По Обе Стороны Радужного Моста

ЭКСПОЗИЦИЯ

«Мужики, нам нужен банный день!» Автор реплики — Мике Захариус, произнесено 31.08 в 8.23.

***

Такие простые слова — такое причудливое развитие событий. Они ознаменовали открытие сезона аллергии для Ханджи Зоэ, а она не из тех, кто в подобной ситуации выберет бездействовать. Не сдвигаясь с места, она отправляется на поиски творческого решения возникшей проблемы. И если вы, дорогой читатель, совершили ошибку и подумали, будто бы старший лейтенант Зоэ станет бороться с самой аллергией — нет, нет, нет и еще раз нет! — никогда и ни за что Ханджи не попытается перебороть такую мелочь. Чему она действительно бросает вызов — при любых обстоятельствах — так это плохому настроению, которое неизменно сопровождает сей водянистый сезон. Перчатка брошена, вы приглашены засвидетельствовать битву Ханджи Зоэ с хандрой!.. Итак, прекрасная женщина с глазами цвета спелой вишни решительно засучила рукава…

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Любому, кто был знаком с Ханджи Зоэ, было известно: больше всего на свете она терпеть не могла несправедливость. Больше-больше же всего на свете она терпеть не могла купания и все, что их сопровождало: мыло, пар и влажные волосы, паутиной липнущие к обнаженной спине; запотевшие стекла очков и растерянную слепоту, когда избавляешься от оных. Ханджи не любила быть мокрой, не любила слезящиеся от шампуня глаза, не любила ощущение чистоты и отсутствие на себе собственного запаха. «Как призрак», — говорила она, выходя из душевых. «Как огр», — морщил свой сверх всякой меры чувствительный крючкообразный нос Мике Захариус, отодвигаясь от Ханджи в столовой после насыщенного тренировочного дня. Банные дни Ханджи не любила особенно сильно. Когда они случались, ее аллергия на чистоту проявлялась крайне остро: чихание, зуд ладоней, сыпь на правой щеке. И все же куда более телесных неудобств, которые ей приходилось терпеть в дни посещения бани, она страдала от краткосрочной, но разлуки со всеми своими друзьями. Ханджи не имела никакой предвзятости к своему полу. Просто в год, когда она стала кадетом, на обучение было набрано исключительно мало девочек. Время и экспедиции за стену жестоко пропололи и без того скромное поле не успевших толком вырасти красивых цветов. В друзьях у Ханджи Зоэ — в кругу самых близких, самых дорогих ее сердцу людей — остались только мужчины. И вот из-за правил приличия, которые были Зоэ не совсем ясны (ведь все они были взрослыми людьми, а значит, разница телесных проявлений не должна провоцировать неловкости и опасные ситуации, разве нет?), в банные дни она была вынуждена проводить часы, и без того для себя неприятные, среди женщин, с которыми она не была особенно знакома. Она не имела ничего против их разговоров, вопросов; она отводила от них карие глаза оттенка спелой вишни, делая вид, что не замечает их обнаженной робости; но она страдала, понимая, что в банные часы ей некого будет закружить в вихре собственных бесшабашных мыслей. И пока она будет до крови кусать губы, про себя сводя для битвы интеллектов Ханджи Зоэ и Ханджи Зоэ, ее «мужики» будут наслаждаться совместным времяпровождением. Моблит, Эрвин, Мике, Магнус…

