Нас с тобой свела судьба

Гермиона, которая обычно вставала раньше всех, была сильно удивлена, когда не обнаружила Фадж в комнате. Быстро проверив гостиную, но, ожидаемо, не обнаружив в ней ни единой живой души, Грейнджер вернулась в спальню, хмуря брови в задумчивости. Лаванда и Парвати сладко потягивались в своих постелях, в то время как Фэй Данбар уже стояла у зеркала и расчёсывала свои длинные тёмные волосы. На её бледном лице была загадочная улыбка. — Неужто наша принцесса нашла себе принца? — хихикнула Фэй. — Так рано, а её уже и след простыл. — Вернее было бы сказать снежная королева, — подметила Браун, на что её подруга Парвати залилась заразительным смехом. Гермиона промолчала, одарив соседок по комнате серьёзным взглядом. Ни для кого не было секретом, что Саманту откровенно недолюбливали на львином факультете. Причин могло быть достаточно: Фадж была отчуждённой, но в то же время весьма острой на язык и не совсем тактичной, а также предпочитала проводить время в гордом одиночестве или же со слизеринцами. Политика её отца, как ни странно, тоже играла в этом немалую роль — наслушавшись от родителей не самых приличных прилагательных касаемых министра, некоторые, даже этого не осознавая, начинали относиться к Саманте предвзято, толком её не узнав. Из-за подобных предубеждений Грейнджер было очень жаль дочь Корнелиуса, но заступаться за неё она не решалась, ведь Фадж просто не переносила казаться слабой.

***

Ноги Саманты намертво приросли к земле. Она стояла неподвижно, словно статуя, не в силах пошевелиться. Со стороны это выглядело, возможно, забавно, ведь на ней по-прежнему была мантия-невидимка, а волшебник продолжал всматриваться в пустоту, но на самом деле эмоции девушки были на пределе, ведь она всё ожидала каких-то действий или какого-то подвоха от незнакомого ей мага. Сердце Фадж колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Маг взмахнул палочкой и огонь в камине снова зажёгся, заливая помещение мягким светом. Покрутив палочку в руках, волшебник отложил её на стол и отошёл от него на несколько шагов, тем самым показывая, что не собирается причинять вред гриффиндорке. Теперь, в свете огня, Саманта наконец-то могла получше рассмотреть волшебника — это был высокий широкоплечий мужчина лет сорока с волосами цвета пшеницы и серыми глазами, напоминающими небо в дождливый осенний день. Маг слегка улыбнулся уголками губ, но этого было достаточно, чтобы Саманта окончательно успокоилась и стянула с себя мантию Поттера. Дабы избежать зрительного контакта, русоволосая разглядывала пыльный деревянный пол под своими ногами, в то время как волшебник внимательно изучал её взглядом. — Ты очень на неё похожа… — почти шёпотом произнёс мужчина после длительного молчания. Услышав это, Саманта вздрогнула. Ей так много хотелось узнать и спросить, но все слова застряли комом где-то в районе горла. — Моё имя ты, должно быть, прекрасно знаешь, поэтому нет смысла представляться, — по-доброму улыбнулся волшебник. И это была чистая правда. Почти весь второй семестр третьего курса, когда по замку разгуливал сбежавший из Азкабана Сириус Блэк, Саманта посвятила поискам родственников со стороны своей матери, которые однажды учились в Хогвартсе. Миранда Фадж, в девичестве Андерссон, была студенткой Когтеврана, а потому Саманта приняла решение начать именно с этого факультета, однако, как показали архивы, учеников с такой фамилией не было там и в помине, естественно, кроме самой покойной Миранды. Проверив Слизерин, а затем Гриффиндор, оставалась последняя надежда — Пуффендуй, где, к превеликому счастью, старания голубоглазой принесли свои плоды. Лукас Андерссон — выпускник Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс 1972 года, судя по небольшой разнице с матерью Саманты: всего в шесть лет, приходился ей либо братом, либо кузеном. В худшем случае он мог быть простым однофамильцем и не иметь с ней ничего общего, но эту возможность дочь министра отбросила практически сразу по одной простой причине: фамилия Андерсон