Angel Deformity

      Вылетев из покоев мисс Марс, Сэд быстрым шагом направилась сначала в свой вагончик, а затем к главному шатру, откуда уже слышалась незатейливая мелодия, которую обычно включали уродцы для того, чтобы скрасить тишину.       Протопав по сухой земле, она подошла к «запасному выходу» со сцены и, отодвигая цирковой брезент в разные стороны, перешагнула через деревянную балку, служащую неким порогом у шатра, а именно частью его основания. Ткань за спиной еле слышно шуршит и закрывает проход. Клоувд замечает, как за кулисами уже во всю копошатся актёры.       Пенелопа в панике натягивает пиджак, который вскоре нужно будет перешить, Тим – клоун, способный состроить любую рожицу, суетится с макияжем у висящего на стене потрескавшегося зеркала. Парень выводит аккуратные линии, забавно высунув язык и пережав его зубами. Ма Петит сидит на небольшой табуретке и о чём-то болтает с амазонкой Ив. Маленькой леди приходилось задирать голову практически к верхушке купола, чтобы видеть собеседницу, но она и не жаловалась.       Сэдденлин оглядывала всех присутствующих и параллельно приветствовала их, слегка взмахивая рукой. Глаза всё также искали широкоплечий силуэт в тусклом свете ламп, но не находили. Возможно, Майкл где-то задержался или его вновь отвлекла Эльза.       Клоувд на эту мысль лишь шумно выдохнула, перебрала пальцы рук, заломив их до хруста костей, и опустилась на стоящую в углу табуретку, чтобы не мешаться под ногами суетящихся артистов.       Пока шоу не началось, девушка вновь вспомнила разговор с управляющей. Бумаги она оставила на столе в мастерской, поэтому взглянуть на них снова она бы не смогла. Внутри неё таилось странное чувство. Сэдденлин интересовал факт, что, возможно, её мать жива и живёт где-то неподалёку. Она может навестить её, необязательно ведь идти в гости и являться на глаза.       «А что мне терять?» – думает она и упирается затылком в деревянную перегородку, поднимая взгляд к пёстрому потолку.       Терять было что. Если она выйдет в город, то может столкнуться со злыми людьми или теми маньяками. Нужно идти с кем-то, но нет желания утруждать кого-то и тащить за собой в качестве защиты. Её могут запросто убить на улице. Сэд снова вздохнула и прикрыла веки. Умереть она успеет всегда, а вот пожить ещё всё-таки хочется.       — Вот же чёрт! — громко вскрикивает кто-то с другой стороны шатра, чем прерывает мрачные мысли девушки.       Клоувд поднимает голову и смотрит в направлении выхода. Добрая половина труппы выбегает на вскрик и грубые слова, которые доносятся снаружи. Сэд следует за кучкой актёров, а когда выходит, как и остальные, наблюдает неприятную, но довольно привычную картину.       — Эй, смотрите на эту ушастую уродку! — кричит какой-то паренёк, тыкая пальцем в направлении Пеппер.       Слышится гогот его мелких товарищей.       — Нет, сынок, идем отсюда! — ахнула какая-то полная дама, взявшаяся из ниоткуда. Женщина прижимает к себе одной рукой миниатюрную сумочку, а второй пытается ухватить мальчишку. Когда ей всё же удаётся схватить своё изворотливое чадо за шкирку, то она принимается оттаскивать того в противоположную сторону от труппы, выговаривая какие-то нецензурные слова. Его товарищи умолкают и прячутся за мамашей друга.       Резко накалившаяся обстановка стихла, и все потихоньку начали возвращаться в закулисье. Сьюзи и Амазонка шли самыми последними рядом с Пеппер и что-то говорили ей тихим тоном, а женщина ступала по песку и отвечала нечто неразборчивое, обхватив щёки ладонями, при этом громко выкрикивая: «Да». Она, по-видимому, поддакивала каким-то выражениям, которые говорили подруги. Сэд ещё пару минут постояла на улице, вслушиваясь в мелодию из шатра и треск сверчков где-то в поле. Там же виднелись и редкие вспышки зеленоватых огоньков-светлячков. Они то и дело вспыхивали вдалеке, перемещаясь в хаотичном направлении.       Потратив некоторое время на то, чтобы насладиться спокойной обстановкой за пределами шатра и умиротворяющей атмосферой природы, она собиралась вернуться под купол, но перед этим сделала последний глубокий вдох свежего воздуха снаружи. Она ощущала ароматы природы, наслаждаясь этим фантомным ощущением свободы и покоя, наполняющего ее легкие. Она чувствовала себя спокойно и непринужденно, вдыхая запахи уличного воздуха. Запах сухой травы и древесины приносили секундное умиротворение в душу Клоувд. Сделав ещё шаг по направлению к шатру, она всё же юркнула внутрь, возвращаясь в неприятную духоту.

