всё равно часто оказывался в её обществе за едой и во время патрулирования.       Обычно он избегал учительской, но по мере того, как учебный год подходил к концу, он всё чаще появлялся там, чтобы просто поспорить с ней за чаем. Он демонстративно игнорировал многозначительные взгляды и улыбки, которыми обменивались Минерва и Помона, когда думали, что он на них не смотрит. Больше всего Северуса огорчало то, что он скучал по ней, когда она уезжала на конференции или, что ещё хуже, в Нору.       Ему приходилось пугающе часто напоминать себе, что Гермиона — не его ведьма, что он не имеет на неё никаких прав и не может её ревновать. Она будет отсутствовать в Хогвартсе до Нового года, и он мог только надеяться, что этого времени хватит, чтобы привыкнуть к мысли о том, что она рядом, но он не может выдать ей своих чувств.       Северус был настолько погружён в свои мысли, что понял, что пришёл в класс Сивиллы, только когда погрузился в океан бордовых штор и скатертей. Он презрительно скривил губы, прокладывая себе путь через хрустальные шары и чайные чашки, и, желая выполнить последние обязанности, поднялся по лестнице в её кабинет. Он хотел запереться в своих комнатах со стопкой книг и котлом дымящегося глинтвейна и просидеть там до самого Рождества.       Согласно давней хогвартской традиции, директор лично вручал приглашения на рождественскую вечеринку, которая ежегодно проводилась в «Трёх мётлах», всем членам преподавательского коллектива. Все остальные участники грядущего мероприятия присутствовали на собрании персонала и на нём получили свои приглашения, но Сивилла, как обычно, закрылась в своем кабинете, чтобы пораньше «уйти на каникулы». Из-под двери её кабинета лениво выплывали клубы дыма.       Он, не беспокоясь о вежливости, решительно постучал. Эта ведьма и так уже отняла у него слишком много личного времени. Дверь, к его удивлению, сразу же открылась, словно Трелони ждала его прихода. Северус подавил кашель, когда в нос ему ударил запах огневиски, табака с ванилью и чего-то отдалённо напоминающего лекарства. Сивилла оперлась рукой о дверной косяк, её зрачки расширились от курения смеси, весело тлеющей в кальяне позади неё.       — Директор, утром я взглянула на дно своей чайной чашки и сразу же поняла — вы посетите меня сегодня.       Северус раздражённо вздохнул и протянул ведьме небольшой свиток пергамента.       — Ты знала, что я зайду к тебе, потому что снова отлынивала от своих обязанностей и пропустила собрание персонала.       Она, совершенно не обращая внимания на его ворчание, выхватила пергамент из его рук.       — Ах да. Рождественская вечеринка. Обычно я бы пропустила такое скучное мероприятие…       Северус хмыкнул. Это было то немногое, что объединяло их с Сивиллой. Они оба считали официальные школьные и министерские мероприятия смертельно скучными. Несмотря на своё общее презрение к прорицанию, он часто сочувствовал Сивилле и тому, как ее вынуждали жить не своей жизнью.       — Однако, — продолжила она, — я бы и не подумала пропустить вечеринку в этом году. Я твёрдо намерена посидеть на коленях у Санты и рассказать ему, чего хочу на Рождество.       Он едва удержался от стона при этом напоминании. Слизерин был побежден Гриффиндором в последнем квиддичном матче, и он проиграл пари Минерве и Роланде. Последствием опрометчиво заключенного им пари стало то, что теперь он должен был сыграть на вечеринке роль Санты и позволить каждому из своих сотрудников посидеть у себя на коленях и рассказать ему, чего они хотят на Рождество. Хуже того, он должен был исполнить их желания, если это было в его силах.       Северус вздрогнул, когда она положила руку ему на предплечье.       — Вы выглядите бледным, директор. Вы беспокоитесь о том, что через несколько дней полувеликан оседлает ваши колени?       Он как раз собирался пошутить о том, что Хагрид беспокоит его меньше всего, когда хватка на его руке усилилась. Женские колени ослабли, а рука, когда Трелони пыталась удержать равновесие, вцепилась в шерсть его сюртука так сильно, Северус подумал, что на нем останутся синюшные следы ее тонких пальцев. Он схватил ее за руки, чтобы поддержать, но ведьма, казалось, этого не заметила.       Глубокий гортанный голос эхом разнёсся по классу, когда она наконец заговорила:       — Принца-полукровку посетят три духа: один из прошлого, один из настоящего и один из будущего.       Северус пытался придумать, что бы такое сказать, и обратился к своему обычному сарказму, чтобы справиться с растущим чувством тревоги.       — Сивилла, ты забыла, где живёшь? Я видел трёх призраков за последние пять минут.       Она лишь крепче сжала его руку.       — Когда в последний раз мы даровали тебе нашу мудрость, ты предал нас, передав её человеку, который оставил после себя лишь разрушения.       Несмотря на свою фирменную ухмылку, Северус почувствовал укол вины, когда перед его мысленным взором промелькнуло распростёртое тело Лили. В своём нынешнем состоянии Сивилла не испытывала жалости к его потрясённому выражению лица и сжала его руку с такой силой, что он рухнул на колени.       — Вам лучше не пренебрегать уроками, которые они преподадут вам, Северус Снейп, потому что, если вы закроете на них глаза, вам уже никто не поможет. Прислушайтесь к нашему предупреждению, чтобы не прокладывать себе путь через горечь и смерть.       Как только видение исчезло, Сибилла очнулась от транса, отпустила руку Северуса и, моргая, как сова, посмотрела на него.       — Директор, почему вы на коленях? Вам плохо?       Северус, поднявшись и чуть не споткнувшись, сделал неуверенный шаг назад.       — Нет, Сивилла. Я в порядке. У меня есть дела, я оставлю тебя отдыхать.       Он покидал ее башню в такой спешке, что опрокинул по меньшей мере полдюжины хрустальных шаров.