Краски исцеления

«Не быть любимым — это всего лишь неудача, не любить — вот несчастье»

— Ангелочек, я положил твой больничный лист в рюкзак. Ты готов ехать? — Чонгук нежно обнял Тэхёна со спины, положив голову ему на плечо, пока тот стоял перед зеркалом в палате и приглаживал свои волосы. Молочно-медовый запах, исходящий от тела Тэ, проник в легкие бойца, обволакивая и заполняя все пустоты. Чонгук сильнее прижался к своему ангелочку, сегодня он точно не выпустит его из объятий. — Да, я готов, — Тэхён повернулся к Чонгуку лицом, обвил руками шею бойца, как маленькая коала, и легко чмокнул его в губы, а затем, прислонившись лбом ко лбу парня, тихо-тихо проговорил. — Спасибо, что был рядом со мной все эти дни. Без тебя я бы не справился. — Чонгук прильнул своими губами к тэхёновым, прижимая к себе разнеженного парня и легонько поглаживая пластырь на затылке Кима. Поцелуй этот был чувственным, без капли похоти и вожделения. В нем чувствовалась поддержка, незримая любовь, забота и понимание. — Ангелочек, просто будь рядом. А я буду беречь тебя, как свое самое дорогое сокровище. — Спрячешь меня ото всех? — улыбнулся Тэ. Чонгук кивнул. — Спрячу и никому не позволю прикоснуться. — Не знал, что ты такой собственник. — Привыкай, — боец еще раз поцеловал губы Тэхёна, затем щеки и лоб. С тех пор как Тэхёна госпитализировали, Чонгук не отходил от него ни на шаг. Он не посещал университет, попросив Чимина предупредить старосту и преподавателей о том, что некоторое время не сможет присутствовать на занятиях по семейным обстоятельствам. Пак, как маленькая птичка, щебетал от умиления, наблюдая за тем, как меняется Чонгук, как его клетка медленно, но верно разрушается под натиском любви Тэхёна. Чонгук рассказал тренеру До о сложившейся ситуации, и тот, конечно же, предоставил ему пару выходных для отдыха, освободив от тренировок. Чонгук даже не возвращался домой, не в силах оставить своего любимого человека в одиночестве. Хосок, как заботливый дядя, привёз племяннику сменную одежду и необходимые вещи. Врачи с удивлением наблюдали за этой необычной парой. Поначалу они хотели отправить Чонгука домой, но он был непреклонен, и им пришлось разрешить ему ночевать в палате Тэхёна. Палата была двухместной, со всеми удобствами: собственный туалет, душ, шкаф для одежды и столик у окна. Всё это было оплачено Хосоком. Юнги пришлось идти на занятия. Он объяснил преподавателям, что Тэхён сейчас в больнице и обязательно отработает все пропуски. Мину было тяжелее всех, он очень сильно переживал за свою кровинушку и писал Тэ каждые полчаса, узнавая о его самочувствии и забывая про своё собственное. Но был человек, кроме Тэхёна, которому было не всё равно на Юнги. Хосок, после того как отвёз Юнги домой в тот вечер, на следующий день написал ему, спрашивая о его состоянии. Юнги удивился, ему было интересно, откуда у старшего Чона взялся его номер, на что тот ответил, что всегда добивается своих целей. Борьба внутри Юнги продолжалась, и он постепенно переставал справляться с ней. Хосок ему нравился, чего греха таить, но парню было страшно. Страшно вступать в отношения, страшно начинать что-то новое, страшно впускать кого-то в своё личное пространство. Ведь он привык быть в своей зоне комфорта, находиться в мыльном пузыре, который скрывал его ото всех, но мог лопнуть в любой момент, обнажая всё то, что Мин так тщательно скрывал. Но Хосок... он словно подарок на день рождение; яркое солнце, после пасмурной погоды; глоток холодной воды в жару; теплый плед, в который хотелось закутаться холодным вечером; аромат любимых духов; радуга после дождя. Таким его видел Юнги.

***

Путь до дома занял совсем немного времени, и вскоре автомобиль Чонгука плавно остановился у подъезда Кима. На улице стояла прекрасная погода. Яркое солнце радовало Тэхёна, он подставлял своё лицо под тёплые лучи, жмурясь, как котёнок. Чонгук так умилялся этому, что не мог не зацеловать своего ангелочка. Он и правда был воплощением чего-то неземного. Свежий летний ветерок приносил с собой аромат цветущих деревьев и цветов, создавая ощущение спокойствия и гармонии. Птицы пели свои утренние песни, наполняя воздух мелодичными звуками, которые добавляли уюта и радости. Тэхён, всё ещё наслаждаясь солнечными лучами, повернул голову к Чонгуку и улыбнулся. Его глаза светились счастьем, и Чонгук почувствовал, как его сердце наполняется любовью и нежностью. Они вышли из машины, взявшись за руки, и направились к подъезду, наслаждаясь моментом и теплом друг друга. После увлекательной поездки по Сеулу на автомобиле с открытым верхом, Тэхён сразу же отправился в душ, чтобы смыть пот и пыль с волос. Чонгук же, чтобы дать Тэ возможность отдохнуть, заказал еду из ближайшего ресторанчика, а после и сам направился в ванную, чтобы освежиться. Когда еда была привезена и почти съедена, парочка развалилась на кровати Тэхёна, утопая друг в друге. Их тела переплелись, словно две половинки одного целого, и каждый из них чувствовал, как бьется сердце другого. Тэхён нежно водил рукой по волосам Гука, чувствуя, как его дыхание замедляется, а он сам погружается в тепло и уют этого момента. В воздухе витала легкая, но ощутимая романтика, когда они смотрели друг другу в глаза, обмениваясь безмолвными признаниями в любви. — Как же хорошо, — прошептал Тэ, нежно целуя шею своего бойца, — мне так хорошо с тобой. — Тэхён медленно прикасался губами к мягкой коже любимого, оставляя