Черновик судьбы: Во имя любви

В Мулсантире шел густой снег. Он прятал город в белесую дымку, превращал и дома, и прохожих в призрачные видения, оседал на ресницах, заставляя часто смаргивать. Селия зябко передернула плечами и торопливо зашагала в сторону рынка. Ганн хотел ее проводить, но она отказалась. Ей хотелось побыть одной. Тяжесть, лежащая поперек ее сердца, была невыносимой. Она пригибала при ходьбе и ссутулила плечи. И, в общем-то, ее причины были ясны. Первая — удушающая ответственность. Такая огромная, что в нее до сих пор было трудно поверить. Селия утратила право оступиться, струсить и проиграть. Но как можно быть уверенной в успехе? С ее-то вечной усталостью, испортившимся характером и ужасным самочувствием? Все, что она может — лишь раз за разом преодолевать свой страх и надеяться... Но хватит ли ей на это мужества и сил? Вторая причина — тоска по Бишопу. Хотела бы она встретить его вновь? Конечно, еще как! Она бы полжизни отдала, даже чтобы просто увидеть эту вечно небритую ухмыляющуюся физиономию. А уж снова обнять или поцеловать... Но, во-первых, Бишоп был далеко и наверняка уже и думать про нее забыл за минувшие месяцы. А во-вторых... Что, если Шар снова подстроит его смерть, да еще и у нее глазах? Хватит ли у нее духа с этим смириться и продолжить спасать мир, в котором его не будет? Или еще хуже — что, если его смерть тут же отправит ее обратно в прошлое? Нет уж. Лучше действительно с ним не встречаться, хоть эти мысли и причиняют боль. И это «во-первых» — хорошее лекарство от ненужных терзаний. Вот только... ...входя на территорию рынка, Селия подняла глаза и сквозь пелену снега разглядела знакомую фигуру, которой тут быть никак не должно. Ее сердце на миг остановилось. Она крепко зажмурилась и потрясла головой. Нет! Это ее недавние мысли и утомление сыграли с ней злую шутку! Это просто морок, бред, выкрутасы истощенного организма. А то и вовсе безумие. Нет там никого. Она подняла веки. Фигура никуда не делась. Тот человек стоял и неотрывно смотрел на нее сквозь метель. А у его ног сидел крупный волк и тоже не сводил с нее взгляда. Селии стало дурно. Она покачнулась и, наклонившись лицом вниз, ухватилась за раскрытую створку рыночных ворот, чтобы не сползти на землю. Второй рукой сгребла пригоршню снега, хватанула его ртом, а остаток приложила к пылающему лбу. Сейчас ей станет легче. Она продышится, выгонит из головы глупые мысли и напрасные надежды и пойдет покупать свои амулеты... Сейчас-сейчас... — Это действительно я, дорогая, только не нужно падать в обморок от счастья, — услышала она над самым ухом насмешливый голос. Ее подхватили за локоть и поставили ровно. Селия все-таки подняла голову и прошептала, заикаясь: — Б-бишоп? Янтарные глаза с расширенными зрачками были ужасно близко и в них полыхал какой-то странный огонек, в уголках обветренных губ таилась улыбка. Селия чувствовала знакомый запах — все та же смесь полыни, кожи и волчьей шерсти, ощущала тепло на своей руке. Но так и не могла поверить, что видит его наяву. Она помотала головой, чтобы прийти в себя. — Что, совсем сдурела на радостях? — улыбка на его лице превратилась в кривую усмешку, и это неожиданно ее отрезвило. Селия резко отшатнулась, снова едва не упав: — Бишоп! Какого демона ты тут делаешь? Как ты тут оказался?! Тот закатил глаза и недовольно ответил: — Да знаешь, захотелось попутешествовать. Засиделся на одном месте, а тут и золотишка полные карманы, и свобода... Дай, думаю, мир посмотрю? Добрался до Глубоководья, там стало скучно. Ну и решил прогуляться. Сперва до Врат Балдура, там торговым коггом по Чионтару до Ирэбора, оттуда подвернувшимся караваном до Сюзейла, потом снова морем до Теска, а дальше опять караваном по Золотому Пути. А добрались до Мулсантира, я и вспомнил, что ты про него говорила. Ну и отчего же не проведать старую подругу? — Ясно, — ее губы все еще прыгали, и Селия