Твоя реальность

– Вкусно! – прокомментировала Моника, положив вилку на край тарелки. – Однако это не отменяет того факта, что я хочу сообщить тебе не очень хорошую новость. Фразу-то как выстроила: сама не хочет говорить, даже если бодрится. Вожатый хмыкнул с мрачным видом. – Сейчас угадаю. Это имитация реального мира, и в ней ты хочешь имитировать своё реальное поведение – в том числе реальный рацион. А ты вегетарианка. – Девушка кивнула. – Что ж. Выбор есть выбор, даже если я его не разделяю и могу найти отговорки как для себя, так и для тебя. Но я уважаю тебя и твой выбор. – Моника улыбалась. – И я принимаю его. Особенно с учётом, – взгляд стал хитрым, – что мы можем себе это позволить. Девушка захлопала в ладоши. – Спасибо! Подавшись вперёд, Семён улыбнулся. – Точно не пожалеешь о своём выборе? У нас много есть такого, что стоило бы попробовать. Например холодец. – В ответ на вопросительный взгляд пояснил: – Это что-то типа студня, но не сладкого, а из мяса, а держится он в желеобразном состоянии, потому что варился с жилами, хрящами и копытцами. Моника рассмеялась и замахала руками. – Нет-нет-нет, я точно вегетарианка! Семён пожал плечами. – Ощущение как когда ты подкатываешь к девушке, а она отвечает, что лесбиянка. И прищурил один глаз. Японка улыбнулась. – Похоже. Но относительно меня самой можешь быть уверен: я люблю тебя, и я пансексуал.* Поцеловавшись, перегнувшись через стол, пара вновь заняла свои места. – Так какой у нас план действий? – наконец решила уточнить Моника. – Была б у нас картоха, я б показал на ней.* – Отмахнулся. – Это по фильму, который я не видел, но который разошёлся на мемы. Так что обсудим. Согласна, партнёр? Японка подмигнула. – Кажется, мы собирались заняться… шоппингом. Правда, у нас, как я поняла, ещё денег нет. Она сложила пальцы пистолетом. – Ковальски, варианты!* – решил обратить это в игру Семён. – Можно заработать, занять, но это, как я понимаю, не наш, отшельнический вариант. – Кивок. – Ещё можно продать что-нибудь ненужное. Ухмылка. – Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное. А у нас денег нет.* На этот раз кивнула Моника. – Ну, и упомянутая тобой консоль. Как я понимаю, аналог моей из игры. Вожатый ухмыльнулся. – Ну, типа. – И пожал плечами. – Тебе требовался компьютер или какой-то иной прибор? – Моника покачала головой. – Мне сначала был нужен, а потом научился его изображать. Это так же, как с перемещениями и избеганием урона – сначала держишь в голове всё, а затем привыкаешь и упрощаешь. Моника пожала плечами. Что-что, а доступа к пересозданию мира она не имела, как минимум – на первой неделе. А потом, вроде бы, накидали прав. – Научишь? – Сразу говорю, придётся делать это сразу как я: я не знаю, как подключить этот комп, – кивок на стену, в сторону комнаты, – к консоли. Но ты талантлива. Научишься. Я в тебя верю. Девушка кивнула, и Вожатый начал нажимать в воздухе клавиши, заводя глаза вверх и вправо. Ругнулся. Переместил пальцы выше, нажал, подержал и снова начал печатать. Только когда парень остановился, Моника позволила себе озвучить вывод. – Ты совершаешь опечатки, отстукивая буквы на клавиатуре, которой не существует и которую воображаешь ты сам? Он развёл руками. – Ну, это я. И мне проще представлять стандартную клавиатуру, а тут возможны опечатки. Это ж не значит, что я думаю с ошибками, а самопишущие таблички это воспроизводят!* Как бы то ни было, greedisgood 999999.* Ввод. Вожатый прикрыл глаза, тряхнул головой и наконец выдохнул с облегчением. Моника тревожно огляделась. – Что ж, кажется, нас не засыпали мешки с золотом, это хорошо. Семён улыбнулся в ответ. Конечно, так лучше. Физические деньги – это неудобно, это большие проблемы, и RPG с их невесомыми безразмерными кошельками на тысячи золотых монет лукавят – такой груз бы придавил искателя приключений.* Что уж говорить о Спарте, где деньги делали ещё хуже, неудобнее – из железа!* Вот тут бы, действительно, как султан, или как его там, завопить в сторону антилопы: «Довольно!»