Твоя реальность

Когда Семён с Моникой вошли в столовую, приготовления к турниру были почти окончены: столы передвинуты, на одном даже красовался ватман с участниками. – Эй, – Вожатый кивнул Электронику. – Чего? – настороженно отозвался тот, подойдя. Семён положил руку ему на плечо. – Серёж, есть у меня несколько замечаний. – Глаза кибернетика округлились от удивления. – Ты же включил Женю не просто так, – он выставил руку вперёд, не давая возразить, уповая на слепой случай, на жребий. – Ты хочешь быть с ней, делать что-то вместе, вот и игру эту придумал, так? – Ну… – неуверенно начал пионер. – Будем считать это за «ну, да», и всем сразу станет легче, – вступила Моника. Сыроежкин обречённо кивнул. – Так вот, идея не очень: и ты заперт в роли распорядителя до конца турнира, и ей не по душе карты. Да, Серёжа, несмотря на то, что они в её и Слави домике. Парень обречённо сел на стул, зарывшись пальцами в золотистые волосы. – И что теперь делать? Семён улыбнулся. – Иди на площадь, найди Женю. И расскажи ей, что хочешь быть с ней, что всё затеял только по одной причине – чтобы она пришла. Добавь, что не стоит замыкаться на том, что делали ранее, какие роли играли. Что жизнь нужно жить, перелистывая страницы, что в начале новой у тебя есть только твоя память и поле неизведанных возможностей. Электроник слушал завороженно. – И точно поможет? – наконец тревожно спросил он. – Нет: я не автор и не бог, чтобы знать. Но попробовать стоит. – Скосив глаза на Ольгу Дмитриевну, отвернувшуюся к Славе, Вожатый хлопнул пионера по плечу. – Давай уже. Японка кашлянула. – Если будете гулять, не ходите на остановку, на пляж, к лесному озеру и на сцену! – Сергей кивнул. – Считай это свиданческим советом вечера от Моники! Он даже не спросил, откуда у девушки такие рекомендации и что будет, если их нарушить, и спешно покинул столовую. – Замечательно, – подвёл итог Семён. – У них всё будет хорошо? – озабоченно уточнила Моника. Он пожал плечами. – Чего не знаю, того не знаю. Но надеюсь, да. Девушка улыбнулась. – Ты хорошо к ним относишься. Я рада, что не застала период «плохо». Он кивнул. – А где Электроник? – наконец тревожно задала вопрос вожатая. – Он же организатор. Семён подошёл к ней спокойно, даже вальяжно. – Оленька, – начал он и кивнул. – Он – просто пионер. А организаторы в лагере кто? Ты, да я, да мы с тобой. Мы – персонал, а они – отдыхающие, что ни говори. Женщина хмыкнула и строго погрозила пальцем. – Настоящий пионер должен… С разочарованным видом Вожатый покачал головой. – Сам погибать, а товарища выручать? Ольга смущённо кивнула. – Это, пожалуй, верная заповедь. Даже без «пожалуй». Только вот кого он выручит, если останется здесь руководить игрой, которую уже подарил лагерю, вместо того, чтобы научиться общаться и спасти человека от одиночества? Стоит ли то, чтобы мы с тобой остались наблюдателями, а не поработали чуть больше, последних крупиц детства и начала дороги в счастливую юность? – Он цокнул языком. – Не стоит. – Улыбнувшись, Семён покачал головой и взялся за концы галстука. – Вот, Оля, кто и есть настоящий пионер, который может и должен помочь. Мы с тобой. Расчувствовавшись, вожатая закивала. Сама вчерашняя пионерка, конечно же, она не могла окончательно отрезать себя от тех, с кем её разделяет всего пяток лет. – Тогда что мы будем делать? Что сделать лично мне? Оба улыбнулись. – Я расскажу правила и сам приму участие в турнире, а ты смотри, чтоб никто не жульничал. Вожатые обменялись пионерским салютом. – Пс, Сём, – обратилась Моника. – Давай я вместо Жени и… – она глянула на Лену и Алису, – давай надерём всем задницы! Тот усмехнулся: значит, не простила ни фокусы с тележкой, ни хоррор. – Тогда постараемся встретиться в финале! Кивок. Правила объяснить было несложно, сложно – смотря в лица, не крикнуть: «Чёрт бы вас побрал, вы их знаете наизусть, вы их слышали миллион раз, вы будете играть одинаково вне зависимости от того, что бы я ни сказал!» И совершено невозможно – не вложить в финальное «вскрываемся» личный смысл, лишний смысл. И лишь то, что Моника в этот момент стиснула руку, позволило расслабиться, перевести