на ней засосы, словно напоминания о себе. — Мне тоже хорошо с тобой, ангелочек, — тихо ответил Чонук, его шепот обволакивал расслабленного блондина. Поцелуи Тэхёна становились всё более настойчивыми, а тихий шепот Чонука, словно раскаленная лава, обжигал и без того разнеженного блондина. Губы Кима переместились на лицо бойца. Он целовал родинку под губой, небольшой шрам на левой щеке, подрагивающие веки и любимые мягкие губы, на которых задержался чуть дольше. Чонгук взял инициативу в свои руки, углубляя поцелуй и проталкивая свой язык в рот Тэ, поглаживая его нёбо. Он провёл им по нижнему ряду зубов блондина, а после стал поочерёдно перемещаться губами по половинкам Тэ, слегка прикусывая мягкую кожу. Боец одним ловким движением перевернул Тэхёна на спину, навалившись на него всем своим весом и стараясь быть как можно ближе. — Чонгук… — выдохнул блондин в губы Чона, — Я соскучился… Чонгук просунул руки под футболку Тэ, слегка оголяя его плоский живот и нежно поглаживая ребра. В паху уже начинало твердеть, натягивая ткань боксеров и шорт Чона. Тэхён, почувствовав возбуждение парня, надавил ладонями на ягодицы Чонгука и начал медленно тереться об него своим уже вставшим членом. — Ангелочек… — Чонгук, я хочу тебя, — прервал его Тэхён, — Пожалуйста… Тэхён, не раздумывая, стянул футболку и отбросил её в сторону. Затем он обхватил ладонями лицо бойца и прижался губами к его губам. Для Чонгука слова блондина стали сигналом к действию. Он снял свой белый лонгслив и посмотрел на Тэхёна сверху вниз, словно на божественный, прекрасный цветок. Медленно, Чонгук стал покрывать поцелуями ключицы Тэхёна, постепенно спускаясь к розовым соскам. Он обхватил один из них губами, нежно посасывая и лаская его языком. Из уст Тэхёна вырвался первый громкий стон. Как же хорошо, что Юнги в это время не было дома! Чонгук не оставил без внимания и второй сосочек, нежно покружив по нему влажным и горячим языком. Затем он спустился ниже, к животу парня, оставляя на нём дорожку из поцелуев и приближаясь к заветному месту. Тэхён сходил с ума от удовольствия. Он сгибал пальцы на ногах, изгибался и дрожал от нежных действий Чонгука. Тот зацепил пальцами края шорт Тэ и стянул их вместе с трусами. Перед его взором предстал стоящий член парня с розовой налитой головкой и капелькой выступившей смазки. Аккуратный, ровный, чуть меньше, чем у Чонгука, и без единого волоска. Тэхён позаботился о том, чтобы Чонгуку всё понравилось. — Постарайся расслабиться, Тэ, — проговорил Чонгук. Тэхён кивнул, разведя ноги шире, и открывая Чону доступ ко всем местам. — Есть смазка? — В тумбочке, — ответил ему Тэ, шумно вдохнув воздух. Чонгук быстро сполз с кровати, подойдя к тумбочке и, наконец, найдя тюбик со смазкой и ленту презервативов, и, оторвав от неё квадратик, вернулся обратно, устроившись между ног Тэхёна. — Тэ, — неловко заговорил он, — Ты будешь у меня первым, но я немного почитал, чтобы не опозориться. Тэхён раскраснелся еще больше. Он у Чонгука первый. Это было немыслимо, будоражило сознание, мысли перемешались, и, от представления того, что сейчас у них произойдет, член блондина непроизвольно дернулся. — Милый, я буду помогать тебе, не волнуйся. — ответил Тэхён. Чонгук кивнул. Он выдавил смазку без запаха, растер её между пальцами согревая. Затем, ложась на Тэхёна и нежно целуя его, он провёл пальцем по его чувствительной дырочке, наслаждаясь вздохами блондина, которые он ловил и снова целовал парня. И, наконец, он осторожно ввёл один палец внутрь, чувствуя, как узкие стенки поддаются, растягиваясь под его движениями. Тэхёна переполняли эмоции. В объятиях Чонгука он словно рассыпался на тысячи маленьких лепестков, а затем снова собрался в прекрасный бутон. — Тебе нравится? — прошептал Чон. — Нравится, милый… Продолжай… После того, как один палец стал свободно ощущаться внутри, Чонгук осторожно ввел второй палец, слегка согнув их и стараясь максимально растянуть Тэ. Боец не упустил ни одного участка тела Тэхёна, лаская и успокаивая его поцелуями, чтобы тот полностью сосредоточился на приятных ощущениях. Когда неприятные ощущения притупились, Тэхён стал сам насаживаться на пальцы бойца, прося большего. Чон стал трахать его пальцами, комнату наполнили хлюпающие звуки и стоны Тэ. — Гуки, я готов… Ты можешь войти… — прошептал он на ухо бойцу. — Как скажешь, ангелочек. Если будет неприятно, сразу скажи мне, и я остановлюсь. — Хорошо, — ответил Тэхён, нежно поцеловав и коснувшись языком металлического колечка возле губ Чонгука. Боец снял шорты и боксеры, с облегчением вздохнул, когда его напряженный, твердый член наконец освободился от стесняющей ткани. Его большая головка раскраснелась, а предэякулят стекал по ней. Парень выдавил ещё смазки на ладонь и провёл ею по сфинктеру Тэхёна. Затем, открыв зубами презерватив, раскатал его по своему члену. Он придвинулся ближе к Тэхёну, упёршись бедрами в его бедра, и коснулся головкой его ануса. Тэхён прикрыл глаза, его грудь быстро поднималась и опускалась, а ноги слегка дрожали. Когда Чонгук вошёл в него плавным движением, всего наполовину, Ким не почувствовал боли, лишь ощутил, как он заполнен внутри, и осознал, какой же идеальный размер у Чона. Их тела были настолько близки, что казались единым целым. С каждым мгновением они осознавали, что чувства, которые они испытывают друг к другу, — это самое прекрасное в мире. В этом мире, где время словно остановилось, они нашли свое