была достаточно популярной, однако её шведская версия — с двумя «с» — встречалась уже гораздо реже, поэтому шанс, что это было простое совпадение, был бесспорно мал. Гриффиндорка никак не могла нарадоваться своей находкой, ведь она была единственной ниточкой, которая могла привести Саманту к её семье, однако тогда она ещё даже не догадывалась, какие трудности ждали её впереди. Чтобы как-то связаться с возможным дядей, ей необходимо было узнать его адрес проживания или по крайней мере места работы. Вероятнее всего, Лукас Андерссон не работал в Министерстве, ведь иначе русоволосая знала бы об этом или хотя бы слышала, в связи с чем искать следовало явно в другом месте. Трудолюбие, терпение, верность и честность — именно так звучали главные качества студентов барсучьего факультета, подумав о которых в голове Саманты тут же появилась подходящая для таких людей профессия — целитель. Принимая во внимание высокие баллы, полученные Лукасом на СОВ и ЖАБА, информацию о которых Фадж также удалось откопать в библиотеке, ему ничто не препятствовало получить должность целителя к примеру в больнице Святого Мунго, но вот незадача — чтобы туда попасть, нужно иметь уважительную на то причину, которой у Саманты, увы, не было. Во время летних каникул дочь Корнелиуса Фаджа нередко выходила попытать удачу в Косой переулок, отгоняя от себя назойливые мысли о том, что Андерссон вернулся на родину, отправился в кругосветное путешествие или вообще погиб на войне. У Саманты оставался последний способ найти потерянного родственника, который она приберегла на самый конец, когда уже почти не останется надежды, ведь он был, пожалуй, самым рискованным. Тут-то ей и пришёл на помощь Драко. Мать блондина — Нарцисса Малфой — была одногодкой Лукаса. Хоть она и училась на Слизерине, как её муж и сын, Саманта допускала возможность, а вернее было бы сказать тешила себя надеждой, что они были знакомы друг с другом. Собравшись с духом, в одном из писем к Малфою, которые не были какой-то редкостью в летний период, ведь они оба скучали в своих столь же огромных, сколько и унылых родовых поместьях, Фадж попросила Драко как-нибудь между прочим спросить Нарциссу о неком пуффендуйце Андерссоне, который учился в одно и то же время с ней. Учитывая весьма тёплые взаимоотношения между слизеринцем и его матерью, подобный вопрос не должен был принести каких-либо серьёзных последствий, но всё же всегда существовал риск, что информация о заинтересованности Саманты этим человеком может дойти до ушей её отца, а исходя из того, что Корнелиус всячески избегал разговоров с дочерью в целом, а в особенности о её матери, от министра магии можно было ожидать чего угодно. Когда гриффиндорка наконец получила долгожданное ответное письмо, выяснилось, что Андерссон и миссис Малфой, тогда ещё Блэк, знали друг друга лишь посредственно, тем не менее Нарцисса имела некоторые сведения о его дальнейшей судьбе после выпуска из школы, как, например, то, что Лукас был блестящим зельеваром с большим потенциалом, который он по какой-то причине не использовал, предпочитая исчезнуть из публичной жизни. Ходили слухи, что он поселился в магловском районе где-то на окраине Манчестера, а было это правдой или нет — оставалось только догадываться. После долгих месяцев поисков, Саманта окончательно потеряла надежду найти мистера Андерссона, однако недавно полученное письмо с предложением о встрече и инициалами «Л.А.» в конце всё изменило. Саманта продолжала неподвижно стоять, в то время как Лукас неторопливо зашагал к креслу, в котором сидел до её прихода, а затем указал на второе, точно такое же, возле камина, предлагая ей присесть. На маленьком столике она заметила небольшой чайник, две белые чашки и тарелку с шоколадным печеньем. Взвесив все «за» и «против», гриффиндорка всё же приняла предложение мужчины, хоть и с опаской. Они сидели в абсолютной тишине. Один лишь огонь тихо потрескивал в камине, а за окном шумел ветер. Саманта была напряжена от макушки до кончиков пальцев ног, даже не думая