***

            Шоу началось.       Цирк, как по обыкновению, вечером наполнялся сиянием. Сверкало буквально всё: пламя свечей, лампочки фонарей, гирлянды над шатрами, светлячки и звёзды в бескрайнем ночном небе. Бесчисленное количество мерцающих огней, которые освещали актёров, сменялись тусклым светом лампочек над зрительным залом, где сидели слушатели сегодняшнего шоу. Этот приглушённый свет и полутьма внутри создавали таинственную атмосферу, навевающую ужас и тревогу.       Представление, по мнению многих, было красочным и изумительным, если так можно было выразиться о малобюджетном фрик-шоу. Потёртые деревянные балки и выцветшие полосы на ткани куполов нагло выдавали дешевизну заведения.       Все, кто побывал в кабинете-редкостей мисс Эльзы Марс, как один твердили о разнообразии уродств, которые можно там рассмотреть.       Громкий, хрипловатый голос Этель разносился по всем уголкам шатра, когда она выкрикивала и комментировала все события, которые должны были произойти дальше. Вся присутствующая толпа то и дело аплодировала, готовая к новому уродливому перформансу. Кто-то в нетерпении ёрзал на скамейке в ожидании зрелища, кто-то в отвращении фыркал, но тянулся в карман за пенсне или небольшим биноклем, дабы рассмотреть необычных людей во всех деталях. Воздух звенел от криков, смеха и свиста в сторону сцены, обрамлённой яркими, декоративными огоньками-звёздочками. Артисты выступали один за другим, показывая изученные и отточенные номера. Их уродства и странности были выставлены на всеобщее обозрение публике. На лицах зрителя можно было увидеть различные эмоции: от ужаса до наслаждения от того, что он видит.       "Каждое существо из царства кошмаров представляло себя достойно, показывая себя во всём своём великолепном ужасе."       – То, что вы узрите, поразит все ваши чувства и растерзает душу! – громко декламирует Этель.       На её шее блестят бусы, а на теле красуется элегантное платье. Она взмахом руки заставляет зрителей посмотреть на левую сторону сцены, где яркий софит подсвечивает фигурку двухголовой девушки. Близняшки заметно чувствуют себя неуютно под взглядом толпы, но долго им мяться не приходится. Бородатая женщина звонко объявляет о выступлении Марс.       Сэд, как и всегда, стоит с края кулис, потому что именно с этого места она может рассмотреть всю сцену, как на ладони. Аккуратно отодвинув штору, девушка наблюдает сначала за выступлением Мипа, за изредка выходящей Этель, затем за Сьюзи, а после и за Джимми с Пеппер, Бэтт и Дот.       Все номера были выполнены чётко и без запинок, с харизмой и артистичностью, привлекающими взгляд зрителя. Красивые костюмы и грим частично маскировали уставшие лица уродцев, но их радовала мысль о предшествующих на следующей неделе выходных, и на душе становилось чуточку легче.       Сэд неотрывно продолжала глазеть на зал, периодически забываясь в круговороте собственных мыслей.       Как же всё-таки прекрасно выглядят эти необычные люди на сцене. Девушка видит что-то особенно чудесное и волшебное во внешности уродцев. В них есть та красота, которую другие отрицают и презирают, потому что она отличается от общепринятых стандартов. Рамки, в которых погрязло общество, препятствуют достойной оценке их необычной внешности. Эти люди особенные, а не уродливые, они заслуживают признания и уважения так же, как и те, что сидят в зале.       Сэдденлин никогда не видела в них чудовищ, как их называют за пределами шоу. Они просто другие. Общество ненавидит тех, кто отличается и выбивается из ровного, стереотипного стада послушных овец. Народ любит поглумиться над слабыми, которые не могут постоять за себя.       