глубоко вздохнула, все-таки возвращая себе самообладание. Да, снова будет больно, но она это сделает. От этого слишком многое зависит. Вот, сейчас! — Ну что, проведал? — спросила Селия сухо. — Теперь можешь продолжать свое путешествие. Хоть в Тэй, хоть в Орду. Если помнишь, я велела тебе убираться на все четыре стороны! Она сделала шаг назад. Но Бишоп поймал ее за рукав: — Эй! Не так быстро! Что, даже по пивку со мной не пропустишь? Не расскажешь про житье-бытье? — Нет! — Селия выдернула руку из его хватки. — У меня дела. Уходи, Бишоп... И зашагала было прочь, но он в два шага ее догнал и схватил снова, Селия развернулась, чтобы вновь нагрубить, но ее поразило выражение его лица. На нем были не злость, не обида, а настоящее отчаяние. Но Бишоп тут же ухмыльнулся, прогоняя его долой: — Да что ты, детка? Небось срочные и секретные, как всегда? Ты ж у нас такая важная фифа. — Что тебе от меня нужно? — спросила Селия тихо. Голос опять ее подвел, задрожал, сломался, будто она собиралась заплакать. Но она вовсе не собиралась! Она хотела раз и навсегда выяснить этот вопрос и больше уже никогда к нему не возвращаться. — Что тебе от меня нужно, Бишоп?! — повторила она громче и яростнее. — Или ты мне сейчас ответишь, или вали в свое путешествие дальше! — Ты точно хочешь говорить об этом прямо здесь — на морозе и ветру? — отозвался тот, все еще усмехаясь. — Давай-ка лучше сходим в «Баркас», ты выпьешь и упокоишься... — Я сыта по горло твоими увертками, — перебила Селия злобно. — Или ты мне отвечаешь прямо сейчас, или я ухожу! — Детка, зачем же так сурово? — спросил Бишоп с укоризной. — Неужто ты совсем не рада меня видеть? Селия нырнула в тень, вынырнув в самом конце улицы, а оттуда вновь тенями — до портала в знакомом переулке, совершенно позабыв, что на дворе еще день. А увидев, что тупичок пуст, так разозлилась, что разорвала Тень сама и проскользнула между планами в Теневое измерение безо всякого телепорта. Забежала там в первый попавшийся маленький домик, сорвала и швырнула на пол заснеженный меховой плащ. Села на серую рассохшуюся кровать и, обхватив себя руками, замерла. Ей хотелось слиться с Тенью и перестать быть. Но вдруг этим она даст силы Голоду? Она в отчаянии затрясла головой и все-таки расплакалась. Ей хотелось причитать: «За что?!» Да только она уже давно знала ответ — ни за что. Просто так вышло, что именно она попала на зуб судьбе и стала игрушкой Шар. «Ты — моя!» — вновь раздался нежный женский голос в ее голове. — Ничего подобного, — Селия сердито хлюпнула носом. — Пока я могу решать за себя сама — буду решать я! Сердце снова заболело, заныло заставляя согнуться в мучительном приступе. Она улеглась на кровать и закрыла глаза. Но ведь ей не нужно решать прямо сейчас, правда? Она просто немного тут отдохнет и наберется сил. Ее сон был полон демонов, и ей пришлось от них убегать, чтобы не дать Голоду насытиться. Даже когда она видела, как те разрывают Бишопа в клочья. Ее разбудил скрип двери. Селия подскочила на кровати, выхватывая из ладони теневой хлыст, и остановила удар только в самый последний момент. — Полегче, полегче, — хмыкнул Бишоп, стряхивая с плаща снег. — Это всего лишь я. Селия отползла подальше к стене, подавив всхлип отчаяния: — Как ты меня нашел? — Я — следопыт, детка, забыла? — он расстегнул фибулу, бросил плащ на стул. Подошел к ней и присел на край кровати. — Мы не договорили. — Ну да, и я снова повторю свой вопрос: чего тебе от меня нужно? — Селия сжала кулаки и поглядела на него с вызовом: — Если не ответишь, я снова уйду. Рано или поздно тебе надоест за мной гоняться. Бишоп прищурился и спросил с ответной угрозой: — Выкручиваешь мне руки, дорогая? Она сердито фыркнула: — Вот еще! Нужны они мне. Твоя драгоценная свобода все еще с тобой. Ты сам решаешь — отвечаешь ты мне или уходишь. — Отвечу, а потом снова услышу: «Вали в Тэй?», да? — буркнул Бишоп. Селия