убежище, и каждое биение их сердец становилось частью вечности. — Начни медленно двигаться, Гуки, — прошептал он. Чонгук начал двигаться, подаваясь бёдрами вперёд, расставив руки по обе стороны от лица Кима и запрокинув голову назад от удовольствия. Тэ тихонько постанывал, держась за накачанные ноги бойца, а затем слегка приподнялся, чтобы опустить Чонгука на себя. Боец томно выдохнул, постепенно входя в Тэхёна на всю длину. Он чувствовал, как узкие стенки сжимают его член, а его яички с шлепками касаются попы Тэхёна, и это было невероятно возбуждающе. Тэхён, словно расплавленная свеча, лежал под Чонгуком, покусывая губы. Ким положил руки на ягодицы бойца, прижимая их к себе и сжимая упругие половинки. — Милый, — пробормотал он, — сильнее, прошу… Чонгук ускорился, его движения стали более глубокими и частыми. Одной рукой он нежно перебирал волосы Тэхёна, а другой — поглаживал его ягодицы. Темп был настолько стремительным, что у обоих перед глазами мелькали яркие вспышки. Пот стекал по спине Тэхёна, оставляя за собой влажные следы на простыне. Он тихо вздыхал, чувствуя, как сладкая нега нарастает в его теле с каждым движением Чонгука. В его груди разливалось тепло, смешанное с легким головокружением от страсти. Бабочки в животе Тэ вновь обрели крылья и сейчас порхали. Он смотрел в глаза Чонгуку, в которых отражалась та жажда, что переполняла их обоих. Каждое касание становилось все более интенсивным, и с каждой секундой они углублялись в этот вихрь эмоций, забывая обо всем на свете. Чонгук, коснувшись губами кожи Тэхёна, ощущал, как его сердце колотится в унисон с ритмом их движений. Каждый шепот и стон отзывались в его душе, подталкивая к новому уровню близости. Не оставляя даже крошечного шанса на сомнения, они оба полностью погрузились в этот момент, не желая его покидать. Тэхён прильнул губами к шее Чонгука, оставляя на ней новый засос, и в этот миг мир вокруг них растворился. Остались только они двое, их дыхание и необъяснимая связь, которая стала еще более крепкой. Впереди было только наслаждение, которому не будет конца. — Ты прекрасен, ангелочек, — голос Чонгука, хриплый и соблазнительный, проникал в уши Тэ. Его горячая щека нежно касалась щеки Тэхёна. — Я люблю тебя… Люблю, люблю… — Люблю тебя, — прозвучало в ответ. Чонгук, словно сорвавшись с цепи, поднялся над блондином, поднял и закинул одну его ногу к себе на плечо. Каждый ощутил, как член Чонгука стал сильнее входить в розовую дырочку Тэхёна. Чон отлично трахал, двигаясь глубоко и интенсивно. Тэхён почувствовал, что находится на грани, когда Чон коснулся его простаты и стал активно стимулировать её, от чего Тэхён чуть душу не отдал. Он инстинктивно коснулся рукой своего члена, который требовал разрядки, но Чонгук быстро убрал его ладонь и сам начал надрачивать ему в такт своим толчкам. От такой стимуляции Тэхён со стоном кончил прямо в кулак Чонгука. Чон нежно целовал тонкие щиколотку и ступню Тэ, наслаждаясь их теплом и нежностью. Ким, расслабленный после бурного оргазма, позволял ему делать всё, что он хочет. Чонгук сделал ещё несколько глубоких проникновений и, достигнув кульминации, обильно излился в презерватив, после чего без сил рухнул на грудь своего возлюбленного. — Ты молодец. Хороший мальчик. — Тэхён положил руку на голову парня, впутывая пальцы в его взмокшие волосы и массируя затылок. Чонгук, словно котёнок, сильнее прижался к Киму, обвив его руками, и часто дыша. Если бы Тэхёна спросили, верит ли он в любовь с первого взгляда, он бы без колебаний ответил «да». Для него слово «люблю» ассоциировалось с каждым вдохом и выдохом, наполняющим грудь любимым ароматом. Он вспоминает о ресничке, упавшей на правую щеку, о бархатной коже, о смоляных волосах, которые скользят между пальцами, о родинке под губой и металлическом колечке пирсинга, о передних зубах, из-за которых их обладатель напоминал милого зайчонка, и о самой нежной улыбке, от которой подкашиваются колени. Для Тэхёна «люблю» — это Чонгук, каждая клеточка его тела, каждое прикосновение, каждое сообщение, объятие и поцелуй. Всё это — любовь на языке Тэхёна. Для Чонгука любовь — это мягкий, светлый пушок на карамельных ногах, силуэт, рисующий картину на рассвете, квадратная улыбка с ровными зубами, янтарные глаза, тёплые руки, обнимающие за шею, скетчбук с его портретом, заживляющая мазь от рассечения и шепчущий на ухо родной голос, звучащий словно мурчание кота. Для Чонгука любовь — это Тэхён. Он стал его исцелением, светом в конце тоннеля, его солнцем, его ангелочком. За спиной у Чонгука были лишь тьма, пустота и прошлое. А у Тэхёна — крылья с белыми перьями, которые заполняют собой эту пустоту. В глазах Тэхёна горит огонь, освещающий бойцу путь к новому будущему. И это будущее Тэхён изобразит на холсте жизни Чонгука самыми яркими красками, вложив в них всю свою душу. Тэ готов поделиться с Чоном своей жизнью без остатка, разделить её на двоих, он готов отдать своё сердце, лишь бы заполнить пустоту в груди Чонгука. Крылья намокают, когда тёплая вода в душе ласкает тела, наполняя их ароматом друг друга. Спина покрывается мурашками, когда мозолистые ладони скользят по ней, втирая медовый гель и превращая его в молочную пену. Ноги дрожат, когда пухлые губы затягивают в поцелуй, в котором сквозит любовь. Пушистые ресницы подрагивают, а грудь медленно вздымается, когда Тэхён засыпает в крепких объятиях Чонгука, слыша над ухом шепот на языке чувств.