***

[Личные покои Эрвина Смита, 01.09, 19:45] — Мальчики мои… — трагичный шепот Ханджи прошелестел на уровне щиколоток Эрвина и змейкой втерся в доверие к треску дров в его большом камине. Мгновение — и он угас в звуках комнаты, как искры. — Что ты там бормочешь? — сморщил нос Мике, не сводя глаз с газетного листа. — И почему ты валяешься на полу? У Эрвина в комнате — пустыня, представь, какой будет потом твоя голова. — Какая разница? — меланхолично заметила Ханджи. — Все равно ведь скоро банный день. Благодаря тебе, Мике, кстати говоря. — Да ладно тебе, Ханджи, не все так плохо. Хорошенько пропотеть нам всем не помешает. Столько народу после болезни. Погреемся. Уже холодает, — вытянув пострадавшую в вылазке ногу на пуфике, отозвался Магнус. — Да и Эрвина это вдохновит прибраться. Ей-богу, капитан, у тебя на ковре — настоящая песочница! — Это правда, ты что-то запустил свое жилище, приятель, — поддакнул Мике, перелистывая страницу. — Обычно выдрочен весь, с иголочки каждая складочка, рюшечка… — Когда это я носил рюшечки? — пробормотал Эрвин, ерзая на краешке дивана. — Под линеечку застлана кровать, — продолжил перечислять Мике, игнорируя капитана, — подушечки взбиты, на диванчике покрывальце весит сбоку, тоже под линеечку сложено. А что теперь?.. Ну разве что пыли не видно. — Пыли не видно, это да. Но покрывало валяется у дивана там, внизу. Грязное ужасно, — кивнул Магнус, сунул в зубы папироску и чиркнул спичкой. — Но ты заметь, Йохансен: под ногами все хрустит, и два сервиза чайных вон стоят немытые — сколько уже дней?.. Я понимаю, ты болел, но это в прошлом. Видимо, ты настолько не привык быть без дела, что начисто забыл: жизнь продолжается, даже когда ты не работаешь. Отсутствие занятости — это не приглашение пускать порядок и себя на самотек. — Да, — кивнул Магнус, — во время отпуска — пусть у тебя отпуска-отпуска и не было, конечно — продолжается все, кроме работы. — Впрочем, — продолжил Захариус, — сам ты выглядишь отлично. Так держать. Ты подстригся? — Точно подстригся, — кивнул Магнус, критически оглядывая голову Эрвина в неровном желтом свете клокочущего огня. — Челка открывает брови, видишь? — Да, я заметил, — не отрываясь от газеты, продолжил Захариус. — Интересно, что за ножницы он использует?.. Мои ни к черту, хожу стричься в город, с меня сдирают вдвое больше из-за погонов, клянусь… — Понимаю, приятель, та же история… — Э-э-э, — вклинился Эрвин в разговор, несколько раздраженно — что, конечно, не укрылось от Ханджи — почесав красивый нос, — а напомните еще раз, почему мы собрались у меня?.. Я, признаюсь, не так представлял себе этот вечер. — Не ждал гостей? — не глядя на него, Мике поднял брови. — Так ты редко их ждешь. Иногда мне кажется, что, если б мы не заваливались к тебе, ты бы просто забывал, что можно не работать. Сидел бы за своим столом, покуда не помер бы от усталости. — Да, это очень про капитана Смита, — сербнув чая, заметил Моблит. Ханджи хихикнула. Эрвин круто развернулся на месте, уставился на ее неизменного помощника, чуть скрытого в тени комнаты. — А ты когда пришел? — изумился Смит. — Со всеми, — ответил за Моблита Магнус. — Отправить к вам завтра дежурных по уборке? — предложил Моблит. — После душевых могли бы заглянуть к вам с метелкой, немного вычистить этот кош… — Пожалуй, хватит о чистоте моей комнаты, спасибо, Моблит. О чем побеседуем? — мягко прервал Эрвин собственную порку и оглянулся по сторонам: Моблит пил чай, листая журнал иллюстраций на коленях, Мике читал газету, Магнус курил, уставившись в камин. Ханджи, валявшаяся на полу в форме звездочки, словила его взгляд. «И что, всем этим нельзя было заняться у себя в комнатах?» — читалось в нем. Ханджи перевернулась на бок, увидела, как Эрвин глянул на часы на запястье. Она прикусила нижнюю губу в попытках скрыть предательскую улыбку, перевела взгляд на песок, устилавший