Девушка встречала таких людей и раньше, но не испытывала особой брезгливости. Она не видела особой разницы между обычным народом на ярмарке и «необыкновенными уродами» с афиши. В некоторой степени реакция общества на участников труппы вводила девочку в недоумение.       Пока рядом на шатающихся ногах брела мать, Сэд в свои 7 лет оборачивалась на уродов и пыталась разглядеть в них что-то отталкивающее, но никак не могла. Со временем Клоувд и сама стала частью труппы уродцев и в полной мере ощутила притеснение, которое, как яд, сочилось из злобной толпы. Но несмотря на угнетения со стороны людей, её взгляд на их недостатки ничуть не изменился, но вот взгляд на саму себя — да...       На сцену вышел Джимми для объявления следующего номера. Иногда он подменял Этель и примерял на себя роль ведущего. Люди прозвали его «Мальчиком-лобстером» за необычную форму рук. Когда он выходил в город, то всегда надевал резиновые варежки, пряча таким образом своё уродство. В эти мгновения он становился обычным пареньком. Лишь на сцене и его времяпровождения в цирке он снимал перчатки и открывался зрителям.       После выступления Пола на сцену вышел Майкл.       В этот момент Сэд замерла, стараясь не издать ни единого шума или случайно не двинуться куда-либо, словно даже лишний вздох или шевеление кулисы могло испортить его номер и тогда она окажется виновницей проваленной части шоу. Девушка наблюдает за тягучими, размеренными движениями мужчины, смотрит за тем, как в его руках расцветают увядшие цветы, как из них струится яркий поток света. Она восхищается его мастерством и редкой магией, на которую приходит поглазеть народ. Губы дёргаются в улыбке, а щёки с россыпью веснушек краснеют. Сэдденлин ощущает, как сердце в груди ускоряет темп.       В свете фонариков его светлые кудри поблёскивают. Девушка долго рассматривает его профиль с тонкими чертами фарфорового лица, его сильные руки и точёное тело в лёгкой белой рубашке и тёмных брюках. Это было настолько завораживающим зрелищем для Клоувд, что она даже глаз отвести не посмела бы отвести, если бы кто-то её не потревожил.       Закулисную идиллию девушки нарушила Пенелопа, преподнёсшая в покой свою суету. Она резко положила свои ладони на плечи Сэд, слегка подпрыгивая и заглядывая в щёлку между штор через плечо подруги. Вдобавок к этим действиям она неожиданно хихикнула прямо на ухо и опустилась обратно на пол, чуть пристукнув каблучками об пол.       – Ну ты, подруга, даёшь. Когда ты с ним поговоришь, как человек с человеком? Или так и будешь играть в маньяка, глазеть из-за кулис? – чересчур громко восклицает Пен, на что получает шипение Сэдденлин, которая тут же запахивает кулисы, слегка вздрогнув от неожиданного появления актрисы.       – Тише ты! – бурчит Клоувд и заправляет волнистую прядь за ухо, опуская глаза в пол, и отвечает на вопрос подруги. – Боюсь, никогда. У меня кишка тонка. – выражается рыжеволосая и упирается спиной в плотную перегородку между сценой и закулисьем. – Тем более мне до него как до луны. – добавляет декоратор чуть тише, жестикулируя, но Пенелопа, кажется, не слышит этих слов.       – Неправда. Я верю, что ты можешь с ним поговорить. – подбадривает Пенелопа и тянет кулису обратно, снова открывая обзор на сцену и зрительный зал.       – Не-а, – мотает головой Сэд. – Ему никто не нужен. И я уверена на сто процентов, что он меня пошлёт куда подальше. – рыжеволосая вновь осматривает фигуру на сцене и отводит глаза.       Мимик странно цокает, закидывая голову к куполу.       – То есть поговорить ты с ним пытаться не будешь? – уточняет Пенелопа и сжимает губы в полоску, слушая подругу, и параллельно принимается разглядывать шляпы дам.       