дыхание. «Права. Конечно, права. Всё ведь хорошо. И жить не просто нужно, но и можно. Так же, как они – вот их лучистые глаза, добрые, ожидающе, искренние. Для них всё в первый раз. Они не испорчены ни лишними смыслами, ни страшным прошлым. Только отсутствием будущего. Сегодня нам повезёт, а завтра мы станем счастливыми по праву». Лена и Славя играли слабо, будто и не желали победы, потому пройти в следующий этап не составило труда. И всё же перед тем, как противница должна была покинуть столовую, Семён придержал её за локоть, чтобы шепнуть пару слов. – Это для Электроника игра новая, а я играл в такое, кажется, уже сотни раз, так что моя победа не значит, что я лучше. – И пожал плечами. – Не везёт в картах – повезёт в любви. Просто не сегодня и не со мной, – улыбка была нежная и ничуть не игривая. Лена кивнула, бросила что-то типа «совет да побед» и вышла. Семён покачал головой после удивлённого «ух», когда Моника не только обыграла Алису, но та ещё и подставила лоб для щелбана. – Эй, ты должен был мне поддаться! – недовольно проверещала Ульяна. – Нет, не должен, – нахально ответил Семён. – Должен! Мой приз. – Приза нет, но вы держитесь. – Если не согласишься переиграть, я всем расскажу, что ты к Алисе приставал! – зло прошептала девочка. – Уля… – недовольно произнесла уже стоявшая у плеча подруги Двачевская. – Ну, не приставал он ко мне. – А затем ухмыльнулась и подмигнула. – Но я слышала, – заговорщицки прошептала Алиса, – что вожатый спит со своей помощницей. Ульяна удивлённо вытянула губки. – Какая разница, кто с кем спит: лишь бы высыпались! Двачевская нежно обняла подругу и, не сдерживая умиления, погладила по макушке. – Ты ж моя хорошая девочка… – Ладно… Раз приза нет, не нужно мне этого турнира. Отодвинув стул, юная пионерка освободила место. Моника села напротив Семёна. – Начнём? – предложила она. Алиса упёрлась ладонями в стол и произнесла. – Я пошла. Чем бы ни кончилась партия, вы для меня оба – победители. Чао! Развернулась и, не оглядываясь, пошла на выход. – Здесь остались только я и ты, шутник,* – Моника подмигнула и хищно улыбнулась. Семён ухмыльнулся, чуть наклонив голову. – Уровень любви за этим столом зашкаливает.* Ольга Дмитриевна покашляла. – Можно у вас там всё зашкалит уже за пределами столовой и хотя бы не на глазах у всех? Оба прыснули и кивнули. По недовольным лицам было видно – расклад не нравился обоим. Защищали карты, не защищали, приговаривали «да бери», а итоге из всех карт пару могли составить только два короля – кошка и пират, оставшиеся нетронутыми.* – Меня устраивает, – объявили оба хором, смутились. Синхронно развели руками, рассмеялись, обнялись и покинули столовую. Окрылённые успехом, разгорячённые, Семён и Моника направились на пляж. Тёплый ветер странно сочетался с холодным лунным светом, льющимся, в отличие от солнечного, с безразличным величием. – А мы… – начала Моника, – точно не замёрзнем? Семён кивнул. – Проверено: вода тёплая, даже если погружаться. – Он улыбнулся. – Но ты всё равно меня не топи. Японка посмотрела удивлённо. – В принципе, ладно, не буду. Не очень-то и хотелось, – она тоже игриво улыбнулась – Пожалуй, я даже не буду спрашивать, кто тебя тут топил… особенно после турнира. – Лицо на миг приняло надменное выражение. – Но где тут можно переодеться? И снова это была растерянная девочка. – Собственно, вот, – Вожатый указал на простенькую кабинку. Три тонкие "картонные" стенки на четырех столбиках, сантиметров на сорок не доходящие до земли, да лёгкая шторка на веревочке вместо четвертой – вот и всё нехитрое строение. Моника хмыкнула и пожала плечами, после чего неуверенно пошла в сторону странного сооружения. А Семён не мог отвести взгляд даже от закрытой кабинки. На песок друг за другом легли пионерский галстук, рубашка, лифчик, затем девушка сняла сандалии и стянула гольфы, наконец к одежде присоединилась юбка, а за ней… – Ещё немного – и ты взглядом прожжёшь дырку в кабинке! – Вожатый засмеялся и отвернулся. – Спасибо! – японка перешла со строгости на добродушный смех. Наконец за спиной раздались шаги, но парень не повернулся, и две ладошки закрыли ему глаза. – Угадай, кто! – М-м-м… Наверное, самая