* Кстати, черепки сильно легче золота? И не острые ли у них края? Не лукавил ли волшебный зверь, просто изменив способ казни? Впрочем, какая разница? – Поступают на карточку. Можно сказать, будущее наступило. И даже не на нас. Девушка начала посмеиваться, потянулась ладошкой ко рту, но тут же отмахнулась и продолжила. – Итак, дорогой, мы богаты? – с улыбкой спросила Моника, наклонив голову. – Очень! – Семён показал два больших пальца. – Есть пожелания относительно дома? Или на выход? Японка поджала губы и ещё раз взглянула в окно. – Даже при деньгах я не уверена, что доползу до магазина живой. Разве что на такси. Или предлагаешь подождать лето дома? Кстати… – она подняла один палец. – У вас в России точно бывает лето? Вожатый развёл руки. – Нет. Увы. Лето было в Советском Союзе, а в России – увы. Выпучив глаза, Моника застонала. Нет, конечно, этот вид за окном прекрасен… искристая снежная картинка, когда белизна и блики маскируют все дефекты, трещины, недостающие детали. Но… это ведь царство мёртвое, игрушечное. Никто ведь не живёт в сувенирных шарах со снегом, даже если внутри – очень симпатичные домики. – Это ведь шутка? Семён усмехнулся. – Шутка. Хотя зимы здесь очень долгие, безбожно, иногда настолько, что весной кажется, что никогда уже не сойдёт снег, растения не зазеленеют, а когда это наконец случается… заледеневшие сердце и разум встречают изменения опасливо, как нечто, чего не может, не должно быть. Он тоже посмотрел в окно. Да. Всё хорошо, почти идеально, если не считать то, что маскируется снегом, и то, что снег сероватый. Но суть ли? Если рядом, совсем рядом любимая девушка. Конечно, не суть. – Я уж испугалась. – Всё будет хорошо. А раз мир ненастоящий, то и «попрыгать» можно мимо улицы, так же перемещаясь, как в лагере, места я знаю. – Опустил слово «примерно». И послал девушке воздушный поцелуй. – Ещё вопросы? – Сёмочка, хочешь мой пельмень? Парень закашлялся, затем ухмыльнулся и поиграл бровями. Японка усмехнулась и так же ухмыльнулась, скрыв глаза во мраке. И только потом указала вилкой на тарелку, где покоился единственный недоеденный пельмень. – Я люблю тебя! – и покачал головой. – Даже не так, я тебя обожаю! Они снова поцеловались. – Доедай, помоем посуду, потом обниматься, – строго отозвалась девушка. – У меня ощущение, что так будет правильно. – Затем улыбка снова озарила лицо, а ярко-зелёные глаза заблестели, отражая лампу и будто напитавшись её светом. Когда со всем было покончено, Вожатый под визгливый крик «Только не убей меня!» внёс девушку в зал на руках. Пару раз край ладони ощущал неестественный холод протеза, но плевать. Данность на то и данность, чтобы с ней только свыкнуться. – А теперь ставь на ноги, Ромео! – весело скомандовала Моника. – Я довольна, и не хватало тебе ещё сорвать спину. Семён кашлянул, и японка машинально потёрла указательный и средний пальцы, что – да ладно, как это возможно? – не укрылось от взгляда парня. – Тоже куришь же. Хм. Есть ли здесь у нас запас? Не помню. Моника пожала плечами. – Твой дом, даже если не совсем твой, а его замена. В любом случае – ваши с Виолой сигареты мне крепковаты. Даже если я не решу бросить курить. А я… – девушка приложила палец к губам, – пока не решила. – А не решенные вопросы просто подвешиваются. Кхем. Прости за формулировку. Моника виновато опустила взгляд. – Сама виновата. И согласна: что не решено, не изменяется. – Она ахнула и улыбнулась, когда Семён обнял. – Спасибо. Что ж, лёгких и денег хватит, а чего больше мы получим – радости или дискомфорта, посмотрим. Вожатый кивнул. – Будет видно. Так, ладно, пора собираться. Более-менее одеться, прежде чем закупиться. Наклонив голову вперёд, Моника взялась пальчиками за свой нос. – Знаешь, с одной зависимостью разобрались, а вот с другой… У тебя есть презервативы? Семён помотал головой. – Нет. С классическим Семёном мы схожи – девушки нет, а случайными связями тоже не перебиваемся. – Значит, вносим в список. Кстати… – лицо стало серьёзным. – Или не кстати – потом, – она отмахнулась. «Потом» значит «потом», а не «я отвечу сейчас, если достать вопросами», – тон строгий, ух – куда там Ольге Дмитриевне: та только