смутилась. Действительно, выходило как-то не слишком справедливо. Она вздохнула: — Ладно, давай так. Ты со всей честностью отвечаешь мне, а потом я точно так же честно отвечаю тебе. Идет? Он ненадолго задумался, а потом нехотя кивнул: — Так и быть. Только давай этот свой вопрос ты задашь потом? И начинаю я. Ты мне не ответила — ты рада меня видеть? Селия опустила глаза: — И да, и нет. — Ну, это не ответ! — возмутился Бишоп. — Сжульничать решила? — Это правда, — она сглотнула, потому что к горлу опять подступили непрошенные слезы. — Я рада тебя видеть. И в то же время, я хотела бы никогда тебя больше не встретить. — Почему? — в его голосе звучала плохо скрытая обида. — Это другой вопрос, — мотнула она головой. — Сейчас моя очередь. Так зачем ты все-таки приперся в Мулсантир? Бишоп втянул воздух носом, и Селия вдруг подумала, что это дурацкое сопение — самый прекрасный звук, который она слышала за последние несколько месяцев. — Я отвечу... потом. Задай другой вопрос. Селия хмыкнула: — Ну и кто тут жульничает? Ладно. Тогда так: какого демона ты приперся в крепость Гариуса? Я же велела тебе убираться вон! Бишоп пожал плечами: — Да случайно! Селия нервно рассмеялась: — Ну хватит уже вилять! Ты ведь драпать хотел, а тут вдруг вернулся и начал корчить из себя героя. С чего это вдруг? — Говорю же, случайно, — проворчал Бишоп, глядя в сторону. — Я и вправду был рад до жопы свалить подальше, да и психанул здорово. Но ты тогда угадала, со мной потом действительно связался Гариус. Ну как связался: из кустов выскочила толпа скелетов, и один из них заговорил его голосом. Я его послал, конечно. Нахрена мне в это лезть, если у меня уже есть и свобода, и золото? В общем, я их раскидал и поехал себе дальше. Но Гариус оказался обидчивым, как девка. Отправил за мной еще одну толпу, побольше. Догнали, лошадь подбили. Убежать у меня не вышло, ну и завалили массой. Я только и успел сказать Карнвиру, чтоб не лез и за золотишком присматривал. А очухался уже в крепости. — Он поджал губы, пряча эмоции, и продолжил: — В общем, после некоторых поганых процедур я был готов пообещать ему вообще все, что угодно. Это ты у нас герой, а я просто хочу выжить, ясно? Так что, пообещал ему помочь, когда ты заявишься. Селия терпеливо ждала продолжения, не позволяя ни жалости, ни обиде говорить вместо себя. И Бишоп все-таки заговорил снова, с желчной иронией, сочащейся из каждого слова: — Пообещать-то пообещал, но твоя сказочка все из головы не шла, уж такая складная: и о том, что Гариус со мной свяжется, и обо всем прочем. Вроде того, что я там сдохну и в Стену Неверующих попаду. Ну откуда тебе было знать, что я на самом деле безбожник? Это ж вроде как тайна была. Так что я решил в крепости не задерживаться и свалить по-тихому. Только ни хрена у меня не вышло. Охрану-то свою я грохнул, да с выходом оттуда возникла проблема — не было его! Только телепорт, который Гариус и ставил. Я все еще на тебя здорово злился, но подумал, что у тебя наверняка имеется какой-нибудь план. Если уж ты и вправду вернулась из будущего и собиралась своих разлюбезных друзей спасать. Ну а потом увидел, как славно вы лупите Короля Теней, и решил присоединиться. Для гарантии, что дружеские чувства вспыхнут с новой силой, и вы заберете меня с собой. Никакого героизма, как видишь. Селия, пряча невольную улыбку, кивнула: — Хорошо, я поняла. — Чего ты там поняла? — Бишоп покосился на нее с подозрением. — Что ты действовал исключительно из эгоизма, — она тоже пожала плечами. И продолжила: — Как законченный эгоист влез в драку с тварью, которую не могли убить всем Иллефарном, как законченный эгоист вытащил Гробнара из-под удара, и как эгоист орал на меня, привлекая к себе внимание, когда я была в теле Короля Теней. А потом без меня возвращаться не хотел. И разговором по душам грозился. Все так и было. — Ой, ну не начинай, — поморщился Бишоп. — Опять себе