Влечение

Вечер выдался теплый. Закатное солнце разливалось маревом на горизонте, покрывая скалистую песчаную местность мягким оранжевым светом. Приятный ветер ласкал щеки, принося с собой запах жаренного мяса и костра. Место для мангала выбрали между двумя ангарами, подальше от самолетов, медотсека и лаборатории; закупили несколько ящиков пива и виски; притащили со всех концов базы скамейки и стулья; накрыли стол и началось. Арси и Джун, которую Фоулер так отчаянно уговаривал остаться, порезали овощи и разложили всякие соленые закуски. А вот Нокауту было поручено самое основное — мясо. — Смотри, не спали! — нравоучительно начинает Старскрим, но Нокаут его и слушать не хочет, переворачивая шампуры и подливая себе пиво. — Командующий, потеряйтесь, ради Праймуса. — доктор пару секунд играет в напряженные гляделки с начальством, но Старскрим быстро сдается, фыркая и уходя в компанию своих подчиненных. Те точно оценят его по достоинству. Предложение о попойке было принято в рядах десептиконов и автоботов весьма радостно. Что не могло не греть душу Оптимуса, который с легкой полуулыбкой наблюдал за развернувшейся картиной. — Знаешь, — лидер автоботов присел на стул рядом с вальяжно развалившемся Мегатроном, — иногда меня не покидает чувство того, что так и должно быть. — он смотрит, как Арси о чем-то спорит с Хардшелом, как Нокаут в очередной раз закатывает глаза, когда к нему лезут с непрошенными советами уже опьяневшие Смоук и Уилджек, как Джун перебрасывается парочкой фраз с Саундвейвом. — Что за чушь. — лорд одним глотком осушает граненый стакан и тянется к на треть пустой бутылке виски. Наливает еще, рассматривая золотистую жидкость. Прайм хмурится: вот умеет же он испортить атмосферу одной лишь фразой. — Я лишь хотел сказать, что мне грустно от того, что потерял такого друга как ты. Возможно, им, — Прайм кивнул в сторону солдат, — хватит сил когда-нибудь простить тебя за все. Мне — нет. — Мне не нужно ничье прощение. — лидер десептиконов смотрит на Оптимуса с отвращением, закуривает сигарету, прекрасно зная, как автобот не любит, когда от него несёт табаком. Они сидят в тишине еще долгие пять минут. Прайм думает о прошлом, о настоящем и о будущем без войны, к которому они все идут. А Мегатрон не думает ни о чем. Он лишь смотрит на причудливо извивающийся дым от сигареты. Если лорд хоть на секунду задумается о чьей-то ненависти к нему, он утонет в этой вязкой пучине страха и боли. Прайму не понять. Прайма всегда любили и уважали, старались быть ему равными. А Мегатрону старались угодить. Лицемерно, подло, гадко поставленный спектакль, который он смотрел, будто через стекло, назывался жизнь. И как бы тяжело не было это признавать, но лорд устал. Катастрофически выдохся от всего этого яда, что ушатом холодной воды на него по утрам выливали. И, сидя на убогом деревянном стуле, куря вторую сигарету и заливая в себя алкоголь, он понял, почему позволил Дарби к себе приблизиться. Кажется, она единственная, кто его не ненавидела. Ну или делала вид. Ему хватит и такого. Кстати о Джун. Женщина старалась помочь солдатам хоть чем-то, но в конечном итоге была посажена Балкхедом на стул с бутылкой светлого пива и сейчас мило беседовала с докторами. Компания, к слову, была одной из лучших. Нокаут, как истинный хуеплет (так часто Мегатрон его называл), восторженно рассказывал какую-то историю из своей врачебной практики. Рэтчет с умным видом где-то поддакивал ему, а где-то начинал легкий спор. Дарби же выступала внимательным слушателем, спокойной попивая пиво и иногда уходя в свои мысли настолько глубоко, что взгляд ее становился стеклянным.