Сэд пожимает плечами. Она сама не знает, стоит ли ей вообще пытаться. В последний раз такую попытку она предпринимала на позапрошлой неделе, и всё, о чём она смогла поговорить, так это о том, не нужно ли ему перешить рубашку. У Клоувд даже тревога внутри поднималась, когда она вспомнила этот разговор между ними. Такой неловкости она не испытывала ещё никогда, а ощущение того, что он её ненавидит, плотно засело в голове, как булавка в деревянном столе.       – И всё же стоит испытать удачу ещё раз. – выдыхает гимнастка и поворачивает голову к рыжеволосой, небрежно убирая чёрную чёлку с глаз.       Сэдденлин морщится и глядит на Пенелопу, уставившуюся в ответ на подругу. Клоувд сглатывает и ведёт плечами, словно хочет скинуть какую-то невидимую ношу. Нужно решить данный вопрос раз и навсегда, чтобы думать о чём-нибудь другом, а не пытать себя этой темой и раздумьями.       — Миссис Мол вновь напялила тот уродский корсет, — хрюкает от смеха Пенелопа, чем отвлекает Сэд от мыслей о вероятном разговоре с Лэнгдоном.       Декоратор хихикает, выглядывая в ту же щёлку, что и гимнастка. Она высматривает в зале упомянутую женщину и громко охает, когда до неё доходит, насколько действительно уродлив корсет на пожилой женщине. С их стороны это выглядит грубо, но пока одни наслаждаются уродствами других, они тоже могут развлечься. Верно? Остаток представления они проводят в разговорах о других дамах и разнообразных сплетнях, которые ходят по городу. За этим диалогом Сэд узнала, что в городе по ошибке убили ещё какого-то человека, приняв его за урода.       До конца шоу поговорить с Лэнгдоном Клоувд так и не решается.

***

            Шоу подошло к концу.       Последнее выступление.       В зале слышатся бурные, заключительные аплодисменты. За шторами слышится грохот передвигаемых скамеек, звуки суматохи, переговоров и другой возни уходящих зрителей. Люди покидают цирк в смешанных чувствах. Кто-то бурно обсуждает номера уродцев, кто-то крайне недоволен и напуган. Единственное, что известно точно – шоу никого не оставило равнодушным.       Сэдденлин, решая больше не задерживаться здесь, шумно выдыхает и направляется к выходу, но там её останавливает Пенелопа.       – Сэд, совсем забыла! – воскликнула девушка, хлопая себя по лбу и подбегая к подруге. – Вот, книга, которую ты просила. – Пенелопа протягивает Сэдденлин предмет. – Надеюсь, понравится. Сама я правда не читала. – Она неловко хихикает и оглядывается. – Ладно, мне пора. До завтра!       – До завтра! – повторяет слова подруги Клоувд, наблюдая, как быстро исчезает темноволосая среди уродцев.       Декоратор поднимает книгу к тусклому свету и смотрит на потрёпанный переплёт.       "Мрачный карнавал" Рэй Бредбери* – гласят золотистые буквы, вычерченные на мягкой обложке. Разноцветная иллюстрация и красный корешок с такой же надписью.       Декоратор уже давно хотела взять в руки какую-нибудь книгу. Это произведение ей посоветовала Сьюзи.       Одно из детских воспоминаний декоратора было связано с чтением. Она смутно помнит, как по вечерам мать читала ей истории на ночь, и, помнится, Клоувд нравилось. Правда, мать часто засыпала первой из-за количества выпитого, но, несмотря на это, любовь к чтению каким-то образом умудрилась сохраниться в голове юной девушки.       Сама девушка не смогла бы взять книгу в библиотеке, поэтому попросила подругу, и та с удовольствием выполнила просьбу. Пенелопа, кстати говоря, обожает выходить в город. Только повод дай, и она пулей полетит за пределы пёстрых шатров на серые улочки Джупитера.       Клоувд хватает произведение подмышку и, наконец, выходит из душного шатра.       