навыдумывала невесть чего. Терпеть такого не могу. Селия опять хихикнула. Тяжесть в груди начала потихоньку рассасываться. Было так приятно сидеть с ним в одной комнате, на одной кровати, поглядывать друг на друга, обмениваться колкостями. Как же она по этому скучала! Неужели у нее хватит духа снова его прогнать?.. Улыбка тут же пропала с ее губ. — Теперь ты спрашивай, — сказала Селия, отводя взгляд. — Вопрос все тот же: почему и «да», и «нет»? — он глядел на нее прищурившись, словно хотел прочитать ее мысли до того, как она выразит их словами. А вид у него опять сделался неприятным. Так бывало перед тем, как он говорил ей какую-нибудь гадость. Ей не стоило забывать, как с ним порой бывает сложно. А что, если он опять что-нибудь выкинет и в который раз разобьет ей сердце? — Ох... — она села поудобнее, обняв колени руками. — «Да», потому что я все еще думаю, что ты не безнадежен. «Нет», потому что я не хочу, чтобы ты снова меня изводил. И потому что не хочу, чтобы ты снова умер у меня на глазах. — «Снова»? — взгляд Бишопа стал острым и внимательным. — Хочешь сказать, что в прошлом была рядом, когда меня размазало? Но ты говорила, что я тогда на тебя напал, а убивать не стал, и потом ушел, так? Я что — вернулся? Селия тихо ахнула, прижав ладонь ко рту: — Вернулся?! Я все понять не могла, почему ты задержался в крепости, пока она не начала разваливаться. У тебя же была куча времени!.. Хотя, если ты говоришь, что там не было выхода... Бишоп хмыкнул: — Так значит не видела? — В тот раз нет, — Селия вздохнула и обхватила руками уже плечи. Ей вдруг сделалось зябко. — Что значит «в тот раз»? — спросил он с напором. — И почему те типы в «Вуали» знали меня и в лицо, и по имени? — Потому что я вытащила тебя из Стены Неверующих! — не выдержала она. — А потом тебя убили — и уже на моих глазах! Из-за этого я и попала во временную петлю. Чтобы вытащить тебя снова! А потом... потом ты опять умер. И я опять вернулась назад, и ты умер в третий раз! И с меня уже точно хватит, понятно тебе?! Бишоп застыл, переваривая ее слова. — А что до тех типов... Как ты вообще додумался сунуться в «Вуаль»? — задумчиво пробормотала Селия. — Так вот, те типы были со мной все это время. Все те разы, когда я возвращалась во времени. Обычно все начиналось тут, в Рашемене. И только на этот раз мне помогли уйти дальше во времени. Чтобы ты не сдох под обвалом, и я смогла выбраться из этой петли. И я понятия не имею, что будет, если ты опять помрешь... Потому что вообще-то, дело не в тебе, а в моем Проклятии... — Да, ты теперь Пожирательница духов, — Бишоп мрачно кивнул, все еще избегая на нее смотреть. — А ты время зря не терял, да? — Селия слабо улыбнулась. — Ладно, расскажи мне, сколько ты тут торчал и чем занимался. Он ухмыльнулся и все-таки на нее покосился: — Да пару недель всего. Потолковал с местными: тут золотой, там зуботычина. Ну и услышал чудесную историю про то, как ты сперва приехала сюда верхом на громадном медведе, а потом устроила бойню тэйцам-шпионам. Заглянул в Дом Ледяного Тролля, с местным шаманом пообщался. Он сперва артачился, пришлось с его дуболомами подраться... — Ты устроил дебош у берсерков? — прыснула Селия, представив эту картину. — Зачем дебош? — его усмешка стала шире. — В испытаниях их идиотских поучаствовал, все честь по чести. — И что — прошел? — не поверила она. Ей рассказывали, что попасть в берсерки нелегко, и их экзамены с легкостью могут привести к смерти соискателя. — Ну, не то, чтобы, — Бишоп безотчетно поежился. — Последняя штука у них знаешь какая? Бочка с ледяной водой! Нужно было в нее залезть и пересидеть одного придурка. — И что? Ты отказался? — Почему? Залез, — Бишоп обиженно хмыкнул. — Но не пересидел, конечно. Вырубился раньше. Но тот старикашка, шаман, решил, что сойдет. Согласился поболтать. Правда, ничего толком не сказал. Мол, твой путь долгий и темный, его финал неясен, но раз