Шанс на прошлое

15 июня 2013г.       Родительский дом Грейнджер, уютный и просторный, был когда-то наполнен смехом и теплом. В нем всё хранило воспоминания о счастливом прошлом: фотографии на стенах, аккуратно разложенные книги на полках, ароматы старого дерева и маминого лимонного пирога, которые будто бы все еще витали в воздухе. Попав в 11 лет в совершенно иной мир, законы и жизнь которого ей были неизвестны, Гермиона была рада возвращаться сюда, где все было родным и привычным. Летние месяцы каникул превращались в период восстановления сил и уединения с книгами и казались идеальным временем, чтобы забыть о школьных тревогах и подготовиться к новым вызовам. Этот дом был её крепостью, местом, где Гермиона чувствовала себя в безопасности большую часть времени.       Все изменилось после возрождения Темного Лорда и последующей за этим Второй магической войны. Сердце Гермионы обливалось кровью, когда она понимала, что два самых дорогих и близких для нее человека теперь будут смотреть на нее так, будто видят впервые. Словно и не было уютных дней рождений, поездок в зеленый лес Дин втроем, барбекю на заднем дворе с содовой и теплого какао с маршмеллоу под рождественской елью в Сочельник. Все воспоминания теперь принадлежали одной лишь Гермионе.       Девушка каждый день напоминала себе, что поступила правильно, ведь сделала это для защиты своих любимых родителей. На тот момент подросток, на плечи которого грузом легла ответственность за весь Магический мир, не придумал ничего другого. Гермиона надеялась на лучшее, что война закончится и все вернется на круги своя.       Война и правда закончилась, а вот родители девушки так и остались в Австралии. Гермиона вложила все свои силы в заклинание Обливейт и откатить его обратно самостоятельно она уже не смогла. Воспоминания были стерты настолько фрагментарно точно, что их восстановлением должен был заниматься узкоспециализированный Целитель разума. Но такого врача не было в Англии и времени на его поиски у Гермионы практически не осталось из-за каждодневной поддержки семьи Уизли. Молли нужна была опора после потери Фреда. Джордж регулярно обращался к ней за советом по ведению бухгалтерии и построению бизнеса, ведь раньше этим занимался брат-близнец. Перси, заручившись ее поддержкой, восстанавливал свой авторитет в Министерстве. Рон просил постоянно бывать на людях, хвастаясь их отношениями, чтобы как можно больше таблоидов запомнило его улыбающиеся лицо.       Поэтому вскоре стало ясно, что война оставила Грейнджер в полном одиночестве, с тяжёлой ношей воспоминаний и чувством вины. Когда Рон предложил остаться в доме ее детства после помолвки, Гермиона согласилась, полагая, что семейное счастье может снова наполнить эти стены любовью и теплом. Но жизнь, за которую она так отчаянно цеплялась, постепенно ускользала.       Дом со временем словно стал отражать её внутреннее состояние. Краска на стенах потрескалась, открытые полки в комнатах покрылась тонким слоем пыли, а в углах кухни появилась сырость. Окна, некогда такие большие и светлые, теперь были прикрыты выцветшими плотными гардинами, которые едва пропускали дневной свет. Воздух был тяжёлым и застоявшимся, как будто сам дом больше не хотел дышать.       В каждой комнате звучала тишина, давящая и оглушающая. Даже кухня, раньше наполненная запахом свежезаваренного чая и выпечки её матери, теперь местами напоминала музей заброшенных вещей. Гермиона избегала готовить, как будто боялась, что тепло снова исчезнет, стоит ей его вернуть. Рон предпочитал еду из Норы, которой щедро снабжала их миссис Уизли, или маггловский фаст-фуд, к которому он пристрастился за годы брака.       Единственным звуком в доме уже много лет был скрип половиц под её ногами. Даже часы, висящие в гостиной, замерли — батарейки давно разрядились, но менять их никто не торопился. Гермиона не раз ловила себя на мысли, что дом словно пытается заговорить с ней, показать, что они разделяют одну и ту же пустоту. И дело не в том, что в доме не было мужчины, хотя Рон действительно не был грамотным и хозяйственным в бытовых вопросах. Дом чувствовал пустоту сердец, проживающих под его кровлей.       Рон и правда практически перестал бывать здесь. Постоянные тренировки, матчи, турниры и заграничные командировки — родительский дом Грейнджер с годами стал для него всего лишь временной остановкой, местом, где можно было оставить одежду, поспать несколько часов и провести время за телевизором между следующим матчем и воскресным ужином в Норе. Мечта Рона Биллиуса Уизли, отраженная в зеркале Еиналеж на первом курсе, добиться вершин и доказать всем что он чего-то стоит наконец-таки исполнилась. Его отсутствие дома лишь подчёркивало, насколько велико было одиночество самой Гермионы.       Семейное гнездо, которое она когда-то хотела создать, превратилось в холодную клетку. Каждая вещь напоминала о её жертвах. Письменный стол в их спальне, где когда-то лежали её школьные конспекты и книги, теперь был пуст. Гермиона убрала всё, что могло напомнить ей о том, кем она была, оставив лишь несколько старых фотографий, на которых она улыбалась вместе с друзьями и полароид-снимки её родителей в молодости.       В углу гостиной стояла коробка с документами, дипломами, письмами от Министерства магии, которые она так и не открыла. Каждый из них был возможностью, шансом на карьеру, которую она променяла на роль жены и домохозяйки. Теперь эти бумаги казались ей символом того, что она потеряла.       Собственное отражение в зеркале в прихожей, где когда-то её мать поправляла шарф перед выходом на платформу 9 и 3\4, казалось ей чужим. Это была не та девушка, которая покинула Хогвартс с мечтами о будущем.       Дом, где она надеялась построить новую жизнь, стал монументом её разочарований. Каждая трещина на стене, каждый сорванный обойный лист были как раны, которые она пыталась залатать, но не могла.       Это был её дом, но в то же время — её тюрьма.

