Достоин Тебя.

            Му Цин вернулся к реальности лишь в момент, когда глаза принца сонно открылись. Взгляды двух божеств встретились. Бледное лицо Му Цина оставалось невыразительным, когда он склонил голову ближе ко лбу Се Хуа, выглядящему пусто без алого узора. Он сам рисовал тильак принцу по утрам, когда у них была возможность встретить рассвет вместе. Принц расплылся в улыбке, когда бледные губы коснулись его прохладной кожи. Се Хуа никогда не мог понять, где эта грань между «генералом Сюаньчжэнем» и «Му Цином». Никогда не мог приметить, в какой момент она исчезала, растворяясь. Обычно, даже с ним, Му Цин далеко не такой ласковый. На подобные душевные поползновения Бог Войны способен только ранним утром, сразу после пробуждения, когда он ещё не вспомнил о том, что должен быть возвышенным, недосягаемым и столь же непоколебимым, сколь непоколебимы его изваяния в храмах. Му Цин не был любителем лениться по утрам, оставаясь в кровати лишние часы, вместо этого предпочитая приступать к утренней рутине и дневным обязанностям пораньше, в отличие от Се Хуа. Бог троп, каждый раз возвращаясь из мира смертных измотанным, любил оставаться в постели как можно дольше, нежась в море подушек и одеял, и удерживая рядом своего супруга. Сон — не обязательный процесс для небожителей, особенно их рангов, особенно для Се Хуа — мёртвого тела. И всё-таки принц настаивал: «Сон — это не только способ восстановить силы тела, сон — это время, когда твой разум и душа могут погрузиться в покой и умиротворение.» Се Хуа протянул руку, правую, на которой его ногти были коротко острижены, к лицу Му Цина. Ничего выходящего за рамки дозволенного. Его пальцы осторожно заправили прядь смоляно-черных волос за ухо Му Цина. — И тебе доброе утро, цин-цин,— тихо мурлыкал принц себе под нос. — Даже не смотри на меня так, — цокнул Му Цин, глядя на Се Хуа, в чьей голове, судя по всему, зрел план «остаться в кровати как можно дольше», — …И не думай, что сможешь задобрить меня сладкими речами. — Жестоко, — обиженно пробормотал Се Хуа. — Это называется «распорядок дня». Мой дворец — мои правила. — Это работает с «мой муж –мои... — — Хуа! Се Хуа разразился хохотом, когда Му Цином взглядом начал метать молнии, ощетинившись.