притрагиваться к угощениям, а Лукас сидел, потупив взор, по всей видимости не зная с чего начать. Спустя некоторое время, что показалось Фадж целой вечностью, мужчина вздохнул, а затем что-то вытащил из кармана своей клетчатой рубашки. Саманта внимательно следила за каждым его движением, боясь лишний раз моргнуть. Этим «чем-то» была, судя по всему, колдография — голубоглазая поняла это по лёгкому движению на картинке. Минуту-другую мужчина рассматривал колдографию, а потом аккуратно передал её девушке. Увиденное повергло её в полный шок. На колдографии была молодая женщина с тонкими чертами лица, подтянутыми скулами, немного острым подбородком и волнистыми светло-русыми волосами. Она приветливо улыбалась, а в её небесно-голубых глазах, казалось, было безграничное счастье. Она действительно была очень похожа на Саманту. Но не это так шокировало Фадж, а то, что совсем недавно она видела эту женщину… — Как она умерла? — внезапно выпалила Саманта. На тонких губах Лукаса появилась печальная улыбка. — Я знаю об этом не больше чем ты, — тихо ответил волшебник. — Что сказал тебе отец? — Когда я впервые спросила где она, он сказал, что уехала в кругосветное путешествие, — ответила девушка, не без отвращения вспоминая лживую историю Корнелиуса. — Он думает, что я купилась на это, словно маленький глупый ребёнок. Но я никогда ему не верила. И не поверю, — сквозь зубы процедила Саманта, не скрывая своего презрения к отцу. Лукас озабоченно нахмурил густые брови и почесал щетину на подбородке. — Угощайся, — улыбнулся он спустя некоторое время, указывая на столик. Немного помедлив, гриффиндорка потянулась за ароматным печеньем с шоколадной крошкой, поднесла его ко рту и откусила кусочек. — Никогда так не делай. Лучше подожди, пока тот, кто предлагает, возьмёт первым. В противном случае откажись, — серьёзно сказал волшебник. — Там может быть яд, — добавил он. Саманта ошарашенно уставилась на него и выпустила лакомство из рук. — Не бойся, я просто тебя предупреждаю, — поспешил успокоить её мужчина. — Для меня очень важно, чтобы с тобой ничего не случилось. То, что ты сюда пришла, уже показывает, как сильно ты рисковала. Зато это также показывает, почему ты попала именно на этот факультет, — усмехнулся волшебник, указывая на красно-золотой галстук девушки. — Кто не рискует, тот не пьёт сливочное пиво. Саманта выдавила из себя что-то наподобие улыбки. Тревога отпустила её — Андерссон внушал ей доверие, оставалось лишь лёгкое беспокойство, которое вскоре также миновало, стоило им разговориться. Сначала Саманта поведала о своих попытках найти его, восхищая Лукаса своей настойчивостью, а затем поинтересовалась, каким образом ему удалось её найти спустя столько лет и где он всё это время пропадал, на что мужчина лишь неоднозначно повёл плечом, не спеша раскрывать все карты сразу, а Саманта решила не настаивать — рано или поздно она об этом обязательно узнает. Маг расспрашивал Фадж о её увлечениях и школе, не затрагивая неприятные темы, то бишь всего, что касалось её отца, за что она была ему безмерно благодарна. Саманта, в свою очередь, была не против побольше узнать о своей семье. Как выяснилось, родители Лукаса и Миранды — её бабушка и дедушка — нарушили вековую семейную традицию, отправив своих детей в Хогвартс, а не Шармбатон, а догадки гриффиндорки были верны — она действительно была наполовину шведкой, так как все родственники со стороны её матери родились именно там. Горестным известием стало то, что Лукас был последним живым представителем чистокровного рода Андерссонов, так как одна часть его родственников погибла во время первой магической войны, а другая скончалась в результате осложнений, вызванных драконьей оспой. Что касается Лукаса, то собственной семьёй он так и не обзавёлся. — Тебе пора, не стоит тут задерживаться. Если что, я тебе напишу, — произнёс маг, поглядывая на механические часы на левой руке, после чего встал с кресла. — Это оставь себе, — указал он рукой на колдографию, которая всё ещё лежала на коленях Саманты.