ковер Смита ощутимым даже сквозь одежду слоем. Откуда им, всем этим мужчинам — Моблиту, Магнусу, Мике — было знать, отчего жилище капитана вдруг в таком ужасном состоянии? Откуда им было знать, что Леви завел себе собаку, Изу, и три дня назад ее погрыз злой одичалый пес? Откуда им было знать, что ужасная случайность разыгралась холоднейшей ночью, неожиданно осенней, в жуткий ливень, и бедную девочку с поломанной лапой вываляли в земле так, что Леви едва отмыл и вычесал ее прямо здесь, у Эрвина на ковре? Откуда им было знать, что Изу и привели именно сюда, к Смиту, из-за отсутствия других опций, и что здесь же, тайком ото всех, сам Эрвин выхаживал ее две ночи, выглаживая у камина уставшее, продрогшее животное?.. Конечно, ни о чем из этого никому из троицы не было известно. Ведь Эрвин — внешне холодный и ко всему безразличный, собранный и осторожный — одним своим ясным взглядом сообщил Ханджи: знать здесь нечего. И Ханджи, ставившая уколы и накладывавшая шину на сломанную заднюю лапку, серьезно кивала. Кивала, видя, с каким беспокойством Леви смотрит на Изу, и отводила глаза, видя, с каким беспокойством Эрвин глядит на него. Знать здесь нечего. И все же Ханджи улыбнулась. «Леви, собаку обязательно нужно разместить у Эрвина. Я уверена, он не будет возражать. Он обожает животных». — «Нет, ты что, это слишком…» — «Не слишком, о чем ты! Наш капитан будет только рад побыть полезным. Я посижу с Изой, а ты иди расскажи ему, что произошло, приведи сюда. Да и вам двоим, таким силачам, будет проще перенести раненую девочку, чем нам с тобой». Да. Знать здесь нечего. «Так, Ханджи, отойди… Леви, давай я понесу ее. Помоги мне взять Изу на руки». Он даже не спросил, как Ханджи столкнулась с Леви тем сизым утром. Поднял собаку, обнятый ее передними лапами, и понес к себе, каждые несколько секунд оглядываясь назад. «Леви, как она?», «Все нормально, Леви?», «Леви, проверь нос», «Леви?». Ханджи взглянула на Эрвина. Снова проверил часы, провел пальцами по губам, поерзал на диване. Знать здесь нечего. Зоэ улыбнулась. Стекла очков коварно блеснули в темноте. Внезапно будущее купание перестало страшить ее. Напротив: Ханджи сделала вдох и с ним наполнилась воодушевлением, какое приходит только к тем, кто верит: все невозможное возможно, стоит только захотеть и как следует постараться! — Так, значит, банный день, а? — проговорила она, разглаживая ладонью горстку песка на ковре. — Да… да, — пожал плечами Эрвин и потер костяшкой указательного пальца точку напряжения меж бровей. — М-м, — Ханджи закивала, облизала губы и с самым честным видом спросила: — В каком порядке пойдем? — Ты как будто в первый раз, — отозвался вместо Эрвина Мике и на этот раз глянул на нее поверх газеты — зеленые глаза сверкнули в свете каминного огня. — Сначала женщины, потом мужчины. — Я про ранг, собака ты кусачая, — парировала Зоэ беззлобно и принялась перечислять, загибая пальцы: — Рядовые, ефрейторы, младшие сержанты, сержанты… — Ну да, — снова ответил Мике, что, в принципе, было удобно. — Потом старшие сержанты и прапорщики, их много. И отдельно младший офицерский состав. То бишь мы. — Хм. — А что такое? — Да вот пытаюсь вспомнить, кого недавно повысили. Вам-то весело будет, будете сидеть там, анекдоты друг дружке рассказывать. — Мы тебе уже три тысячи раз говорили, — закатил глаза Магнус, — никто в бане не рассказывает анекдотов! — Мы просто шутим, — пожал плечами Мике. — Ты за столько походов не обзавелась веселой компанией?.. — Я ведь повысил Руни, — устало отозвался Эрвин и медленно сделал глоток остывшего чая. — Она теперь младший лейтенант. Можешь быть с нею. — Руни, — Ханджи довольно щелкнула пальцами и села на ковре. — Именно. Спасибо, Эрвин. — Пожалуйста, — улыбнулся он и с легким прищуром не до конца сформулированного вопроса посмотрел ей в глаза.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