за тобой присматривает сам великий Окку, то все не безнадежно. Зря только жопу морозил. А потом познакомился с крылатыми идиотами. Пошарился с ними по теневому храму... — Погоди! Ты познакомился со Зверинцем? — ахнула Селия. — И уговорил их лезть в храм Миркула? Я не смогла. — Ха, видишь, детка, какой я молодец, — Бишоп ей подмигнул и тоже немного расслабился. — Я этих щенков спросил, что им дороже — репутация или жизнь сестры. Позадирал их немного. Развел на «слабо», в общем. — Да ты просто дипломат, кто бы мог подумать, — покачала она головой. — Не обзывайся, — буркнул Бишоп беззлобно. — В храме, конечно, много чего интересного было. Но далеко мы не прошли. Судя по щели в той двери, нужен твой меч. Он у тебя с собой, кстати? — Ага. Значит, про «Вуаль» ты тоже разведал? Знал, что я там останавливалась? — Ну да. Потому и пошел туда первым делом. А там эти... — его глаза опять недобро прищурились. — Ответь-ка мне на еще один вопрос, дорогая. Этот хмырь с синей рожей так на меня зыркнул... У тебя с ним что-то есть, да? — Я не буду отвечать! — Селия снова напряженно выпрямила спину. — Сам-то ты мне уже два вопроса зажилил! — А. Ну да, — Бишоп вновь отвернулся. — Сверну ему шею, и дело с концом, — проворчал он себе под нос. — Не смей! — она угрожающе подалась к нему. — Ты не обидишь никого из моих друзей, ясно? Я тебе этого никогда не прощу! Он шумно вздохнул и закатил глаза. А потом вдруг повернулся и крепко схватил ее за руку: — А ты не смей от меня убегать, ясно? Надоест мне или нет, это мы еще посмотрим. Но я иду с тобой. Селия с возмущением огрызнулась: — И с чего ты взял, что я тебе разрешу? — А с того, — Бишоп быстро притянул ее к себе за шею и поцеловал — алчно и напористо. Ее сердце ухнуло вниз, тело мгновенно отозвалось жаркой истомой, у Селии закружилась голова. Бишоп придвинулся поближе, прижал ее к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. И она сама не понимала, почему совершенно ему не мешала и в какой момент начала отвечать — так же жадно и жарко. Бишоп опрокинул ее на ветхое одеяло, продолжая целовать, свободной рукой ухитрился расстегнуть крючки на ее куртке и снять ее. А потом приласкал ей грудь. Это прикосновение даже через два слоя теплой одежды отозвалось волной такого острого удовольствия, что она тихо застонала и слегка прикусила Бишопу губу. Он, будто эхо, сдавленно застонал в ответ. Огладил ее снова, оторвался от ее губ и посмотрел немного ошалелым темным взглядом: — Ты спрашивала, что мне от тебя нужно? Все! Все вот это и еще больше. Селию вдруг пронзило воспоминанием, как он дважды стоял напротив, обжигая яростным взглядом и больно раня словами, и с силой отпихнула Бишопа от себя. — А, то есть, трахать меня и ебать мне мозги?! — прошипела она гневно. — Охренеть, как я польщена! — Да нет, дурочка, — Бишоп снова подался к ней, обхватил ладонями ее щеки. — Вообще все, понимаешь? Вся ты, с придурью, с благородством этим идиотским, даже с Проклятием своим. Вся ты нужна! — он впился в ее губы коротким поцелуем, оторвался и хрипло прошептал: — Рядом с тобой я живой. И настоящий. — Бишоп немного отстранился и продолжил, не отрывая от нее взгляда: — Ну а второй ответ — когда очухался в твоем госпитале и узнал, что ты пропала, сперва обрадовался. Думал, уеду и заживу, сам себе хозяин. И даже уехал. Подобрал золотишко свое — и в Глубоководье рванул. Кутил неделю, не просыхая. Работенку нашел непыльную... А потом понял, что на самом деле херово мне, понимаешь? Не могу тебя забыть, хоть тресни. И ни девки, ни вино не помогают — все не то. Будто пресно. Ну и над словами твоими думал все время. Понять пытался — правда или нет? А потом подумал — да какого хрена? Доберусь до Мулсантира и сам все узнаю. Селия прерывисто вздохнула, освободилась от его рук и села. Он сел рядом, сверля ее хмурым взглядом. — Ты мне раньше другое говорил, когда мы в крепости Гариуса