***

Разговор с дядей позволил дочери министра магии найти ответы на мучившие её вопросы, создав при этом уйму других, но на данный момент больше всего ей не давал покоя лишь один: почему он появился только сейчас? Неужели у него не было возможности заявить о себе раньше? Саманта не могла не заметить того, что брат её матери всем сердцем желал наладить с ней отношения и наверстать упущенное время, обещая ей ещё одну встречу в скором времени, но всё же — где он был все те четырнадцать лет, когда она не жила, а выживала со своим отцом? Русоволосая сидела на кровати, в мелких подробностях вспоминая всё, что произошло тем субботним утром. Было время обеда, но на него она не пошла. Большой зал, полно студентов… В последнее время, куда бы гриффиндорка не направилась, только и было слышно: «Турнир Трёх Волшебников», «Турнир Трёх Волшебников»… Все как с ума посходили! Защиту от тёмных искусств Фадж по-прежнему пропускала, всячески игнорируя попытки Гермионы переубедить её. Грейнджер признавала, что методы Грюма были не совсем приемлемы и отличались от методов прошлых преподавателей, однако, как бы там ни было, Грозный Глаз был мастером своего дела — бывший мракоборец всё-таки. В пятницу вечером должны были приехать гости из Шармбатона и Дурмстранга, из-за чего уроки заканчивались на полчаса раньше, что не могло не радовать измотанных под конец нелёгкой учебной недели учеников, а после ужина, как гласило объявление на стенде у мраморной лестницы, в связи с официальным открытием Турнира всем ученикам было велено собраться перед замком для встречи гостей. Недолго поразмыслив, Фадж предпочла спокойно провести вечер с книгой. Суматоха вокруг этого события уже начинала ей порядком надоедать, а вдоволь налюбоваться дурмстрангцами и шармбатонцами она сможет на протяжении всего учебного года. К несчастью, насладиться покоем ей было не суждено — чьи-то приближающиеся шаги нарушили идеальную тишину. Дверь с тихим скрипом открылась и в комнату зашла Фэй. Увидев Саманту, она негромко вскрикнула от неожиданности. — Что ты здесь делаешь? — зло прошипела Данбар. — Могу задать тебе тот же вопрос, — спокойно ответила Саманта, не поднимая на неё глаз. — Ты так крадёшься, что можно подумать, что ты что-то задумала. — А может и так, задумала, — произнесла Фэй, прожигая Фадж недобрым взглядом. В этот момент в комнате появились Лаванда и Парвати, которые были чем-то ужасно довольны и постоянно хихикали. Усевшись на кровати Браун, и начали перешёптываться. Данбар усмехнулась, явно довольна тем, что не осталась одна с Самантой. — Что ты скрываешь, Фадж, — протянула она, наблюдая за тем, как напряглась голубоглазая гриффиндорка. — Перестала выходить в Большой зал, пропускаешь уроки… — Не суй свой длинный нос в чужие дела, Данбар, — раздражённо произнесла девушка, перелистывая страницу. Парвати и Лаванда в миг умолкли, уставившись на девушек и предвкушая новую ссору. — О нет, на этот раз у тебя не получится выкрутиться. У меня есть доказательства, — глаза Фэй сверкнули. Она быстрым и уверенным шагом подошла к кровати Саманты, так, что она даже не сумела сориентироваться, а затем резким движением открыла её прикроватную тумбочку, из которой посыпались книги. — Откуда у студентки четвёртого курса столько книг о тёмной магии из запретной секции? С кем ты тайно встречаешься? Дамблдор и МакГонагалл наверняка захотят об этом узнать, как считаешь? — не останавливалась Фэй. — И кто это вообще? — она достала из внутреннего кармана мантии кусочек бумаги. Когда Фэй её развернула, Саманта увидела колдографию своей матери, подаренную Лукасом. Начиная задыхаться от возмущения и гнева, Фадж захлопнула книгу и вскочила на ноги. За считанные секунды Саманта подбежала к Данбар. Если можно бы было прожечь дыру взглядом, то от лица Фэй Данбар уже ничего бы не осталось. — Да