Озаренный Звездой

      Кресло оказалось очень мягким, почти как антигравитационный стол, который используют в медицинском корпусе, чтобы облегчить содержание пациентов с ожогами и другими повреждениями кожного покрова. Это даже немного напрягало — когда доктор Элизабет Мира, как представилась она мне, попросила присесть, предложив выбрать любое удобное место, я специально предпочёл кресло, чтобы чувствовать себя более сосредоточенным и собранным. И ещё чтобы не выглядеть, как соплежуи из фильмов. Но это кресло не особо помогало сконцентрироваться, наоборот, в нём хотелось расслабить спину, расправить плечи, откинуться на спинку и позволить мягкости набивки нежно обхватить тело. Дурацкое кресло!       Приняв более-менее приемлемое положение, я посмотрел на женщину в кресле напротив и сразу же пожалел, что вообще сюда пришёл. У входа мне казалось, что самое сложное - подойти к двери и постучать, но теперь было совершенно невозможным заговорить. С чего начать? Как вообще об этом говорить, чтобы потом до начальства не дошла информация о моих проблемах?       В тишине звукоизолированного кабинета раздражающе тикали часы, словно нагнетая атмосферу, напоминая каждым щелчком о проходящих секундах. Их накапливалось всё больше и больше, а моё молчание выглядело всё глупей и глупей.       Зря я всё это затеял! Нужно уйти, пока я окончательно не выставил себя идиотом… — Хотите чаю? — предложила женщина, прерывая мои мысли о позорном бегстве.       Не дожидаясь ответа, она встала и отправилась к небольшому шкафчику, на котором стоял чайный сервиз и разные вазочки. Заметив там же небольшую кофе-машину, я запоздало опомнился: — Кофе, если можно. — Конечно. — непринуждённо отозвалась дама, увлечённая приготовлением напитков.       После этого напряжение в воздухе значительно спало. Даже дышать стало как-то легче и молчание уже не казалось таким давящим. Я воспользовался этой передышкой, чтобы как следует осмотреться и всё-таки определиться, как начать разговор.       Кабинет штатного психолога G.U.N. оказался гораздо уютней, чем комната осмотра, в которой меня раз в неделю опрашивали на АРК. Там искусственный свет чётко вычерчивал все предметы, а белые стены почему-то действовали на нервы, словно осуждающий наблюдатель. Здесь наоборот свет был приглушён и вместе с тёмной мебелью, стенами пыльно-синего — как окраска Соника-оборотня — цвета, это создавало спокойную вечернюю атмосферу. Даже полузаштореное искусственное окно изображало сумерки в каком-то туманном лесу. Рабочих мест здесь было два: стол у стены с офисным креслом и журнальный столик в центре комнаты, окружённый кушеткой и двумя креслами, в одном из которых расположился я. Эту комнату было легко воспринимать как безопасное место. — Вас беспокоит что-то конкретное или общее состояние? — поинтересовалась доктор Мира, ставя в центр журнального столика поднос с двумя чашками и вазой печенья. — У меня… — отвечая, я чуть замялся, подбирая слова. — конкретный вопрос касательно… специфических реакций. — Хорошо. — дала она знать, что услышала меня. — Чтобы я могла дать консультацию, мне нужно знать: чья реакция и на какой объект или ситуацию?       И после этих слов пришло неожиданное облегчение. Неосознанно я заранее ожидал, что здесь всё будет так же, как при моих бесконечных обследованиях в старые времена, дотошные вопросы обо всём подряд. Но этот психолог сразу взяла мою сторону, не возвышаясь надо мной, как специалист, а содействуя, как напарник. — Реакция… моя. — осторожно сказал я, всматриваясь в лицо женщины, стараясь считать её отношение к моим словам. — А ситуация… — я запнулся, снова потеряв уверенность, что это стоит обсуждать.       Хотя загорелое лицо доктора Миры выражало только вежливую внимательность. — Здесь мы можем обсуждать абсолютно любые темы. — заговорила она, поняв, что я не собираюсь продолжать.       Я немного помолчал, вглядываясь в её лицо ещё внимательней. Она абсолютно спокойно выдержала мой взгляд, демонстрируя лишь добрый настрой. А ведь такой взгляд однажды расстроил Астру…       Даже в этот момент она возвращается в мои мысли! Мне определённо нужна компетентная оценка этой женщины, но как мне ей доверять? — Как я могу вам верить? — озвучил я свои мысли и только тут понял, что этот вопрос волновал меня ничуть не меньше того, с которым я пришёл изначально.       Глаза доктора только слегка расширились, но она быстро взяла себя в руки. — Профессиональная этика не позволяет мне распространять информацию, полученную от клиентов. — ответила она, явно верно истолковав мой вопрос.       «Клиенты» — звучало приятней, чем «пациенты», но не было ли это простой уловкой? — Что же вас останавливает от её нарушения? — поинтересовался я. — Как минимум полная потеря доверия всех остальных клиентов. Никто не придёт ко мне, не доверит свою проблему, если будет знать, что его личная информация может стать достоянием общественности. — спокойно ответила женщина и отхлебнула из своей чашки.       Либо ей уже доводилось отвечать на такие вопросы, либо она к ним готовилась. — Даже если такую информацию запросит руководство? — уточнил я, невольно сморщившись от язвительности, проступившей в моём голосе. — Даже если руководство. — без раздумий непринуждённо ответила моя собеседница.       Такое спокойствие даже обескураживало. — Вас же уволят. — отметил я, скептично хмурясь. — Если я нарушу профессиональную этику, я не только эту работу потеряю, ведь никто больше не захочет пользоваться моей помощью, но и новую не найду. Руководство, конечно, может попытаться замять такую историю и выдать мне самые лучшие рекомендации, но высока вероятность, что слухи всё равно распространятся. Тем более со всеми теми утечками информации что у нас были… Такое может повториться в любой момент. Тогда будет разрушена не только моя репутация, но и для G.U.N. она может пошатнуться. — объяснила женщина, глядя в свою кружку, словно говорила с чаем или с самой собой.       Звучало это всё действительно убедительно. Тем более что Астра говорила о чём-то подобном. Но я помнил, с кем разговариваю. — Значит, вы не выдаёте информацию о своих посетителях ни при каких обстоятельствах? — уточнил я. — По закону я должна составить психологическую характеристику работнику Подразделения, если он был моим посетителем и обвиняется в преступлении. К такой характеристике может прилагаться личная информация, которую данный работник сообщил мне на сеансе. В иных случаях я такую информацию не разглашаю. — снова спокойно, даже чересчур официально ответила она.       Её слова стоит перепроверить, но на данный момент я чувствовал больше уверенности при мысли о том, чтобы рассказать доктору Мире о своём вопросе. — Мой вопрос… — начал я и в очередной раз с трудом смог подобать слова. — У меня… возникает слишком острая реакция… в некоторых ситуациях… — закончив, я выдохнул с облегчением.       Не думал, что произнести это будет так сложно. — В каких-то определённых ситуациях? Или это спонтанная реакция? — всё так же непринуждённо поинтересовалась женщина, но в этот раз её карие глаза были полны интереса. — Ситуации связаны с одним морфом. — напряжённо ответил я и, наконец, решился сказать прямо, но невольно отвёл взгляд. — Другие… парни, занимающие её время, вызывают во мне… сильную… злость. Нет ни одной разумной причины для такой реакции, но эти порывы всё продолжаются. Прежде такого не случалось… — я хотел спросить её, не может ли это быть связано с моей искусственной природой, но вместо этого спросил о другом, снова глядя собеседнице в глаза. — Вы знакомы с моим личным делом?       Женщина ответила кивком. — Преждевременно делать вывод, что причина в особенности вашей биологии. В вашем деле указано, что научный отдел проводит специальные обследования для выявления возможного ментального контроля… — Я прошёл его недавно и никакого внешнего воздействия обнаружено не было. — перебил её я.       Она снова кивнула. — Тогда стоит лучше разобраться в конкретной ситуации. Подобные реакции возникали у вас в связи с другими морфами? — Нет. — чуть задумавшись, ответил я.       Именно потому меня так и беспокоила эта ситуация. — А кто этот морф для вас? В каких отношениях вы находитесь? — Мы - друзья… — вырвалось у меня ещё до того, как я успел подумать. — Очень близкие друзья. — уточнил я, понимая, что наши поцелуи и наши откровенные разговоры не совсем вписываются в понятие дружбы. — А что вы ощущаете, находясь рядом с этим морфом? Как вы можете охарактеризовать ваши отношения? — уточнила доктор Мира, словно чуя за моими словами подвох.       Я немного помолчал, обдумывая вопрос. — То, что между нами происходит… Стоит нам оказаться вместе, как весь остальной мир теряет своё значение… Когда она меня касается, всё исчезает. Ненадолго я забываю обо всём. И без этих ощущений я уже не смогу жить… — я запнулся, поняв, что забылся и сболтнул лишнего.       В этот момент от женщины донёсся подозрительный хмык и, вскинув взгляд, я с изумлением понял что она смеётся надо мной! — Что вы?.. — начал я, даже не зная, чем хотел закончить. — Простите. — извинилась она, продолжая улыбаться. — Просто я, кажется, поняла, что с вами происходит. У вас общественно одобряемая форма помешательства… — начала она и, не дав мне продохнуть, с озорством во взгляде добавила. — В простонародье известная как любовь.