***

Се Хуа медленно провёл рукой по перилам деревянного арочного моста, по которому они шли без лишней спешки, глядя вниз на мирно шуршащую воду. Когда очередной бледный лепесток коснулся воды, он поднял глаза на цветущее дерево, соцветия которого, кружась, слетали с веток и опадали на водную гладь. — Так неужели один из потомков Генерала Мингуана вновь вознёсся? — Уточнил он, то, что недавно зацепил краем уха в миру, — Смертные резко начали строительство храмов. Они переглянулись. Провести время вот так: не заботясь о делах, делясь услышанным и увиденным, просто наслаждаясь компанией друг-друга — было высшей точкой наслаждения. — С чего бы? — Му Цин хмыкнул. На его лице отразилась усмешка, — Если бы каждый его отпрыск мог так легко вознестись, то в небесной столице сплошь, куда не плюнь, были одни Пэи младшие. Нам хватает одного Мингуана и его Сяо-Пэя с их теперешними бедами. Се Хуа тихо посмеялся, прикрыв рот ладонью, сжатой в кулак. — Что ж, справедливо. Се Хуа обратил взгляд к Му Цину. Они остановились на середине моста, Бог Войны облокотился о деревянное ограждение боком, тоже наблюдая за вальсом лепестков, гонимых легким ветром. — Думаешь… — Се Хуа, последовав примеру Му Цина, тоже опёрся о перила, — смогут отделаться лёгким испугом? Генерал Пэй та ещё опухоль. Боюсь, как бы он не наворотил дел из обиды. Генерал юго-запада поднял брови: — «Лёгким испугом»? — он с иронией пожал плечами, — Не знаю. Сяо-Пэй просто десятилетиями губил смертных. Такой пустяк, да? Сарказм. Чистый и ничем не прикрытый. Се Хуа пожал плечами в ответ. — Свою долю наказания он получит. Мингуану тоже пора потревожиться о возможном наказании для него самого. Твой отпрыск такое долгое время творил произвол прямо у тебя под носом. Куда ты смотрел? А главное, чего ради — девчонка в горшке. — Ну-ну, — Покачал головой Се Хуа, между тем, легонько постукивая пальцами по древесине, — не приплетай девушку. Бедняжке и так несладко. Боюсь, как бы на неё не повесили всю вину. — Думаешь, старик Пэй не найдёт способ? Она станет козлом отпущения. Всё к тому и идёт. «Демоница соблазнила Пэй Су, затуманила рассудок» вот тебе и весомый фактор для смягчения приговора. И, честно, это разумнее всего. Му Цин встретился взглядами с Се Хуа, чьи брови медленно начинали хмуриться. — Более двухсот лет он шёл к своему положению. Кто знает, какое наказание он получит за эту его глупость. А она — уже обречена. Так что такого в том, чтобы… — Му Цин, — оборвал его принц. Он не говорил вслух, но в его взгляде читалось: «Это несправедливо.» — Ты слишком сердобольный, яньцзы. Се Хуа затих. Сегодня его глаза не лучились жаждой к веселью или праздным разговорам: он не упомянул, что хотел бы посетить Фэн Синя, чтобы лично передать свитки, что Наньян просил, или, что собирается наведаться к повелительнице Дождя, которая обещала заглянуть в небесную столицу. — Если наказание выйдет суровым, он непременно начнёт искать виновника. Ему даже заплатить нечем. Му Цин понял без лишних пояснений. Его взгляд, строгий, острый, рациональный, смягчился до понимающего. — Он не ребёнок. Он может о себе позаботиться. А что касается долгов — этот болван уже додумался попросить Наньгун Цзе простить ему всё, что касалось его дворца. И ты. Се Хуа пожал плечами. Он тайком покрыл весь оставшийся долг Се Ляня перед другими небожителями. — Он мой брат, знаешь ли. — А он знает? — Му Цин сказал это быстрее, чем успел подумать,что именно он собирается сказать Они застыли. Се Хуа опустил глаза. Мимо его носа пролетели два бледных лепестка: они пронеслись мимо, упали на воду и вода понесла их в разные стороны. — Я… — Му Цин откашлялся, — Просто не теряй голову, хорошо? Се Хуа растерянно посмотрел на него. Му Цин поднял обсидианы глаз к принцу, и во взгляде читалось неловкое «извини.» Му Цин не понимал, почему Се Хуа так яро опекает Се Ляня. Если он всё это время мог заботиться о себе, так в придачу ещё и вознестись сумел, то разве был повод для такого переживания? Се Хуа лично видел на что способен Се Лянь, когда присоединился к «балу-маскараду» с Нань Фэном, Фу Яо и Сань Ланом под личиной смертного юноши «Сюй Нина». Се Хуа всегда беспокоился о своём старшем брате. Даже когда он был принцем и Богом Войны на пике своей славы. А когда Цзюнь У надел на него проклятую кангу и лишил зрения — беспокойства Се Хуа увеличились втрое. Се Лянь не был слабым. Даже отсутствие духовных сил и слепота не мешали ему легко биться против демонов. Какой ещё слепец будет способен на такое? Какой человек, кроме Се Ляня, способен провести восемь сотен лет в темноте? Совершенной тьме, где нет света? Когда ты отличаешь утро от ночи только по пению птиц. Се Хуа бы не смог. Он знал, что никогда не смог бы. Сколько бы он не бежал, как долго бы не пытался, сколько бы сил не тратил: он никогда не будет равным Се Ляня. Никто не сравняется с ним.

«Как можно защитить человека, если ты сам — слаб и нуждаешься в защите?»

Се Хуа давно не завидовал. Его детская ревность и зависть переросли в стремление. Что-то, ради чего он не позволил своей душе упокоиться. Сюй Нин первое время их короткого приключения постоянно оказывался где-то рядом с Се Лянем. Но совсем скоро, он понял, что юноша в красных одеждах — защитник куда более эффективный, чем он сам. Ему пришлось отступить, чтобы не путаться под ногами.

Се Хуа — никудышный боец.

Это стало причиной, по которой Фу Яо — и Нань Фэну периодически — приходилось выполнять тройную работу. Се Хуа, а в следствие — Сюй Нин, до смерти боялся змей. Неважно, была это гигантская демоническая змея — Башэ — или безобидный уж. Что уж говорить о дикой смеси скорпиона и кобры? Сюй Нин едва не выл от ужаса, когда они оказались загнаны в пещеру с этими тварями. Змеи так и тянулись к нему, как будто его страх раззадоривал их, и Фу Яо, пока отбивался за них двоих, едва избежал укуса. Всю дорогу до государства Баньюэ Сюй Нин молчал. Вид его был мрачнее туч, не помогали даже короткие касания Фу Яо к его плечам или спине. Одно знание того, что Се Лянь был ранен прямо на его глазах — заставляло всё внутри сжаться. Тяжело было сосчитать моменты, когда лицо Сюй Нина бледнело от переживаний: Се Лянь и юноша в красном оказались в яме грешников, а после и Фу Яо последовал за ними. — Я постараюсь, — кивнул Се Хуа.

«Не теряй голову.»

Звучит легко, но с исполнением у принца есть определённые проблемы. Самая большая — преданность.