Любопытство волка сгубило

С ответом невыразимцы не спешили. Раскрытие личности агента, спутавшиеся карты, след, уведший аж в Суррей, очаги бесчинств магов — было о чем подумать. Для четкой подотчетности Ларсон, скрепя зубы, добавил вдогонку весть о возможном плоде-гибриде и направил улики почтой. Скорости это не добавило. Сноу испробовал рядовые завтраки — яйца жареные, варёные, бенедикт, вкрутую, всмятку, маринованные и фаршированные. А вдобавок — разнообразие обжарок тостов. И если его мутило от еды, это куда ни шло, можно было стерпеть, но вот огибать порог клиники-паба-клиники, оставаясь в глуши и без действий, противоречило природе вечно пребывающего в разъездах Ларсона. И нечего было рассчитывать, что беда не накликает ухудшений. Сноу, сходя с ума, снова и снова направлялся в лес, где обнаружил тело женщины. Когда он прибыл на вызов, санитар клиники, крепкий парнишка, давал девушке зелье. При беглом осмотре невыразимец увидел пару наложенных жгутов. Помимо едва заживших ран, отмечались совсем свежие, и их-то излияние он пытался остановить. Санитар не был глуп, не использовал клейких пластырей, новшества, затягивающего повреждения буквально на глазах, дал время для осмотра и доступ к сбору следов преступления. Еще бы ливень не зарядил сдерживаемой волной до прихода невыразимца. Ларсон тщетно разыскивал вокруг места нападения улики. Да, кто-то вызвал санитара, но кто бы это ни был, он исчез. Да, отпечаток недюжей силы, что тело вдавили в землю. И, да, есть едва различимый конец дорожки, как сюда волокли тело Джейн Доу: оставался выемкой, куда начинала набираться вода. А вот самого пути, как девушку тащили, и уж начала, было не найти. Сноу агрессивно курил левой рукой, пока правая выписывала заклинания. Тщетно. Ничего не улавливалось. И хоть есть громкая фраза: «Не бывает идеальных преступлений», есть бесчинства и мародерства, след к которым заметён так тщательно, что сразу невозможно разобрать. Ларсон ненавидел, когда собирали комитет. Но он был нужен в этом деле. Задание Ларсона погрязло в трясине с телом истерзанной женщины. Сноу чувствовал, как нервы крутятся в намотке. Невыразимец перебирал детали в попытке разыскать улики. Тело. Следы побоев, когтей, зубов. Никакой магической активности и следов заклинаний. Вывернутый шмот мяса в следах укуса. Нападение дикого зверя. Очевидный ключ к разгадке, воспользоваться которой — тоже коснуться тайны. Хлопья пепла оседали невыразимцу на кожу. Он сделал очередную колдографию, просто с нового ракурса. Готовился рассмотреть в номере, когда переключит внимание, лишившись замыленности взгляда. Хотя куда там. Закрыв глаза, он видел шматок мяса, в котором санитар прочувствовал пульс. Он видел брызги крови на алом мху деревьев, разодранную в щепки кору, рытвины в почве и контейнеры для улик. А после снова внимание неукоснительно возвращалось на ореол крови и белые глаза, зрачки которых закатились. Ларсон видел жестокие вещи. С ними свыкаешься в силу частоты их происхождения, и реакция никогда не будет как впервые. И все же холодок изнутри обхватывал потроха. Сноу вдохнул резко, сжигая сразу до фильтра. Смог не дарил трезвости, но дал уйти оцепенению, чтобы покинуть это место. От переизбытка никотина голова не кружилась, дым не вытолкнул мысли и не дал полноты картинки. Окутал легкие и покинул их, выскользнув по губам. Следующая в маршруте клиника. В момент ожидания сотрудники участливо предлагают налить из кофейника и потерпеть освобождения Энтони из пут долга. Ларсон уже не спорил и не торопил. Что толку, в их крысиных бегах? Пролистывал сделанные записи, выслеживая хоть какую-то тенденцию. Но то, что он искал, хоть и казалось близким, все равно оказывалось чем-то не тем. Подключалось сетование, где Сноу корил себя, не пойдя в авроры, хотелось таинственности, что вы. Теперь думай, дёрнул же черт. Едва показавшаяся из больничного крыла фигура Брайна зазывала следовать за ним. И будь чутье неладно, Ларсон видел по сильно опущенным лопаткам, что дело не в простой усталости колдомедика. Дверь в кабинет была плотно затворена, Энтони осел в кресло, и все его мышцы непозволительно быстро ослабли. Ларсон выжидал цепным псом. — Опасения оправдались, — и выпитый кофе устремился камнем по кишечнику, требуя незамедлительной реакции с шотландским виски. Ослабевшему к скорому приходу осени Энтони было чем услужить хотя бы этому желанию невыразимца. Тем проще было принять известие от Министерства. Писем было каждому по штуке. Первое гласило: сопроводить невыразимца полной отчётностью для передачи больной к специалистам св. Мунго и расширить площадь камина для безопасной транспортировки. Для открытия второго конверта Ларсону потребовалось снять красный сургуч заклинанием. «Непредвиденные обстоятельства не должны мешать делу. Миссию не прерывать». Энтони и Ларсон безмолвно вернулись к распитию, разницей служила лишь воцарившая мрачность. Колдомедик еще раз осмотрел Джейн Доу, записал показатели, и оставалось следить за вспышкой