как ты только посмела рыться в моих вещах, мерзкая гадюка! — не скрывая ярости, произнесла Саманта. Фэй ещё шире улыбнулась, нагло заглядывая дочке министра в глаза. Из-за разнице в росте, хоть и небольшой, она явно чувствовала превосходство. — Это твоя мамаша, я угадала? Вы даже похожи… Когда рука Фадж взмылась вверх, Лаванда и Парвати, всё время наблюдавшие за разгорающимся скандалом, затаили дыхание. Казалось, что русоволосая, не сумев сдержать себя, собственноручно сотрёт наглую улыбку с лица Фэй, но вместо этого она выхватила из её рук колдографию, однако Фэй не была сильно этим растроена — всё, чего она добивалось, это вывести Саманту из себя, что у неё безусловно получилось. — Заткнись немедленно, — прошептала Фадж, сжимая и разжимая руки в кулаки. — Иначе ты сильно об этом пожалеешь, — добавила она, складывая колдографию надвое и пряча её в карман джинсов. — Ты мне угрожаешь? — выгнула бровь Фэй. — Девочки, вы слышали это? — обратилась она к Лаванде и Парвати, которые наблюдали за ними в тишине. — Фадж мне угрожает! Саманта вернула книги на место и вышла из комнаты, ведь ещё немного, и она полностью лишилась бы контроля над собой. Возможно, Фэй почувствовала себя победительницей, но ей было уже всё равно — пусть хоть захлебнётся собственным ядом. Гриффиндорка сама не понимала, куда держала путь. Лишь бы никто ещё по дороге не попался, иначе это могло плохо закончиться для несчастного встречного. Оказавшись в Астрономической башне, она наконец дала волю слезам. Лаванда и Парвати так и сидели, непонимающе хлопая глазами, а вот лицо Фэй оставалось довольным даже тогда, когда она сомкнула веки и давно уже спала. Это только начало…

***

— Ну перестань хмуриться! Тебе нужно отвлечься, отдохнуть, а то ты так просто увянешь! — сказала Гермиона, когда их спальня опустела и они остались вдвоём. Грейнджер сейчас тоже было тяжело, ведь Гарри Поттер, её друг, по странному стечению обстоятельств стал четвёртым участником Турнира Трёх Волшебников, а это означало, что он должен будет пойти почти что на верную смерть. Студенты были искренне шокированы тем, что Дамблдор это допустил при всей своей любви к мальчику со шрамом, а Саманта никак не могла понять, как это допустило Министерство, хотя пока что её голова была забита другим. Фэй Данбар, по всей видимости, решила объявить ей войну, поэтому стала действовать незамедлительно. Несколько дней назад она отправила анонимное письмо декану Гриффиндора, в котором заявляла, что Фадж якобы хранила у себя опасные книги о проклятиях, однако такая никчёмная попытка очернить Саманту не принесла ожидаемых результатов — МакГонагалл ей не поверила. Фэй была не из тех, кто быстро сдаётся и наверняка задумала что-то ещё — это Саманта поняла по самодовольной улыбке, которая постоянно виднелась на лице Данбар, когда та проходила мимо. — Знаешь, иногда я тебя совершенно не понимаю, — снова заговорила Грейнджер. — Я вижу, как ты переживаешь, но как мне тебе помочь, если ты ничего не рассказываешь? — Мне не нужна помощь, — сдержанно ответила Фадж, — всё в порядке. Оставив попытки разговорить русоволосую, Гермиона удалилась, прихватив с собой несколько книг. Не так уж и сложно было догадаться, куда именно направлялась девушка. От Лукаса не было никаких известий, но Саманта упорно продолжала ждать от него обещанную весточку. Каждый раз за завтраком она с замиранием сердца наблюдала за парящими над столами совами с письмами, в надежде получить своё, однако каждый раз оставалась ни с чем, что позволяло тягостным мыслям вкрадываться в её разум. А что если он снова исчез с её жизни? После обеда Саманта вместе с другими гриффиндорцами спустилась в подземелье. Возле двери лаборатории толпились слизеринцы — у каждого на груди был большой значок, на котором виднелась надпись: «Седрика поддержим — он