Liefde. 132

Кляйн не успел даже задуматься о том, насколько плохой и нелепой идеей было ей написать, как тут же прилетел ответ. Может, у неё стоит автоматическая рассылка? «Добрый вечер, мистер Кляйн! Спасибо, что поинтересовались. Я чудесно. Прогулка с собаками прошла на ура. Жаль, что вы не согласились прогуляться со мной :)» Снова давит. Легко так, ласково, подушечками пальцев нажимает на его слабые места, перекрывает кислород. «Завтра будет актуально?» Как от сердца оторвал. Ну, так ему, по крайней мере, казалось — для других это был бытовой, человеческий вопрос, а ему — словно ногу отрезали. «Конечно! Напишите время и место, когда вам будет удобно» А ей это ничего не стоило. Она со всеми так: легко, тепло, по-дружески. Иногда Кляйн даже завидовал ей. Договорились.

***

Сапожки Любови лениво вырисовывали узоры на свежем тонком слое снега — детская привычка. Рядом топтались две борзых, тявкая на пролетающих мимо птиц. Опаздывает. Уже на три минуты. Вскоре внимание четвероногих, вместе со взглядом их хозяйки, устремилось на сутулую, приближающуюся фигуру. Она уже почти привыкла к его виду, но всё равно не переставало удивлять: штаны-парашюты, куртка явно не по погоде и массивный шарф, из-под которого торчал только покрасневший от холода нос. Модно, наверное. Статус, всё такое… Даже руки в карманы прячет — неужели боится, что засмеют за перчатки? Вот надо ж руки в такую погоду морозить. Пытается казаться угрюмым, а в её глазах он скорее нелепый. Она же, в его глазах, наверняка выглядела как бабулька. Плотное пальто, делающее её раза в два шире, связанные вручную шарф и варежки, нелепая пушистая ушанка и высокие сапоги, больше подходящие рыбакам, чем прогулкам с собаками. Четвероногие громко затявкали, обнюхивая нового спутника. Он стоял как столб, свысока наблюдая и оценивая. Да бог с ним. Любовь мягко улыбнулась, хотела уже протянуть ему один из поводков, как тот на пятках развернулся и зашуршал медленным шагом. — Как тихоходное судно, — хихикнула она от своей же шутки и последовала за ним. Чего на дураков-то обижаться. Собаки послушно шли впереди, иногда всё ещё недоверчиво поглядывая на огромный вопросительный знак, угрюмо топавший рядом с их хозяйкой. — Вам не холодно, мистер Кляйн? — спросила она, заметив, как он зябко сжимает плечи. — Вы скоро в отрицательное число скрутитесь. Он одарил её тяжёлым взглядом. Не слишком дружелюбно, но лучше, чем ничего. — Холодно, — пробормотал он. — Шерсть пока, к сожалению, отращивать не научился. Она мягко засмеялась. Иногда это серо-буро-малиновое чудо правда неплохо поддерживало диалог. Несмотря на всю эту тяжесть, витающую вокруг него, она упрямо тянулась ближе, желая прорваться, раскусить. — А чего ж заранее теплее не оделись? — с улыбкой добавила она. — Думать о здоровье надо, а не о красоте! Кляйн опешил. Ему даже на секунду показалось, что о нём заботятся. — У меня нет вещей «потеплее», — нахмурился он, сминая под собой снег. Она пожала плечами, но запомнила. Они оба снова замолчали. Он хотел отдохнуть, а она не хотела его тревожить. Хотя ещё раз попробовать всё-таки стоило. Язык чесался. — Вам стоит почаще выходить на улицу, мистер Кляйн, — заметила она, маневрируя двумя поводками. — Вот увидите: головная боль тут же уйдёт, а сил станет в разы больше! Может, даже начнёте улыбаться, хотя бы по праздникам. — А вам, кажется, стоит поменьше говорить, — буркнул он. Голос звучал скорее устало, чем грубо. Любовь уже набрала побольше воздуха в лёгкие, формулируя в голове очередную научную статью про здоровый образ жизни, но собаки, увидевшие белку, потянули поводки, и она со свистом плюхнулась на снег, едва успев схватиться за край его куртки. Йост неожиданно для себя скривился в улыбке, а Любовь от удивления даже боли не почувствовала. — Вот видите! Я же говорила, что начнёте улыбаться! Она не чувствовала позора от нелепого падения. Её переполняла радость от этой маленькой победы. На секунду даже захотела добавить, что улыбка идёт ему намного больше, чем вечно надутые губы, но передумала. Это был бы уже перебор. Падение своего терапевта, видимо, слегка раскрепостило блондина. Его шаг стал чуть бодрее, взгляд — менее хмурым. Он даже поинтересовался, как зовут четвероногих. Вяло, почти беззвучно, но хозяйка тут же оживилась и начала пересказывать всю их родословную, активно жестикулируя руками. Со временем поток её слов утих, и они снова замолчали. Но той гадкой, неловкой тишины больше не было. Было просто… спокойно. Собаки резвились впереди, играя с еловыми ветками. Любовь разглядывала небо, что-то бормоча себе под нос. Кляйн смотрел на неё боковым зрением и задумавшись, что она не такая уж и бесячая. Он не заметил, как они провернули целый круг по парку и вернулись к началу маршрута. — Спасибо, — вдруг сказал он, на этот раз без сарказма. — За что? — За то, что не давите. Она усмехнулась. — Я бы с этим поспорила. — Спорьте сколько хотите. Но… мне это, наверное, нужно. Любовь стояла, молчала, чуть склонив голову. Впервые за долгое время она не знала, что сказать. Йост помедлил, посмотрел на неё, а потом резко развернулся и ушёл. Она так и осталась стоять у ели, гадая, что снова перемкнуло в его больной голове.