[Тренировочное поле разведкорпуса, 02.09, 09:12] Банный день назначили на пятое сентября. Ханджи никогда не использовала своей власти — своего звания, своих связей, даже свои естественные шарм и обаяние обычно спускала с поводка лишь за пределами работы. Однако исключительная ситуация диктовала исключительный подход. Увидев, что Руни завершила тренировку и спикировала на землю, Ханджи заспешила к ней. По голубому небу летели пушистые белые облака, под ногами шелестили трава и опавшие лимонные листочки. Моблит, всюду ходивший за Зоэ по пятам, побежал следом, на ходу дожевывая красное яблоко. — Здравствуй, — Зоэ улыбнулась во все зубы и счастливо замахала любимице Эрвина. Руни, заприметив ее, улыбнулась в ответ и отстегнула УПМ. — Привет. Что-то случилось? — Да… Такое дело, мне нужен Леви. На четвертое и пятое сентября. Руни сморщила лоб, припоминая расписание тренировок, контролировать которое Эрвин поручил ей — это Ханджи знала четко. — Пятого на какое время? У нашего сержанта баня в 15:00. — Ух, вот так незадачка, — скривилась Ханджи. — Вот тогда-то он мне и нужен. На мгновение лицо Руни сделалось таким, будто бы она легонько обожглась. С сожалением сдвинув брови, она мягко улыбнулась: — Я прошу прощения, старший лейтенант, но, возможно, в вашем графике для Леви найдется другое окошко?.. Это будет его первый раз в бане, не хотелось бы, чтобы он пропускал. Вы и сами знаете, как приятно бывает попариться. Такой чудесный отдых. А Леви так старается… — Понимаю-понимаю, — игнорируя с сомнением косящегося на нее Моблита, замахала руками Ханджи. — Но три часа — это все, что у меня есть. А Леви мне очень нужен. Вопрос с баней я решу, не переживай. Пойдет в другое время. Руни замялась. Ханджи внутренне съежилась: несправедливость. Ее она очень не любила и ее же пламя сейчас распаляла. — Что мне ему передать? По поводу бани? — сдалась, наконец, младший лейтенант Крамер. — Что я сообщу ему время его отдыха пятого числа. Но это точно будет поздним вечером. Руни ушла. Моблит метнул загадочный взгляд в сторону Зоэ: — Ну и… для чего такого вам нужен Леви пятого числа в три? — Обычное, — махнула рукой Ханджи, неспешно шагая вперед по залитой солнцем полянке. — Переписать отчет, замерить его голову, проверить зрение. Я же занятая, пчелка, быз-быз-быз, — и, увидев клумбу, Ханджи стала прыгать от одного кустика роз к другому, имитируя насекомое. — Быз-быз. — Допустим, — милостиво согласился Моблит, игнорируя странности начальницы. — Передать изменения в расписании Леви капитану? — Пф, — вновь отмахнулась от Моблита Ханджи, — такая информация ему давно ни к чему. Голова Эрвина забита такими вещами, что на кто куда пошел и почему в ней не остается места. К тому же, он уехал к Закклаю и только пятого и вернется. Моблит хмыкнул. — А как вы раздобудете для Леви место в бане поздно вечером? Он ведь не может пойти с нами. А младший офицерский состав уходит оттуда в десять, и финита ля комедия, баня закрывается до следующего раза. — Ах, Моблит, мой дорогой, мой милый Моблит!.. Ты как будто только вчера появился на свет. Наш банщик — сын друга моего дедули. Попрошу организовать нам красоту еще на два часика после офицеров. — То есть у Леви будет… личная баня? Ханджи неопределенно повела плечами. — Из-за того, что в отведенное ему время вы будете голову его обмерять? — Ага. — Ну ладно, — пожал плечами Моблит. — Для меня будут поручения? — Да, — отозвалась Ханджи — Напиши-ка Эрвину письмо. Скажи, что я жду его на летучку пятого сентября в восемь. — Пято… Ханджи-сан! — Моблит остановился и с укоризной посмотрел на Зоэ: — Но ведь это время похода в баню младшего офицерского состава мужчин! Капитана не будет дома несколько дней. Как вы можете лишить его возможности попариться? Немного жестоко?.. — Моблит, — Ханджи положила ему руку на плечо, — тебе не кажется, что Леви переживет, если на позднем сеансе банного прогрева у него появится один-единственственный компаньон? Моблит раскрыл рот, собираясь что-то сказать, захлопнул его, с укоризной посмотрел на начальницу. — Ханджи-сан, — проговорил он через несколько секунд, качая головой, — вот и любите же вы составлять самые странные на свете графики…