***

Когда Юнги наконец вышел из здания университета, его антрацитовые глаза искали уже знакомую машину на парковке. День прошёл довольно спокойно. Полуденное солнце освещало всё вокруг, создавая причудливые тени на каменных стенах, покрытых плющом от самой крыши до земли. Студенты неторопливо расходились по домам, и двор постепенно пустел. Мин тоже ощущал пустоту. Внутри него маленькие кошки скребли своими острыми коготками: он не мог понять, из-за чего — то ли из-за брата и его состояния, то ли из-за нового чувства. И хотя лечащий врач Тэ успокоил всех, сказав, что у Кима было легкое сотрясение и небольшое рассечение (из-за капюшона удар получился недостаточно сильным), Юнги был заметно напряжен. А любовь, медленно, словно патока растекающаяся по венам парня, постепенно подступала к сердцу. Юнги метался, он был словно между двух огней, одним из которых были его страхи, а вторым высокий харизматичный парень с широкой улыбкой и ясными глазами, которые сейчас смотрели издалека за тем, как Юнги приближается к нему. — Привет, — прозвучал мелодичный голос, тут же проникая внутрь и всасываясь в кровь, разнося свое звучание, словно кислород по сосудам, — Как ты? Тёмные волосы беспорядочно лежали на голове, и Хосок рукой зачесал их назад, убирая мешающие локоны. — Привет, Хо. Я в порядке. Зачем ты приехал? «В голове: Спасибо, что приехал». — За тобой, — глаза смотрели в душу, изучая и пытаясь понять мысли. Юнги опустил голову, посмотрел на свои кеды, нервно теребя край клетчатой рубашки горчичного цвета. — Ты обещал мне встречу. Отказы не принимаются. Что-то внутри с треском сломалось, раскрошилось и осыпалось а землю. — Куда мы поедем? — голос Юнги немного нервный, хрипловатый. — На свидание. Садись в машину, — ответил мужчина, вставая с капота и открывая дверь в салон автомобиля. Юнги кивнул и устроился на кожаном кресле. Дверь за ним закрылась, и он почувствовал приятный аромат парфюма Хосока. Мужчина занял водительское кресло, напомнил Юнги о необходимости пристегнуться и завел мотор. На панели управления загорелся дисплей, и в салоне зазвучала до боли знакомая мелодия. Хосок повернулся назад, и на колени Юнги мягко приземлился среднего размера коробка кораллового цвета. — Что это? — удивленно спросил Мин. Хосок широко улыбнулся, выезжая с парковки на трассу. — Открой. Юнги настороженно смотрит на мужчину, затем медленно открывает крышку, широко распахнув глаза. — Мандарины? Откуда ты… — щеки покрылись румянцем, а улыбка, словно дорогое украшение, появилось на лице брюнета. Хосок довольно ухмыльнулся, заметив реакцию парня. Хмурое лицо теперь превратилось в милую мордашку, и Чон не может не рассматривать его. — Если мужчина решил чего-то добиться, то обязательно приложит для этого все свои усилия, — отвечает ему Хо. И Юнги не нужно было знать, что накануне Хосок звонил Чонгуку, чтобы узнать о самочувствии Тэхёна. Он также как бы между делом поинтересовался, какие у Юнги вкусовые предпочтения. Чонгук рассмеялся и сказал, что Мин, кажется, не ест ничего, кроме мандаринов. В его квартире всегда есть полная корзинка цитрусовых, и он ест их в магазине, в университете и везде, где только может. — Спасибо, — звучит тихое, чуть шепелявое мурчание, а в салоне перемешиваются парфюм Хосока, запах мандарин и хлопковый, чистый аромат, исходящий от Юнги. Сочная долька уже оказывается во рту, а довольное мычание звучит намного лучше, чем любимая песня. Глаза снова украдкой скользят по точёному профилю мужчины, плавно перемещаясь сверху вниз и задерживаясь чуть дольше на губах. Хосок ведёт машину уверенно, внимательно смотря на дорогу, и чуть улыбаясь, заметив, что его рассматривают. Автомобиль еще минут сорок едет по оживленным улицам Сеула, рассекая теплый воздух, и отражая на своей черной поверхности высокие здания. Затем останавливается возле одного из них. Выйдя из машины, Юнги запрокидывает голову, понимая, какое оно высокое и сколько там этажей. — Зачем мы приехали сюда? — спрашивает он Хосока, оставаясь в недоумении, на что тот хитро щурится и лишь берет его за руку, переплетая пальцы. Они заходят внутрь, и мужчина протягивает девушке на ресепшене две карточки. Администратор вежливо кланяется и провожает их до лифта. — Может объяснишь, что это за место? — Юнги не унимается, пытаясь выведать информацию у Чона. В своей привычной недовольной манере фыркает, так и не получив ничего, кроме любимой улыбки, и лишь сильнее сжимает руку, поглаживая большим пальцем кольцо на указательном пальце левой руки Хосока. Лифт поднимался всё выше, пока, наконец, не остановился на последнем этаже. Хосок, закрыв глаза Юнги рукой, пообещал, что не даст ему упасть, и повёл куда-то вперёд. И парень верил. Он знал, что Хосок сделает всё возможное, чтобы защитить его. В легкие Мина сразу же проник свежий воздух, чуть более тяжёлый, чем внизу, отчего дышать стало немного сложнее. Горячее дыхание коснулось его бледной шеи, опаляя её и вызывая мурашки. Хосок прижал Юнги к себе и положил руку поперёк живота парня. — Хочу, чтобы ты увидел весь мир, — прошептал Чон на ухо Мину, — и я обязательно покажу его тебе. А пока что, посмотри на город, запомни каждую деталь, чтобы потом нарисовать его. Юнги с высоты птичьего полёта рассматривал здания, которые теперь казались такими крохотными. На небе уже появились первые закатные краски, которые, смешиваясь, окрашивали голубое полотно в нежно-розовый цвет. Солнце совсем близко, рукой подать, и Юнги протянул руку, чтобы коснуться