Подростковый роман

      — Я отказываюсь, — не сводя глаз с однокурсника, выдала гриффиндорка.       Эти два слова тут же подняли на уши всех ещё больше, нежели до этого. Кто-то возмущался, мол, не по правилам, а кто-то и вовсе смеялся, не ожидая иного исхода.       Чтобы Микки Доусон и Джеймс Поттер поцеловались, будучи ярыми соперниками?       Проще заставить Филча подобреть!       Шумиха не смолкала, пока Джеймс продолжал сверлить девушку взглядом.       Да, ее понять можно. Но этот отказ заставил его где-то глубоко внутри даже расстроиться. И он выпалил необдуманно прежде, чем успел понять:       — Неужто слабо?       Тут же воцарилась могильная тишина, когда на Поттера уставились удивлённые, но в то же время и одобрительные взгляды.       — Правильно! Правила есть правила, и ты, Миккс, не можешь их нарушить! — выдал Том — её однокурсник. А после и вовсе имел наглость подтолкнуть ее вперёд к середине круга, чтобы она оказалась ближе к Поттеру.       — Могу и сделаю это! — возмутилась девушка, отпихивая от себя парня. — Четыре года делала так и ничего, не помер ещё никто.       — Тогда признай, что тебе всё-таки слабо и твоя воля — закон, — выдал Джеймс все так же спокойно, но с явным вызовом.       Он ни за что не сдастся и добьется своего.       — А чего ты так стремишься заставить меня выполнить это дурацкое задание? Неужто самому не терпится?       Завывания перекрыли всё, когда даже Сириус не мог оставаться в стороне, отрадно так веселясь со всей этой абсурдной ситуации.       — Может и не терпится, — ответил Джеймс, но так, чтобы могла услышать его только она. И ее искренне изумление даже вызвало какую-то приятную искру в груди. Однако Поттер, едва не нахмурившись, поспешил вернуться к тому себе, который стал всем привычен. — Люди находят в тебе что-то хорошее. Вот я и думаю, что, может, ты целоваться умеешься нормально. Потому что я ничего в тебе такого не вижу, о чём твердят другие, — извернулся он с издевательской ухмылкой, видя, как теперь она начинает злиться. А ему всё равно нравится наблюдать за ней.       — Если сделаю это, то ты при всех заберёшь назад все свои слова в мой адрес, — холодно выдала она, но в глазах уже горел огонь решительности и даже азарта.       — Идёт, — кивнул он, пододвигаясь к ней ближе.       — Надеюсь, я переживу потом привкус мыла, — пробормотал Микки, что Джеймс, естественно, расслышал. И не сдержал смешка, решительно обхватывая однокурсницу одной рукой за шею, резко врезаясь в ее губы с некой требовательностью, даже жадностью. И Микки равно выдохнула ему в рот, почти врезаясь в его грудь, но отстраниться не посмела. Только по какой из причин: спор или что-то другое?1       Оба даже не понимали, что все в гостиной замолчали, во все глаза таращась на них.       Они словно выпали из мира.       Джеймс ощущал на ее губах лёгкий привкус алкоголя, такой дурманящий, что он даже не замечал, как постепенно углубил этот поцелуй, сильно увлекшись.       Вся волшебность момента заключалась в их схожих чувствах. В том, что они столько лет вставляли друг другу палки в колеса, всячески пакостили, ежедневно пререкались и даже ругались, а сейчас находили в этом поцелуе нечто иное. Манящее.       То, что заставляло обоих дышать глубже, неровно и истязать губы друг друга до тех пор, пока оба резко не опомнились, разрывая поцелуй.       Они во все глаза смотрели друг на друга, осознавая, что только что совершили.       И снова посторонний шум после такого неожиданного действия ушёл куда-то на задний план.