Настоящий чемпион.» — Нравится, Поттер? — заметив Гарри, воскликнул Малфой. — Но это ещё не всё! Полюбуйся! Он нажал на значок, красная надпись исчезла, её сменила зелёная: «Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак.» Слизеринцы загоготали. Все, как один, нажали на значки, и на Гарри отовсюду теперь смотрели блестящие зелёные буквы. Гриффиндорец залился краской. После инцидента в Большом зале Саманта не разговаривала с Драко, хотя совместных уроков у них было достаточно. Теперь же он старательно делал вид, что не замечал её, словно она была каким-то пустым местом, поэтому смело мог пуще прежнего насмехаться над Гарри, у которого и без того было хлопот по горло. Если бы Малфой перестал её игнорировать, Саманта была готова простить его и вернуть всё как было, но этого не происходило, что, неожиданно для неё самой, ранило сердце голубоглазой гриффиндорки. — Очень смешно! — язвительно бросила Гермиона. — Дать и тебе, Грейнджер? — Малфой протянул Гермионе значок. — Ой, нет! Только не дотрагивайся до меня! Я только что вымыл руки. Видишь, какие чистые, не хочу испачкаться, — залился смехом слизеринец. Гарри не выдержал и выхватил из кармана волшебную палочку, на что слизеринцы в испуге отпрянули, но затем разразились издевательским смехом. — Гарри! — предупреждающе крикнула Гермиона, хватая друга за рукав мантии. — Прошу тебя, не надо, — уже тише сказала она, чтобы её услышал только Поттер. — Что ж, давай сразимся, Поттер, — Малфой невозмутимо вынул свою волшебную палочку. — Грюма здесь нет, защитить тебя некому… — Уверен? — отозвалась Саманта. — С минуты на минуту тут появится Снейп, поэтому остынь, если не хочешь иметь ещё больше неприятностей, — сказала она, вызывая одобрительные взгляды гриффиндорцев. Малфой поджал губы, но не торопился прятать палочку в карман. Драко и Саманта долго смотрели друг другу в глаза, сражаясь в только им понятном безмолвном бою, но Фадж была абсолютно права — не прошло и минуты, как у дверей лаборатории появился Снейп, который жестом пригласил всех войти в кабинет. — Займёмся противоядиями! — профессор обвёл класс злобно поблескивающими тёмными глазами. — Работаем в парах. Составы у вас готовы? Хорошо. Теперь осторожно заварите их. После окончания урока выберем кого-нибудь и попробуем на нём их действие, — Снейп недвусмысленно посмотрел на Гарри. Вдруг послышался настойчивый стук в дверь, после которого в класс прошмыгнул Колин Криви. Одарив Гарри сияющей улыбкой, он подошёл к Снейпу. — В чём дело? — сухо спросил декан Слизерина. — Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Снейп, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с лица мальчика. — Поттеру предстоит целый час работы с зельями. Наверх он поднимется только после урока. Колин покраснел. — Но…сэр, его ждет мистер Бэгмен, испуганно проговорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать. — Ну хорошо, — прошипел Снейп, недовольно сморщив нос. — Оставь свою сумку здесь, Поттер. Ты мне ещё будешь нужен. — Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы уже там и… — Очень хорошо! — произнёс профессор сквозь зубы, теряя самообладание. — Пусть берёт свою сумку и вон с моих глаз! Гарри перекинул сумку через плечо и под насмешками слизеринцев пошёл к двери. — А вы почему стоите? — обратился ко всем Снейп, когда дверь за гриффиндорцем закрылась. — Ждёте особого приглашения? На лице Фадж появилась коварная улыбка и она медленным шагом направилась к парте, за которой сидела Фэй. Глаза Данбар округлились, как-будто на месте Саманты она увидела по крайней мере какого-то единорога. — А тебе что здесь нужно? — фыркнула Фэй, демонстративно отворачиваясь от Саманты. — Ну, знаешь… Поттер ушёл, поэтому Гермиона будет с Уизли, Парвати с Лавандой, Симус с Дином, ну а я с тобой, ты же не пойдёшь к слизеринцам, — усмехнулась