его. Хосок, прикрыв глаза, нежно коснулся губами виска парня. Ему не нужно было смотреть, он уже увидел мир, свой мир, который сейчас находился в его объятиях и гладил солнце. Этот мир пах мандаринами, ощущался каждой частичкой его тела и согревался в закатных лучах. — Это так красиво, — раздалось тихо где-то в районе груди Чона. — Я никогда не был здесь. Сердце билось так, будто кричало о том, что его обладатель тонет в океане чувств — нежности и любви. В объятиях Хосока хорошо, приятно. Хосок тёплый, как мягкий плед, окутывающий и согревающий раненую душу. Юнги повернулся к мужчине, прижавшись к нему и сцепив руки за его спиной. В лицо больше не дул ветер. Он всем телом ощущал биение сердец — своего и Хосока. Они звучали в унисон, как их любимая песня, только ещё лучше. Эта песня написана нотами их страхов, первой влюблённости, трепетного поцелуя и дрожания ресниц. Бежать от этого больше не хотелось, да и не получилось бы. Хосок прижал Юнги сильнее, до хруста костей, чтобы чувствовать свой мир, раствориться в нём. Юнги поднял голову, смотря в зеркало души, и видел там своё отражение. Он сам потянулся ближе, осторожно. Хосок не двигается, лишь дал Юнги возможность вести, попробовать самому. Мин коснулся покусанными на нервной почве губами губ мужчины, закрывает глаза. Поцелуй этот был бережный, ласковый, впитавший в себя отрицание, переживания и принятие. Принятие того, что сердце трепещет от рук, сжимающих талию, от губ, что медленно целуют, не напирают, а лишь передают все накопившиеся чувства обоих. Они распускались внутри них как цветы миндаля весной. Юнги отстранился, открыв глаза и смотря в лицо Хосоку. Руки все еще держали мужчину, волосы развивались на ветру, а на губах застыла улыбка. — Юнги, — Хосок провел рукой по мягкой щеке, очерчивая скулу большим пальцем, — Прошу, впусти меня в своё сердце. Потому что в моем ты занял всё место. И я не знаю куда деть себя, ведь мои мысли заполнены тобой. Я, кажется, влюбился как мальчишка. Я не буду давить на тебя, обещаю, и даю тебе возможность всё обдумать. Но знай, что я положу к твоим ногам весь мир, сделаю все, что ты захочешь. Всё зависело только от решения Юнги. Ему предоставили возможность выбора, и он не мог допустить ошибку. Возможно, в будущем он пожалеет об этом, но сейчас его сердце уже знало ответ. Не тратя времени на слова, он вновь прильнул к губам Хосока, давая понять, что выбор сделан. Вокруг не было никого, кроме них двоих и солнца, которое стало свидетелем слияния душ. Когда они вернулись в машину держась за руки, Юнги больше не нервничал. Кошки теперь мирно спали, спрятав свои коготки, их окутала любовь своими мягкими объятиями. — У меня сегодня смена в магазине, — промурчал Юнги, поглаживая тыльную сторону ладони, лежащей на своем бедре. — Отвезёшь меня сразу туда? — Конечно. Не против, если побуду с тобой? — Хосок, оторвавшись на секунду от дороги, взглянул на Мина. Юнги смутился. — Не против, но как мы объясним всё Тэхёну? — Он поймет, я уверен. Тем более он встречается с Чонгуком. — Это меня и беспокоит, Хо, — Юнги повернулся к нему корпусом, чтобы лучше видеть мужчину. — Он твой племянник, а мы теперь вроде как… — Встречаемся, — ответил за него Хосок. — Здесь нет ничего постыдного. Да и я вроде не такой старый, — Хосок ухмыльнулся, а Юнги улыбнулся, обнажая передние зубы и немного щурясь. Он в действительности был похож на котёнка. — Ты прав. И мне… — он делает небольшую паузу, решаясь озвучить свои мысли. — Мне нравятся постарше. То, как ты мыслишь. Смотришь на мир не так, как мои ровесники. Это нравится мне, правда. Теперь засмущался сам Хосок. Юнги творил с ним что-то, что вызывало по телу волну мурашек, блеск в глазах и трепет сердца. Теперь они ехали смущенные, с горящими глазами, а главное счастливые. Все проблемы ушли на второй план, давая мыслям отдохнуть и насладиться покоем рядом друг с другом.

***

— Гуки-и, — раздается шепот Тэхёна. — Пора вставать, милый, — Тэхён коснулся волос парня, поглаживая затылок. Чонгук уснул на животе, обняв Тэхёна одной рукой, подмяв под себя. В ответ прозвучало какое-то мычание, и Тэхён тихонько посмеялся. — У меня скоро смена, её нельзя пропускать. Чонгук тут же поднял голову, открывая сонные глаза. На лице отпечаталась подушка, а одна сторона прически примялась. — Смена? Тэ, тебя только выписали. Тебе нужно отдыхать. — Но врач сказал, что все в порядке. И меня больше не тошнит, а голова не болит. — Ангелочек, — Чонгук громко выдохнул, а его взгляд стал немного серьёзным, — я понимаю, но лучше перестраховаться и остаться сегодня в постели, — Чон перевернулся на спину, подтянул к себе Тэхёна. Блондин положил свою голову ему на грудь, а рукой обнял бойца за живот, чувствуя его пресс. — Чонгук, ты тоже должен поехать на тренировку. А я помочь Юнги. Не хочу оставаться один дома. — Донхён дал мне выходные, — напомнил Чон Киму. — Поэтому я могу остаться здесь с тобой. Тэхён был непреклонен, когда речь заходила о его работе. Он жил ею, как и искусством. Магазинчик дяди был его отдушиной, поэтому он не мог пропустить смену. Сколько бы Чонгук ни пытался переубедить его, Тэ отказывался, находя все новые аргументы в свою защиту. В итоге они решили, что отправятся в магазин вместе. Чонгук будет помогать Тэхёну и следить за его безопасностью, ведь недавнее покушение всё ещё оставалось нераскрытым. Опасность, словно витавшая в воздухе, давила на виски, заставляя сердце и душу трепетать за близкого человека. — Кажется, Юнги