***

Ближе к двум часам ночи из всего этого пьяного безобразия, трезвыми оставались лишь трое. Оптимус, который по определению никогда крепче безалкогольного «Heineken» ничего не пил, Саундвейв, у которого не было никакого желания превращаться в нетрезвое нечто и Мегатрон, которого, при всем его желании надраться в слюни и уйти от ответственности завтра утром, не брал алкоголь. — Завтра отправлю на стройку всех до единого. — рыкнул лорд, осушая очередной бокал виски. — Саундвейв, отведи это, — лидер пренебрежительно оглядел валившегося с ног Старскрима, — в отсек. Связист кивнул и, молча подхватив командующего за шкирку, побрел в сторону жилых отсеков. Оптимус вместе с более менее адекватным Ультра Магнусом собирали автоботов в кучу. — Эта последняя! — перед Мегатроном появляется Джун, упорно тыча почти пустой бутылкой виски ему в лицо. — Я безумно рад этому. — лорд закатывает глаза, отбирая алкоголь у женщины и наливая его в свой бокал. Дарби смеется, говоря о том, что он удивительно стойко выжрал (там было более культурное слово) две бутылки вискаря. — Ты занят? — она смотрит на него своими большими черными глазами, удивительно смело ерошит волосы, а после, потеряв весь свой стыд, лезет к нему на колени, прислоняясь всем телом. Мегатрон ее не трогает. Он лишь наблюдает, как с тлеющей сигареты, зажатой между его пальцев, медленно падает пепел, и отпивает виски. Горло дерет и наконец-то картина мира расплывается. Да, вот и такая долгожданная опьяненность. — Чем, скажи на милость, я могу быть занят в полтретьего ночи? — он допивает алкоголь, тушит бычок и отодвигает пригревшуюся на его груди Джун. Женщина уже открывает рот, чтобы ответить, но мужчина бесцеремонно ее перебивает. — Это риторический вопрос, Дарби. — Ха, я хочу спать. — она зевает, снова пытаясь улечься на нем. Стул под тяжестью их тел жалобно скрипит. — Ну так иди домой. — Дарби мотает головой, нечаянно задевая своими волосами Мегатрона. Тот морщится. Что за странная женщина. — Не хочу. Джек у Сиерры, дома одиноко и скучно. — А тут что? Цирк-шапито? — он вскидывает бровь, наблюдая за тем, как у Джун от его абсурдных вопросов в голове крутятся шестеренки. Она хмурится. — Нокаут был прав. — наконец изрекает женщина, поднимая взгляд на мужчину. — Ты ужасный зануда. Мегатрон хмыкает, стаскивая Дарби с колен и вставая. Завтра он точно проведет своему доктору профилактическую беседу за нелестные выражения в адрес начальства. Лорд разворачивается и медленно бредет в сторону своего отсека. Джун тащится следом, схватив мужчину за рукав и почти повиснув на нем.

***

В помещении жарко, поэтому Мегатрон открывает форточку и еще мгновение слушает звуки ночи, горит бледный желтый свет от ночника, который успела включить Дарби. Женщина стаскивает с себя грязную от пыли и пота футболку и штаны, оставаясь только в белье, и лезет под одеяло. Лорд молча наблюдает. В полутьме даже такие неловкие движения от пьяной женщины выглядят слишком интимно. Это плохо. Пиздец как плохо. Мужчина стаскивает с себя рубаху и брюки. Все его тело покрыто глубокими шрамами, уродливо белеющими на коже. Он замечает, с каким интересом Джун рассматривает его, но ничего не говорит. Лорд ложится рядом, бездумно пялясь в потолок. Ситуация из разряда невозможных. Дарби начинает копошиться, юрко выпутываясь из-под одеяла и садясь на десептикона. Неугомонная женщина. — Могу я сделать самую безумную вещь в своей жизни? — она наклоняет голову в бок, и ее волосы рассыпаются по тонким плечам. Это сводит с ума. — Если ты не будешь после этого жалеть. Дарби наклоняется ниже, вдыхая запах костра, вишневых сигарет и пота. Ей от чего-то совсем не противно. Наоборот. Дико хочется вдыхать еще и еще, чтобы до головокружения. Она прикрывает глаза, пару секунд на что-то решаясь, и целует его. Медленно, будто растягивая удовольствие. Желала ли Дарби испытать нечто подобное? Безусловно. Ей казалось, что мир вокруг них замер. Сердце стучало как бешеное, готовое вот-вот проломить грудную клетку. Лорд не двигается и, кажется, даже не дышит, но на поцелуй не стремится отвечать. Эти ощущения для него новы и непривычны. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но у людей вроде не приятно целоваться просто так. — Не принято. — она согласно кивает. — Но я так хотела почувствовать себя нужной, что просто не знала, что придумать. Наверное, это так жалко. — женщина прячет лицо за волосами, опустив голову. Дарби слишком хрупкая, и внутри у нее целый океан из слез и никому-никогда-не-сказанных слов, которые она готова показать десептикону. — Пытаешься таким способом себе помочь? Весьма эгоистично. — Мегатрон кладет свои руки ей на талию, слегка сдавливая. Без сигарет ему совсем некомфортно. — Разве желание быть кому-то нужной может быть опошлено? — она смеется, снова мимолетно целуя его и не требуя взамен чего-то более. — Можешь трахать меня сегодня хоть всю ночь. Думаю, я справлюсь. — Что за цирк, Дарби? — лорд смотрит на часы, где стрелка уже приближается к четырем утра, и вымученно стонет. Завтра он будет любоваться своим опухшим от недосыпа лицом. Мегатрон останавливает Джун, когда та тянется к резинке трусов, и скидывает ее с себя. — Угомонись и ляг спать. — десептикон выключает ночник и отворачивается от женщины. И, наверное, Джун должна была почувствовать горечь и колоссальное разочарование, но почему-то в груди разливается тепло от только что услышанных слов. Возможно, в ее жизни и правда не все так плохо.