∼∽ ∼∽ ∼∽

      В одной из комнат на первом этаже в чуть приоткрытое окно заглядывает ласковый свет заходящего солнца. Нежно пройдясь по всем поверхностям, до которых смог дотянуться, он ненадолго застывает на диване, где почти дремала молодая девушка. Гермиона Грейнджер гипнотизирует взглядом высокие зеленые платаны на заднем дворе. Когда они только переехали с родителями в этот район, то первым делом посадили эти деревья. Чтобы когда-нибудь дети Гермионы с бабушкой и дедушкой сидели и играли в их тени.        И когда они успели вырасти такими большими?              Она неосознанно тянется в сторону свежего воздуха, будто стоит выйти на улицу и что-то кардинально поменяется. Не будет мира, суженного до четырёх стен и безмолвных взглядов, наполненных гневом и отчаянием. На ее коленях лежит любимая книга «История Хогвартса», но она давно не читает. Мысли разбегаются. Сердце сжимается от какого-то странного предчувствия. Ромашковый чай в чашке давно остыл, но она не замечает. Когда-то она боролась за справедливость, за светлое будущее, но теперь кажется, что её силы были исчерпаны давным-давно.       Когда-то Гермиону Грейнджер называли лучшей ученицей Хогвартса. В её глазах горел огонь любопытства, лицо сияло уверенностью, а дерзко вздернутый носик был громче любых заявлений и слов. «Самая выдающаяся ведьма столетия», «Принцесса Золотого Трио», «Гриффиндорская львица» - после окончания войны титулы сыпались на девушку как из рога изобилия. Ей пророчили успешную карьеру в Министерстве, кто-то даже заикался шепотом, что она может стать первым магглорожденным Министром Магии…       Теперь же от той девушки осталась лишь тень воспоминаний. Кожа стала бледной, с синяками под глазами от бессонных ночей. Тусклые волосы, некогда густые и непослушные, теперь стали ломкими и тонкими и Гермионе пришлось их остричь до каре. Даже осанка, некогда гордая, теперь сутулилась под тяжестью прожитых лет и чувства нереализованности.       Внезапно послышался тихий стук в стекло. Гермиона вздрогнула и, скинув пелену дрема, с любопытством подняла голову. За окном на откосе сидела прекрасная сова с серебристо-белым оперением и большими янтарными глазами и сварливо ухала. Грейнджер растерянно замерла. Она не ждала писем. Друзья давно не жаловали ее своим вниманием, у всех были семьи, дети, домашние заботы. Гермиона находила это вполне нормальным явлением, ведь они уже не были студентами, чтобы проводить все свое время вместе в уютной гостиной башни Гриффиндора или в гостях у Хагрида. Приоткрыв створку шире, она жестом пригласила сову внутрь комнаты. Та гордо прошла по подоконнику словно по подиуму и протянула лапку, к которой был привязан аккуратно свернутый пергамент. Гермиона сняла его, краем глаза поглядывая на сову, и осторожно разломила гербовую печать.       Её взгляд пробежался по аккуратным строчкам, написанным изящным размашистым почерком. Сначала она прочитала текст быстро, но потом замерла, быстро возвращаясь глазами к началу и перечитывая заново каждое предложение по несколько раз. В её груди разлилось тепло, сердце пропустило удар, а на губах появилась улыбка — первая за многие месяцы.       "Кто бы мог подумать, что счастье мне принесет такое письмо..." — подумала она, нежно поглаживая пергамент подушечками пальцев. Письмо принадлежало тому, кто понимал её, кто видел её такой, какая она есть, без осуждения, претензий, ожиданий и обвинений. В этих строках было внимание, участие и… да, она не могла отрицать этого — забота и любовь.       Сова смотрела на неё с любопытством, ухая и дожевывая крекер, будто ожидая ответа. Но Гермиона молчала. Она смотрела в сад за окном, на привычную с детства картину. В этот момент она не могла отделаться от мысли, что это письмо — единственное, что удерживает её от полного отчаяния.       Она мысленно благодарила отправителя, прижимая пергамент ближе к сердцу, учащенный стук которого запрещал произносить его имя вслух. Словно это было что-то запретное, не принадлежащее её нынешнему миру.       Внезапно из коридора раздался грохот и послышался резкий хлопок двери.       Она вздрогнула.       Рон вернулся? Так скоро?       Гермиона напрягается, как натянутая струна, и сглатывает слюну, ощущая медленно нарастающую панику. Шепчет Инсендио и письмо мгновенно превращается в пыль, будто бы его и не было. Красивая сова, почуяв неладное, отодвигает лапкой очередной крекер и заискивающе заглядывает девушке в глаза, будто бы предлагая свою помощь. Но Гермиона нервно качает головой и сжимает кулаки.       - Лети к своему хозяину. Нет времени на ответ, - шепчет она, чувствуя подступающий страх, все еще глядя в пол.       Сова расправляет крылья, поднимается в воздух и уже скоро исчезает за горизонтом, будто понимая, что ее присутствие может только навредить хозяйке дома. Тяжелые шаги мужа раздаются всё ближе, каждый звук словно ножом режет воздух, и вот она видит его, застывшего на пороге. Лицо уставшее, раздражённое и немного багровое от выпитого. Запах алкоголя разливается по небольшой гостиной. Гермиона вдыхает воздуха в грудь и решается поднять на него взгляд.       Форма для квиддича с логотипом «Паддмир Юнайтед» плотно обегает его крепкую, мускулистую широкую фигуру. Хоть он и не сказал еще ни слова, Гермиона чувствует нарастающую волну его гнева даже на расстоянии. Бросив последнюю версию гоночной метлы в угол, Рон упал на диван и начал небрежно стягивать с себя вещи и разбрасывать их по комнате.       — Ты ведь еще не заказала ужин? — его голос хриплый, скрипучий под стать этому дому.       Сначала она хотела ответить грубо, но передумала. Глядя на него, она вдруг поняла, насколько далека от того, о чём мечтала. Молодой Рон, добрый, заботливый и смеющийся был всего лишь юношеским воспоминанием. Перед ней сидел мужчина, чьи глаза больше не отражали ни тепла, ни любви.       — Я... я не знала, что ты вернёшься так рано, — ответила она, стараясь держать голос ровным, но в нём слышались нотки страха.       — Конечно, не знала. Ты ничего не знаешь, кроме своих книжек, — Рон, презрительно кинув взгляд на книгу на диване, резко встает и подходит ближе, его фигура угрожающе нависает над ней.       И когда он успел так вырасти?       Сердце девушки начинает бешено колотиться. Она делает глубокий вдох, пытаясь сохранить остатки спокойствия, но это бесполезно. Рон продолжает говорить, растягивая слова:       — Ты думаешь, что такая умная, да? Всегда считала себя лучше всех? Все должны ходить на цыпочках перед обладательницей Ордена Мерлина первой степени?       Она хочет ответить, но слова будто застревают в горле. Рон хватает её за руку, сжимая запястье так, что боль пронзает до плеча.              — Рон, пожалуйста, — шепчет Гермиона, прикрывая глаза.       — Пожалуйста? Это всё, что ты можешь сказать? — Его голос становится всё громче, пока не превращается в крик – Ты никогда не восхищаешься мной! Не хвалишь за заслуги! Ты не была ни на одном чемпионате, где я завоевывал кубки! Как будто все чего я добился для тебя ничего не значит! В твоих глазах я все еще маленький неудачник Ронни с грязью на лице?!       В его глазах свирепствует слепая ярость. Он резко поднимает другую руку и замахивается. Гермиона сжимает глаза, но вместо того, чтобы кричать, она шепотом бормочет тихо-тихо, неосознанно водя свободной кистью против часовой стрелки, рисуя в воздухе спираль:              — Господи, дай мне шанс... ещё один шанс.       Тут щеку Гермионы обжигает сильный удар, и она падает на пол, по пути задевая виском подоконник. Девушка чувствует, как по лицу начинает течь горячая кровь. Голова наливается болью и жаром, пульсируя все сильнее с каждой секундой.       Затем темнота.       - Тéмпус… Тéмпус Ретрóрсум… - мысленно в бреду продолжает прокручивать Гермиона до конца не понимая, что происходит вокруг.       Как будто из-под толщи воды она слышит гортанный рык Рональда, чувствует его большие руки на себе, как он ее встряхивает и пытается привести в чувство, но сознание ускользает все дальше с каждой секундой.       Вдруг в комнате что-то меняется. Воздух становится плотным, как перед грозой, её тело обдаёт жаром. Гермиона чувствует, как магия вокруг неё откликается на зов миллиардами частиц, хотя в последние годы ей казалось, что это чувство потеряно навсегда.       Через закрытые глаза и боль Гермиона чувствует мягкий и обволакивающий свет. Магия, чистая и бесконечная, словно наблюдает за ней.       — Ты просишь шанса? — звучит голос, который она не узнаёт, но который, судя по всему, знает её.       Гермиона мысленно кивает. Она чувствует, как слёзы бегут по её щекам.       — Хорошо. Но помни: каждое действие имеет последствия.       После Гермиона провалилась в темноту и всё исчезло.