встретились, — она с силой потерла виски, у нее не на шутку разболелась голова. — Мол, тебе это не нужно. И ты не сменишь свободу даже на такую, как я. И когда врал — тогда или сейчас? Бишоп скривился и процедил: — Не веришь? Ну да, конечно, это только твой сияющий паладин может правду говорить, а у меня-то вечно язык поганый. — Опять ты Касавира приплетаешь попусту! — Селия рассердилась не на шутку. — Он тут совершенно ни при чем. И я хоть раз говорила, что тебе не верю? Я только тем и занималась, что перед всеми тебя выгораживала. По-моему, из нас двоих постоянно себе что-то придумываешь ты! Бишоп только ухмыльнулся, сгреб ее обратно в охапку и принялся целовать. А она, вновь оказавшись на спине, с готовностью ответила, будто и не разозлилась на него только что. Будто не обещала себе, что на этот раз точно не купится на ощущение бесконечного счастья, которое обволакивало ее всякий раз, когда он ее обнимал. Ее тело опять сделалось податливым и жаждущим. Она крепко обхватила его сама — и руками, и бедрами. Дыхание Бишопа тут же сбилось, он резко подался назад — но только для того, чтобы стремительно сорвать с себя куртку вместе с верхней рубахой, а ее нетерпеливо вытряхнуть из кучи теплой одежды, оставив лишь нижнюю рубашку. А потом опять приник к ней, распустив шнуровку и спустив рубашку с плеч. Лаская ее пальцами, губами, языком, целуя и прикусывая так, что она не могла сдержать новых стонов. Пульсация внизу ее живота сделалась почти нестерпимой, заставляя выгибаться в пояснице и подаваться навстречу касаниям. Бишоп, скользя ладонями по ее бедрам, задрал ей подол, а потом тихо хмыкнул: — О, ты начала носить нижнее белье? — полюбовался немного и потянул за завязки на ее панталончиках. — В Рашемене холодно, если ты не заметил, — буркнула Селия и тоже дернула тесемки на его собственных штанах. Но только полезла внутрь, как Бишоп поймал ее руку: — Ну, нет. Я так давно этого ждал, не хочу, чтобы все закончилось быстро. Он и вправду возмутительно растягивал удовольствие — медленно-медленно стаскивал с нее рубашку, будто смаковал момент обнажения. Жадно, но вдумчиво исследовал ласками и поцелуями полыхающее под его пальцами тело. Сверху донизу, будто знакомился с ним заново. Селия лихорадочно содрала с него нижнюю рубаху и принялась в нетерпении покусывать его за плечи, скрести ноготками по его коже и тянуть за отросшие за время путешествия пряди волос. А когда Бишоп скользнул пальцами внутрь нее, присоединив к ним горячий язык, Селия захлебнулась ощущениями и эмоциями. Каждое прикосновение Бишопа разжигало в ней пожар все больший и больший, тело изнывало, расплавлялось и звенело вожделением. Все мысли выдуло прочь, в голове плыло, все смазалось в какой-то сплошной поток удовольствия и нестерпимого желания. В конце концов она не выдержала, жалобно простонав: — Бишоп, хватит! Иди ко мне... — Разве так умоляют? — ухмыльнулся он. Оторвался от нее, чтобы избавиться от остатков своей одежды, и прильнул снова, дразня прикосновениями и жадными поцелуями. Селия видела, что в нем горит тот же неутолимый огонь, как и в ней, но Бишоп все длил и длил эту пытку. И только тогда, когда она сипло прорычала: «Я сейчас убью тебя, слышишь?!» — одним рывком глубоко в нее вошел. Селия протяжно вскрикнула и вновь вцепилась зубами в его плечо. С каждым сильным толчком ей хотелось все больше и больше. Ее воспаленный разум почти перестал воспринимать действительность, мир сузился до чувственных ощущений. Горячие руки на ее бедрах, горячая плоть внутри нее. Снедающий ее огонь окончательно превратился в пожар — губительный и беспощадный, выжигающий ее изнутри. И такие сильные эмоции словно пробили в ней какую-то плотину. Нечто, скрытое в ее душе, запертое за ребрами, спрятанное под кожей, проснулось и стало явью. Тело поплыло от невозможного жара страсти, распадаясь, растворяясь Тенью. И только эти крепкие и мощные