задерживается, — Тэхён подошёл к Чонгуку и, обняв его со спины, положил подбородок на его плечо, пока тот раскладывал товар на полке. — Надеюсь, с ним всё хорошо. — Он не писал тебе? — спросил Чонгук. — Писал, когда шла последняя пара, и сказал, что хочет поскорее домой. Но прошло уже много времени, пары давно закончились. — Не волнуйся, думаю, с ним всё в порядке. Может быть, он зашёл куда-то по пути домой или попал в пробку, — Чонгук закончил с товаром и, повернувшись к блондину, взял его лицо в ладони и поцеловал в любимую родинку на носу. — Ангелочек мой. Тэхё таял от нежности Чонгука, как плитка молочного шоколада на солнце. К щекам прилила кровь, повышая их температуру. — Ты меня смущаешь, когда называешь так, но мне нравится. Поэтому делай так всегда, — прошептал Тэ, чтобы его никто не услышал, кроме Чонгука. В магазине всё ещё находился кассир, которого должен был сменить Юнги. — Люблю, когда ты смущаешься, — Чонгук притянул парня к себе и поцеловал в губы. — Люблю твои губы, — ещё один поцелуй, — люблю твои щечки, — снова чмок, — люблю всего тебя. Чонгуково «люблю» было как бальзам на душу Тэхёна. Оно забирается под кожу, всасывается в клетки и распространяется по телу, окутывает сердце, затуманивает разум и возносит к небесам. Тэхён тонет без возможности выбраться, без возможности вдохнуть кислород, ведь его кислород — это Чонгук. Хрупкое сердце снова функционирует в полной мере после предательства. Оно тянется к Чону, не может без него. Тэхён и сам не может, нуждается в бойце. Любит. Ким тесно прижимается к Чону, положив голову ему на грудь, и слушает, как бьётся его сердце. Его руки обхватывают широкую спину парня, нежно сжимая пальцами кофту бойца. Чонгук, в свою очередь, крепко обнимает своего ангелочка, зарываясь рукой в его блондинистые волосы, перебирая шелковые пряди и вдыхая их аромат. Он целует Тэхёна в висок, шепча на ухо самые нежные слова. Им бы хотелось стоять так вечно, наслаждаясь обществом друг друга, и ничего больше было не нужно, лишь бы быть рядом. Внезапно громкая музыка, донесшаяся с улицы, привлекла их внимание. Тэхён непонимающе посмотрел на Чонгука, а бойцу на ум пришло лишь одно объяснение. Они оторвались друг от друга и направились к выходу из магазинчика, где большие панорамные окна позволяли хорошо видеть улицу. Чёрный «Мерседес» остановился прямо перед входом в магазин. Окна открыты, и из салона доносится музыка, звучащая настолько громко, что её слышно не только в помещении, но и по всему Сеулу. Мощный бас и высокие децибелы наполняют воздух, создавая эффект дрожи. Конечно же, все узнали этот автомобиль и сначала даже не удивились. Мало ли зачем сюда приехал старший Чон. Однако, когда мужчина вышел из машины и открыл дверь пассажирского сиденья, оттуда с счастливой улыбкой на лице вышел Юнги. Тэхён раскрыл рот в немом крике, ошарашенно глядя на Чонгука. На лице последнего играла лишь ухмылка. Тэхён снова повернул голову в сторону парочки, которая, казалось, не замечала никого вокруг. Хосок подошёл к Юнги вплотную, закрывая его собой и стоя спиной к окнам магазинчика. Мужчина наклонился к парню, намереваясь поцеловать его. — Они что, целуются? — пискнул Тэхён, не ожидавший увидеть такую сцену. Чтобы Юнги? Да с Хосоком? Что могло произойти, чтобы его брат, непорочный и нецелованный, сейчас стоял с этим мужчиной и обменивался слюнями? — Поверить не могу! Чонгук рассмеялся. Он-то от дяди мог такое ожидать, но был согласен с Тэ. Каким образом Юнги повёлся на этого мужчину, боец понять не мог. Законам физики это невозможно было объяснить, здесь явно были замешаны какие-то иные силы. Рука Юнги, что до этого сминала пиджак Хосока на спине, скользнула ниже и сжала ягодицу мужчины. Тэхён чуть сознание не потерял! — Вот видишь, ангелочек, — боец приобнял Тэ за плечо, — твой брат не такой уж и святой. Вон как своими руками шалит. — Чонгук! — прощебетал парень, ткнув Чона кулаком в грудь. Боец лишь рассмеялся. — Но мы-то вещами похуже занимались, — прошептал он на ухо блондину, наклонившись ближе. Тэхён залился краской, смущенно улыбнулся. Умеет же в краску вгонять! Когда Хосок и Юнги наконец отстранились друг от друга, их взгляды встретились с парой глаз, наблюдавших за ними через стекло. В одном из них читалось неподдельное удивление, а в другом — явная ухмылка. Юнги посмотрел на Хосока и, покраснев, быстро забежал в магазин, схватил Тэхёна за руку и утащил его в подсобку. Хосок зашел следом за Мином, широко улыбаясь Чонгуку. — Я, конечно, многое могу понять, — со смешком проговорил боец, — но этого понять я не в силах. Ты что здесь делаешь, дядя? — То же, что и ты, Гуки, — мужчина прошел к стойке со стульями, где можно присесть и перекусить, сел на один из стульев, и продолжая лыбиться. Чонгук подошел к нему, присел на соседний стул. — Вы с Юнги?.. — Ты всё правильно понял, твоя смекалка и наблюдательность меня всегда радовала. — Но как? — это действительно не укладывалось в голове. — Ко всему можно найти правильный подход, дорогой, — голос Хосока как всегда звучал уверенно и спокойно. На его лице сияла улыбка, а глаза блестели. Никто не мог даже предположить, какие чувства бушевали в его душе. Радость смешивалась со злостью, создавая эмоции, которые Хосок тщательно скрывал. Маска, которую он надел, отлично справлялась со своей задачей. Никто не должен был знать о том, что произойдёт через два дня, особенно Чонгук и Юнги. Судная ночь близилась, и только одному Богу известно, кто переживёт её. Хосок не мог