Фадж. Данбар нахмурила тонкие тёмные брови, но ничего не ответила, открыв книгу на нужной странице. — Советую тебе приготовить хорошее противоядие, — произнесла Саманта невозмутимым тоном, когда Фэй бросила в котёл очередной ингредиент. — Кто знает, когда оно сможет тебе пригодиться, — совсем тихо добавила она, но так, чтобы Фэй это услышала. Она прекрасно понимала, что Фадж просто играла с ней, всем сердцем желая отомстить, но Фэй не собиралась так быстро сдаваться, хотя могла признать, что противница у неё была достаточно сильная, хитрая и уж точно очень влиятельная. С каждым днём Фадж всё больше времени проводила в библиотеке, временно забывая в ней о своих переживаниях. Там также часто появлялись Гермиона с Гарри, дабы найти интересные заклинания, что могли быть полезны Поттеру на состязании, а также сам Виктор Крам, который полностью погружался в чтение, не замечая надоедливых девчонок, которые вечно подглядывали за ним из-за книжных полок. — Чего они в нём нашли! Красивым его точно не назовёшь! — возмущалась Гермиона, глядя на носатый профиль Крама, когда они направлялись в библиотеку. — Он знаменитость, вот они и бегают за ним. Они бы и не взглянули на него, если бы он не владел этим приёмом, как его там, «финтом Вонки»… — Не Вонки, а Вронски, — буркнул Гарри, закатывая глаза. Время летело слишком быстро, не позволяя Поттеру как следует подготовиться к первому этапу. Казалось, что Гермиона перечислила всё, что способно было одолеть дракона: заклинание, отсекающее когти, отключающее заклятие и даже заклятие, которое может заменить клыки на сахарные палочки, но Гарри по-прежнему нервничал и совершенно не был уверен в своих силах. Саманте было искренне жаль Поттера, ведь она считала крайне несправедливым соревнование между студентами последних курсов, которые знали, на что шли, и четырнадцатилетним Гарри, имя которого попало в Кубок огня помимо его воли, в чём многие до сих пор сомневались, первоначально даже его друг Рон, однако Фадж была уверена в правдивости его слов. Гарри должен был быть последним глупцом, если бы решился на подобное, ведь такое даже врагу не пожелаешь. Хоть Саманта и не была сильна в словах поддержки, заметив одиноко стоящего зеленоглазого гриффиндорца со шрамом перед уроком трансфигурации, которого, судя по всему, Грейнджер была вынуждена ненадолго оставить, она решила к нему подойти. — Ты хороший человек, с которым произошло много ужасного. Ты смелый и у тебя доброе сердце, — улыбнулась она Поттеру, — а ещё у тебя есть те, на которых ты всегда можешь рассчитывать, — добавила Фадж, заметив приближавшуюся к ним гриффиндорку с пышными каштановыми волосами. — Спасибо, — поблагодарил Саманту Поттер, который явно не ожидал от неё подобных слов, после чего следом за ней зашёл в кабинет трансфигурации. — Поттер! Уизли! Будьте добры, выслушайте объявление! — сказала МакГонагалл под конец урока. — Объявление касается всех вас, — продолжила она, когда гриффиндорцы соизволили успокоиться. — Приближается Святочный бал, традиционная часть Турнира Трёх Волшебников. На балу мы должны завязать с нашими гостями дружеские и культурные связи. Бал для старшекурсников, начиная с четвёртого курса, хотя, конечно, вы имеете право пригласить бального партнёра и с младших курсов… Лаванда Браун во всеуслышание прыснула. Парвати ткнула её в бок, едва сдерживая смех, отчего её рот перекосился, а лицо залилось краской, и обе уставились на Гарри. Профессор МакГонагалл и бровью не повела, продолжая: — Форма одежды — парадная. Бал начнётся в восемь часов вечера в первый день Рождества в Большом зале. Окончание бала в полночь, — профессор МакГонагалл окинула класс выразительным взглядом. — Это, однако, не значит, что мы ослабим правила поведения, которые предписаны студентам Хогвартса. Я буду очень недовольна, если