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

[Лаборатория Ханджи Зоэ, 05.09, 15:37] — Э-э, — с сомнением протянул Леви, неподвижно сидя на высоком стуле, — ты это серьезно? — Что серьезно? — прижимая к его лбу обмерочную ленту, спросила непонимающе Ханджи и близоруко сощурилась. — Ни черта не вижу без очков… И где я их оставила?.. — Ты мне голову меряешь, черт возьми, — процедил Леви и зыркнул на нее исподлобья глазами-молниями. — Эта информация тебе зачем? — Представляет собой научную ценность, — отозвалась Зоэ невозмутимо. — Какую? И что ты потом с этой ценностью делать будешь? Разведчикам бошки сжимать, чтобы леталось быстрее? — Не ехидничай. — Чем ты пахнешь вообще? — почесал нос Леви. — Сержант, — подал предостерегающий голос Моблит. — Вы забываетесь! — Да мы же дружим, Моблит, чего ты завелся, — задумчиво помечая цифры на бумаге, ответила Ханджи. — С каких пор?.. — пробормотал он. — Пятьдесят четыре? — Леви наклонился в сторону, вглядываясь в записи Зоэ. — Ну спасибо. — А что не так? Таким ты уродился, дружище. — Ты записала «пятьдесят четыре» в графу «рост», Очкастая. — Ой, — отозвалась Ханджи и моментально рассмеялась. — Прости, пожалуйста. Леви закатил глаза. — Так что за запах? — повторил он. — Не знаю, мыло, наверное. Моблит, что за мыло? — Лавандовое. С маслами. — Тебе Моблит мыло покупает? — Леви таинственно покосился на помощника Зоэ через плечо. — Ага. А что? Тебе тоже надо было? Попроси Моблита в следующий раз, вдруг он в магазин раньше тебя пойдет. — Спасибо, мне не надо, — усмехнулся Леви и снова повернулся к Ханджи, оставляя внезапно красного, как рак, Моблита наедине со своими мыслями. — Хороший запах. — Ты думаешь?.. Сам-то готов к баньке? Сегодня в половине одиннадцатого она ждет тебя и только тебя. — Готов, но как-то многовато мне чести — одному париться. — А, перестань. Я дернула за пару ниточек и… все в ажуре, — пожала плечами Ханджи, прикладывая обмерочную ленту к носу Леви, от чего та накрыла его рот, как пластырь. — Убери, — скривился он, подаваясь назад. — Сидеть! — строго скомандовала Ханджи. — Нос мой тебе зачем? — разозлился Леви. — Потом еще ноздри измерю. — Зачем?! — Изучаю, влияет ли их размер на объем потребляемого воздуха. А объем напрямую связан с возможностями легких. А те — с выносливостью. Прослеживаешь закономерность? — Даже если мои ноздри меньше, чем у остальных разведчиков — что с того? Ты ведь на ноздри остальных никак не повлияешь. Что ты будешь, с прищепками их спать укладывать, чтобы сужались?.. — А это идея, — задумалась Ханджи, — хотя моим, конечно, ничто не поможет. Моя левая ноздря, кстати, почти размером с твою голову. Ты смотри, когда я так стою над тобой — один неосторожный вдох, и все, тебя нет, сержант. И Ханджи, резко начав втягивать в легкие воздух, припала носом к черноволосой макушке Леви. — Черт тебя дери, Очкастая, это омерзительно! — Леви рассмеялся и мягко оттолкнул Зоэ от себя. — Убери свои сопли, фу. — Да нет там моих соплей! — Да нет там ее соплей! — поддакнул Моблит. — Тогда проведи своей рукой по моей голове, — скомандовал Леви. — А? — растерялся Моблит. — Давай, — Леви всплеснул руками, — если там нет ее соплей. Давай, раз ты такой уверенный и смелый. Моблит вытянул руку и мягко провел по черным волосам мужчины на высоком стуле. — Чисто, — он продемонстрировал ладонь Леви и вдруг улыбнулся, застенчиво глядя на Зоэ: — Хотя я не был до конца уверен в результате. Ханджи-сан, где вы оставили очки?.. Длина носа Леви — 4,9 сантиметра — оказалась в графе размер ноги. — 4,9! Какой малыш. Я замеряла Эрвина полгода назад, у него нос аж на сантиметр больше твоего, 5,9! Можешь себе представить, Леви?.. Такой гигант!

