У всего есть начало, но у всего ли есть конец?

      У каждого своё начало, своя история и свой конец. Одни живут с чернотой в сердце, игнорируя всех и всё, им ничего не нужно, у них нет жизни, но есть существование. Холодное сердце, каково оно? Хочется разбить? Как в детстве лёд, такой холодный, но в то же время красив. Лёд - это прекрасная часть зимы, как и снег. Но что делать, если живёшь с ним, живёшь с ним всегда, с самого детства, с той большой потери, а ведь ей было всего пять лет, казалось бы, что может перевернуться в столь раннем возрасте? Эта девочка, пережила намного больше чем те, кто её окружают, чем те, которым она уже не доверяет. Она уже не ребёнок, её детство оборвалось в тот самый момент. Что же за момент? Почему столь красивая девушка не усмехается, не общается со сверстниками? Казалось бы, шестнадцать лет, она же ещё совсем мала и не видела жизни, того, что есть. Она создала образ хладнокровный образ, словно уж больше ничего её и не держит на этом свете. Но, если уж так, то что она всё ещё ищет здесь? На лживой, беспросветной и столь омерзительной Земле?       Розовые локоны покоились на её, столь бледных и худых, плечах. Руки крепко прижимали к груди небольшую стопку книг, словно именно они, не самые интересные пылесборники, были ей столь важны. Она склонилась над картонной коробкой и бережно, словно боялась испортить, положила всю ту же небольшую стопку книжек. Девушка уселась рядом с ними и аккуратно достала одну из них. "Сборник Сказок" — неужели это было то, чем она так дорожила? Казалось бы, достаточно взрослая девочка для того, чтобы выкинуть этот пылесборник. Она медленно перелистывала страницы, а глаза всё быстрее наполнялись небольшими крупицами воды, солёной и редко приятной. Резко закрыв книжку она, запрокинув голову, заплакала.       Было сложно, пожалуй, невыносимо сложно. Понимать, что ты больше не услышишь голос матери, читающей тот самый сборник сказок, не услышишь запах свежей выпечки, которую так любила готовить мать.       Её воспоминания уносились в прошлое, где она, совсем маленькая, а мама всегда рядом. Мама всегда была жизнерадостной, весёлой. Вот прогулка по парку, сладкая вата, огромный плюшевый мишка. Вот озеро в сердце парка, маленькие утята и улыбающаяся мама с небольшим пакетом еды для птичек. Вот её нежные и тёплые руки, которые всегда обнимали её, придерживали за щёки и, столь пухлые и приятные губы, всегда целующие в нос. А после, что-то пошло не так. Крики отца с первого этажа, запертая дверь, не дающая выйти маленькой Сакуре. Вдруг резкий и долгожданный звук ключа в замочной скважине. На пороге мама, вся испуганная, растрёпанная, совсем не такая, словно и не мама вовсе. Эта женщина прикрывает рот девочки и тихо шепчет: "умоляю, ничего не говори, просто иди со мной", а после чуть ли не силой запихивает её в самую неприметную комнату дома. Она снова садится на корточки, смотрит в зелёные полные ужаса глазки, а по щеке матери течёт одинокая слеза. Женщина обнимает её и снова шепчет:"сиди тихо, скоро всё закончится, мы тебя любим." Мама целует её в лоб и запирает дверь на ключ.       Сакура резко дёргается, а после и откладывает книгу. Воспоминания, такие непрошенные, вновь настигли её врасплох. Она медленно встала расправляя джинсы и подняла коробку. Больше не было сил как вспоминать, так и листать страницы любимых детских фолиантов. — Мой чернокрылый воробушек идёт. Всё упаковала? — Статная женщина в зелёном лёгком и облегающем платье, которое прелестно подчёркивало фигуру женщины. — Я просила меня так не называть. — Съёжившись Сакура остановилась на лестнице. — Так что с вещами? — Вздохнула блондинка. — Собрала. — Сквозь зубы процедила Харуно. — Значит поехали. — Цунаде начала идти в сторону выхода, её каблуки ритмично стучали по деревянному полу.       Сакура едва ли не потеряла контроль над своими мыслями, ведь десять лет назад её мать точь в точь, как тётушка сейчас, выходила из дома. Слегка тряхнув головой девушка постаралась поскорее выйти из когда-то любимого дома, теперь же вызывающего лишь боль и сожаление.       Уже в машине Харуно рискнула посмотреть на свой, свой по праву, дом. Глаза неприятно защипало. Хоть и с того рокового дня прошло более десять лет, за которые вполне можно было зашить душевные раны, но ей не удалось. Каждый раз смотреть на дом, в котором прошло её детство, счастливые годы с родителями сравнивалось с болью утраты, с невыносимой и бесконечной болью.       Цунаде видела всё, да и сама не многим меньше Сакуры переживала. Женщина оставалась сильной, старалась дать племяннице всё, что могла, а могла она многое. Стальной характер, прямо как у отца Сакуры. Сенджу похоронила своего родного брата в тот же день, что и похоронили отца Сакуры. Именно Цунаде нашла малышку в той коморке, заплаканную, свёрнутую в калачик и потрясывающуюся. В тот же день Сакура переехала жить к ней. Наверное, Харуно не смогла бы вспомнить и секунды, где могла бы увидеть свою тётю уставшей, измученной. И, если в возрасте двенадцати лет она это воспринимала как равнодушие, то уже к четырнадцати зеленоглазая стала понимать, что это были всего лишь попытки удержать её в человеческом состоянии. В прочем, хоть она и была благодарна мужеству тёти, но никогда не говорила ей об этом словами, но всегда старалась быть достойной на деле. — Я уезжаю на выходных. Есть какие-то планы? — Заговорщицки произнесла Сенджу. — Да, приведу полк друзей и разнесу квартиру. — Правда? — Ухмылка на лице женщины появилась внезапно, чем в какой-то степени опешила зеленоглазую. — Конечно, у меня же много друзей. — Сакура уткнулась в телефон, давая понять, что на этом разговор можно было заканчивать. — Не волнуйся, Сакурёныш, будет и на твоей улице праздник. Шары, бантики и смазливый паренёк. — Мг. Он разобьёт мне сердце, а все друзья будут хохотать в сторонке, мой авторитет будет подорван, я стану отбросом в кругу своих. И когда буду лежать при смерти мне никто не подаст стакана воды. Ммм, пожалуй, не буду даже на Люциуса рассчитывать, он умрёт определённо раньше меня. — Монотонно произнесла Харуно. — И откуда столько негатива в твоих зелёных глазках? — Задала риторический вопрос Сенджу, а после провела пальцем по дисплею телефона, где уже около шестнадцати секунд был отображён звонок с подписью "секретарь". Дальнейшая дорога прошла под разговоры Сенджу и мысли Харуно о далёком и безвозвратном детстве.