летучего пороха. Не иначе как Министерство питало надежды, что тело расщепит на атомы. Не могли повозку с фестралами направить. Магическая система утомила Энтони за годы следования требованиям. Колдомедик устал. В ящике хранились записи, из личных вещей — кольцо для фиксации палочки, требуемое в особо филигранных операциях. Собираться ему не так уж долго. Теперь только найти преемника и отыскать местечко, где будет комфортно греть косточки. Госпиталь св. Мунго стоял на ушах. Уведомление, пусть и заранее посланное, нисколько не унимало беспокойства и разлада. Колдомедики столпились у камина в ожидании. И завидев хмурого невыразимца с санитарами, ринулись осматривать итог перемещения. Расщепления не наблюдалось. Хотя его могли поставить как первичный диагноз, увидь кто из местного персонала Джейн Доу впервые не здесь, на кушетке, а в лесном массиве. Ларсон снова выжидал. Никого не волновало, как ему это претило. Команда св. Мунго группой проверяла рефлексы, ставила тесты. Сноу держал перо наготове, тут же записать, что будет озвучено. Любое предположение было свежим мнением, требующимся для сдвижения с мертвой точки. Эндрю Уайт, глава отделения, постановил лишь то, что Ларсон знал: — Нехарактерно для оборотней, мистер Ларсон. И все же на других магических существ тоже не похоже. По воздействию на разум мы могли бы предположить нападение кентавра*. Отсутствие следов копыт и наличие когтей вводит нас в ступор. Вам потребуется подключить отдел слежения за магическими существами. Вот почему Министерство допустило дальнейшее продление жизни Джейн Доу, которая могла бы быть замедленной бомбой. Ее плод не порожден оборотнем, а Министерству нужны ответы: кто же тогда, как не вервольф? Новой записью в блокнот обозначен приговор о вегетативном состоянии. Джейн Доу не даст показаний, из улик — ее тело без разума. Сноу на тяжёлых ногах направился в Министерство. Расследование затянется. Ларсон лишился шанса на выуживание воспоминаний и закупоривание их в склянку. Мозг Джейн Доу был клубком с кучей узлов на разорванных нитях. Такое в Омут памяти не опустишь. Оставался шанс, что мозг волшебницы будет подвержен воздействию гормонов — штука, бьющая не слабее оглушающего заклинания. Что ребенок станет разгадкой. Раз им двоим не дали умереть, тому есть объяснение. Кому, как не Ларсону, ведомо, как Министерство скашивает жизни неугодных и переписывает судьбы, как только угодно верхушкам и велено стоящим ниже по рангу волшебникам. Его руки тоже давно не чисты. И пока абсолютно пусты, не держа ни единой зацепки. Собрание прошло днем позже. Ларсона не допустили. Воспользовались отчетами, приводили доводы, ни черта не зная. Невыразимец хотел бы ослабить давление на область костяшек, но кожа над ними болела от сжатия. Ларсону хотелось курить, стоя перед камином, во время трансгрессии, в кабинете начальства. Не вынимать сигареты, может, чуть опьянеть от большого количества никотина. Начальством было велено отойти от Джейн Доу, тупиковой части расследования, отдать ее в руки Эндрю Уайту и некому Роберту из отдела магических существ. Теперь она не улика, а часть научной работы, которая прогремит в научном сообществе магической Британии. Ларсон, фактически отстраненный от задания, держал в голове образ шрамированного лица Джейн. Министерство не может печься о ней вечно и отдавать все кадры. Или это хотели отвлечь именно Сноу? Все, что точно можно было сказать: больно уж беспечно Дамблдор выходил из-за дубовых дверей, перекидываясь с кем-то из стариков бесполезными фразами, ни о чем, связанном с Сурреем, зверем и несчастной безумной. Невыразимец редко жалел о навыке чтения по губам. Но обсуждение колонки «Зелий Роуз» — самое бестолковое, что он мог выведать. Подумать только, и это в годы, когда группки темных волшебников наводят смуту и террор, члены конфедерации магов сплетничают. Если бы не вышколенные навыки Отдела Тайн, Сноу бы не сдержался. Но ему хватило выдержки холодно проводить толпу взглядом, выхватывая только босса. — Мистер Грэм, ведь официального увольнения получено не было? — Нет, Сноу. Но ты еще подумай, не хочешь ли получить отдых до выслуги лет, — смазанный, но тяжелый хлопок куда-то в ключицу, — этот случай вышел дальше нашего отдела. Ларсон подобрался. Хватало и слов, но прикосновение сильно раззадорило, подталкивая к азарту дозу злобы. — Не буду злоупотреблять. Но раз я не отстранен, это дело еще мое. И я доведу его до конца. — Не подведи нас. Грэм давал двоякий подтекст. Не топить Отдел тайн, дальше углубляясь в сложное расследование? Или прийти к раскрытию загадки и показать, что у них не будет очередного задвинутого подальше дела? У мужчины лицо было нечитаемое. И он уже шагал далеко впереди, виднелся силуэт в качественной мантии без помятости. Ларсон снова тянулся к сигарете. Закурить бы тут, в этом отделанном позолотой коридоре, наплевав на всех сотрудников Министерства. Даром под землей работают, а вместо солнца видят парящие светильники. Подумали бы и о вентиляции.