кто-нибудь из вас их нарушит, — закончила она, прежде чем прозвенел звонок. Девушки радостно зашептались между собой, предвкушая предстоящий бал, на котором будет прекрасная возможность предъявить себя во всей красе. — Поттер, задержитесь ненадолго, — сказала МакГонагалл, когда студенты поспешили на перемену. Подождав, пока весь класс уйдет, профессор МакГонагалл сказала: — Чемпионы, Поттер, и их партнёры… — Какие партнёры? — Партнёры для Святочного бала, Поттер. Другими словами, партнёры для танца. У Гарри внутри что-то сжалось и оборвалось. — Партнёры… для танца? — он покраснел. — Но… профессор… я не танцую. — Придётся! В Хогвартсе существует традиция: бал открывают чемпионы в паре с выбранным партнёром. Гарри вдруг представил себя в цилиндре и фраке, и его сопровождает ярко накрашенная девушка, платье которой в оборках и бантиках: так наряжалась тётя Петунья, собираясь на приём, устраиваемый фирмой дяди Верона. От этой мысли ему стало не по себе. — Такова традиция, — твёрдо заявила профессор МакГонагалл. — Нравится тебе это или нет, но ты чемпион Хогвартса, поэтому будешь делать то, что положено его представителям. Так что подумай, пожалуйста, о партнёрше. Гарри понял, что спорить бесполезно, поэтому покинул кабинет трансфигурации в подавленном состоянии. Пригласить на бал девушку! Даже поединок драконихой не был бы таким страшным, как это.

***

В комнате гриффиндорок было поразительно тихо: Саманта и Гермиона читали книги, а Лаванда с Парвати решили устроить что-то вроде переписки на кусочке пергамента, чтобы не мешать Грейнджер и Фадж. Лишь иногда можно было услышать, как хихикает Браун и давится смехом Патил — сомнений не было, подружки обсуждали предстоящий бал. Фэй была на тренировке по квиддичу — хоть в этом году межфакультетского чемпионата по квиддичу не было, она решила не расслабляться, чтобы в следующем году вступить в сборную Гриффиндора. Когда уставшая Фэй вернулась, она бессильно упала на кровать, даже не переодеваясь, но сразу же скривилась от боли и подскочила. Убрав одеяло, она увидела небольшую подарочную коробку с зелёным бантиком. Лаванда и Парвати, которые до этого даже не смотрели в её сторону, восторженно ахнули, не скрывая своего любопытства. — Похоже, что кого-то уже пригласили на бал! — затараторила Лаванда, бросаясь к кровати Фэй. — Кто же это? — спросила Парвати, мечтательно рассматривая подарок, и прикусила нижнюю губу. Несколько секунд Фэй была в ступоре, но опомнилась, когда увидела недовольный взгляд Саманты, которым она одарила её подарок. Фэй хмыкнула и победно улыбнулась — вот уж не ожидала она, что её пригласят не только раньше Фадж, но и раньше любой девушки Гриффиндора! Посмотрев пару секунд на Лаванду и Парвати, у которых уже руки чесались от предвкушения, Данбар осторожно развязала бантик, положила ленту рядом с собой на постель и медленно открыла крышку. Вдруг тишину, что висела в комнате гриффиндорок, разорвал испуганный крик. Девушки отскочили от коробки как ошпаренные, прижимаясь к двери, чтобы при необходимости выскочить из комнаты. Лаванда продолжала пищать, Парвати размахивала руками, а Фэй передёрнуло. Гермиона нахмурилась, отложила книгу и медленно подошла к подарку, который так напугал девушек. Грейнджер тихо вскрикнула и сделала шаг назад. В коробке была самая настоящая змея. Она уже собиралась выползти из своего временного жилища, из-за чего Лаванда и Парвати открыли дверь и бросились наутёк, но Гермиона оказалась проворнее. — Випера Эванеско! — произнесла она заклинание, и змея растворилась в маленьком чёрном облаке. Всё это время никто не обращал внимания на Саманту, губы которой на секунду дрогнули в улыбке, но она тут же взяла себя в руки и к ней вернулось серьёзное выражение лица, хотя в её голубых глазах всё ещё плясали чёртики. Это была сладкая месть.