Представление, как и обычно, заканчивается поздно, поэтому неудивительно, что на улице пусто и тихо. Из шатра слышен тихий бубнёж. Уродцы ещё прибирают мусор за зрителями, складывают реквизит обратно на свои места. Только после этого они смогут отправиться по вагончикам. Сэд же намерена вернуться к работе над недошитыми костюмами, но что-то её тянет совершенно в противоположную сторону. Душу девушки как будто терзают неугомонные кошки. Слова Пенелопы о разговоре с Майклом крутятся каруселью в голове и никак не хотят вылетать. Рыжеволосая думает над тем, как начать и продолжить разговор, что может произойти в ходе него. В голове тысяча и одна мысль, как может отреагировать на заявления о любви мужчина и что последует после. Девушка задумывается о нескончаемом потоке работы, которая, кажется, даже не собирается завершаться. Да и чувствует она себя паршиво. Клоувд в последнее время чётко ощущает, как мир постоянно давит на неё. Ей постоянно кажется, что она ничего не может сделать правильно, несмотря на то, что старается изо всех сил, но и этого как будто мало. Что ни сделаешь, так всё равно обязательно получишь критику. Что-то всегда идёт не так, не по плану. Думая, что справится с какой-либо работой, запланированной на вечер, оказывается неправа. Эльза постоянно остаётся недовольна декорациями. Костюмы вновь висят в «долгах», а времени катастрофически не хватает. Декоратор даже не помнит, когда полноценно высыпалась. Постоянно сидит либо за столом, либо на кровати, дошивая или доклеивая что-нибудь из срочного, что нужно сделать к завтрашнему дню.       Иногда она, конечно, отвлекается, но это спасает лишь на некоторое время, а чаще всего вовсе идёт не в её пользу. Поглазеть на работу других, сходить на репетицию или на шоу, заполнить дневник или черкануть какую-нибудь картинку в блокноте — не является чем-то преступным, но, по-видимому, это отнимает немало времени, раз девушка ничего не успевает.       Потонув в своих мыслях, Сэд не заметила, как почти у самого носа мелькнул ярко-зелёный огонёк. Девушка дошла до озера, где шумно квакали лягушки и мигали светлячки. В этом месте всегда было спокойно. Вдали от шатра, у неподвижной воды, практически в тишине, можно было уединиться с самим собой. Здесь не было суматохи артистов или зрителей. Тут была лишь природа, пока нетронутая человеком.       Светлые оттенки неба постепенно сменялись более тёмными – вечер постепенно переплывал в ночь. Просыпались звёзды, а люди, наоборот, расходясь по домам, спешили в свои кровати. Если бы декоратор сейчас могла выйти на балкончик квартиры, то наблюдала бы, как тут и там гаснут, зажигаются огоньки люстр или фонарей. Но на территории цирка всё поглощала тьма. Посетители спешат уйти из мрачной обители мисс Эльзы Марс. Они боятся темноты, тусклого освещения гирлянд.       Что в темноте, что при свете положение вещей остается тем же. Ничего не меняется. Ни форма, ни цвет. Просто исчезает свет, и возникают приступы паники и страха, странные мысли, кажутся шорохи и движения там, где их не должно быть. Может, люди здесь боятся только уродцев? Во тьме они могут выглядеть довольно жутко, особенно если неожиданно выйдут из-за угла. А может, они сторонятся самих себя? Люди не видят себя и не осознают ответственности за действия, которые могут совершить в темноте. Именно поэтому отец Клоувд и сидел в полутьме подвала, где единственным источником света была лампочка, освещавшая металлический стол. Все боятся истинного себя, но никогда не захотят рассмотреть уродство в себе. Открыть ту внутреннюю и глубинную тайну собственной личности. А днём свет прячет всё. Прячет в тени, в засветах и ярких лучах.       Отец Сэдденлин был поистине уникальным человеком с извращённым внутренним уродством.       Сэд прикрыла глаза, пытаясь сфокусироваться на чём-то ином. Она вздохнула и ощутила еле заметное дуновение прохладного ветра, прошедшего по разгорячённым веснушчатым щекам.       