соприкосновения держали его, оставляли его целым. Но Селии невыносимо захотелось обхватить Бишопа щупальцами, слиться с ним, стать одним целым, поглотить. Вожделение расцветили отголоски Голода, и он тоже запылал, наполнил ее рот слюной, смешался с Тенью, пополз из нее вкрадчивыми жадными протуберанцами. Селия на мгновение замерла в приступе паники, осознавая, что не сможет это прекратить. Первой мыслью было отбросить Бишопа подальше, пока Голод на него не напал. А потом подумала: что, если она все еще сможет этим управлять? Что, если сможет развернуть это желание, чтобы не брать, а самой дарить свой темный огонь? Она протяжно застонала, вновь задвигалась навстречу ненасытному и неистовому ритму. Но сейчас Тень не жалила, не растворяла и вытягивала силы, как ей и положено было изначально. Пропущенная через чувства и тело Селии, она вливалась в Бишопа и, подобно ей самой, отдавалась ему. И Бишоп, почувствовав это, хрипло застонал, остановился и приподнялся над ней, вглядываясь в лицо. Его зрачки расширились от удивления, а губы слегка приоткрылись: — Что... происходит? — Все хорошо, — прошептала Селия, гладя его по щеке и притягивая к себе обратно. — Это Тень. Да, я теперь чудовище. Но я никогда больше не причиню тебе вред, обещаю. Бишоп моргнул и опять ее поцеловал, заменяя этим все слова. И Селия вдруг подумала, что совершила сейчас нечто невозможное, но очень правильное. И что никогда ее счастье не было настолько полным. Их страсть забурлила вновь, но это происшествие словно действительно прибавило Бишопу сил. Он двигался с таким напором, будто окончательно потерял разум, и Селии это даже нравилось. Маленькая комната доверху заполнилась вздохами, стонами, отчаянным скрипом кровати и ритмичными влажными звуками. А когда Селия забилась в его руках от сладких конвульсий и обмякла — мокрая от пота и совершенно вымотанная — Бишоп развернул ее спиной и продолжил в нее вколачиваться. Он до синяков сжимал ей бедра и плечи, тянул за спутанные волосы. А потом распластался грудью по ее спине, одной рукой сжимая ее бедро, а другой — плечо, и выдохнул прямо в ухо: — Детка, ты не чудовище, ты — гребанная богиня! И задвигался еще быстрее и резче, выпрямил спину, по-прежнему прижимая Селию к себе. Она тихо ахнула, а Бишоп запрокинул ей голову и закрыл ее рот поцелуем. Он вбивался в нее, держа за локти, не позволяя лечь на кровать. И, хотя это было не слишком удобно, Селия ощутила новую волну возбуждения. Она слушала его тяжелое дыхание и тихие постанывания и вторила им. Его губы скользнули по ее шее, оставляя приятно саднящие следы, рука обхватила грудь. С каждым толчком Селия стонала все громче и громче, а затем почувствовала, как внутри нее вновь взрывается наслаждение. И одновременно с этим услышала протяжный вздох Бишопа. Он на несколько мгновений замер, сжал ее крепче и опрокинулся на кровать, увлекая ее за собой. Какое-то время они молчали и не шевелились, купаясь в ощущениях. А потом Селия все же повернулась к нему лицом и с улыбкой вытерла пот с его лба. Он усмехнулся и в ответ убрал пряди, лезущие ей в глаза. А когда ее дыхание восстановилось, а нега окончательно покинула тело, Селия печально вздохнула: — Вот теперь ты можешь вернуться к своему путешествию. — Не делай вид, будто тебе не понравилось, — насмешливо фыркнул Бишоп. — Никто тебя не приголубит так, как я. Хорохорься, сколько угодно. — Приголубил, отлично, это да, — Селия нахмурилась. — Но ты же получил, что хотел, так? — Нет, — его усмешка стала шире и наглее. — Сейчас отдохну, и продолжим. Она резко отстранилась: —Ты что, не слушал меня? Ты умрешь, если останешься со мной! — Ой, не нагнетай, — поморщился Бишоп. — Сама же сказала, что всякое говно начиналось после того, как ты выколупывала меня из Стены Неверующих. Но я-то живехонек. Ни в какую Стену не попадал. Вот и не квохчи. Селия на миг замерла, а потом села, глядя ему в глаза: — Я