изображать суровую наседку или обижаться может. Вожатый скривился, но кивнул: ждать он не любил, но ради общего комфорта – был готов. – Будем считать, я забыл, – парень наконец улыбнулся. – А потом я действительно забуду, минут через сорок. Моника оглядела свой гардероб с недовольством: здесь её явно примут за косплеершу, даже если проблем с холодом не возникнет. И всё же деваться было некуда: или своя одежда, или одежда Семёна, а последняя – явно не по размеру. – И как я это носила? – японка растянула чулок в руках. – В бытность человеком… Или не носила? Скорее всего, условность. Вздохнув, Семён сам начал одеваться. Прикид нехитрый, самое слабое место в нём – возможность показаться бомжом прежде, чем появится возможность купить хоть что-то. Впрочем, проблем быть не должно. Накинув пальто, парень решил, что времени Монике дал достаточно, чтобы не смущать своим вниманием и не мешать и так непростому процессу. – Ну, как… – только начал он. – Стре-лоч-ка… – Моника грустно вздохнула и поджала губы. Сколько же отчаяния и неизбывной женской тоски было в сдавленном восклицании! Удивительно (или нет), но проблем не было как раз с протезом – по нему чулок проскользил как по маслу, а вот от ногтя другой ноги пошла коварная полосочка. И лака нет – не закрасить. Можно, конечно, маркером на ноге сделать полоску – безобразно, но действенно… Заметив замешательство, Семён погладил девушку по плечу. – Что ж, думаю, не стоит париться. Два сапога пара. Но для того, чтобы не стесняться, можно представить, что все вокруг… голые. Моника усмехнулась, покачав головой. – Никогда не понимала, как это должно помочь. Почему мне вдруг резко должно стать комфортно в окружении трясущих грудью и гениталиями людей. – Я тоже! – Вожатый тоже усмехнулся. – Но как не предложить? Ну, представь, что все вокруг – боты, которые в ответ на неловкость захотят её проигнорировать, чтобы сбой не разрастался. Две злых ухмылки. – А ещё можно считать, что нас не очень волнует мнение людей, которых мы больше в этой жизни не увидим! Моника чмокнула руку Семёна. – И всё же в чулочках меня ты уже вряд ли увидишь, – девушка пожала плечами. Затем выражение лица стало игривым. – Но это не относится к шерстяным гольфам! – Меня всё устраивает! Пиджак японка решила оставить… дома? Как бы это слово ни звучало странно, даже незнакомо. Девушка с улыбкой подняла голову к потолку. – Кстати, потолки у вас такие же, как у нас. Около двух с половиной метров.* Зато площади много. Семён смущённо улыбнулся. Не говорить же, что это хрущёвка,* специально спроектированная для удешевления строительства, когда как у родителей потолки сантиметров на семьдесят выше – сталинский, мать его за ногу, ампир!* Впрочем, почему не говорить? Потому что не к слову и потому что хвастаться – лишнее. Особенно глупо меряться странами и родителями. Мир, дружба… мармеладки, определённо, мармеладки.* – Ну, что, готова? – Нет. А ты? – Тоже нет. Но идём? – Но идём. Взявшись за руки, пара переместилась. Когда Моника открыла глаза и осмотрелась, она поняла: окружающее пространство представляет собой… магазин. От люминесцентных ламп шёл яркий, но искусственный свет, под ногами – искусственный паркет, а на лицах сотрудниц искусственные приветливые улыбки. На плечиках и полках – одежда из полимеров, что, впрочем, вполне неплохо. – Итак… кто мы, где мы и на что можем рассчитывать? – с улыбкой систематизировала вопросы в духе Канта* японка. Вожатый рассмеялся. – Я тебя обожаю! Я уже говорил? Моника обняла парня за плечи и чмокнула. – Говорил. Но от повторения это хуже не становится. – Вдох-выдох. Двое любимых. – Итак, нам нужно одеться с головы до ног. – Кивок. – И мне нужна шуба? Я слышала, в России без неё не выжить. – Моника приложила палец к губам. – Но у тебя пальто, так что всё ведь не так? Семён улыбнулся. – Никогда у меня не было шубы, но ничего – не умер. Развоплотился немного, но это так, рабочий момент. Как, кстати, и пальто – оно от того, стандартного, а у меня отродясь не было. Всё в куртках. Моника кивнула. – Это хорошо. А то не ем животных – не хочу и носить