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

[Лаборатория Ханджи Зоэ, 05.09, 20:03] В поисках своих очков, щурясь и расстраиваясь, Ханджи провела весь вечер. Она наказала Моблиту проверить баню — вдруг оставила их там? — и принялась ждать Эрвина. Когда он, уставший, сытый и оттого разморенный, появился на пороге ее лаборатории, губы Зоэ дрогнули в трогательной, умиленной улыбке. — Устал, чертяка, — она похлопала друга по плечу. — Прости, что перенесла твою баню на попозже. — Да ничего, — зевнул Эрвин и пожал плечами: — Я так устал, что, может быть, вообще не пойду. Еще вырублюсь. — Сэм тебя, если что, разбудит. Или я найду. Эрвин устало поднял уголки губ. — Чего хотел Закклай? — глянув на часы, поинтересовалась Ханджи, протягивая Смиту чашку чая. — Вату пораскатывать, — отмахнулся Эрвин, — был ужин с майорами, полковниками… Сборище посредственностей, вот на чем я побывал. Убил столько времени… Ханджи заметила, что Эрвин хотел добавить что-то еще — его рот застыл в неловком полураскрытом положении — но будущее слово оказалось поймано на попытке побега и затолкано обратно. Зоэ проследила за взглядом Смита и с улыбкой стала убирать с видного места огромную стопку материалов по прошлой вылазке. — А ты чем весь день занималась? — удивился Эрвин. — Я думал, ты сегодня собиралась закончить новую карту?.. — Были дела, — неопределенно повела Зоэ плечом. — Я все успею к понедельнику. Как раз хочу поработать после того, как ты уйдешь. — Ночью в пятницу? — уточнил Эрвин. — Ага. — Кто тебя отвлек? — Никто не отвлек, все прекрасно. — Мне не нравится, когда ты тратишь выходные на работу. — Сказал ты, — улыбнулась Ханджи. — А вообще, знаешь, давай мы с тобой сейчас не о работе. Расскажи мне все закклаевские сплетни. Авось взбодришься к бане. — Я лучше посплю, — покачал головой Эрвин. — А, и правда, да, ты совершенно прав, — внезапно согласилась с ним Ханджи. — Верное решение. Что тебе эта баня?.. Что ты, пара не видел? Иди лучше полежи без сна до двух ночи и в пять встань, чтобы таскаться по улице вслед за дворовыми собаками на рассвете. А в семь утра садись за работу и убивай на нее весь выходной. Эрвин моргнул и рассмеялся. — Ладно-ладно, командир. Твоя взяла. Пойду в баню. — Вот и иди! Посидишь в тишине, один, погреешься, никто не будет докучать тебе анекдотами или шутками… — Ханджи! — рассмеялся Эрвин. — Твоя лихорадка из тебя сил попила хорошенько, — как будто не замечая его, продолжила Ханджи. — Нужно восстанавливать… Так что там Закклай? — Сначала ты расскажи, как попарилась. — А, — махнула рукой Зоэ, — намылилась, поморщилась, смылась, попотела, повторила и сбежала. Сплетни, Эрвин, сплетни! Эрвин тяжело вздохнул, а потом заговорщицки посмотрел на подругу и низким голосом сказал: — У жены его брата любовник. — Не может быть! — ахнула Зоэ. — Тереза Закклай казалась нам всем воплощением супружеской верности! — И она беременна. Притом что брат Закклая, как говорят, бесплоден. — Не может быть! — Шепчутся, что двойней, но не знаю, откуда у них взялись такие предположения. — Восторг!..