действительно изменилась, Бишоп, — произнесла она негромко. — Ты должен был уже заметить, что от девочки с болот ничего не осталось. Я больше никому не позволяю себя обижать. На всякий случай поясню, если ты не понял: мне не нравится ни это слово, ни этот тон. Они унизительны и делают мне больно. И если ты и дальше намерен позволять себе быть со мной грубым, я прямо сейчас выброшу тебя из Тени в Мулсантир. Как есть, с голым задом. Бишоп вытаращился на нее с удивлением едва ли не большим, чем, когда увидел, как из нее лезут щупальца Голода. А потом тоже сел и спросил с раздражением: — Ты сейчас серьезно? Нет, я и вправду ни хрена не понял! Какого дьявола ты сейчас кочевряжишься? Ты же сама призналась, какие штуки ради меня делала. Зачем тогда притворяешься, будто видеть меня не хочешь? Делаешь вид, будто ты не моя со всеми потрохами? Она глубоко вздохнула и на миг прикрыла веки: — Бишоп, я действительно не твоя. Я своя собственная и ничего тебе не обязана. Я делала что-то для тебя только потому, что сама этого хотела. А ты думал, раз приголубил, то уже веревочку на меня нацепил? — припомнила она ему его же фразу и усмехнулась. Ей вдруг сделалось легко-легко, словно она наконец-то решила задачку, которая мучила ее все это время: — Ладно. Я тебя предупредила. И если ты и вправду так этого хочешь, я разрешу тебе идти со мной. Но у меня есть три условия. — Условия? — Бишоп угрюмо зыкнул на нее исподлобья. — Продолжаешь набивать себе цену, что ли? — Не набивать, а называть. И не себе, а твоему сопровождению. И я опять повторю — тебя никто ни к чему не принуждает. Не хочешь — можешь уходить. Прямо сейчас. — Да зачем нужны какие-то условия вообще?! — Бишоп не выдержал и сорвался на крик. — Что за блажь? — Это не блажь. Это то, что для меня по-настоящему важно. Очень важно, слышишь? И если ты не можешь или не хочешь делать то, что для меня важно... Ну, я уже говорила. Упрашивать не буду, держать тоже. Бишоп помолчал, глядя в угол. А потом пробурчал: — Ну и что за условия? — Во-первых, ты не делаешь мне больно. Не оскорбляешь, не обижаешь, не унижаешь. Даже если сердишься. Даже если я заслужила. Во-вторых, не делаешь больно моим спутникам. Споры и подначки — это одно. Чеши языком и лезь под шкуру, сколько влезет, если в меру. Но ты не будешь пытаться намеренно сделать им больно, понятно? Он даже на ноги вскочил, упер руки в бока и злобно уставился на нее: — Ошейник на меня надеть хочешь? Я не собираюсь себя ограничивать! Селия ответила ему спокойной улыбкой: — Бишоп, добровольно себя ограничивать — это нормально. Большинство людей этим занимается. Самодисциплина, ну? Не говори, что не слышал этого слова. — Я никому не позволю замахиваться на мою свободу, — прошипел он упрямо. Селия пожала плечами и кивнула на дверь. Бишоп сдавленно зарычал и прошелся взад-вперед по комнате. Она опять вздохнула, собрала с пола свои вещи и начала одеваться. К ней вновь вернулись слабость, голод и головокружение. Бишоп досадливо фыркнул и тоже принялся натягивать одежду. Селия посмотрела на него с грустью, в который раз прощаясь с ним навсегда. «Главное — он живой», — напомнила она себе. Им было хорошо вместе, но... Бишоп поднял с пола ее плащ, кинул ей в руки и недовольно спросил: — А третье какое? — Чего? — опешила она. — Ты сказала «три условия», — буркнул он сердито. — Какое третье? — А, — Селия невольно рассмеялась. — Третье — ты купишь себе шлем и будешь его носить. Если бы ты был в шлеме, так просто башку бы тебе не разносили. — Ненавижу шлемы! — опять вскинулся Бишоп. — Башка в них чешется и не слышно ни хрена! — Так у тебя хотя бы останется, что почесать, — отозвалась Селия язвительно. Бишоп опять злобно засопел. А потом надел свой плащ и мотнул головой: — Ладно, пошли. — Куда? — спросила она с подозрением. — На рынок, куда. Надеюсь, он еще открыт. Ты же там что-то покупать собиралась? Заодно шлем выберу...