гарантировать того, что останется невредимым, но обязательно постарается выжить. Ради семьи, ради любви, которая так внезапно ворвалась в его жизнь, разукрашивая серые будни яркими красками. — Хосок, — чуть тише обратился боец к дяде, — что там по поводу нападения? Мужчина тяжело вздохнул. Он понимал, что Чонгука это тяготит. — Мой человек получил доступ к камерам, что находятся в округе. На них была замечена иномарка, цвет не понять, так как было уже темно, но в любом случае она была тёмного оттенка. Это был единственный автомобиль, который попал в поле зрения, именно в тот момент, когда напали на Тэхёна. Чонгук сжал кулаки от злости. Парень был готов собственными руками совершить самосуд над подонком. — Удалось узнать, кому он принадлежит? — напряжение сковало всё тело Чонгука, его голос был стальным, а глаза настолько серьёзными, что взглядом можно было резать все вокруг. — Нам повезло, номер было видно, не отчетливо конечно, но мой человек профессионал своего дела. Он быстро вычислил хозяина тачки. То, что я тебе сейчас скажу, Чонгук, сильно тебе не понравится, — боец напрягся еще сильнее. Возле виска вздулась венка, кровь начинала закипать внутри. — Хозяина машины зовут Ли Ин Сок. — Ли Ин Сок? Я в первый раз слышу это имя, — боец был в недоумении. Хосок посмотрел на него пару секунд, что-то обдумывая. — Тот боец, с которым ты выходил в спарринг, это был он, Чонгук. Ли Ин Сок, вероятнее всего, хотел отомстить тебе и напасть, подкараулив тебя, но не учёл тот факт, что на месте тебя там может оказаться кто-то другой. Да и Тэхён был в твоей толстовке, это просто какое-то безумие, — Хосок сложил руки в замок и оперся на них подбородком. Он отвёл свой взгляд от племянника, устремив его в окно, и стал осматривать улицу, прокручивая всё произошедшее у себя в голове. Это выходило за рамки приличия. То, что Ин Сок входил в банду Торы, не вызывало никаких сомнений. Японец мог ловко манипулировать людьми, шантажируя их и заставляя делать ужасные вещи, получая для себя лишь выгоду, и Ин Сок стал одним из тех людей, кто попался в ловушку этого ядовитого паука, плетущего паутину из лжи, лицемерия, алчности. Чонгук ещё несколько минут переваривал услышанную информацию. Она давалась с трудом, твёрдыми комками падала на дно желудка, заставляя орган сжаться. — Я убью его, Хо. Голыми руками переломаю все кости этому ублюдку. — Чонгук, — прозвучал голос дяди со стальными нотками. — Я не позволю тебе испортить свою жизнь. — И что ты предлагаешь? — чуть повысил голос боец. — Думаешь, я оставлю всё как есть? Тэхён чуть не погиб! Я никогда не прощу себя, если с ним что-то случится! Не позволит, ради Тэ готов по головам идти, крушить всё вокруг, только ангелочка своего в обиду не даст. — Я во всём разберусь, Чонгук. Только не лезь в это дело, ты и так настрадался за всю жизнь, — Хосок выдохнул, невозможно оттягивать неизбежное. — Каким образом? — боец вскинул бровь, вопросительно глядя на дядю. — Тебе этого знать не обязательно. Просто не влезай никуда и береги Тэхёна с Юнги. Обещаю, всё будет хорошо, — старший Чон коснулся плеча Чонгука, чуть сжав его. Хотелось верить, что всё будет в порядке. Верить в светлое будущее, которое сейчас просачивалось сквозь мрак прошлого. И оно обязательно наступит, иначе быть не может. — Съездишь со мной кое-куда? — спросил уже более спокойным голосом Хосок, в его глазах блеснул огонёк, от которого Чонгуку стало не по себе. — Куда это? — ответил ему боец. — Опять что-то задумал? — Узнаешь, — широко улыбнулся мужчина. — Пойдем, — проговорил, поднимаясь с места и направляясь к выходу из магазина. — Сейчас, только предупрежу Тэ, — Чонгук поднялся следом и пошел в подсобку, где сейчас находились братья. Он услышал смех, доносящийся из помещения, через приоткрытую дверь и постучал. — Ангелочек? Мне нужно отъехать ненадолго с Хосоком, мы скоро будем. Послышался быстрый топот ног, а затем в проёме появилась светлая макушка. — Куда вы? — спросил Ким, чуть напрягшись. Его глаза-бусинки с нескрываемой любовью смотрели на Чонгука. — Хосок сказал, что нужно куда-то съездить. Постараюсь не задерживаться и сразу к тебе, — боец потрепал Тэ по волосам, а после чмокнул его в губы. — Будь осторожен. Люблю тебя. — И я люблю тебя, очень сильно, — Тэхён прижался к парню напоследок и, отстранившись, попрощался с ним.

***

Может ли остаться что-то светлое в душе человека, который изнутри, полностью, каждой своей клеточкой тела состоит из тьмы? Хоть что-то, что напоминало бы о том, каким он был. Ведь когда-то эта душа была невинна, чиста, она излучала яркий свет, а не кромешную тьму. Мужчина сидел в своем кожаном кресле, закинув ногу на ногу и держа в руке стакан с янтарной жидкостью. Она переливалась, ловя на себе свет, исходящий от камина, в котором догорали остатки дров, так же как и догорел последний свет, всё это время хранившийся где-то на дне его души. Фотография молодой улыбающейся во все зубы японки, стоящей на фоне огромной, только-только распустившей свои прекрасные цветы сакуры, лежала на столе и притягивала к себе взгляд Торы снова и снова. Воспоминания о том дне навсегда останутся выжжены в памяти мужчины. От них не избавиться, они будут преследовать его, пока разум не оставит это бренное тело и не очистится от своих грехов. Тора взял в руку снимок, чуть повернув его к единственному источнику света. В голове был лишь один вопрос: «Почему?». Почему выбрала не его? Почему ушла к другому? Почему был счастлив он, а не я?…

22 года назад.