прекрасная и интересная девушка! Развернувшись, Семён подхватил Монику на руки и закружил. Только после остановки они поцеловались. – А теперь поставь и можешь полюбоваться, что достал из закромов. Оказавшись на земле, Моника сделала шаг назад. А полюбоваться действительно было на что. По плечам вдоль спины ниспадали длинные волосы, объёмную грудь прикрывал белый в оранжевых цветочках лифчик с бантиком посредине, слева на трусиках той же весёленькой расцветки также был крупный белый бант. Девушка переступила на месте длинными изящными ножками. – Потрясающе! – вынес вердикт парень. Японка подмигнула. – Я заметила, что тебе понравилось. А сам-то раздеваться будешь? Плавки не забыл? На лице показалась активная мыслительная работа. – Вроде брал… – Но в карманах оказалось пусто. – Но это неточно. С другой стороны, я могу плавать и так, – Семён беззаботно отмахнулся. – А я, значит, нет? – она удивлённо опустила глаза на свой купальник. Впрочем, такая обновка ей тоже нравилась, как и вообще всё, что не её классическая школьная форма. Тем временем Вожатый развязал галстук, нежно положил его на песок, сверху бросил рубашку, разулся, снял носки и, наконец, избавился от шорт. – А можешь ли ты плавать, – серьёзно произнёс Семён, – мы узнаем сейчас. Они осторожно заходили в реку, но – как и в жизни – нужно иногда сделать резкий рывок в неизвестность, и дай бог, чтобы рядом были близкие, готовые прийти на помощь. Моника оттолкнулась и легла на воду, после чего сделала несколько уверенных гребков и ударов ногами. Девушка плыла вполне пристойным кролем, когда как более крупный парень догонял её брасом. Добравшись до буйка и развернувшись, пара доплыла до берега и вышла: плавать туда-сюда ночью не было настроения. Устроились на берегу на забытом кем-то полотенце. Моника легла и положила голову на колени сидящему Семёну. – Знаешь, а я ведь научился кататься на велосипеде, а потом забросил его: понял, что просто так кататься мне неинтересно, мне нужна цель. Как стрела не может существовать без мишени, так и я… Девушка вздрогнула. – Это ведь описывает и твою прошлую жизнь: просто жить тебе неинтересно, будто бы и незачем, вот ты и делал это на автомате. Вожатый кивнул. – Меня бы устроила цель радовать близкого мне человека. Хорошая цель – жить для кого-то, если для себя ничего не надо. – А Виола за ручку тебя отвела на этот путь, дав промежуточную цель – помощь проекту. – Думаю, да, – он печально вздохнул. – А как бы ты хотела жить? Моника улыбнулась. – Сейчас само слово «жить» для меня ново. Думаю, и до клуба я не то чтобы жила, почему-то мне кажется, что я скорее существовала и была кем-то типа тебя, но пристроенной к месту, отравляющей жизнь другим. Я так больше не хочу. Наверное, окончательно счастливыми могут быть только эгоисты: цель в себе, она никуда не денется…* Семён погладил её по плечам горячими ладонями. – Но ты так тоже не умеешь? – Не знаю. Когда я шла по головам к любви и свободе, я знала, что всё это неправильно, но просто не видела для себя иного пути. Так что, может быть, хотя… – Девушка вздохнула. – Внутренний мир, микрокосмос, кажется, не менее сложен, чем макрокосмос. Спасибо, что ты со мной. Спасибо за новую… просто за жизнь. Я люблю тебя, мой сложно друг. – И я люблю тебя. Они легли рядом, взявшись за руки и смотря в небо, в звёздную бесконечность. – Забавно: мы видим свет от звёзд, посланный бессчётные года назад… Мы видим их прошлое. – Наверное, то же можно сказать о местных пионерах: когда-то запрограммированные, они живыми предстают перед нами. Семён подумал, помычал, а затем выдал: – Давай лучше целоваться? – Поддерживаю! Прижавшись, они целовались под открытым небом, с открытыми друг другу душами. – Ты же понимаешь, что сейчас не время, даже если я и ты… – начала Моника. – Понимаю, не переживай. – Спасибо. А ещё как-то прохладно стало. Собравшись, они всё такие же счастливые и довольные как друг другом, так и лагерем, оделись и вернулись в свой домик, окончательно и бесповоротно общий. С одной кровати на другую, словно с разных берегов бушующей реки чувств и гормонов, пожелали друг другу доброй ночи и уснули.