***

Уже попивая тёплый кофе на кухне, когда шестерёнки в голове наконец зафурычили, Кляйн понял, что впервые за несколько месяцев ему стало легче. Совсем немного, но легче. Будто дышать стало не так трудно. Немного подумал и снова взял телефон в руки. «Когда следующий выход в свет?» Сообщение снова улетело быстрее, чем он успел передумать. Нет, вы не подумайте. Он просто был одинок. Нет, не так… Ему просто не хватало общения, заботы. Просто человека рядом. Любовь снова ответила длинным текстом, и они договорились встретиться на следующей неделе, после новогодних праздников. Конечно, у неё, наверное, есть семья, друзья… Вряд ли такой коммуникабельный и светлый человек праздновал бы семейный праздник в одиночку, с двумя собаками. Но на его телефон пришло новое сообщение. «Не хотите прийти ко мне на рождественский ужин? Буду очень рада вашей компании!» Чего? Недоумение. Ладно, уговорила. Будто бы Кляйн сам минуту назад не раздумывал, глотая сопли, что этот Новый год станет первым, который он встретит в одиночестве. Странно, но после этого приглашения дни начали идти медленнее. Йост не понимал почему и почему теперь так ждёт Рождества, хотя раньше особой любви к этому празднику не питал. В голове всплывали воспоминания о том, как старшая сестра в шутку называла его Гринчем и даже пару раз подкладывала угли под ёлку, сохраняя семейную традицию. Семья. Кляйн много размышлял над этим приглашением, хоть и старался не подавать виду. Тем не менее, поток мыслей помог скоротать дни до праздника. Любовь любезно прислала свой адрес и попросила прийти к семи вечера. Она заранее предупредила, что готовит не очень хорошо и совсем не обидится, если он откажется есть её стряпню. На этот случай у неё были покупные нарезки и рулет. Йост уткнулся лбом в окно машины, пока таксист петлял по улицам, выискивая нужный дом. Снегопад усилился. Даже от одного взгляда на белую завесу внутри всё сжималось от холода. Наконец машина с трудом припарковалась у обочины, и Кляйн, оказавшись по колено в сугробе, двинулся к подъезду. Это был небольшой двухэтажный многоквартирный дом. Немного обветшалый, но уютный, украшенный разноцветными гирляндами и свечами. Кляйн зашёл в подъезд и медленно поднялся на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы. Не успел он достать руку из кармана, чтобы постучать в дверь, как та сама открылась. Подъезд наполнился светом из квартиры, а за ним последовали сладкие, пряные ароматы. — Добрый вечер! Я вас в окно увидела… — Любовь неловко улыбнулась и пожала плечами. Сегодня она выглядела иначе. В домашней одежде, фартуке, с небрежным пучком на макушке. Две борзых встретили гостя более доверчиво, чем в прошлый раз, только слегка тявкнув. Хозяйка протянула Кляйну тапочки, повесила его куртку на батарею и провела в гостиную. Он чувствовал себя неуютно, как дикий зверь, которого загнали в клетку. Комната была маленькой, но уютной, женской. На подоконниках стояли цветы в горшках, на стенах висели картины и фотографии. В прихожей стояло зеркало, угол которого был украшен отпечатками помады. Йост сел в угол дивана, чуть ли не вжавшись в подушки. Любовь присела рядом, стараясь не напугать его ещё больше. — Замёрзли? — Она мягко улыбнулась и протянула плед. — Возьмите, согрейтесь. Будете глинтвейн? — Можно, — пробормотал он, чувствуя себя ещё более неловко. Любовь ловко сновала по квартире, стараясь создать уют для своего гостя. Вскоре она протянула ему небольшой свёрток в праздничной обёртке. — Что это? — Йост посмотрел на неё с недоверием, словно перед ним был не подарок, а бомба. — Это вам. С Рождеством. — Она положила свёрток на его колени. Пальцы аккуратно развернули упаковку. Внутри оказались тёплые шерстяные носки и перчатки. — Я сама связала, — гордо произнесла Любовь. — Не знала, что можно подарить человеку, у которого есть всё, но поняла: вы упускаете что-то простое, но важное. Он молчал, не зная, что ответить. Любовь не настаивала. Улыбнулась и скрылась на кухне, чтобы дать ему время прийти в себя. Когда она вернулась с тёплой едой и напитками, Йост всё ещё сидел, теребя подарок в руках. — Понравились? — осторожно спросила она. — Спасибо, — выдавил он. — Да, понравились. Её рука мягко коснулась его плеча, пальцы вычерчивали на ткани маленькие круги. Ощущение было, будто приручила дикого зверя. Будто он начал ей доверять. Кляйн слегка повалился на бок, стукнувшись о её плечо. Любовь натянула плед повыше, на лопатки. Ужин остывал на столе, но никто из них так и не посмел к нему прикоснуться. Будто потеряв этот момент, этот контакт, всё снова сломается. Разобьется вдребезги, гнусно сверкая осколками. Ужин остыл, но никто не хотел прерывать момент. — Мистер Кляйн, может… — начала Любовь, но он перебил её: — Йост. Просто Йост. Её сердце болезненно сжалось. Он открывался ей. Маленькими шагами, но не как пациент. Это было неправильно.