на себе их кусочки. Вот на этой фразе к парочке и подошла работница магазина, коротко стриженная брюнетка в алом платье и достаточно тяжёлых сапогах. – Чем-то могу помочь? – спросила она участливо. Усмехнувшись, Семён наклонил голову и упёрся ладонью в бок. – О, можете, красотка, можете! – Вероятно, этой девушке было не привыкать к вниманию (как минимум, по сценарию), но щёки всё равно покрылись румянцем. – Думаю, мы потеряемся и среди направлений, и среди полок. Но вы же нас выручите? Моника кашлянула. – Эй, гуру пикапа! Обо мне не забыл? – японка наклонилась вперёд. – Может, ещё и номерок у девушки возьмёшь? Вожатый смешался, рыкнул и опустил голову, глаза скрылись за чёлкой. – Нет, – сказал он скорее в пол, – номерок я здесь, в городе, беру… брал… только у одной девушки. – Обратился Вожатый уже к сапогам консультанта. – В общем, красотка, не моя красотка… нужно нам одеться – мне и моей красотке, – он посмотрел на Монику уже с улыбкой. – Сколько мы планируем потратить? Неприлично большую сумму денег. Прикрыв ладонями рот и закрыв глаза, девушка рассмеялась. – И насколько неприличную сумму? – Вопиюще непристойную! – Какой мужчина!* – и тут же с улыбкой кивнула японке. – Пройдёмте тогда. Шагая следом, Семён и Моника начали перешёптываться. – Судя по одежде, этот магазин не выглядит очень уж дорогим. Хотя цены в рублях, так что я не могу судить точно. Какой курс рубля к иене? – Парень пожал плечами. – А если через доллар? Какой курс? Ясно… по растерянному лицу вижу. – И тут же девушка щёлкнула пальцами и достала телефон. – Вся информация мира подключена к кусочку пластика и металла! – Несколько быстрых движений пальцами. – Будем считать, один к двум.* – Она снова посмотрела на ценники. – Да, я была права. – Хе-хе… быстро, ловко… И ты умеешь печатать и читать прямо на ходу… А магазины с вещами известных брендов и высокими ценами – и не нужны в симуляции для Семёнов. Для кого они? Для наблюдателя? Для антуража? Для объяснения, откуда появляются шикарно одетые люди? Вожатый не знал, что его ждёт за границами сектора, видимого за дверью и витриной в тех самых магазинах для богачей. Лучше не соваться и не смотреть в разверзшуюся бездну. Как и не заглядывать в квартиры соседей – полностью пустые бетонные серые коробки с той же планировкой. Хотя бы текстуры пола и стен настоящие – не провалишься. Обувь, верхняя одежда, свитера, блузки, рубашки, джинсы, юбки, бельё – чего только не было в магазине и списке покупок… – Дайте мне умереть… – простонал Семён через некоторое время. – Умиральный диван для мужей – вон там! – с улыбкой показала консультант. Парень посмотрел с тоской в том направлении, грустно вздохнул и покачал головой. – Нет… нужно закончить… Моника похлопала его по плечу. – Вряд ли тебе станет легче, но я тоже не люблю шоппинг. Взять то, что нужно, и валить. Я закупаюсь как мужчина. Семён улыбнулся. – Против мужика со списком покупок маркетологи и мерчандайзеры* бессильны. Много ещё? Японка обняла любимого. – Почти. На двоих же покупаем. Поэтому долго. Я сама устала. Поцелуй. Когда, в конце концов, пара вместе с работниками магазина добралась до примерочной, Вожатый плюхнулся на пуф с облегчением и, подняв усталые глаза на консультанта, произнёс: – А теперь оставь меня, старуха, я в печали…* Девушка лишь кивнула с улыбкой: клиент, а особенно с такими запросами и деньгами, всегда прав, даже если вас внезапно понижают с красотки до старухи. Моника посмотрела ей вслед и навела на Семёна пальцы-пистолеты. – А я красотка? Или старуха? Хотя… скорее и то, и другое. Не дожидаясь ответа, она чмокнула парня в макушку и села рядом. Отдышавшись, Вожатый прижал Монику к себе и поцеловал. – А хочешь заняться… этим прямо в кабинке? – прошептал он. Прикрыв глаза, девушка усмехнулась. Покачала головой. – Знаешь, нет. Не хочу. Ни экстремальных мест и риска, ни торопиться – хоть как, лишь бы скорее. Усмехнулся и Семён. – А я вот тоже. Правильно: мы – друг у друга до скончания времён. Я люблю тебя. Нежный поцелуй. – Кажется, это то, что мы заслужили.* А ещё нам тридцатник – не подростки.