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

[Баня, 22:06] Леви было наказано прийти в баню в 22:30, Эрвину — в 22.40. Каждого Ханджи строго предупредила: ни минутой раньше! будет идти уборка! Зоэ надеялась, что ее словам внимут, но быть уверенной в этом не могла. Поэтому ее задачей, прежде чем весь ее замысел окажется раскрыт неизбежным и таким долгожданным столкновением двух пылающих страстью сердец, было найти собственные очки! Моблит благополучно забыл о ее поручении поискать их во время офицерского визита в парилку («Ханджи-сан, там было холодное пиво…»), так что Ханджи, едва Сэм начал уборку перед приходом Эрвина и Леви, стремглав помчалась проводить инспекцию бани. В жарком влажном помещении ей, ненавидящей запахи хлорки и мыла, без очков почти беспомощной, пришлось нелегко. Она на коленях облазила всю комнату отдыха и переместилась в моечную. — Ханджи! — кричал ей Сэм с террасы. — Если бы твои очки где-то здесь завалялись, я бы давным-давно их нашел! Я ведь убираюсь в этих комнатах весь день. — Ты не знаешь меня так, как я знаю себя, Сэм! — кричала Ханджи уже из парилки, вытирая пот со лба и дергая себя за ворот рубашки: — Я могла сунуть их куда угодно! Ну вот, — прогундосила она себе под нос, — все мытье коту под хвост. Опять вспотела! — Ханджи, уже 22:20! — донесся до нее далекий голос старого друга. — Твои друзья скоро будут здесь. Поторопись! — Тороплюсь! — Я пойду, а ты засеки время… Ханджи закивала ему, пусть он ее и не видел, и принялась на коленях ползать вокруг печки. Она встала на ноги, принялась шуршать вениками и проверять, не завалялось чего под шапочками. Внезапная догадка осенила ее: под скамейками! Она не проверила под скамейками! Ханджи снова упала на колени, припала щекой к полу и — о чудо! — в узкой щели между подиумом для ног нижнего ряда сидений и полом парной она заметила блеск родных стекол. Покряхтев с вытянутой вперед рукой, Зоэ, наконец, выудила из плена тьмы свои окуляры. — Вот так-то ты и убирался, Сэм! — прошептала Ханджи, смахнула с очков пыль, разместила их на носу, гордо уперлась кулаками в талию и просияла. Мгновение — и стекла запотели, превратив Ханджи в овечку, заблудшую на туманном предрассветном лугу. — Вот же лешья напасть… Твердо решив очки никогда и на за что больше в жизни не снимать, а оттого двигаясь наощупь, Ханджи добралась до двери, ведшей из парилки в моечную. Она нажала на ручку и… — О господи! — воскликнул глубокий мужской голос. — А-а! — раздался короткий возглас удивления другого мужчины. — Кто здесь, боже, кто здесь?! — вскричала Ханджи. — Проклятье слепца, о боги, все в мире против людей с плохим зрением! Кем бы вы ни были, господа, я обещаю, что сейчас уйду! Дайте мне лишь мгновение и, пожалуйста, руку!.. — Подзорные трубы свои сними, Очкастая! — рявкнули в отдалении. — Ты сама нас сюда и позвала! И Ханджи, повинуясь, сняла все-таки очки. Щурясь, она обнаружила себя в облаке пара, образовавшегося от горячей воды, стремительно текущей из крана высоко на стене прямо под ее босые ноги. А рядом с ней, проглядывая сквозь этот пар, как прекрасные видения проглядывают сквозь пелену кошмарного сна, предсказывая скорое пробуждение, стояли Эрвин с Леви — оба абсолютно голые. Леви прикрывал достоинство ладонями, а Эрвин — Ханджи чуть вытянула шею — был с полотенцем, кое-как скрывающим главное, но великодушно подставляющим взору любопытствующих его обнаженные бедра. — Что ты здесь делаешь, Ханджи? Что… — нашелся Эрвин и тут же осекся, метнув взгляд, полный смущения, в сторону Леви. — Я? Ничего, забыла здесь очки. Вы же сами видели, — она замахала на них руками, — как я щурилась весь день. Упали под скамейку. — А… А… — Леви стал переводить пальцем с себя на Эрвина и с Эрвина на себя, от чего Эрвин усиленно закивал. — А-а, — с улыбкой пожала Ханджи плечами — так расслабленно, как будто вот такие вот мизансцены были для нее обычным делом, — вы же не думали, что будете сидеть в такой шикарной парной в одиночестве?.. Увидев на лицах мужчин замешательство — ведь Ханджи именно это им и пообещала и великолепно помнила об этом, Зоэ делано возмутилась, вскинув брови: — Вы меня, конечно, простите, мальчики, но что-то вы очень высокого мнения о себе. С чего бы вам париться здесь в одиночку?. Даже Шадис не парится один! Сержант и капитан… Придумали вы, конечно, хех. Ну что же?.. Я пойду, а вы отдыхайте. Веничками там побейтесь… Шапочки примерьте. Мне шапочки страшно понравились. Возможно, нам стоит добавить такие в зимнюю форму для разведкорпуса?.. Подумай об этом, Эрвин. Ну, бывайте! Едва удержавшись от того, чтобы не начать насвистывать, смахнув мокрую челку с мокрого лба, Ханджи толкнула дверь парной и оказалась в комнате отдыха. Обувшись и затем очутившись на улице — черной, прохладной, свежей, совсем осенней — она задышала полной грудью, улыбнулась, сунула руки в карманы брюк и неспешно двинулась к казармам. Начав наконец насвистывать, Ханджи Зоэ почувствовала себя великолепно. В конце концов, больше всего на свете она терпеть не могла несправедливость. Даже ту, которая заставляет два сердца, отчаянно стремящихся друг к другу, друг от друга держаться на расстоянии.