Звонкий смех девушки разносился по всему парку, как звук колокольчика. Она щебетала, словно птичка, радуясь наконец распустившейся сакуре, её любимому дереву. Японка с нетерпением ждала этого дня и сейчас с удовольствием гуляла по территории и фотографировала все вокруг, прихватив с собой за компанию своего лучшего друга Акияма Тору, с которым приехала сюда из Японии. Они долго и много болтали, обсуждая всё вокруг. Старший делился своими впечатлениями о бизнесе, который они начали с их общим другом Чон Тэджуном, а Исида Хироми, так звали девушку, почему-то мило смущалась, услышав знакомое имя. — Сфотографируй меня, Тора! — воскликнула девушка, подходя к одному из больших деревьев, чьи ветви доставали почти до земли. Она протянула мужчине фотоаппарат и встала перед сакурой, широко улыбнувшись. Щелчок, и один момент из жизни был навсегда увековечен. — Ты очень красивая, Хиро, — прозвучал голос Торы. Он смотрел на девушку, и его губы расплывались в широкой улыбке, а в глазах блестел радостный огонёк. — Спасибо! — ответила ему японка, рассматривая снимок на фотокамере. — Надо будет напечатать и показать Тэджуну, жаль, что он не смог пойти сегодня с нами. — После этой фразы голос девушки явно стал грустнее, что не могло остаться не замеченным Торой. — Хироми, — голос Торы стал чуть серьёзнее. Он взял девушку за руку, и та посмотрела на него непонимающим взглядом. — Мне нужно сказать тебе кое-что. — Что-то не так? — ответила ему девушка чуть взволнованно. Обстановка вокруг них поменялась за считаные секунды, а улыбки сползли с радостных лиц. — Послушай меня, и прошу, не перебивай, — Тора прочистил горло. — Я давно хотел тебе сказать, но всё никак не решался, — мужчина сжал руку девушки крепче. — Мы с тобой давно знакомы, и поначалу я воспринимал тебя лишь как подругу, но со временем понял, что у меня к тебе иные чувства, — девушка раскрыла темные глаза от удивления. Она совершенно не ожидала того, что услышала сейчас. Тора продолжил. — Хироми, я люблю тебя. Как девушку. И я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мужчина достал из кармана брюк небольшую бархатную коробочку красного цвета и открыл её. В мягком отверстии лежало кольцо из белого золота, которое на вид идеально бы подошло под хрупкий образ Хиро. — Тора… — чуть тише ответила девушка. — Я… — она устремила свои глаза в пол, медленно убрав свою руку из ладони мужчины. — Прости, но я не могу принять твое предложение. Мне очень жаль, прости меня. Взгляд Торы теперь стал ещё тяжелее. Желваки заиграли на его лице, губы сжались в тонкую линию, а свободная ладонь сжалась в кулак до побеления костяшек. Он был зол. — Что, прости? Почему? Почему не можешь принять его, Хиро? — тон его голоса стал выше, страшнее. Девушка вздрогнула от внезапного крика и вжала свою голову в тонкие плечи. — Чего ты молчишь, Хироми? У тебя кто-то есть? Отвечай! — Что с тобой, Тора? Почему ты кричишь на меня? — влага начала скапливаться в уголках глаз японки. Она боялась его в этот момент. Взгляд, который был направлен на неё ранее, был уже не тот. — Чем я хуже него? — мужчина сделал шаг вперёд, возвышаясь над японкой. — Расскажи, будь добра. — он взял Хироми за подбородок, чуть сжав его пальцами, и поднял её взгляд на себя. — Ты боишься меня? — До этого момента не боялась, — ответила ему девушка дрожащим голосом. — Твои глаза... они другие. Не те, что были раньше. Что с тобой происходит, Тора? Тора и сам не знал. Отказ Хиро ударил под дых, вывернул кости и разбил все мечты о будущем. Это ранило самооценку мужчины. Переломный момент случился именно в это мгновение. — Прости, прости, Хиро, — мужчина в одно мгновение встал на колени перед девушкой, обхватил её за пояс и прижался головой к её плоскому животу. — Прости, прости, я сам не свой. Не понимаю, что творю. Я люблю тебя, Хиро. Никогда не причиню тебе боли, клянусь тебе. — Перестань, — вскрикнула девушка, уже не сдерживая слезы. — Тора, встань немедленно, — она попыталась оттолкнуть его, но мужчина лишь сильнее прижимался к ней. — Пусти меня! Я не люблю тебя, слышишь! Ты мне как брат! Хватка японца ослабилась, и девушка, почувствовав это, оттолкнула его. Она смотрела на него, а из глаз крупными каплями скатывались слёзы, смачивая бледные щёки и стекая ниже к подбородку. Хироми сделала несколько шагов назад, а после развернулась и побежала. Её длинные черные волосы развевались от ветра, бьющего её в лицо при беге. Тора так и остался стоять на коленях, смотря ей вслед, не проронив ни слова. Его предали. Разорвали сердце на части, перекрутили и заставили снова работать. Вот только обеспечивать жизнедеятельность организма ему теперь не под силу. Когда Тора узнал о том, что Хироми и Тэджун вместе, его жизнь перевернулась с ног на голову. Он не мог есть, спать, он жить не мог. Всё это он воспринял как предательство со стороны уже бывшего друга и партнера по бизнесу и Хироми. Ему хотелось только одного — мести, но он и не подозревал о том, во что это выльется, когда японка родила сына Чону. Тора рвал и метал от злости. Это он должен был стать её мужем! Он должен был воспитывать с ней детей! Он… не Тэджун… Тэджун… Чон Тэджун… Источник зла… Убить… Голоса в голове Торы не давали ему покоя. Алкоголь из организма не выветривался, он стал частью него самого. План по убийству Чон Тэджуна вынашивался уже очень много лет и теперь его время пришло. Всё было подстроено, никто не должен был выжить. — Если ты не досталась мне, — шептал Тора себе под нос, сидя в своем кабинете в полной темноте, — то не достанешься никому. Может ли остаться что-то светлое в душе человека, который изнутри, полностью, каждой своей клеточкой тела, состоит из тьмы? Нет.

Наше время.

— Господин! Господин! — рука помощника чуть коснулась плеча мужчины, отчего тот резко открыл глаза. — Простите, вы заснули, не хотел вас тревожить, но есть важная информация. — Что там? — ответил ему Тора чуть заспанным голосом. Не заметил, как уснул. — Поставка прибудет на днях. Вам нужно будет присутствовать. — Раньше справлялись без меня, что на этот раз изменилось? — Приедут люди из японии, они хотят познакомиться с вами лично и, возможно, заключить новую сделку. — убедительным голосом отвечал японцу помощник. — Чёртовы выблядки. Хорошо, я буду. Что-то еще? — голос мужчины был раздраженным, ему не хотелось ехать в порт ночью ради знакомства с какими-то людишками, но делать было нечего. Поставки оружия прерывать нельзя, корейские мафиози были бы недовольны. — Это все, господин. Прошу меня извинить, — помощник низко поклонился и, увидев одобрительный взмах руки Торы, покинул его кабинет, закрыв за собой дверь. Японец откинулся на спинку кресла, помассировал переносицу указательным и большим пальцем левой руки. Фотография Хироми лежала на столе, её радостные глаза смотрели прямо в душу, вот только теперь Тора никогда не увидит их.