Но тишину неожиданно нарушили шаги позади и грубый голос:       – Хэй! – окликнул кто-то позади, и Сэд настороженно обернулась, проверяя, не случилось ли чего.       Сзади подходили два парня. На вид они были неопрятные. Тканевые кепки закрывали верхнюю часть лица, из-за чего им же самим приходилось задирать неухоженный подбородок чересчур высоко, дабы разглядеть дорогу впереди.       – Я могу чем-то помочь? – как можно вежливей спросила Сэд, замерев на месте. Ноги словно приросли к земле и не слушались своей хозяйки, хотя что-то в голове уже твердило, что нужно уходить от подозрительной компании.       Парни подошли слишком близко, отчего чувствовался неприятный запах какой-то гнили. Возможно, что эти ребята работали у мясника или в каком-нибудь погребе.       – Да уж, можешь. – протянул один из них, стоящий по правую сторону от Клоувд.       Другой одобрительно хрюкнул и пожевал зажатую в зубах зубочистку. Девушка сделала небольшой шаг назад, явно ошеломлённая словами парня. Сознание Сэдденлин как током пробило. Нетрудно было догадаться, что намерения этих людей были недобрыми.       Удачно она к озеру сходила, ничего не скажешь.       – Простите, но, боюсь, я всё же ничем не смогу вам помочь. – пролепетала рыжеволосая, замечая, как первый парень медленно заходит за спину. Ноги наконец полноценно оторвались от земли, и она старалась отойти в сторону или на какое-нибудь безопасное расстояние. – Вы находитесь на территории цирка и собственности мисс Эльзы, поэтому вы должны уйти. – попыталась припугнуть их Сэд, но парни отступать не собирались.       Декоратор крутила глазами во все стороны, пытаясь найти помощи. Но, как на зло, вокруг не было ни единой случайной души. Уродцы были заняты в главном шатре, и вряд ли кто-то пошёл бы к озеру после представления.       Нужно было спасаться собственными силами, но как? Чем ей отбиваться? Книжкой? Практичное решение, особенно против двух крупных парней, по сравнению с мелкой девчушкой. Она почувствовала, как предательски дрожат ноги и холодеют руки.       Ещё шаг, и Сэд уже была готова завопить во всё горло, как вдруг со стороны шатра, стоявшего неподалёку от озера, послышался хруст и шелест травы – ещё шаги. Кто-то, по-видимому, услышал разговоры и решил проверить.       Парни обернулись на шум и отступили от напуганной девушки в сторону. Из-за одного из шатров, к счастью для Сэд, вышел Майкл, и рыжеволосая облегчённо выдохнула. Она поблагодарила всех богов, что это оказалась не Ма Петит или безногая Сьюзи. При таком исходе всё бы пошло по другому сюжету.       – Сэд, всё в порядке? – спросил Лэнгдон, подходя с каждым разом ближе к группе людей. На долю секунды Клоувд осенило, что она впервые за долгое время слышит своё имя, произнесённое Майклом, но спешит убрать несвоевременную мысль.       Хоть он и обращался к девушке, которая дёргано помотала головой, смотрел в это время на двух парней, явно не ожидавшие увидеть именно Лэнгдона, из-за чего заметно попятились назад. Испугались мужчины, который неожиданно для них оказался здоровым, а в наличии у него были все конечности.       – Молодые люди, вам что-нибудь нужно? – задал ещё один вопрос Майкл, сложив руки на груди. В ответ получил лишь какую-то нечленораздельную речь и тихий бубнёж.       – Н-нет. – промямлил один из них и уже пятился к отступлению, а за ним и другой. – Мы уже уходим. – нервно хихикнул тот.       Мужчина решил подойти поближе, и тогда пару недоумков как ветром сдуло. Наблюдая за удаляющимися парнями, Сэд заметила, что Лэнгдон не отвернулся после того, как незнакомцы ушли, и тогда девушка подняла на него уставший взгляд.       – Спасибо. – тихо поблагодарила она своего спасителя, прижимая книгу к груди, как щит.       Ей потребовалось время, чтобы обдумать ситуацию. Она не приметила, как близко подошёл к ней Лэнгдон, отчего было немного некомфортно, но, в отличие от тех незнакомцев, рядом с ним было находиться куда приятнее, и чувствовала она себя гораздо спокойнее.       – Постарайся не гулять больше одна, ладно? – произнёс он, на что получил кивок от Сэд. – Эльза же говорила не гулять в одиночку. – добавил он.       – Я же не в городе и недалеко от шатров. – Запротестовала девушка.       Артист молча посмотрел на неё. Взгляд его был тяжёлым, таким, что Клоувд сразу поняла все его упрёки и замечания, без надобности их озвучивать.       – Поняла я. – Буркнула она.       Лэнгдон снова обвёл девушку взглядом и только после этого удалился туда же, откуда и появился, на свой манер спрятав руки в карманы. Сэдденлин на секунду показалось что-то странным в его поведении. Он словно на момент колебался насчёт чего-то. Но, возможно, ей это просто показалось...

***

      Майкл вышел к озеру не совсем случайно. Мужчина и сам давно хотел обсудить с Сэд вопрос об их взаимоотношениях, но всегда колебался. После разрыва их дружеских связей где-то примерно в подростковом возрасте, он надеялся, что их общение не сойдёт на «нет».       Но увы.       После того как Эльза взяла шоу под свой контроль, то отдыха не было никому. По три, а то и по четыре репетиции за день и прогон целого представления так, чтобы всё было отточено идеально. Майклу, не чувствующему ног, под вечер хотелось только лечь в кровать и уснуть. И так проходил практически каждый его день. Мужчина успевал узнавать о Сэд у Пенелопы, которая являлась той ещё болтушкой и выкладывала всё с потрохами даже без особых наводок, и, по-видимому, Клоувд тоже была отнюдь не свободна от работы. Её запрягли шитьём и декорациями, но она была и не против. В то время, которое уродцы прозвали суровым, мисс Эльза была вынуждена уехать на время с целью найти новых участников, а когда вернулась, то всё встало более-менее на свои места. Со времён загруженность снизилась, и времени свободного появилось чуть больше. Но и тогда возникли трудности.       Майкл ещё до всего этого отдалился от друзей, держа всех на расстоянии по одной причине. На вид он был здоров. У него присутствовали все конечности, и не было лишних. У него была лишь магия, которую мистер Ховард адаптировал под выступления для шоу, называя Лэнгдона фокусником. Как и любое иное мастерство, магия поддалась Майклу не сразу, поэтому он старался использовать её как можно реже. Все тренировки Майкл проходил с Ховардом, на чью долю выпадали травмы от некоторых неконтролируемых выходок Майкла. Случайно подожжённая рубашка оставила ожог у пожилого фокусника. За это начинающему фокуснику было стыдно больше всего. Каждый день юному артисту приходилось сталкиваться со множеством неприятностей из-за своей магии, которую он всячески старался скрыть. После того как он навредил Ховарду, своему наставнику, Лэнгдон вовсе закрылся в себе. Он попросту боялся что-то делать, опасаясь непредсказуемых последствий. Но мистер Ховард не оставил мальчишку, продолжая его обучать несмотря ни на что. Хоть пожилой мужчина сам не был таким, как Майкл, но всегда твердил: «Что бы это ни было — это мастерство, и им нужно завладеть».       Так прошли годы Майкла. Сплошные тренировки и репетиции, а когда всё это стало привычной рутиной, он стал замечать макушку Сэд, изредка мелькающей то на репетициях, то на шоу. Но подходить к ней не осмеливался. Он всё ещё помнит их беззаботные разговоры и игры у озера, когда их не трогала Марс, но сейчас всё кардинально изменилось. Лэнгдон боялся навредить Сэдденлин, если даст волю чувствам, какими бы они ни были. Поэтому он продолжал держаться на расстоянии.       «Лучше сохранять хладнокровность и нейтралитет», – думал мужчина по вечерам, а на следующий день пытался не смотреть в сторону рыжеволосой, которая так и притягивала взгляд своим призрачным присутствием под боком.       Честно говоря, он замечал, как она на него смотрит, но поощрять её внимание не собирался. Проявлять схожие знаки внимания — значит вести их отношения к другому уровню, но их и вести было неоткуда. Её попытки поговорить за кулисами выглядели неуклюже, Майкл мог сказать это честно. Но каждый раз сам терялся, что ему говорить и как дать знак Сэд, что ей просто нужно расслабиться и не заморачиваться с его холодной натурой. Поэтому в ответ он отвечал односложно либо просто мычал, соглашаясь с чем-то. В те моменты он чувствовал себя поистине глупо. Майкл думал над тем, чтобы сказать всё как есть девушке, поступить как мужчина, но по каким-то причинам не хотел её отталкивать с концами.       Мэттью — его друг, также являющийся частью труппы, тоже замечал странное поведение мужчины, но помалкивал, не спеша давать советов, так как пока сам не разобрался в отношениях с Дэллой — девушкой из города.       В прошедший вечер у озера, когда Майкл возвращался в вагончик, после того как аккуратно убедился, что девушка дошла до своего, он корил себя за неспособность вступить с ней хотя бы в простой диалог. Ещё и эти идиоты. Он упустил возможность поговорить, и от этого на душе становилось только хуже.       Мужчина тяжело выдохнул, опускаясь на мягкую кровать в своём небольшом жилище. Лишь одно могло по-настоящему вывести его из равновесия — злобные комментарии, которые позволяли себе такие индивидуумы в адрес артистов труппы, а особенно в её сторону. В такие моменты он ощущал неприятное чувство в груди, а кулаки чесались, чтобы дать кому-нибудь в лицо. Однако он сдерживается и обходится словами, а к силе прибегает лишь в безвыходных ситуациях, когда индивид не замечал границ и лихо перемахивал через них. Эльза не терпела драк, считая, что они могут подорвать репутацию шоу, которую она до сих пор старалась поддерживать сказочным образом.       Он ложится на спину и думает о девушке. В груди, подобно запертой в клетке птице, билось чистое и искреннее чувство — любовь. Ему хотелось пойти в её вагончик, пусть даже просто для того, чтобы помочь с незначительной декорацией, которую вновь потребовала неугомонная Марс у подопечной. Однако голос разума его останавливает, заглушая стук сердца. Тёплым чувствам не даёт дороги здравый рассудок, который приводит веские аргументы против затеи идти к Сэдденлин.

***

      На следующий день должно было состояться последнее шоу перед пересмотром программы. Сэд, как и все участники, по обыкновению поздним вечером собрались за кулисами. К декоратору тут же подбежала Пенелопа, неловко толкнув ту в плечо.       — Эльза сказала, весь зал выкупил один человек. — Восторженным полушёпотом произнесла она над ухом у подруги.       Сэдденлин обернулась и удивлённо раскрыла глаза.       — Что ты имеешь в виду? — совсем забыв о новости прошлого вечера, о которой хотела поведать подруге, Сэд потянулась к кулисе, аккуратно отодвигая её.       В ранее переполненном зрительном зале не было абсолютно никого, кроме двух силуэтов где-то в четвёртом ряду. Молодой парень в аккуратном костюме и пожилая дама рядом с ним о чём-то мило беседовали. Неизвестный джентльмен что-то сказал женщине, и та поспешно пересела на соседнее место, а он сел на её. Клоувд поморщилась.       — Они странные. — подумала она, поворачиваясь к Пен.       — Ещё бы. — согласно кивнула гимнастка в ответ. Сэдденлин нервно сглотнула, нутром чуя неладное.